Культовые памятники марийцев

Эпоха средневековья - сложный период в истории марийского народа. Современными исследованиями выработана схема этапов этнического развития марийского этноса с периода формирования (VI - VII вв.) до развития в составе централизованного государства (XVI - XVII вв.). Прослежены изменения хозяйственного уклада, культуры и социального устройства общества, обусловленные на отдельных этапах различными факторами - природными, социально-экономическими и политическими.

В основу анализа положены материалы, полученные в ходе исследования могильников и поселений. Наиболее подробно освещены различные стороны материальной культуры населения. Вопросам духовной культуры в археологических исследованиях уделялось меньше внимания. Отдельные аспекты рассмотрены при изучении погребального обряда и культовых предметов. Несколько в стороне остаются культовые памятники. Тем не мене, данный тип археологического источника является материальным воплощением духовной культуры и существенно дополняет общую картину истории средневековых марийцев. 

 

ПАМЯТНИКИ АРХЕОЛОГИИ МАРИЙ ЭЛ - ТУТ!

ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ПАМЯТНИКИ МАРИЙ ЭЛ - ТУТ! 

СТАТЬЯ ПРО МУЗЕИ МАРИЙ ЭЛ - ТУТ!

СВЯЩЕННЫЕ КАМНИ МАРИЙ ЭЛ - ТУТ!

ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ МАРИЙ ЭЛ - ТУТ!

ПРОКЛЯТИЕ МАРИЙСКОГО МОГИЛЬНИКА - ТУТ!

 

ИЗ ФОНДОВ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БИБЛИОТЕКИ
Ефремова, Диана Юрьевна
Культовые памятники марийцев VI-XIX вв.
Москва - Российская государственная библиотека

По археологическим материалам : Дис. ... канд. ист. наук: 07.00.06. - Йошкар-Ола: РГБ, 2006 (Из фондов Российской Государственной Библиотеки)
История. Исторические науки — Археология — Россия — Археология отдельных местностей — Марий Эл — Культовые памятники

МАРИЙСКИЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ЯЗЫКА, ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОРИИ ИМ. В.М. ВАСИЛЬЕВА
на правах рукописи
 Автор:
ЕФРЕМОВА ДИАНА ЮРЬЕВНА
КУЛЬТОВЫЕ ПАМЯТНИКИ МАРИЙЦЕВ VI - XIX вв. (по археологическим материалам)
Научный руководитель д.и.н. Т.Б. Никитина Научный консультант к.и.н. О.В. Данилов
 

 

ОГЛАВЛЕНИЕ
стр.
ВВЕДЕНИЕ     3-6
ГЛАВА 1. ИСТОРИЯ И МЕТОДИКА ИЗУЧЕНИЯ КУЛЬТОВЫХ ПАМЯТНИКОВ МАРИЙЦЕВ ЭПОХИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ     7-24
1.1.    Археологическое изучение культовых памятников марийцев
1.2.    Методика  археологического  изучения  культовых памятников
ГЛАВА 2.    ТИПОЛОГИЯ КУЛЬТОВЫХ ПАМЯТНИКОВ    26-88
2.1.    Структурно-соподчиненные памятники
2.1.1.    Культовые памятники одновременные поселе¬ниям
2.1.2.    Культовые памятники неодновременные посе-лениям
2.2.    Структурно-целостные памятники
2.2.1.    Культовые места
2.2.2.    Святилища

 
ГЛАВА 3. КУЛЬТОВЫЕ ПАМЯТНИКИ МАРИЙЦЕВ В СИСТЕМЕ СВЯТИЛИЩ И КУЛЬТОВЫХ МЕСТ ВОЛГО-КАМСКОГО РЕГИОНА       89-150
3.1.    Основные черты марийских культовых памятников
3.2.    Историко-культурная   интерпретация   некоторых
жертвенных ритуалов
3.3.    Динамика культовых памятников марийцев эпохи
средневековья
ЗАКЛЮЧЕНИЕ      151-156
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ      157-187
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ     188-189
ПРИЛОЖЕНИЯ     190-253
     
 
ВВЕДЕНИЕ

Реконструкция отдельных культовых объектов позволяет проследить структурные особенности памятников, на основании которых по¬является возможность воссоздать некоторые обрядовые стороны, не отраженные в поздних письменных источниках. Предварительный комплексный анализ этих памятников был проведен О.В. Даниловым на примере Важнан-герского, Ирмарьского, Сарапульского (Юмского) и Сергушинского (Звениговского) жертвенников [Данилов О.В. 1989, 1993]. В ходе археологических исследований Марийской археологической экспедиции (МарАЭ) обнаруже¬ны новые святилища (Юнга-Пернянгашское, Пикузинское, Писеральское, Носёльское и т.д.). Кроме того, методика последних лет [Русанова И.П. 2002] позволяет пересмотреть накопившийся в фондах МарАЭ поселенческий материал и выявить новый неисследованный пласт - культовые объекты на поселениях. Имеющиеся данные требуют пересмотра, корректировки и
 обобщения, что позволит с одной стороны, выявить новые стороны частной и общественной жизни древнего населения, характерные для марийского язы-чества эпохи средневековья; с другой стороны проследить их развитие в ди-намике. Изучение культовых сооружений и продуктов жертвоприношений на них, сопоставление их с аналогичными памятниками соседних территорий выявляют особенности, присущие только марийцам.
Объектом данного исследования является духовная культура марий¬цев от этапа формирования до развития в условиях централизованного государства в её материальном воплощении в виде культовых памятников, рас-полагающихся на поселениях или вне их.

 

Предметом исследования являются культовые памятники (их топо-графия, структурные составляющие т.п.) и продукты жертвоприношений -всё то, что характеризует ритуально-обрядовую сторону.
Цель данной работы - на основе систематизации археологического ма-териала VI - XIX вв. определить место культовых памятников марийцев в системе святилищ и культовых мест Волго-Камского региона.
Перед исследованием стояли следующие задачи:
1.    Систематизировать и обобщить имеющиеся на сегодняшний день материалы по культовым объектам марийцев эпохи средневековья: определить их структурные особенности, датировку и место в системе поселений;
2.    Рассмотрев культовые памятники марийцев в сравнении со святилищами и культовыми местами лесной зоны Поволжья, выделить основные черты, характерные для культовой практики марийцев (топографию, функциональные особенности);
3.    Попытаться реконструировать отдельные жертвенные ритуалы ма-рийцев, характерные для эпохи средневековья;
4.    Выявить динамику развития культовых объектов.
Источники. В основу работы положены материалы полевых исследо-ваний автора в 2000 - 2004 гг.: Сауткинского, Пикузинского, Юнга-Пернянгашского, Носельского жертвенников, а так же данные результатов
 раскопок поселений, проведенных МарАЭ, исследований АЭ МарГУ и разведочных работ НПЦ. В фондах Марийской археологической экспедиции со-держаться данные по 44 культовым памятникам вне поселений (описания 29 поздних мольбищ, материалы археологических раскопок 10 святилищ).

 
В диссертационной работе использовались материалы публикаций, от-четов из фондов МарАЭ, Архива ИА РАН, научного рукописного фонда (НРФ) МарНИИЯЛИ им. В.М. Васильева при правительстве Республики Ма¬рий Эл.
В ходе исследования привлекались данные остеологических анализов, проведенных канд. ветеринарных наук Г.Ш. Асылгараевой, старшим науч¬ным сотрудником НЦАИ ИИ АН РТ; атропологических исследований Е.А. Пузаткиной, старшего преподавателя кафедры биологии человека биолого-химического факультета МарГУ г. Йошкар-Олы.
Автор диссертационного исследования выражает огромную благодар-ность за предоставленные неопубликованные материалы зам. директора, д. и. н. Т.Б. Никитиной, зав. отделом археологии МарНИИЯЛИ д.и.н. В.В. Ники¬тину, ведущему научному сотруднику отдела археологии МарНИИЯЛИ к.и.н. Б.С. Соловьеву, старшему научному сотруднику отдела археологии Map НИИЯЛИ СВ. Большову. доценту кафедры всеобщей истории МарГУ к.и.н. О.В. Данилову, археологу НПЦ А.И. Михеевой.
Территориальные рамки исследования ограничены традиционным расселением марийцев в эпоху средневековья - Ветлужско-Вятским между-речьем и прилегающим участкам р. Волги.
Хронологические рамки исследования. Временные рамки работы оп¬ределяются характером используемых источников - от раннего средневеко¬вья (VI в.) до начала XIX вв. Нижняя граница обуславливается археологиче¬ским материалом, касающимся периода сложения древнемарийского этноса (I тыс.), верхняя - материалами раскопок поздних марийских мольбищ.
Степень изученности. Вопросы исследования культовых памятников марийцев затрагивались в работах О.В. Данилова и ряда этнографов - А.Ф. Ярыгина, Н.С. Попова, Л. Тойдыбековой и т.д. В основном они базировались на изучении поздних марийских мольбищ. В работах О.В. Данилова на при¬мере Важнангерского, Ирмарского, Сарапульского (Юмского) и Сергушин-ского (Звениговского) жертвенников сделан предварительный комплексный анализ культовых памятников [Данилов О.В. 1989. С. 129 - 148, 1993], но при этом поселенческий культовый материал оказался в стороне.
Новизна исследования. В диссертации обобщен и систематизирован в виде типологии материал по культовым объектам. Марийские культовые па-мятники впервые рассматриваются в комплексе - совместно с культовыми объектами на поселениях, что позволяет выявить определенные закономер¬ности в их расположении. Приведенная в исследовании типология позволяет проследить развитие культовых объектов во времени, а сравнительный ана¬лиз дает возможность выявить универсальные, самобытные и заимствован¬ные черты марийского язычества. В настоящей работе введены в научный оборот материалы культовых памятников (поселений и вне поселений), кото¬рые существенно дополнили неизвестную ранее обрядовую практику марий¬ского народа.

                                                                              Мольбище Систы вар - Виловатовские курганы

Апробация работы.

Основные положения работы опубликованы и обсуждались на Всероссийских, региональных конференциях и симпозиумах: VI Международном научном семинаре, посвященном 155-летию со дня рождения Д.Н. Анучина «Интеграция археологических и этнографических исследований»: Омск - СПб., 1998; Международной научной конференции, посвященной 100-летию П.Д. Степанова «Исследования П.Д. Степанова и этнокультурные процессы древности и современности»: Саранск, 1999; III Международном историческом конгрессе финно-угроведов «Формирование, историческое взаимодействие и культурные связи финно-угорских народов»: Йошкар-Ола, 2004; Третьих Халиковских чтениях: Казань, 2004; X Между-народном конгрессе финно-угроведов: Йошкар-Ола, 2005.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, за-ключения, списка источников и литературы, приложений.
  
Во Введении обосновывается актуальность темы, определяются цель и задачи исследования.
В первой главе «Источники, история и методика изучения культовых памятников марийцев эпохи средневековья» дается обзор археологического изучения памятников и подробно разбирается существующая на сегодняшний день методика изучения данного типа источников.
Во второй главе «Типология культовых памятников» все известные на сегодняшний день культовые памятники марийцев эпохи средневековья характеризуются в определенной последовательности, предусмотренной вы-работанной в ходе анализа культовых памятников типологии.
В третьей главе «Культовые памятники марийцев в системе святи-лищ и культовых мест Волго-Камского региона» рассматриваются основ¬ные черты марийских культовых памятников: топография и функциональные особенности. Освещается динамика культовых памятников на протяжении всей эпохи средневековья - с периода оформления марийского этноса (I тысячелетия н.э.) до второй половины II тысячелетии н.э. (периода вхождения марийцев в состав Руси). Предпринимается попытка вычленения древних черт (средневековых) среди поздних культовых памятников - марийских мольбищ.
Основные выводы исследования приводятся в Заключении. В Приложения вынесен «Список источников и литературы», «Список сокращений», таблицы, рисунки, результаты остеологических анализов, «Свод поздних марийских культовых памятников».

                 
8
Глава 1. ИСТОРИЯ И МЕТОДИКА ИЗУЧЕНИЯ КУЛЬТОВЫХ ПАМЯТНИКОВ МАРИЙЦЕВ ЭПОХИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
1.1. Археологическое изучение культовых памятников марийцев
Историография марийского язычества подробно освящена в диссертационных исследованиях О.В. Данилова, Л.С. Тойдыбековой [Данилов О.В. 1992; Тойдыбекова Л.С. 1997]. Эти работы основаны на записках иностранных авторов и русских путешественников и дипломатов [Герберштейн С. 1688; Олеарий А. 1906], описаниях исследователей XVIII - XIX вв. [Миллер Г.Ф. 1761; Паллас П.С. 1788; Рычков Н.П. 1770, 1772; Георги И.Г. 1765; Фукс А. 1840; Нурминский С.А. 1862, 1863; Яковлев Г. 1887; Золотницкий Н.И. 1877; Кузнецов С.К. 1907; Смирнов И.Н. 1889 и др.], в которых подробно описыва¬ются обрядность, иерархия марийских божеств. Особенно выделяются работы первых десятилетий [Никольский Н.В. 1919а, 19196, 1920; Емельянов А.И. 1922; Горбунов А. 1925; Васильев В.М. 1927, 1928 и др.]; исследования 30 -50-х гг. [Худяков М.Г. 1933; Четкарев К.А. 1951; Смирнов АЛ. 1952 и др.]; 70-х - начала 90-х гг. [Ярыгин А.Ф. 1976, Акцорин В.А. 1976, 1980, 1982, 1994; Козлова К.И. 1964, 1978; Петров В.Н. 1981; Попов Н.С. 1979, 1981; Соло¬вьева Г.И. 1980, 1982, 1989 и др.] XX века, в которых происходит обобщение и осмысление позднего марийского язычества, идет активный поиск его исто¬ков, но практически не уделяется внимание характеристике культовых памятников.
В наши дни проявляется особый интерес к традиционной народной культуре и язычеству марийцев в частности - как основы консолидации ма¬рийского общества.

Появились первые комплексные исследования верований на основе этнографии с привлечением методик научного познания смежных дисциплин: археологии [Никитин В.В. 1980; Данилов О.В. 1989, 1990, 1991, 1993, 1996, 2001], истории [Иванов А.Г. 1998, 2001], философии [Калиев Ю.А. 1993, 1994, 2004], культурологии [Шкалина Г.Е. 2003], искусствоведения [Кудрявцев В.Г. 2004], которые позволяют рассматривать марийское язычество в более широком аспекте. Однако, все перечисленные работы характеризуют марийские дохристианские верования, начиная с XVII в. по XX в. За рамками данных исследований остается традиционное марийское язычество, хро-нологические рамки которого укладываются во вторую половину I - первую половину II тысячелетия н.э., т.е. период когда закладываются основы марийской культуры, в том числе религии. Основными и наиболее значимыми источниками для изучения этого периода являются археологические данные.
Впервые в археологической науке интерес к марийским культовым па-мятникам как к объекту исследования проявляется в 1884 г. В приложении к каталогу древностей в «Вятской старине» вышло небольшое обозрение А.А. Спицына о знаменитом марийском «Камне Чимбулат». Автор публикации, подробно осветив «современное» состоянии «камня», описывает «следы неширокой лестницы, выбитой на камне, по которой прямо с утеса можно спуститься вниз» [Спицын А.А. 1884. С. 38 - 40], но не упоминает о месте жертвоприношений на нем. Не были обнаружены следы жертвоприношений и А.Х. Халиковым в 1957 г. [Халиков А.Х. 1958. Отчет... Л. 229 - 230]. Более того, им отмечено, что данное святилище не почиталось со времени его уничтожения.
В 1891 г. в ходе разведочных работ по р. Юм у д. Ивки (Кировская область), А.А. Спицыным обнаружены и изучены остатки очага и небольшое количество вещей (фрагменты керамики, 7 костяных стрел, 1 железная стрела, 2 заостренные кости и шлифованное точило) [Спицын А.А. 1893. С. 160 -162]. По аналогиям с прикамскими памятниками, данное местонахождение было названо Ивкинским костищем.
В 1957 г. раскопки Ивкинского костища были продолжены В.Ф. Генин-гом [Генинг В.Ф. 1958. Отчет... Л. 284 - 296, рис. 168 - 169]. В результате проведенных исследований В.Ф. Генинг пришел к выводу, что нет оснований для причисления данного памятника к категории костищ1. Ритуальный ха-
Для которых определяющим является наличие массы тщательно пережженных костей, чего не было на данном памятнике.
 
Характер объекта не вызвал сомнения и был назван исследователем Сарапуль-ским (Юмским) жертвенным местом [Генинг В.Ф. 1958. Отчет... Л. 284].
В 1949 г. выходит работа А.П. Смирнова «Археологические памятники на территории Марийской АССР и их место в материальной культуре Поволжья», где приводятся данные о жертвенном месте, находящемся «посреди деревни Кокшамары» [Смирнов А.П. 1949. С. 119]. В отчете МарАЭ о разведочных работах 1957 г. было отмечено наличие жертвенного места на песчаном дюнном всхолмлении северной окраины этой же деревни [Халиков А.Х. 1958. Отчет... Л. 221]. Как показал опрос местного населения, это одно и то же место. В конце 1950-х гг., для защиты берега от сильного размыва была построена дамба, поэтому крайние улицы деревни были перенесены1. Таким образом, холм, на котором рос дуб, и приносились жертвы, оказался на ок¬раине деревни.
Первое упоминание о святилищах на правобережной стороне р. Волги в пределах Республики Марий Эл встречается в рукописи 1951 г. Р.В. Чуба-ровой [Чубарова Р.В. Список археологических и исторических памятников... Л. 4]. Здесь приводятся данные о двух священных рощах: на берегу р. Юнги и «близ» д. Новая Емешевского сельского совета. В «Дневнике археологических разведок, проведенных в августе 1951 г. по Горно-Марийскому району МарАССР...» ею же отмечены еще две рощи (липовые), расположенные на «отрогах оврага около д. Шартни», которые почитались местными жителями и назывались ими «Цеклеимер» [Чубарова Р.В. Материалы археологической экспедиции 1952 г. Дневник. Л. 6]. В этом же году Р.В. Чубарова при раскоп¬ках Юльяльского городища на валу обнаружила большое количество мелкой кальцинированной кости.

                                                            Пеленгерские курганы                                                                 

В «Списке археологических памятников, обследованных МАЭ Map НИИ и ИЯЛИ КФАН СССР в 1956 году», были перечислены 9 ранее неиз-
*По словам СИ. Соловьева (1921 г.р.), уроженца д. Кокшамары (Звениговского р-на РМЭ) 2В словаре горного наречия марийского языка нет слова, записанного Р.В. Чубаровой. Однако есть устаревшее название слова, обозначающего приношение в жертву чего-либо - «цоклаш» [Саваткова А.А. 1981. С. 186] В ходе археологических работ 2005 г. на Важнангерском (Мало-Сундырском) городище у местного жителя д. Шарнейки (Виловатовская сельская администрация) Федорова В.К. 1933 г.р. было уточнено на¬звание мыса - ЦбклЁнер, что означает «мыс жертвоприношений».
  
Известных мольбищ1: «Ага пайрем арка» у д. Янаш-Беляк, Ташнурское, Болше-нолинское, Кокремское, Усолинское, Болыне-Руяльское, Мурзанаевское, Ба-тинское, Радыгинское [Халиков А.Х. 1956. Отчет... Л. 334 - 342]. Приведенные сведения ограничиваются краткой характеристикой их местоположения в сводной таблице.
В 1958 г. МарАЭ под руководством А.Х. Халикова были проведены раскопки Сиухинского комплекса, в верхних слоях которого обнаружены остатки кострищ, насыщенных углем, золой и пережженными костями. По находкам в кострищах медных монет 1787 - 1825 гг. и железного ножа, было установлено, что исследованный слой относился к позднему марийскому мольбищу [Халиков А.Х. 1959. Аккозинский и Сиухинский ... Л. 99 - 106], что подтверждалось и рассказами местных жителей о том, что на этом месте рос могучий дуб, около которого устраивались моления. При повторном ос¬мотре Сиухинского комплекса в 2001 г. было уточнено название места -«Цокла вар» (место жертвоприношений) [Михеева А.И. 2002. Отчет... Л. 9 -10].
Необычный объект в виде углистой дугообразной полосы длиной около 60 м, шириной до 1,5 м был обнаружен В.В. Никитиным в 1974 г. на восточ¬ной (ЮВ) стороне дюны левого берега р. Волги около Майданского селища [Архипов Г.А., Никитин В.В. 1975. Отчет... Л. 73, рис. 1]. Заполнение дости¬гало мощности 60-70 см. Уточнение характера памятника не представляется возможным ввиду его полного разрушения заградительной дамбой Чебоксар¬ского водохранилища.

В 1975 г. разведочным отрядом МарАЭ был зафиксирован еще один случай (первый на Чумбулатовой горе) поклонения марийцев камню - место под названием «Тарасова Гора». В настоящее время оно расположено неда¬леко от д. Арда в пойме левого берега р. Волги. Среди местных жителей это место называется «Кого шунга»2 [Никитин В.В. 1976. Отчет... Л. 79]. В этом
Смотри описание мольбищ в Приложении 4. 2С горного наречия марийского языка переводится как «Большая кочка» [Саваткова А.А. 1981. С. 211].
 
В том же году были обнаружены мольбища у д. Илетнур (Параньгинский р-н РМЭ) и д. Пекоза (Волжский р-н РМЭ) [Никитин В.В. 1976. Отчет... Л. 80, 87]. На мольбище у д. Пекоза В.В. Никитин впервые обратил внимание на то, что практически все деревья отмечены знаками-тамгами, размерами от 15 до 70 см, вырубленными топором на высоте 1 - 1,5 м [Никитин В.В. 1976. Отчет... Л. 87].
В 1976 г. было составлено описание Чирковского мольбища [Никитин В.В. 1977. Отчет... Л. 209] и мольбища у д. Ломбенур, действовавшего еще в 20-30-е годы XX в. и известного под названием «кереметище» [Шикаева Т.Б. 1977. Отчет... Л. 294].

В 1978 г. Б.С. Соловьевым в среднем течении р. Илети зафиксировано три поздних марийских мольбища: Шарембальское, Челюскинское и Ошуть-яльское I (на стыке деревень Нижние и Верхние Ошутьялы Ташнурского сель¬ского совета Звениговского р-на РМЭ) [Соловьев Б.С. 1978. Отчет... Л. 6, 7].
Во время разведочных работ 1979 г. по левому берегу р. Ветлуги от ме-стных жителей получены сведения о месте древних молений, названном ке-реметище «Кузнец». Однако при осмотре никаких внешних признаков обна-ружено не было [Шикаева Т.Б. 1979. Отчет... Л. 4].
Еще три культовых памятника были описаны СЮ. Смирновой в 1982 г. Два из них (Кинерское и Верхне-Шурминское мольбища, расположенные Кировской области) по преданиям местных жителей называются «керемети-щами», а третье располагавшееся на Ахпайском кладбище (Кировская об¬ласть) -«Кереметищевагора» [Смирнова СЮ. 1984. Отчет... Л. 6 - 7].
В 1983 г. Т.Б. Шикаевой при раскопках Отарского могильника (XVI -XVIII вв.), было обнаружено Отарское I мольбище. Рядом с мольбищем про¬текал святой ключ. Деревья вокруг него украшены лентами и полотенцами, а в воде находилось множество монет [Архипов Г.А., Никитина Т.Б. 1993. С. 74].
В этом же году на территории Горномарийского района РМЭ были от-крыты два средневековых жертвенника: Важнангерский I и Важнангерский П. По данным В.В. Никитина, Важнангерский I и II жертвенники располагались напротив друг друга в 300 м в овраге Копан на высоте 28 - 29 м. Они были представлены угольными линзами мощностью до 30 см и длиной до 12 м [Никитин В.В. 1983. Отчет... Л. 3 -4].
В 1984 г. АЭ Map ГУ под руководством О.В. Данилова на Важнангер-ском I жертвеннике вскрыто 170 кв. м. Первоначально исследователь датиро¬вал памятник второй половиной I тыс. н.э. [Данилов О.В.1984. Отчет... Л. 11]. Затем периодом примерно XVI в. [Данилов О.В. 1993. С. 20].

 
В 1985 году В.В. Никитиным было открыто и описано три культовых памятника: Сергушинское мольбище, святилище «Большая Гора» (Звенигов-ского р-на РМЭ) и Ирмарьский жертвенник (Куженерского р-на РМЭ) [Никитин В.В. 1986. Отчет... Л. 40 - 41, 29, рис. 123 - 124, 91]. На Ирмарьском жертвеннике изучена площадь 52 кв. м, установлена предполагаемая терри¬тория памятника (500 кв. м) и предпринята попытка предварительной рекон¬струкции Ирмарьского культового комплекса1. На Сергушинском мольбище (XVII - XIX вв.) были выявлены кострища с мелкими жжеными костями жи¬вотных, исследование не проводилось. В.В. Никитиным было составлено подробнейшее описание мольбища «Большая Гора» (Звениговского р-на РМЭ) [Никитин В.В. 1986. Отчет... Л. 40 - 41]. Уникальность данного памятника не вызывает сомнения. Впервые было отмечено расположение мольбища на площадке городища на левобережье р. Волги. Однако в связи с активным современным использованием памятника археологических исследований не проводилось.
В 1986 г. было продолжено изучение Ирмарьского жертвенника и на-чаты раскопки Сергушинского мольбища археологической экспедицией МарГУ под руководством О.В. Данилова. На Ирмарьском жертвеннике была вскрыта площадь 376 кв. м. Установлено, что памятник многослоен (мощ¬ность слоя от 20 до 100 см) и имеет сложную структуру [Данилов О.В. Отчет о раскопках Ирмарьского жертвенника... Л. 1 - 47, рис. 1 - 24].
'В Ирмарьский культовый комплекс входят - Ирмарский жертвенник, Ирмарский святой источник - под-робнее см. «Свод поздних марийских культовых памятников».
 
На Сергушинском мольбище О.В. Даниловым были проведены предварительные исследования - вскрыта площадь в 32 кв. м [Данилов О.В. Отчет о раскопках Звениговского жертвенника. Л. 48-53, рис. 25 - 36]. Памятник был назван Звениговским жертвенником. Датировка проведена условно по аналогии с Важнангерским жертвенником XVI - XVII вв. Полное исследование памятника экспедицией МарГУ произведено в 1988 г. На Звениговском жертвеннике исследовано около 600 кв. м, но вещевого материала и костных остатков не обнаружено. Материалы раскопок не опубликованы [Данилов О.В. 1993. С. 20,25].
В 1986 г. в ходе археологических раскопок Кокшамарского II поселе¬ния приказанской культуры была обнаружена жертвенная яма конца XVIII в. [Никитин В.В. 1987. Отчет... Л. 3 - 5, рис. 3]. В этом же году в ходе разве¬дочных работ Т.Л. Ефремовой (МарАЭ) зафиксировано Торгановское моль¬бище, расположенное на озере Мельничное. По данным местных жителей мольбище использовалось в течение многих столетий, и называется «Юма арка» (сопка бога Юма). Памятник отнесен к XVII - XX вв. [Ефремова Т.Л. 1987. Отчет... Л. 12, рис. 10].
В 1990 г. при раскопках Удельно-Шумецкого VI волосовского поселе¬ния В.В. Никитиным в верхних слоях зафиксированы остатки 8 кострищ [Никитин В.В. 1991. Отчет... Л. 60 - 63, рис. 55, 57, 60]. По характеру запол¬нения и типу вещевого материала (средневековая керамика, монета XVIII в., накладка от ремня и т.п.) памятник был отнесен к мольбищам и получил на¬звание Удельно-Шумецкого мольбища (XVIII в.).
В 1991 г., при обследовании зоны затопления Чебоксарского водохра¬нилища, впервые были получены данные о размерах и характере заполнения жертвенных слоев на валу Юльяльского городища, была зачищена стенка траншеи 1958 года, разрезающей вал, и снят ее профиль [Никитин В.В. 1991. Работы... Л. 10, рис. 19].

В этом же полевом сезоне напротив Отарского VI поселения в 15 м от берега, под водой (на глубине 40-50 см) на промытом песке были обнаружены фрагменты гончарной керамики хорошего обжига почти черного цвета и собраны монеты XIX - XX вв. (более 60 штук с 1731 по 1940 гг.), часть из них имела следы пребывания в огне [Никитин В.В. 1992.Отчет... Л. 36 - 37]. Рядом находились две высохшие сосны с тамговыми знаками на стволах. Одна из них упала, на второй в 2,5 обхвата на высоте 0,6 - 1,7 м от земли вырезаны 6 знаков, размеры которых от 0,3 до 0,5 м [Никитин В.В. 1992. От¬чет... Рис. 66]. По-мнению В.В. Никитина, до затопления водами Чебоксарского водохранилища у подножия возвышенности располагался святой ключ, место моления местных язычников. Обнаруженный памятник был назван Отарским II мольбищем.
В 1992 г. при осмотре Сауткинской V стоянки в Горномарийском рай¬оне РМЭ на южной части останца был зафиксирован слой жженой кости от 2 до 5 см. (Сауткинский жертвенник) [Никитин В.В. 1992. Отчет... Л. 20, рис. 173,175-177].

 
В 1996 г. А.В. Михеевым было открыто Ошутьяльское II мольбище (к северу от старой части д. Ошутьялы Звениговского р-на РМЭ) и впервые предпринят подробный анализ структуры и обрядов, проводимых на мольбище. Им были выделены атрибуты жертвенника: высохшая ель, собака с черной шерстью, шкура черного барана, ветки можжевельника, расположение ям относительно старого дерева, способ умерщвления птиц и животных. Местные жители считали, что это место посвящено «божеству зла» Керемету [Михеев А.В. 1996. Отчет... Л. 5 - 8].
В 2000 г. в ходе разведочных работ в Юринском районе Республики Ма¬рий Эл СВ. Большовым было осмотрено место поклонения марийцев в Бар-децком бору - Юринское мольбище. По словам местных жителей, последние моления здесь проводились после войны. На месте мольбища найдены брон¬зовый браслет и кольцо [Большое СВ. 2000. Отчет... Л. 24, рис. 2, 20].
В этом же районе В.В. Никитиным на месте Сутырских стоянок в обнажениях береговой линии в 2000 г. были осмотрены три жертвенные ямы  
[Никитин В.В., Ставицкий В.В., Вискалин А.В. 2001. Отчет... Л. 5 - 6, рис. 11].

В 2001 г. автор данного исследования жертвенника не обнаружил.
В 2000 г. автором работы была проведена проверка сохранности раннее известных марийских жертвенников: Важнангерских I и II, Юльяльского, Са-уткинского. В ходе разведочных работ установлено полное разрушение Важнангерского II жертвенника, определены перспективы исследований Сауткин-ского жертвенника [Ефремова Д.Ю. 2001. Отчет...Л. 7, 11, рис. 3-5, 15-17].
Летом 2001 года было продолжено целенаправленное изучение культовых памятников марийцев в рамках научной темы автора. Были проведены раскопки Сауткинского жертвенника, найден и частично исследован Пику-зинский жертвенник. Ввиду сильного разрушения жертвенника оврагом, бы¬ла исследована наиболее разрушающаяся часть памятника, составившая 16 кв.м [Ефремова Д.Ю. 2003. Отчет... Л. 5 - 8, 13 - 16, рис. 5 - 11, 29 - 39]. Жертвенник не ограничивается вскрытой площадью и требует дальнейшего исследования.
В 2001 г. при обследовании Красногорского городища-убежища на СВ склоне вала в обнажениях кладоискательской ямы выявлен слой жертвенника в виде кальцинированных костей мощностью от 24 до 38 см [Михеева А.И. 2002. Отчет... Л. 16 - 17, рис. 40, 55 - 57].

 

                                                Важото (Юнго-Пернянгашский жертвенник XIII-XV вв.)                   

В 2002 г. А.И. Михеевой в ходе разведочных работ по проверке состояния и нанесения границ памятников на карту землепользования Горномарийского района РМЭ были выявлены Юнга-Пернянгашский («Важото») и Писе-ральский жертвенники [Михеева А.И. 2003. Отчет... Л. 6 - 7, 9, рис. 9, 10].
В 2002 - 2004 гг. начаты работа по гранту РГНФ «Археологическая карта Республики Марий Эл»1, целью которой являлось обследование всех имеющихся на территории РМЭ памятников и выявление новых, в том числе и культовых. В 2002 - 2004 гг. в 4000 м к югу от д. Сенда Мари-Турекского р-на, на левом берегу р. Илети у моста по трассе Йошкар-Ола - Казань в Зве-ниговском р-не были выявлены старые сосны с вырубленными в нижней час-
'Проект№ 02-01-22002а/В пяти нишами и с тамговыми знаками:, предположительно использовавшиеся для охотничьих обрядов [Никитин В.В. 2002. Отчет... Л. 22, рис. 81, 82; Ни¬китин В.В. 2004. Л. 21 - 22, рис. 91 - 93]. В Куженерском р-не РМЭ выявле¬ны и обследованы Актугансолинский (у бывшей д. Богатыри) и Ирмарский святые источники, являвшиеся примерами синкретизма языческих представ¬лений и христианства [Никитин В.В. 2004. Отчет... Л. 21 - 22, рис. 89, 90].
В 2003 г. автором данного исследования с целью уточнения границ памятника, его культурной и временной принадлежности был частично изучен Юнга-Пернягашский жертвенник. Площадь раскопок ограничилась наиболее разрушающейся частью в 16 кв. м. По словам местных жителей, мыс занят поздним скотомогильником [Ефремова Д.Ю. 2004. Отчет... Л. 8 - 19, рис. 3 -30].
Разведочными работами 2004 г. автором обследован Важнангерский жертвенник и выявлены новые слои [Ефремова Д.Ю. 2005. Дневник]. Уточ¬нена площадь памятника, составившая вместе с раскопами 1984 г. О.В. Да¬нилова, 450 кв. м. В этом же году был обнаружен Носельский жертвенник, расположенный в обнажениях ЮВ склона мыса, образованного коренной террасой правого берега р. Волги и оврагом [Ефремова Д.Ю. 2005. Дневник]. Зафиксированы остатки слоя, насыщенного мелкими кальцинированными косточками, угольками и золой, толщиной 4-12 см. В этом же р-не РМЭ об¬следовано ряд марийских святилищ: Омыклиды у д. Емангаши, священные деревья возле Омыклиде, часовенка в овраге (Кывакарем) у д. Яктансола, священный камень с часовенкой (Ишаныр) у д. 3-е Шекмино, священная со¬сна возле д. 2-е Шекмино. На всех памятниках сняты топографические пла¬ны, фиксация жертвенных слоев проводилась по мере возможности, в связи с современным использованием святилищ [Ефремова Д.Ю. 2005. Дневник].

В 2004 г. МарАЭ у подножия Чумбулатовой горы зафиксировано три жертвенных кострища [Никитина Т.Б. 2005. Л. 49 - 51, рис. 160 - 165] остав¬шихся от современного марийского языческого моления.
 

Таким образом, в археологическом изучении культовых памятников выделяется два направления: первое связано с накоплением материала путем фиксации и краткого описания обнаруженных мест языческих поклонений; второе - со стационарным изучением памятников.
В результате этих работ, на территории Марийского Поволжья археологами обнаружен 51 культовый памятник вне поселений. Из них составлены описания 34 поздних мольбищ и подвергнуты археологическому исследованию 17 памятников. Большинство средневековых жертвенников (10 памятни¬ков) обнаружены на правобережной части Марийского Поволжья. Из них 3 памятника раскопаны полностью (Сиухинский, Важнангерский, Сауткинский жертвенники), 3 исследованы частично (Юльяльский, Пикузинский, Юнга-Пернянгашский), вновь открыты 4 жертвенника (Красногорский, Писераль-ский, Носёльский, Важнангерский II), один из которых полностью разрушен и не подлежит исследованию (Важнангерский II). На левобережной «луговой стороне» изучено 7 памятников, 5 из них - полностью (Сарапульский, Ир-марский, Звениговский, Удельно-Шумецкое мольбище, Кокшамарское II жертвенное место); 2 разрушены водами Чебоксарского водохранилища (Майданское, Сутырское).
1.2. Методика археологического изучения культовых памятников
В археологической науке культовым памятникам как объекту исследо¬вания долгое время не уделялось должного внимания. Это связано с несколькими причинами:

1) трудностями археологического поиска;

2) сложностями выделения культовых объектов среди всего поселенческого материала (отсутствие единых критериев, обосновывающих культовый характер памятников);

3) морально-этическими нормами, основанными на негласном запрете на изучение мест, связанных с культовыми традициями и обрядами. Несмотря на это, при раскопках различных памятников культовые объекты археологами выделялись и делались попытки реконструкции отдельных ритуалов

[Генинг В.Ф. 1958. Отчет... Л. 284 - 296; Никитин В.В. 1986. Разведочные... Л. 40 - 41].

В результате недостаточной изученности данного типа па-мятников и не разработанности общепринятого понятийного аппарата, воз-никли объективные трудности при интерпретации культовых объектов, оста-лись невыясненными их место и роль в системе верований древнего населе¬ния.
В конце 80-х - начале 90-х гг. в российской историографии, появляет¬ся большое количество публикаций связанных с методикой исследования культовых памятников, в которых предпринимаются попытки разрешения проблемных вопросов.
Впервые терминология была четко сформулирована в работе А.В. Ти-ваненко «Древние святилища Восточной Сибири в эпоху камня и бронзы» [Тиваненко А.В. 1989. С. 5 - 6]. Он предложил разграничить понятия «культо¬вое место»1, «святилище»2, «священное место»3, «жертвоприношение»4, «жертвенник5». Его разработки легли в основу характеристики культовых памятников в археологической литературе. Работа интересна и в плане при¬мера комплексного исследования культовых памятников, основанного на привлечении богатого этнографического материала для историко-культурных реконструкций. Предложенные им терминология и метод изло-
Кулыповое место состоит из комплекса недолговременных ритуальных объектов, чаще всего связанных с жизнью одного или нескольких поколений людей. Семейно-родовые культы, напротив, чаще всего огра-ничивались жизнью одного или нескольких поколений людей Как правило, такие культы прекращались, как только семейная община переставала функционировать в роли единого жизнедеятельного ор¬ганизма
2Святилище (культовое место) — это комплекс почитаемых объектов с едиными территориальными гра-ницами, на которых совершались ритуальные действия в честь духов местности, умерших предков (на мо-гильнике), покровителей семейно-родовой общины (в жилище и на поселении).

Под святилищем подразуме-вается долговременный комплекс, вобравший объекты культового характера различных эпох и в силу своей древности получивший общеплеменное (или общеродовое) значение.
^Священное место — это конкретный географический объект (гора, роща, озеро, река, урочище, перевал и др ) как местообитание духов общеплеменного (общеродового) значения В некоторых случаях на священ-ном месте может находиться святилище для совершения на нем различных ритуальных действий Напри-мер: священная гора Чембулат и мольбище внизу как культовое место при горе для совершения ежегодных молений, т.е. святилище в данном случае имеет подчиненное значение к обожествленной географической территории.
* Жертвоприношение — основной археологический материал, встречающийся на культовых местах, во мно¬гом единственное свидетельство наличия святилища и проводившихся на нем ритуальных действий. Жертво¬приношения представляли собой пищу, орудия труда, кости животных, гальки необычных форм и расцве¬ток, остатки деревянных и металлических предметов и т. д, расположенных на жертвенном месте как бес¬системно, так и отдельными специфическими скоплениями
^Жертвенник — место для совершения жертвенных приношений на святилище или культовом месте Может быть представлен в виде: ритуальных очагов (кострищ); жертвенных холмиков, образовавшийся за много лет из сожженных костей жертвенных животных; жертвенных ям. Связан преимущественно с поселениями и жилищами.
  
Изложения материала (культовые комплексы на поселениях, могильниках и у пет-роглифов) получили свое развитие в последующих публикациях.
Первой попыткой систематизации культового материала стала монография «Языческие святилища древних славян» вышедшая в 1993 г. [Русанова И.П., Ти¬мощук Б А. 1993]. Эта работа стала возможной после многочисленных публи¬каций В.В. Седова [Седов В.В. 1982], И.П. Русановой [Русанова И.П. 1992. С. 50 - 143], Б.А. Тимощука [Тимощук Б.А. 1986; Тимощук Б.А. 1990; Тимощук Б.А. 1993], освещающих отдельные частные вопросы данной проблемы. В ис¬следовании предложены новые принципы типологии: разделение культовых памятников на «объекты естественного происхождения» (природные) и ру¬котворные. К природным памятникам ими отнесены - камни, деревья, рощи, горы, источники, часто входящие в состав больших культовых комплексов. Рукотворные памятники представлены тремя основными видами: культовы¬ми местами (вид 1), святилищами (вид 2), курганами (вид 3) [Русанова И.П. 1992. С. 53 - 54]. Внутри каждого вида по ряду признаков выделены отдель-ные типы. При характеристике культовых памятников славян VI - XIII вв. применяются предложенные предшественником (А.В. Тиваненко) термины, существенно дополненные и расширенные применительно к славянскому ма-териалу. К культовым местам относятся небольшие жертвенные ямы или площадки, устроенные человеком для жертвоприношения по какому-либо поводу, а затем оставленные [Русанова И.П. 1992. С. 54; Русанова И.П., Ти-мощук Б.А. 1993. С. 9]. Среди святилищ1 выделяются 5 типов: «капища»2,
Святилища - специальные сооружения, где находился идол и постоянно совершались моления и жертво-приношения [Русанова И П С 53, Русанова И П., Тимощук Б А 1993 С. 9].
2Первый тип святилищ по И.П. Русановой [Русанова И.П , Тимощук Б.А. 1993. С. 9]. Круглые площадки-капища с идолом в центре, ограниченные ровиком или системой отдельных ям.
 
 
«малые городища-святилища»1, «храмы»2, «городища-убежища»3 и «крупные городища-святилища»4 [Русанова И.П. 1992. С. 53].
В 2002 г. И.П. Русановой в монографии «Истоки славянского язычест¬ва: Культовые сооружения Центральной и Восточной Европы в I тыс. до н.э. - I тыс. н.э.» были сформулированы пять основных критериев обоснова¬ния культового характера найденных в ходе археологического обследова¬ния объектов [Русанова И.П. 2002. С. 9]: «1. Расположение на необычном месте - на могильнике, на краю поселения, или, напротив, в его центре, в стороне от заселенной территории. 2. Необычная, сравнительно с окру¬жающими сооружениями, форма и конструкция - круглая или длинная, без очага или с несколькими очагами постройка, каменные и многослойные глиняные алтари, особой формы вымостки, наличие сакральных границ.

3. Явно жертвенный характер находок - костяк человека, его череп или от¬дельные кости на поселениях, кости многих животных, собранные вместе, особенно черепа и челюсти, пережженные кости в ямах и на очагах, нали¬чие амулетов и идолов. Огонь.

4. Аналогии сооружениям, функция кото¬рых неясна, среди достоверно культовых объектов. 5. Сопоставление с эт¬нографическими данными или описаниями в древних источниках».
При этом И.П. Русанова особо подчеркнула необходимость (по воз¬можности) комплексного подхода в использовании критериев для характе¬ристики культового объекта.
В археологической литературе нет однозначно принятой концепции изложения материала по культовым памятникам. Соответственно и не раз-работаны четкие принципы систематизации. Общепринятым является лишь положение о необходимости комплексного исследования данного типа ис-
'Второй тип святилищ [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993. С. 9]. Такие же площадки как капища, ограни-ченные валом и рвом, - малые городища-святилища.
2Третий тип святилищ [Русанова И П., Тимощук Б.А. 1993. С. 9]. Деревянные постройки, внутри которых стояли идолы, - храмы.
'Четвертый тип святилищ [Русанова И П , Тимощук Б А 1993. С. 9] Городища-убежища, служившие одно-временно и культовым целям, содержавшие отдельные культовые объекты.
4Пятый тип святилищ [Русанова И П , Тимощук Б.А. 1993. С. 9]. Большие культовые центры, в которых со-четаются все типы святилищ, культовых мест и почитаемых природных объектов и источников, включающего этнографические, фольклорные, лингвистические и др. данные.
И.П. Русановой и Б.А. Тимошуком материал изложен в динамике раз¬вития славянских культовых объектов: от простых культовых мест к слож¬ным святилищам-городищам [Русанова И.П. 1992. С. 53; Русанова И.П., Ти-мощук Б.А. 1993]. Процесс усложнения памятников исследователи связывают с новым уровнем развития языческой религии славян, с переходным периодом «от первобытности к сословно-классовому обществу», когда складывается но¬вое сословие профессиональных служителей культа - жрецов [Тимощук Б.А. 1994. С. 120].

 

                                            Усть-ветлужский (Юринский могильник)                                        

И.В. Мельников в работе «Святилища древней Карелии (палеоэтногра-фические очерки о культовых памятниках)» весь культовый материал на тер¬ритории Карелии с рубежа VIII - VII тыс. до н.э. по I тыс. н.э. компонует по трем основным группам: 1) погребальные памятники; 2) зооморфная и ан¬тропоморфная скульптура; 3) культовые комплексы, к которым, по его мне¬нию, относятся остатки древних святилищ (камни-сейды, каменные кладки и т.п.) [Мельников И.В. 1998].
В отличие от Карелии на марийских средневековых памятниках мало вещественного материала и они практически не связаны с поклонением кам¬ням, хотя на некоторых из них подобный элемент присутствует. Например, на Ирмарьском жертвеннике (Куженерский район), мольбище «Тарасова го¬ра» (Килемарский район), Ишаныр и Омык Лиде (Горномарийский район), Чумбулатское мольбище (Кировская область) [Приложение 3].
Достаточно близкий подход к анализу культовых памятников И.В. Мельникова предложен в работе Н.И. Шутовой «Дохристианские культовые памятники в удмуртской религиозной традиции: Опыт комплексного исследо¬вания» [Шутова Н.И. 2000; Шутова Н.И. 2001]. Автором удмуртский культо¬вый материал объединен по трём основным разделам: 1) святилища; 2) мо¬гильники; 3) ритуальные предметы [Шутова Н.И. 2001. С. 6 - 7].

Внутри разделов материал разделен по хронологическому и территориальному2 прин¬ципу подачи материала. При этом для характеристики ранних памятников, по возможности, привлекаются поздние этнографические, лингвистические и фольклорные данные.
С точки зрения типологии, наиболее интересным является первый раз¬дел, в котором средневековые святилища Н.И. Шутовой систематизированы по отношению к поселениям: располагающиеся на месте или рядом с поселе¬ниями людей (посвящались родоплеменным божествам); размещающиеся на некотором отдалении от мест обитания людей, в лесах, рощах (были связаны с почитанием хозяев Дикой Природы) [Шутова Н.И. 2001. С. 89]. Среди поздних культовых памятников выделено четыре главных типа: 1) семейно-родовые святилища; 2) моления в лесах и рощах; 3) общественные мольбища, посвященные племенным и территориальным покровителям; 4) памятники, на которых проводились погребально-поминальные обряды. В основу данной классификации положены степень общественной значимости культовых мест и предназначение их тем или иным божествам и духам.
Ценность работы Н.И. Шутовой в том, что впервые сделан комплекс-ный анализ культовых памятников. В основе исследования лежит богатей-ший археологический, этнографический и фольклорный материал, собран¬ный самим автором в ходе полевых работ. Интересен подход в разделении памятников с точки зрения их функциональной нагрузки, определенной не только по археологическим данным, но и дошедшим до наших дней этногра¬фическим свидетельствам.
В 1993 г. О.В. Даниловым впервые сделана попытка обобщения мате¬риалов культовых памятников Среднего Поволжья от эпохи бронзы до сред¬невековья. Им было предложено разделить их на три группы: «а) связанные с погребениями людей; б) имеющие следы человеческих жертвоприношений; в) связанные с человеком опосредованно, через различные божества» [Дани-
'По трем периодам: вторая половина I - начало II тысячелетия н.э, XVI - XVIII вв., XIX - н. XX вв. Археологические, фольклорно-этнографические и лингвистические исследования суммируются относи-тельно территориальной градации удмуртского этноса [Шутова Н И. 2001. С. 6].
 

По принципу принадлежности определенным божест¬вам каждая группа памятников условно делиться на жертвенники связанные с зооморфными или антропоморфными божествами и т.п. [Данилов О.В. 1993. С. 15]. Особо подчеркивается, что резкой границы между различными видами жертвенников нет: они связаны друг с другом переходными форма¬ми, функциональным сходством, смешением и объединением различных культовых представлений. При определении статуса поздних марийских культовых памятников О.В. Даниловым применяется терминология А.В. Ти-ваненко и марийские мольбища называются «святилищами-жертвенниками». С одной стороны - это природные культовые объекты, с другой - рукотвор¬ные (изгородь, внутреннее устройство и т.п.). При этом жертвенник, является составляющей частью святилища (священной рощи или кереметища), т.е. ме¬стом для жертвоприношений. На святилище таких мест может быть несколь¬ко и в разных местах, и они «не обязательно оформлены в виде особого «ал¬таря» [Данилов О.В. 1993. С. 11].
О.В. Данилов попытался вычленить наиболее древние (архаичные) чер¬ты и разделить весь поздний этнографический материал на две группы: с бо¬лее ранними и более поздними чертами [Данилов О.В. 1993. С. 12].
Исследовательские подходы Н.И. Шутовой и О.В. Данилова обуслав-ливаются огромным этнографическим материалом, имеющимся в распоря-жении авторов.
Анализ существующих на сегодняшний день подходов к исследованию культовых памятников показал, что систематизация данного типа памятни¬ков основывается на совокупности данных, имеющихся в распоряжении того или иного исследователя.
В данной диссертационной работе при описании культового материала марийцев эпохи средневековья применяется терминология Б.А. Тиваненко и отдельные положения всех охарактеризованных выше принципов типологии, но с некоторыми изменениями, обусловленными особенностью используемо¬го археологического материала. При выделении отдельных культовых объектов среди массы поселенческого материала использовались критерии пред-ложенные И.П. Русановой. При систематизации памятников были учтены ре-комендации Л.С. Клейна по применению эволюционно-типологического ме-тода [Клейн Л.С. 1991. С. 7, 38]'. В результате сделана попытка создания бо¬лее гибкой типологической системы, учитывающей только археологические факты - местонахождение культового памятника относительно поселения, которое уже на следующем уровне исследования определяет статус культо¬вого объекта по отношению к человеку. Для решения конкретных вопросов археологической датировки культовых памятников использовался страти¬графический и планиграфический методы исследования.
'«Типология ориентирована на отображение реальной сложности связей, текучести явлений, глубинных структур материала, поэтому не подчиняется формально-логическим требованиям классификации - не тре-бует единства критериев классификации, жесткого разграничения и взаимоисключения групп (объединяю-щих однотипные предметы)» [Клейн Л.С. 1991. С. 366].
 

26 Глава 2. ТИПОЛОГИЯ КУЛЬТОВЫХ ПАМЯТНИКОВ
В результате проведенной систематизации накопленного материала, выявлены определенные закономерности в расположении культовых памят¬ников относительно поселений и внутренних соотношений. В данной работе не рассматриваются культовые памятники на могильниках. Этот вопрос сложный и требует специального исследования. С одной стороны сам мо¬гильник является культовым памятником, т.к. на нем совершаются и жерт¬воприношения и ритуалы, связанные с погребением и поминовением. С другой стороны, на могильнике могут быть особые культовые объекты: кремационные ямы - Юмском (Загребинском) могильнике (к. VIII - X вв.), Черемисском кладбище (к. VIII - X вв.), могильнике Нижняя Стрелка (IX -XI вв.) [Никитина Т.Б. 2002. С. 71, 287]; жертвенно-ритуальные комплексы в погребениях, засыпи и межмогильном пространстве [Никитина Т.Б. 2001. С. 42 - 51]; возможно, таковыми же являются имитирующие погребения ке¬нотафы.
В основу типологии культовых памятников марийцев в эпоху средне-вековья положен главный принцип - местоположение объекта (культового места или святилища) относительно поселения (на поселении или вне его). В зависимости от этого объекты культового характера условно делятся на две основные категории: структурно-соподчиненные (ССП); структурно-целостные (СЦП) /приложение 1, таблица 10/.
На следующем уровне типологии ССП культовые памятники по прин-ципу синхронности поселениям разделяются на одновременные (I группа) и неодновременные (II группа). Здесь было бы уместно разделение СЦП памятников на основе хронологии, но для этого на сегодняшний день не достаточно данных. Подобное разделение СЦП подразумевается, поэтому на данном этапе исследования деление на группы пропущено.
 
27
Среди обеих категорий культовых памятников типологически выделя-ются: культовые места (тип I) и святилища (тип II) , которые различаются функционально (семейные, родовые, общинные) и на основании местополо¬жения (на поселении), топографии и структуре выделяются подтипы, вариан¬ты и подварианты.
2.1. Структурно-соподчиненные памятники (категория I) Структурно-соподчиненные памятники - это культовые памятники, ко-торые находятся на территории поселения (городища или селища).
Культовые памятники, внутри данной категории разделяются на две группы: культовые памятники, одновременные поселениям; культовые па-мятники, неодновременные поселениям, т.е. вторичного использования. 2.1.1. Культовые памятники, одновременные поселениям
(группа А) Среди данной группы памятников выделяются два основных типа: культовые места и святилища.
I тип - культовые места, одновременные поселениям По местоположению на поселении культовые места разделяются на два подтипа:
Подтип 1 - культовые места, связанные с жилищным комплексом; Подтип 2 - культовые места, вне жилищного комплекса, но в рамках поселения.
Подтип 1 - культовое место  на  поселении, связанное  с  жилищным  комплексом /таблица 1/
хКультовое место - это ритуально-жертвенное место для одной семьи или небольшого рода, которое от-личается простотой устройства. Мощность слоя этого памятника небольшая, что, вероятно, обусловлено пе¬риодом существования группы людей, которой оно принадлежало. Оно представлено в основном одним объектом поклонения, очагом с продуктами жертвоприношения, деревом, камнем. Культовое место может существовать самостоятельно, в рамках поселения или могильника, или входить составляющей частью в святилище.
2Святилище - это культовый памятник, устроенный в ритуально-жертвенных целях для большой группы людей (рода, племени). Он отличается большим количеством атрибутов поклонения (культовых мест), среди которых выделяются: жертвенные ямы, кострища, священные деревья и т д. А так же сложностью культо¬вых объектов, которые могут быть представлены в виде столбовых ям, деревянных и каменных конструкций и т.д. Святилище является самостоятельным памятников или частью (чаще изолированной) поселения.
 
28
Это ритуально-жертвенное место одной семьи, которое отличается про¬стотой устройства и слабым культурным слоем.
Семейное культовое место практически у всех народов отождествляет¬ся с очагом в жилище [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993. С. 16]. По мнению ряда этнографов, для совершения семейных ритуально-священных действий марийцами использовалась постройка «кудо» [Козлова К.И. 1964. С. 52]. Описание «кудо» хорошо известно по этнографическим работам И.Н. Смир¬нова [Смирнов И.Н. 1889. С. 71], Т.А. Крюковой [Крюкова Т.А. 1956. С. 114], К.И. Козловой [Козлова К.И. 1964. С. 52], Г.А. Сепеева [Сепеев Г.А. 2000. С. 221]. В жилищном комплексе марийцев XIX в. «кудо» являлось надворной постройкой для приготовления пищи (летней кухней). Принцип её устройст¬ва на протяжении столетия практически не менялся - это срубная постройка из легких бревен, положенных прямо на землю, не имеющая ни пола, ни по-толка, ни окон, с открытым очагом в центре, использующаяся для приготов¬ления пищи [Козлова К.И. 1964. С. 52]. Размещалась она обычно напротив избы, отдельно от других надворных построек, иногда посредине двора [Крюкова Т.А. 1956. С. 113]. Во многих «кудо», у стены противоположной входу, отделялось бревенчатой перегородкой «изи кудо» (малое кудо), где имелся потолок и хранились все принадлежности домашних языческих мо¬лений и жертвоприношений [Крюкова Т.А. 1956. С. 115; Козлова К.И. 1964. С. 53; Сепеев Г.А. 1975. С. 129; он же 1986. С. 9]. По мнению И.Н. Смирнова, дверь в постройке находилась с южной стороны, что было обусловлено рели¬гиозными соображениями [Смирнов И.Н. 1889. С. 71].
Т.Б. Никитиной среди поселенческого материала эпохи средневековья были выделены большие наземные очаги с прокалами и линзами золы; не¬глубокие гуммированные пятна со следами кухонных отходов, чаще оконту¬ренных небольшими столбовыми ямками, вероятнее всего свидетельствую¬щие о легких постройках за пределами жилищ [Никитина Т.Б. 2002. С. 53, 56], которые сопоставимы с этнографическими описаниями «кудо».
 
29
«Кудо» зафиксированы на 2 селищах - Таланкиной Горе и Красном Селище II; и 6 городищах - Васильсурском II, Сомовском II, Еманаевском, Пайгусовском, Малахайском, Важнангерском (Мало-Сундырском) [Никити¬на Т.Б. 2002. С. 280 - 281].
На Васильсурском II городище (втор, половина VI в. н.э.)1 к «кудо» можно отнести очаг, расположенный в центре предвальнои части площадки городища, округлой формы (120 х 150 см), обложенный по краям камнями, в котором были расчищены остатки от двух сосудов [Никитина Т.Б. 2002. С. 280; Халиков. А.Х., БезуховаЕ.А. 1959. Отчет... Л. 19, рис. 9.].
К постройкам типа «кудо» относится постройка № 4, обнаруженная в ходе археологического исследования 1990 г. в раскопе II на Сомовском II городище (VII в н.э.). Она представлена сильно гуммированным пятном не-правильных очертаний толщиной до 16 см, насыщенного костями животных. На глубине 5 см в пределах ее границ в южной части был выявлен очаг с зольно-углистым заполнением (яма № 37) диаметром 160 см, глубиной 28 см. К этому же типу хозяйственных построек, возможно, относится два не до конца изученных объекта в раскопе I (на участках Д,Е/7-9 и Б/3,4). Характер заполнений - гуммированный, насыщенный угольками и заглубление всего на 20 см, позволяют предположить, что данные объекты могли быть по-стройками «кудо». В одном был найден развал сосуда [Никитина Т.Б., Со¬ловьев Б.С. 2001. С. 16].
Н.А. Лещинской при исследовании Еманаевского городища (VI - X вв.) была обнаружена яма, которая по структуре и заполнению, схожа с по-стройками «кудо». Яма № V подпрямоугольной формы с закругленными уг-лами размерами 188 х 170 см и глубиной 38 см расположена в центре пло¬щадки городища. 3 стенка нарушена поздним погребением. Возле нее обна¬ружены столбовые ямы, возможно от навеса, расположенные по окружности диаметром около 250 см. На дне зафиксирован прокал неправильной оваль-
'Здесь и далее датировки всех поселений и могильников приводятся по Т.Б. Никитиной [Никитина Т.Б. 2002]
 
зо
ной формы размерами 94 х 75 см, мощностью 4-5 см. В постройке найдены железный нож, развал сосуда, фрагменты льячек и керамики, шлак, сырые кости животных [Лещинская Н.А. 1988. С. 83, рис. 1].

 

На Пайгусовском городище (I тыс. н.э.) в 3 части площадки была вы-явлена котловидная в сечении яма овальной формы размерами 46 х 220 см и глубиной 24 см. В нее была включена еще одна яма овальной формы с угли-стыми включениями размерами 46 х 86 см, глубиной 18-20 см. В слое найде¬ны фрагменты керамики и кости животных [Никитина Т.Б. 1979. Рис. 25].

На Малахайском городище (I тыс. н.э.) раскопками Н.В. Трубниковой было установлено наличие жилых построек в виде «летних строений - ку-хонь-«лачуг» с небольшим очагом посредине, сложенным из простых кам-ней. Их расположение, вероятнее всего, совпадает с местами концентрации большинства находок и остатками очагов в виде камней и углей возле них, вытянутых по центральной линии городищенского мыса с 3 на В [Трубнико¬ва Н.В. 1964. С. 105-106].
В 1982 г. один из очагов открытого типа был изучен B.C. Патрушевым. В очаге диаметром 100 см, обложенном камнями по окружности, часть из ко-торых были сильно прокалены, были обнаружены обожженные скорлупки желудей. Очаг находился в восточной части черного пятна (в кв. Е-Ж/2-3, размерами 6-85 х 240 см, мощностью 8-16 см) с множеством угольков и камней. В северо-восточной части объекта (кв. Е/2) найдены две ошлакован¬ные стенки сосудов, 1 фрагмент тигля и 2 бесформенных кусочка бронзы. Восточнее данного пятна обнаружено еще одно (в кв. Е-Ж/ 1-3) размерами 140 х 40 см, вытянутое с 3 на В [Патрушев B.C. 1982. Отчет... Л. 7. Рис. 11]. Его мощность достигала 15 см. В нем найдено еще три фрагмента древнема-рийской посуды, пережженная косточка и тёрочник из гранита. По мнению B.C. Патрушева, данное пятно являлось продолжением предыдущего, кото¬рое сползло по склону [Патрушев B.C. 1982. Отчет... Л. 7]. Получается, что объект представлен темным пятном размерами 40-80 х 360 см с очагом в центре.

Судя по размерам, мощности и характеру заполнения на восточной оконечности площадки Малахайского городища была исследована постройка «кудо».
На селище Галанкина Гора (конца I тыс. н.э.) в центральной части средневекового поселка (раскопе 2 1989 г.) между постройками 3 и 4 были зафиксированы остатки двух открытых очагов [Соловьев B.C., Никитина Т.Б. 1999. С. 164], располагавшихся возле овальной ямы размерами 104 см на 80 см и глубиной 16 см [Соловьев Б.С. 1990. Рис. 21]. Очаг, примыкавший к яме с восточной стороны, округлой формы с плоским дном, имел диаметр 52 см и был заполнен углистым песком. На дне обнаружено скопление керамики. К ЮЗ находился еще один очаг, сооруженный в узкой дуговидной яме разме¬рами 220 х 60 см глубиной 68 см. В его заполнении, состоявшем из бурого песка, золы и мелких угольков, были найдены: два фрагмента костей живот¬ных, обломок стенки лепного сосуда без орнамента с примесью шамота и бугристой поверхностью, кусок окисленной медной проволоки. Рядом с оча¬гами на глубине 18 - 22 см лежали два раздавленных неорнаментированных плоскодонных горшковидных сосуда с примесью шамота. Здесь же расчище¬ны три ямы от столбов [Соловьев Б.С, Никитина Т.Б. 1999. С. 164].
К постройкам «кудо» можно отнести ямы № 4 и № 5 из раскопа 6, об¬наруженные в ходе исследования Важнангерского (Мало-Сундырского) го¬родища (XIII - XV вв.) Т.А. Хлебниковой в 1958 г. [Хлебникова Т.А.. 1959. С. 203 - 204, рис. 154, 155] и гуммированное пятно из раскопок 1964 г. [Хлебникова Т.А. 1964. Отчет ... Л. 32 - 33, рис. 5, 7]. Яма № 4 - полукруглая по форме, размерами 285 см х 267 см и глубиной 24 см была заполнена гум¬мированной супесью с вкраплениями мелких кусков обожженной глины, сконцентрированной вместе с золой, костями животных и обломки керамики у южной стенки. Яма № 5 - округлой формы, размерами 240 см х 260 см, глубиной 58 см была заполнена буро-серой супесью, с обломками керамики, кусочками обожженной глины и песчаниковых плит, которые, судя по чер-
 
32
тежам, концентрировались в ЮЗ части ямы [Хлебникова Т.А. 1959. С. 204, рис. 156, 157]. При описании сооружений культурного слоя Важнангерского (Мало-Сундырского) городища Т.А. Хлебникова указывала на пятно, вытя¬нутое с СЗ на ЮВ шириной 100 см и длиной 340-350 см и глубиной 22 см [Хлебникова Т.А. 1964. Отчет... Л. 32 - 33, рис. 5, 7]. В его рыхлом гуммиро-ванном с включением большого количества мелких кусков обожженной гли¬ны заполнении было найдено большинство находок из раскопа 1964 г.
При раскопках городища в 2000 г. Т.Б. Никитиной была выявлена хо-зяйственная постройка-«кудо» /рис. 1/, представленная ямой диаметром 280 см, глубиной 50 см [Никитина Т.Б. 2001. Отчет... Л. 11, рис. 28 - 35]. Основ¬ное заполнение ямы состояло из гуммированного слоя. В её северной, северо-восточной и восточной половине обнаружены плотно примыкавшие друг к другу крупные камни, обмазанные сильно обожженной глиной и развалы трех сосудов. Здесь же зафиксированы крупные куски угля, фрагменты кера¬мики, кости животных, рыбья чешуя. У дна заметна прослойка угля и золы. Вход-выход, вероятнее всего, был расположен в 3 части объекта. С южной стороны от этой ямы заметны остатки гуммированного заполнения размера¬ми 160 х 310 см, глубиной 10 см.
В этом же году был найден наземный очаг виде сильно прокаленной глины с кусками угля и золы размерами 90 см х 120 см и глубиной 18 см [Никитина Т.Б. 2001. Отчет... Л. 8, рис. 18]. В заполнении очага и вокруг не¬го обнаружены фрагменты керамики, кальцинированные кости.
Возможно ещё одна хозяйственная постройка типа «кудо» была выяв¬лена в результате обследования городища в 2002 году. Она представлена вы¬тянутой с 3 на В ямой, размерами 310 см х 180 см [Никитина Т.Б. 2003. От¬чет... Л. 30, рис. 75]. В неоднородном заполнении (3 часть углисто-гуммированная, восточная - бурая слабо-гуммированная) обнаружены кости животных и мелкие фрагменты керамики. Вокруг этой ямы стояло три стол¬ба, возможно являвшихся опорами для навеса.
 
33
Хозяйственная постройка с отвесными стенами подквадратной формы размерами 215x215 см и глубиной 80 см была обнаружена на селище Крас-ное Селище II (конец XIII - XV вв. н.э.). Вдоль её В и 3 стенки прослежена прослойка обожженной глины, особенно мощная в южном углу. В 3 стороне обнаружено скопление камней. У дна постройки с СЗ и ЮВ сторон зафикси-рованы ступеньки шириной 20 - 26 см. На дне выявлена углистая прослойка толщиной 6 см. Вход-выход, вероятно, был устроен с южной стороны, т.к. именно отсюда уходит полоса серо-гуммированного пестроцвета шириной 20 см. С восточной стороны примыкала яма овальной формы размерами 166 см х 140 см и глубиной 15 см, в заполнении которой выявлены крупные куски угля и развал сосуда [Никитина Т.Б. 1996. С. 7, рис. 8, 21 - 27].
Если учесть, что все охарактеризованные выше объекты, являются по-стройками «кудо», тогда следует, что на 8 поселениях эпохи средневековья выявлено 15 построек «кудо» /приложение 1, табл. № 1/. Из них:
1.8 построек обнаружено на памятниках I тысячелетия н.э. - на 5 горо-дищах и 1 селище;
2.7 построек зафиксировано на памятниках II тысячелетия н.э. - на 1 городище и 1 селище.
Археологический материал не позволяет выделить особенности данно¬го типа сооружений: его конкретное местоположение по отношению к жи¬лищам, точные размеры и проявления ритуальных черт. В большинстве слу¬чаев гуммированное заполнение «кудо» (результат наиболее активной хозяй-ственной деятельности) имело преимущественно округлую форму. Относи-тельно очага (в тех случаях когда его можно проследить), оно было смещено в сектор между севером и востоком (В-СВ-С) в 7-ми случаях (63,6 %) и в 4-х случаях в 3 сектор (3-ЮЗ) (36,4 %) /приложение 2, рис. 2/ . Остеологический анализ кухонных отходов с селища Нижние Шелаболки и Важнангерского (Мало-Сундырского) городища (раскопки 2000 г.) произведенный Г.Ш Асылгараевой, показал видовой состав животных, обнаруженных в построй-
 
34
ках «кудо», - крупный рогатый скот, свинья, мелкий рогатый скот, лошадь -обычен для повседневной жизни населения.
По дтип 2-культо в ы е места  вне  жилищного  к о мпл е кс а ,н о   в рамках  поселения
Данный подтип представлен только культовыми местами на городи-щах (вариант Б) /приложение 1, таблица 2/. Среди них выделяется четыре под вар и ант а:
1)    культовые места на мысу;
2)    культовые места на площадках;
3)    культовые места, связанными с валами;
4)    культовые места под стенами.
1. Культовые  места   на  мысу  городища Культовые места на мысу городищ (4 объекта) были исследованы на четырех памятниках Ижевском, Пайгусовском, Большая Гора и Васильсур-ское V Репище.
Ижевское городище (VIII - IX вв.), расположено около д. Городище Советского района Кировской области на стрелке, образуемой крутой надлу-говой террасой правого берега р. Иж и оврагом, выходящим к пойме реки с юго-восточной стороны. В северной части площадки городища (практически на мысу) была обнаружена яма, которую сложно отнести к разряду хозяйст¬венных [Архипов Г.А. 1961]. Яма имела овальную форму и довольно боль¬шие размеры (200 х 140 см). Она была обнаружена на нижнем горизонте культурного слоя городища (глубине 85 см) и представляла собой скопление жженых и сырых костей животных мощностью 20 см [Архипов Г.А. 1961]. Размеры ямы, заполнение и местоположение в стороне от основной площад¬ки жизнедеятельности (т.е. на склоне) позволяют трактовать ее как культо¬вую. В верхних слоях над ямой и вокруг неё выявлено большее количество обломков льячек и железных цепочек, чем на всём городище [Архипов Г.А. 1962. С. 147, рис. 5].
 
35
При исследовании Пайгусовского городища, расположенного в 300 м к востоку от с. Пайгусово Горномарийского района РМЭ, на правом берегу речки Сумки, раскопками 1959 г. была обнаружена яма насыщенная фраг¬ментами керамики и сырыми костями животных [Архипов Г.А. 1959. От¬чет... Л. 61]. Она располагалась на ЮЗ стороне мыса городища. Её размеры составляли 80 см на 150 см, глубина - 40 см. Заполнение состояло из золы и угля. «В отличие от других, гуммированных и зольных пятен, эта яма была исключительно насыщена фрагментами керамики и костями животных. По венчикам из этой ямы определено 8 сосудов (из 13 со всей площади раско¬пок)» [Архипов Г.А. 1959. Отчет... Л. 61].
Аналогичная яма была выявлена на мысу городища Большая Гора (I тыс. н.э.) (Сернурский р-н РМЭ), расположенного в 200 м к СЗ от д. Большая Гора Сернурского района РМЭ на правом берегу р. Немды, правого притока р. Вятки. Местное название городища - «Одо карман» /«Удмуртская кре-пость»/ [Васильев В.М., Саваткова А.А., Учаев З.В. 1991. С. 104, 216]. Вытя¬нутая с севера на юг овальная яма размерами 180 х 70 см и глубиной 28 - 30 см, была заполнена темной гуммированной супесью, по всей толщине кото¬рой встречались мелкие сырые и пережженные кости, кремневые отщепы, сколы, чешуйки, несколько ножевидных пластин, имеющих следы ретуши [Архипов Г.А. 1978. Отчет... Рис. 4]. Мощность углистого заполнения на обожженном дне ямы около 4 см. Культовый характер ямы был отмечен ис¬следователем городища Г.А. Архиповым [Архипов Г.А. 1978. Отчет... Л. 2. Рис. 6].
В ходе археологических работ 1991 г. на мысу Васильсурского V го-родища (Репища) (XI - XIII вв.) /приложение 2, рис. 3/, расположенного в 3000 м к ЮЗ от п. Васильсурск на корреной террасе правого берега р. Суры, правого притока р. Волги, и в 2000 м от устья р. Суры, на глубине 20 см от уровня современной дневной поверхности была обнаружена яма подквадрат-ной формы и размерами 176 см х 140 см, глубиной 40 см [Никитина Т.Б. 1992. Отчет ... Л. 128, 140]. В её северо-восточном углу располагалось угли¬стое пятно подквадратной формы (80 х 80 см, глубиной 28 см) с округлыми столбовыми ямками вдоль 3 стенки. На глубине 30 см находились крупные камни, лежащие в восточной половине ямы двумя кучами, которыми были придавлены человеческие черепа. На этом же уровне расчищены трубчатые кости, расположенные без системы. В погребении захоронены остатки двух расчлененных человек, положенных головами в разные стороны [Никитина Т.Б. 1991. Отчет... Л. 129]. Вещевой инвентарь отсутствовал.
Культовые места на мысу городища представлены одним видом куль¬товых объектов - жертвенными ямами. В 3-х из них обнаружены остатки жи¬вотных жертвоприношений, а одна связана с ритуалами над людьми.

 

2. Культовые места   на   площадке  городища
Культовые места на площадке городищ (3 объекта) были исследованы на 2 памятниках: Ардинском, Звениговском (Карабашском).

Ардинское городище (VI в.) расположено в 300 м к юго-востоку от д. Сенюшкино Килемарского района РМЭ на мысу коренной террасы правого берега р. Арда, левого притока р. Волги. Местное название городища «Кере-мет нер» /приложение 2, рис. 4/. На площадке городища возле вала было об¬наружено два погребения детей [Архипов Г.А., Патрушев B.C. 1976. Отчет... Л. 6, рис. 8-1].
Одно из них находилось ближе к северной части вала на глубине 40 см. Могильная яма имела слабые очертания в виде темноватого пятна прямо¬угольной формы с закругленными углами, ширина которого составляла 24 см, длина около 70 см. Костяк лежал на спине с вытянутыми ногами, головой на 3. Кости рук не сохранились, но судя по тлену они были вытянуты вдоль тела. На шее ребенка обнаружены два зуба взрослого человека [Архипов Г.А. 1975. Дневник]. Сопровождающих вещей нет.
Второе захоронение подростка, обнаружено ближе к центральной части вала на глубине 30 см. Погребение было ориентировано головой на север с небольшим отклонением к 3 [Архипов Г.А., Патрушев B.C. 1976. Отчет... Рис. 8-2]. Сохранность костяка плохая. Исследователи городища Г.А. Ар-хипов и B.C. Патрушев, исходя из ориентации (северной), с древнемарий-ским слоем связывали второе погребение [Архипов Г.А., Патрушев B.C. 1976. Отчет... Л. 6.]. Однако, судя по описанию стратиграфии слоев возле вала, к древнемариискому периоду относилась темно-гумированная супесь мощностью от 10-60 см, подстилающая подзол, толщина которого вместе с дерном составляла 8-18 см. Дополнительный анализ полевых материалов, сопоставление глубин и расположения погребений, позволил отнести их к эпохе средневековья [Архипов Г.А. 1975. Дневник, чертежи]. Сопровождаю¬щих вещей не обнаружено.
Интерес к данным захоронения вызван тем, что они: 1. являются одно¬временными городищу; 2. это захоронения детей (наиболее встречаемая че¬ловеческая жертва); 3. погребенные лежали вдоль вала перпендикулярно друг другу; 4. на груди одного ребенка лежали зубы взрослого человека. Все эти моменты указывают на ритуальный характер погребений.

На Звениговском городище (руб. I - II тыс. н.э.) (Карабашское, «Кар¬ман Ту») [Патрушев B.C. 1978. Отчет... Л. 4, рис. З, А.], расположеном в 3000 м к 3 от г. Звенигово РМЭ и в 6000 м к СЗ от д. Карабаши Республики Чувашии, на мысу, образованном коренной террасой правого берега р. Волги и оврагом, была обнаружена известняковая плита диаметром 34 см. Она на¬ходилась в СЗ предвальной части городища на глубине 5 - 10 см и имела ок¬руглую форму. На использование ее в качестве культового места указывают обнаруженные с юга и севера от нее скопления костей и фрагменты древне-марийской керамики с примесью шамота.
Культовые места на городищах представлены двумя видами культовых объектов: жертвенными ямами (с человеческими жертвами) и жертвенной площадкой (с животными жертвами и фрагментами керамики).
 

3.   Культовые места,   связанные с  валами городищ
На территории Марийского Поволжья на 4 городищах выявлены культовые места, связанные с валами (5 объектов): Ардинском, Звениговском, Васильсурском V (Репище), Важнангерском (Мало-Сундырском).
На Ардинском городище в центральной части вала примерно на глубине 40 - 45 см обнаружена яма (№ 13), заполнение которой имело явно жертвенный характер и состояло из золы, угля и костей. К сожалению, яма не была до конца изучена. Судя по профилю СЗ стенки траншеи, прорезающей вал, длина стенки ямы составляла 70 см, изученная ширина 30 см, а глубина достигала 15 см [Архипов Г.А. 1975. Чертежи; Архипов Г.А., Патрушев B.C. 1982. Рис. 7].
Ближе к восточной стороне внешнего склона (с небольшими отклоне-ниями к северо-востоку) к ЮЗ от охарактеризованной выше ямы, на уровне древней поверхности засыпанной валом (глубине 130 см) была обнаружена куча бесформенных камней размерами: 5x8x9 см; 3x4x7 см; 2x5x8 см и 5 х 9 х 11 см [Архипов Г.А., Патрушев B.C. 1976. Отчет... Л. 7, рис. 10.]. Здесь же были обнаружены: фрагменты костей (на камнях - 7 шт., возле них - 8 крупных, 7 средних, 18 мелких), угольки и 7 фрагментов керамики [Ар¬хипов Г.А. 1975. Дневник].
На Звениговском городище (Карабашском «Карман Ту») шурфом, за¬ложенным между второй и третей линиями укреплений, выявлена линза раз¬мерами 180 х 160 см и мощностью в 5 см, состоящая из костей животных, лошадиных зубов и клыков медведей [Патрушев B.C. 1978. С. 4 - 5, рис. 4а].
В ходе археологических работ 1992 - 93 гг. на середине южного склона внутреннего вала (№ 1) Васильсурского V городища (Репища) (XI - XIII вв.) обнаружена могильная яма, шириной от 102 до ПО см, длиной 349 см, глубиной 36 см [Никитина Т.Б. 1994. Отчет... Л. 123 - 124, рис. 25]. Её очер¬тания были слабо выражены, но прослеживалась прямоугольная форма с ок¬ругленными   углами   и   небольшим   выступом   в   северо-восточном   углу
 
39
/приложение 2, рис. 5/. В ходе исследования расчищены остатки неполных костяков, уложенных ногами друг к другу («валетом»). Погребения распола-гались вытянуто вдоль вала (с 3 на В). В заполнении могильной ямы встре-чаются угольки, зола, обожженная глина, мелкие фрагменты керамики, у восточной стенки скопление костей животных, диагностированных Г.Ш. Асылгараевой [Никитина Т.Б. 1994. Отчет... Л. 123; 1993.... Л. 20.]. По 53 костным фрагментам был определен видовой состав «сопроводительной» жертвы: крупный и мелкий рогатого скот, лошадь, свинья, лось, птица [См. приложение]. Вещей при погребенных не обнаружено.
Изначально Т.Б. Никитиной было высказано предположение о частич¬ных захоронениях, связанных с расчленением костяка [Никитина Т.Б. 1993. Отчет... Л. 20.], что подтвердилось антропологическими анализами, прове¬денными Е.А. Пузаткиной.
В ходе исследования коллективного захоронения уточнено количество погребенных, которое составило 6 неполных костяков. Среди которых 4 ори-ентированы в западном направлении и 2 в восточном.
Группа костяков с западной ориентацией:
Костяк 1 - возможно, принадлежал мужчине в возрасте от 30 до 40 лет. Скелет по составу частичный, но наиболее полный. Прослежены следующие ритуальные черты: отчленение головы, раз давление черепа (сильное повреж-дение лицевого отдела ударом сверху), преднамеренный слом верхней части диафиза бедренной кости.
Костяк 2 - по фрагментам нижних конечностей, скорее всего, принад-лежал женщине в возрасте старше 30 лет.
Костяки 3 и 4 - судя по представленным нижним конечностям принад-лежат двум подросткам: у одного пол трудноопределяем, возраст приблизи-тельно от 15 до 17 лет; второму подростку от 12 до 16 лет.
Группа костяков с восточной ориентацией:
 
40
Костяк 5 («горбун») - голова отрублена и сильно раздроблена. Воз-можно, принадлежал юноше от 16 до 20 лет с сильным искривлением в пояс-нично-тазовом отделе.
Костяк 6 - вероятно, принадлежал ребенку 8-10 лет, прослежены сле¬ды отрубания головы и последующего разрубания черепа.
В погребении вообще не обнаружено костей скелета верхних конечно¬стей. Общая сохранность костей в могильной яме очень хорошая, поэтому нет оснований предполагать, что недостающие кости были выброшены в процессе поздних перекопов [Никитина Т.Б. 1993. Отчет... Л 20 - 21]. У всех 6 костяков обнаружены признаки ритуальных воздействий, а именно - отру¬бание голов, раздробление черепов, расчленение конечностей, и преднаме¬ренное разрубание костей.
Т.Б. Никитина предположила, что в данном случае функциональное на¬значение городища (оборона в случае опасности) сливается с охранной функцией культа предков [Никитина Т.Б. 1994. С. 76; Никитина Т.Б. 2002. С. 86-87].
На Важнангерском (Мало-Сундырском) городище в 2004 г. в ходе раскопок 3 части вала в его основании на глубине 60 см от уровня современ¬ной дневной поверхности были обнаружены челюсти собаки (на границе кв. А/4, Б/4) и свиньи (кв. А/3), ориентированные по линии север-юг [Никитина Т.Б. 2004. Дневник]. Здесь же были обнаружены значительное количество керамики, скопления рыбной чешуи и большое количество костей животных, анализ видового состава которых еще раз убедил в его жертвенном характе¬ре. Среди диагностированных Г.Ш. Асылгараевой 311 фрагментов костей животных были определены 9 особей: крупного рогатого скота - 1, мелкого рогатого скота - 2, лошадей - 1, свиньи - 2, собак - 1, кабана - 1, зайца - 1 /приложение 3/. Кроме того, здесь же выявлены 40 шт. костей птиц и 16 кос¬тей от рыб. Данный видовой состав отличается от видового состава живот¬ных, обнаруженных в ходе исследования городища в период с 1999 г. по 2004
 
РОССИЙСКАЯ    ,
ГОСУДАРСТВЕННАЯ    41
БИБЛИОТЕКА
г., в котором вообще не представлены кости диких животных [Асылгараева
Г.Ш. 2004]. Выявленные собачьи кости в одном скоплении с употребляемы¬ми в пищу животными, птицами и рыбами - представителями всех стихий, еще раз подчеркивает его неординарность.
Культовые места, связанные с валом городищ представлены 3 видами жертвенных объектов: ямами (3 случая), площадкой (1 случай), разовыми за¬хоронениями костей животных (2 случая). В 4-х случая ритуальные действия были связанны с животными и в 2-х - с людьми.
4. Культовые  места   под   стенами   городищ
Культовые места, связанные со стеной (2 объекта) прослежены на двух городищах - Кубашевском и Пайгусовском.
На Кубашевском городище (VII - VIII вв.), расположенном в 2 км к востоку от д. Кубашево ив 1,5 км на Ю-ЮЗ от д. Шуя Санчурского района Кировской области, были найдены останки сгоревшего не крупного живот¬ного (возможно козленка) со «спекшимися кусочками кожи и мяса» [Халиков А.Х. 19586. Отчет... Л. 43, рис. 22]. Останки животного располагались под сгоревшей стеной, примерно на середине 3 склона площадки городища, в яме с углистым заполнением (кв. Я/4), размерами 100 х 95 см /приложение 2, рис. 6/.
При исследовании 1987 г. средней части остатков стены на Пайгусовском городище, на участке (в кв. К/2) протяженностью около 120 см и ши¬риной 88-120 см выявлена линза костей животных толщиной до 55 см [Архи¬пов Г.А. 1988. Л. 5]. Г.Ш. Асылгараевой было диагностировано 38 костных фрагментов, по 30 из них определены 5 видов животных по 1 особи каждого вида: крупный рогатый скот, лошадь, свинья, кабан (Приложение).
Культовые места под стенами городищ представлены двумя видами жертвенных объектов: ямой и линзой «сырых» костей. Оба они связаны с жертвоприношениями животных.
 
42
Культовые места вне жилищного комплекса, но в рамках поселения обнаружены на 7 городищах. Выявлено 12 случаев устройства культовых мест. Они представлены четырьмя видами - жертвенными ямами (5 случаев), камнями (2 случая), очагом (1 случай), линзами «сырых» костей (2 случая). В 9-ти случаях ритуальные действия были связаны с животными и в 3-х с людьми.
II тип - святилища, одновременные поселениям
В данном типе среди святилищ, одновременных поселениям, выделяет¬ся два варианта (рис. 3): а) святилища на селищах; б) святилища на городи¬щах.
Вариант А — святилища на селищах
Данный вариант святилищ зафиксирован на 4-х селищах: Галанкина Гора, Майданское I селище, Сутырских I и II селища1 и Красное селище П.

                                          

Селище Галанкина Гора, расположено в 10 км к 3 от устья р. Ветлуги на мысу дюнного вхолмления надлуговой террасы левого берега р. Волги, высота которого 16 м. Результаты исследования селища были опубликованы Б.С. Соловьевым и Т.Б. Никитиной в 1999 г. [Соловьев Б.С., Никитина Т.Б. 1999. С. 166]. Для нашего диссертационного исследования особый интерес представляет комплекс очагов, располагающийся в средней части поселения (СЗ) [Соловьев Б.С, Никитина Т.Б. 1999. С. 166, рис. 1], в котором выявлена сложная внутренняя структура. Все объекты внутри него разделяются на три части:
Центральная часть представлена одним очагом № 73 в виде ямы оваль¬ной формы (88 х 66 см) с плоским дном, мощность заполнения которого дос¬тигала 40 см. С южной стороны к очагу примыкает столбовая ямка диамет¬ром 24 см [Соловьев Б.С. 1990. Отчет... Рис. 23].
Южная часть представлена очагом № 69, со сложной конструкцией. Это наиболее крупный очаг в виде углистого пятна неправильно-овальной
1 Границы между селищами не уточнены, поэтому в тексте приводиться как один памят¬ник.
 
43
формы размерами 380 х 140 см, мощность заполнения которого составляет 50 - 52 см [Соловьев Б.С. 1990. Отчет... Рис. 23]. На глубине 10 см он «оконту-рился в яму диаметром 60 см, которая была заполнена черным углистым пес¬ком с вкраплением углей. Она находилась внутри золистой канавки в форме пятиугольника, имевшего ширину 12 - 20 см и ограничивающего площадь размерами 160 х 125 см. Находок не было» [Соловьев Б.С, Никитина Т.Б. 1999. С. 166].
Северная часть представлена двумя очагами (№№ 72, 80). Очаг № 72, выявленный в 440 см к северу от очага № 69, представлял собой яму непра-вильной формы (120 х 100 см) с уступчатым дном. Заполнение состояло из углистого песка, с прослойкой золы по краям и у дна. Мощность слоя дости¬гала 53 см. Очаг № 80, располагался в 4 м к северо-востоку от очага № 69 и 260 см к востоку от очага № 72. Он был устроен в округлой котловидной яме диаметром 72 см, с мощностью заполнения 52 см и прослойкой золы до 28 см по дну. К 3 от очагов находились две небольшие мелкие ямки, заполненные бурым пестроцветом.
«Рассмотренная выше группа очагов оконтурена по периметру столбо-выми ямками (№ 54, 55, 57, 67, 68, 74, 76, 77, 78), ограничивающими пло¬щадь приблизительно в 70 кв. м (10 х 7 м). Внутри неё прослеживается ряд из трех ям (№ 57, 75, 81). Не исключено, что в древности площадка с очагами была перекрыта навесом» [Соловьев Б.С, Никитина Т.Б. 1999. С. 166].
Отсутствие «сырых» и кальцинированных костей, фрагментов керами¬ки не позволяют однозначно рассматривать данный комплекс как объект культового характера. Трудно согласиться и с принадлежностью данной группы очагов к хозяйственным постройкам. Однако, изолированное распо¬ложение очагов относительно селища (наличие столбовой ограды), сложное структурное устройство (несколько культовых мест) позволяют отнести опи¬санный выше комплекс к разряду святилищ.
 
44
Размещение культового объекта в СЗ части селища, вероятно, обуслов-лено двумя факторами:
1.    Относительной изолированностью: с северной и северо-восточной сторон имеются естественные границы;
2.    Покатостью площадки мыса к СЗ1 и соответственно более низкой высотой (13 м) в исследуемой части поселения, что обеспечивало относи¬тельно легкий доступ к воде.
В ходе разведочных работ 1974 г. В.В. Никитиным было обнаружено Майданское I селище [Архипов Г.А., Никитин В.В. 1975. Отчет... ]. По дан¬ным отчета оно находится в 150 м к В от д. Майдан Юринского района РМЭ, на левом берегу р. Волги. На восточной- юго-восточной части разрушенной выдувами песчаной дюны, непосредственно возле селища, выявлена углистая дугообразная полоса длиной около 60 м, шириной до 1,5 м, заполнение кото¬рой достигало мощности 60-70 см. Собранный материал представлен фраг¬ментами лепных плоскодонных горшковидных форм сосудов тёмно-серого цвета с бугристой поверхностью и с примесью крупного шамота в тесте. Ке¬рамика идентична селищенской.
Судя по размерам и структурным особенностям (несколько кострищ по кругу, заполненных углем и фрагментами керамики), описанная выше угли¬стая полоса являлась остатками святилища на восточной окраине селища. К сожалению, объект разрушен строительством оградительной дамбы Чебок-сарского водохранилища и невозможно уточнить данные о диаметрах, харак-тере заполнения и точном количестве кострищ.
Культовыми, вероятно, являлись и ямы возле Сутырских I и II селищ (I - нач. II тыс. н.э.) в Юринском районе РМЭ, расположенных в 600 - 650 м к юго-востоку от бывшей д. Сутыри на ЮЗ возвышении (2,5 м) сильно разду-того дюнного всхолмления левого берега р. Волги [Никитин В.В., Ставицкий

Средневековый поселок занимал западную часть мыса, поверхность имела значительный уклон в сторону СЗ склона, противоположного от Волги, перепад высот с ЮВ на СЗ достигал 3 м [Соловьев Б С, Никитина Т.Б. 1999. С. 161]
 
45
B.B., Вискалин А.В. 2001. Отчет... Л. 5 - 6, рис. 11]. На вершине всхолмле-ния находилась яма № 1, ширина которой в обнажении составляла 185 см, глубина 90 см. В 2 м ниже по склону располагалась яма № 2 шириной в об¬нажении около 180 см и глубиной 85 см. Практически у основания, в 2-х м ниже по склону от ямы 2, находилась яма № 3 шириной 88 см и глубиной 50 см. Заполнение всех ям однородное и состояло из золы, угля и сырых костей животных. К сожалению, более детально данные ямы исследовать не уда¬лось. Вследствие размывания берега Чебоксарским водохранилищем уже на следующий год после обнаружения (2001 г.) они обвалились. В осыпях дю¬ны, в том числе и около ям, в разные годы находили обломки лепной посуды с примесью шамота и бугристой поверхностью. Формовочная масса посуды плохо промешана, легко слоится и крошится. Внутренняя сторона черепков заглажена щепой. Аналогии этому типу посуды можно найти в материалах древнемарийских поселений рубежа I - II тыс. или первой половины II тыс. н.э. В 2004 г. недалеко от ям в воде был найден железный нож [Соловьев Б.С. 2005. Дневник].
Особый интерес в плане конструктивных особенностей представляет святилище на селище Красное селище II (XIII - XV вв.), расположенном на первой надлуговой террасе правого берега р. Суры правого притока р. Волги РМЭ, в центре д. Красное селище на правом берегу ручья Андран ангыр1, впадающего в р. Суру [Никитина Т.Б. 1999. Отчет...]. Частично результаты раскопок опубликованы автором диссертационного исследования в 2004 г. [Ефремова Д.Ю. 2004. С. 66 - 69].

Культовый комплекс на селище располагался на его южной окраине недалеко от воды /приложение 2, рис. II. Об изолированности святилища су¬дить сложно, т.к. площадка частично разрушена карьером [Никитина Т.Б. 1999. Отчет... Рис. 1]. Красноселищенское святилище, как и само селище,
'Слово «ангыр» переводиться как ручей или маленькая речка [Саваткова А.А. 1981. С. 14]; «Андран» в соче-тании «ангыр» может означать «Реку с рыболовным запором» [Воронцова О П , Галкин И С. 2002. С. 33], но может быть и собственным именем от «Андрон» [Черных С.Я. 1995. С. 312]
 
46
относится к концу XIII - началу XV вв. н.э. [Никитина Т.Б. 2002. С. 274]. Примерная площадь памятника 140 кв. м.
На святилище культовые объекты условно разделяется на две основные группы: ЮВ и СЗ /приложение 2, рис. 8/.
Юго-восточная - основная культовая площадка. Она представлена гум¬мированным суглинком, насыщенным фрагментами керамики, костями жи¬вотных, угольками и обожженной глиной. Мощность культурного слоя дос¬тигает 20 см [Никитина Т.Б. 1998. Дневник], а площадь составляет около 90 кв. м. Эта часть святилища, по-видимому, была отгорожена от поселения и СЗ группы культовых объектов, о чем свидетельствуют ямы № 2, 4, 13, 15, 16.
Сложные конструктивные особенности юго-восточной части выража-ются в четком расположении составляющих её культовых мест по сторонам света.
Центральная часть представлена 2 кострищами: очагом № 7 диаметром 30 см и мощностью заполнения 16 см и очагом № 8 диаметром 44 см и мощ¬ностью заполнения 28 см.
Здесь же находились 2 столбовые ямы - диаметром 32 см и глубиной 16 см (№ 6) и диаметром 20 см и глубиной 12 см (№ 9). Назначение ям уста¬новить сложно, возможно это остатки от навеса или стоявших в центре идо¬лов.
Южная часть представлена одним сложным объектом - сооружением № 1, в виде округлой глинобитной площадки диаметром 180 см. Вокруг него выявлен ровик шириной 90 см и глубиной 20 см, насыщенный кусками угля, среди которого обнаружены зуб животного и полный костяк поросенка в воз¬расте от 2 - 3 мес. [Асылгараева Г.Ш. 2004. Результаты...]. В верхнем слое ровика найдены мелкие фрагменты керамики и глиняной обмазки [Никитина Т.Б. 1998. Дневник].
 
47
В северной части располагалась яма № 11 жертвенный характер кото¬рой не вызывает сомнения. Её размеры 200 х 180 см, глубина 80 см. Она на¬ходилась в 4,5 м к С - СЗ от ямы № 1 и была заполнена гумусом с включени¬ем костей животных, мелких фрагментов керамики, шлака, угля, глиняной обмазки. На дне ямы в анатомическом порядке лежали костяк собаки и кости куриных ног [Никитина Т.Б. 1998. Дневник; Никитина Т.Б. 1999. Отчет... С. 6, рис. 5]. Череп собаки был ориентирован строго на восток.
В 100 см к СЗ от ямы № 11 находился очаг № 14, размерами 30 х 32 см и глубиной 25 см, в заполнении которого обнаружены керамика и кости жи-вотных. В 72 см к ЮВ от неё и в 44 см к В выявлены две столбовые ямы (№ 10 и № 12). Диаметр первой 40 см, глубина 10 см и диаметр второй - 20-22 см, глубина 16 см.
На 3 основной площадки (юго-восточной части святилища) был устро¬ен отдельный комплекс, состоящий из 2 столбовых ям (№ 2, 4) диаметрами 32 см, заглубленных соответственно, на 20 и 32 см, и 2 очагов (№ 3, 5). Са¬мым 3 объектом, расположенным на расстоянии 400 см от центральной части святилища, был очаг № 3 диаметром 40 см и глубиной 40 см. В заполнении очага найдены мелкие кости животных. В 120 см к востоку находиться очаг № 5 трапецевидной формы с округлыми углами размерами 80 - 100 см глу¬биной 12 см, в заполнении которого обнаружены шлак, обмазка (глина) и ке¬рамика.
Об активном использовании святилища свидетельствует большое ко-личество тропинок, ведущих от основных сооружений к спуску к воде, рас-положенного на востоке площадки: от сооружения № 1 (шириной 36 см, глу-биной 16 см), от ямы № 11 (шириной 84 см, глубиной 16 см), от центральной площадки (шириной 44 см, глубиной 28 см).
Основная масса обнаруженного вещевого материала сконцентрирована в северной и центральной части рассматриваемой площадки. Индивидуаль¬ные находки в основном представлены железными предметами (10 шт.):
 
48
фрагменты ножа и пилки, булавка с перекрученным стрежнем спиральной головкой и с обломанным концом, фрагмент дужки котла, пряжка, стрела треугольной формы с линзовидным сечением и черешком с треугольным се¬чением. Еще 3 металлических предмета были найдены непосредственно воз¬ле ямы № 11, а 2 в её верхних слоях.
Северо-западная группа объектов - второстепенная группа культовых мест. Примерная площадь составляет 16 кв. м. Она представлена 4 жертвен¬ными ямами (№ 20, 21, 22, 23) диаметрами от 20 до 52 см глубиной 14-21 см, в гуммированном заполнение которых обнаружены «сырые» кости жи¬вотных, фрагменты керамики, шлак и кремневый скол; и 1 кострищем (№ 19) диметром 28 см и глубиной 25 см. Жертвенные ямы № 21 и № 20 были со¬единены тропинкой шириной 24 см, глубина натоптанности которой достига¬ет 25 см.
В данной части святилища найдено 9 железных предметов, 1 пряслице из кости животного и 1 глиняное грузило. Среди предметов из черного ме¬талла определены следующие: нож с уступами при переходе от ручки к рабо¬чей части, кочедык, стрела с треугольной формой пера линзовидным сечени¬ем и упором при переходе к черешку; наконечник стрелы с круглым сечени¬ем, коленчатый ключ от пружинного замка новгородского типа с прорезью для контрольного штифта (тип В варианта 2) датированный XIII в.- началом XV вв. [НикитинаТ.Б. 1999. Отчет... Л. 8 - 9; Колчин Б.А. 1959. С. 86].
Сложные конструктивные особенности святилища дополняются инте¬ресными чертами:
1. Жертвенным составом заполнений ям: фрагменты керамики и шлака, «сырая» и обожженная кость. Всего на святилище диагностировано 777 ко¬стных фрагментов от 17 особей1: мелкий рогатый скот - 35,3 %, свинья - 29,4 %, крупный рогатый скот - 23,5 %, лошадь - 5,9 %, кошка - 5,9 %. Если на селище, исследованном в 1996 - 1997 гг. среди костных остатков домашних
Видовой состав животных определен старшим научным сотрудником Научного центра археологических исследований Института истории Академии наук Татарстана к.в н. Г.Ш. Асылгараевой
 
49
животных преобладали свиные кости - 43,2 %, далее шли кости мелкого ско¬та - 27,3 %, крупного рогатого скота - 11,4 %, лошади 4,5 %., то на святили¬ще больше мелкого и крупного рогатого скота, что вполне объясняется куль¬товым характером данного объекта.
2.    Керамическим материалом вне жертвенных ям. Собрано более 2500 очень мелких фрагментов [Никитина Т.Б. 1999. Отчет... С. 7]. Среди них преобладает лепная керамика - 85,6 %. По данным раскопок 1995 г., на тер¬ритории селища лепной керамики обнаружено почти на 20,1 % меньше [Ни¬китина Т.Б. 2002. С. 120].
3.    Расположением на святилище ямы с собакой и костями птицы. На самом селище были найдены черепа трех особей собак. По мнению Г.Ш. Асылгараевой, мясо собак обычно не использовалось в питании и наличие среди костных остатков на селище только голов собак (черепов и нижних че¬люстей) при отсутствии других частей скелета, является необычным фактом [Асылгараева Г.Ш. 2003. С. 127]. Возможно, это каким-то образом объясняет появление обряда связанного с собакой на святилище.
Для полной реконструкции памятника необходимо его дальнейшее ис¬следование.
Таким образом, видовой состав культовых мест на селищенских святи¬лищах I тысячелетия однообразен и представлен только очагами. На рубеже I - II тысячелетий появляются жертвенные ямы. Во II тысячелетии насчитыва¬ется 3 вида культовых мест: очаги, жертвенные ямы, глинобитная площадка. Возле некоторых жертвенных ям выявлены столбы (возможно от идолов).
Вариант Б - святилища на городищах
На изучаемой территории выявлено 4 случая расположений святилищ на площадках городищ: Еманаевском, Малахайском, Васильсурском V (Ре-пище), Важнагерском (Мало-Сундырском)
 
50
При изучении северной части площадки Малахайского городища (I тыс. н.э.) в кв. А] АБ/11-13 обнаружен комплекс, представленный двумя ви¬дами культовых мест:
В северной части - скоплением песчаниковых плит. Размеры скопления 100 см на 740 см [Патрушев B.C. 1982. Отчет... Л. 5, рис. 14]. Камни распо¬лагались в слое темной супеси. Здесь же обнаружены фрагменты древнема-рийской керамики [Патрушев B.C. 1982. Отчет... Л.6, рис. 11].
В юго-западной части - очагом размерами 160 х 170 см, глубиной 70 см, в заполнении которого найдены фрагменты тиглей, сопла.
Исследованиями Еманаевского городища ( VI - X вв.), расположен-ного на правом берегу р. Пижмы, правого притока р. Вятки, в 1 км к СВ от д. Паново Тужинского района Кировской области, выявлено сооружение А [Лещинская Н.А. 1988. С. 80], которое Н.И. Шутовой отнесено к культовым [Шутова Н.И. 2001. С. 28].
Это довольно крупное святилище - 100 кв. м, представленное сооруже¬нием А расположенном в южной части площадки городища (ближе к ЮВ краю вала) [Лещинская Н.А. 1988. Рис. 1]. Внутри него выделяется 13 прока-лов, 2 углистых пятна, 1 скопление сырых и 2 скопления кальцинированных костей [Лещинская Н.А. 1988. С. 81]. Если внимательно проанализировать данное сооружение, то судя по формам и местоположению прокалы II и IX относятся к остаткам стены, которая хорошо прослеживается в 80 см и 320 см севернее. Тогда 8 прокалов (XIV, XI, IX, X, I,V, VI, VII, VIII) размерами от ПО х 60 см до 165 х 95 см и мощностью от 5 до 15 см [Лещинская Н.А. 1988. Рис. 1; с. 84, табл. А] - образуют круг и составляют северную часть свя¬тилища.
Более сложная часть святилища - южная. Она включает несколько ви¬дов культовых мест:
- 2 прокала овальной формы (прокал IV размерами 225 х 145 см, мощ¬ностью 5-15 см; прокал V размерами 48 х 40 см, мощностью 3 см),
 
51
-    2 углистых пятна (85 х 70 см, мощностью 5-7 см; 350 х 60-160 см);
-    2 подрямоугольных очертаний скопления кальцинированных костей размерами 110 х 102 см и 100 х 60 см. Мощность скопления II составляет 3-5 см [Лещинская Н.А. 1988. С. 84, табл. А].
К сожалению, исследователем городища не приводится характеристик по сосредоточению кальцинированных костей (скопление I) и информации по расположению скопления «сырой» кости, поэтому невозможно уточнить более точное расположение объектов внутри культового сооружения.
Вместе с массой мелких и крупных кальцинированных костей по гра-ницам ямы II (скопление II) и внутри неё обнаружены остатки обугленного дерева, а также фрагменты толстостенного сосуда без дна [Лещинская Н.А. 1988. С. 81.]
Святилище со стороны городища было изолированно легкой столбовой конструкцией. Видовой состав культовых мест различен: кострища, очаги, линза «сырых» костей, который определяет характер святилища - посвящен¬ность божествам различных пантеонов.
В 1993 г. на Васильсурском V городище (Репище) практически в цен¬тральной части площадки обнаружен глинобитный объект (кв. А,А720) ок¬руглой формы диаметром около 200 см, уходящий под юго-восточную стен¬ку раскопа [Никитина Т.Б. 1994. Отчет... Л. 115, рис. 2] /приложение 2, рис. 9/. Поверхность его была сильно прокалена. Возле объекта (в радиусе от 30 до 140 см) выявлено гуммированное заполнение в котором обнаружены фрагменты древнемарийской керамики и двух миниатюрных сосудиков [Ни¬китина Т.Б. 1994. Отчет... Л. 141, рис. 14, 8,9]. Сосудики с высотой тулова 3 см имеют диметр дна 1,7 см и 1,5 см, диаметр венчиков - 4 см, обнаружены к северу от глинобитной площадки (кв. А/19). Миниатюрные сосудики были найдены на святилищах на мысу Старорязанского городища и Шолом и по мнению их исследователей являются ритуальными предметами [Розенфельтд И.Г. 1974. С. 10, рис. 19, 10, 37; Жиромский Б.Б. 1958. рис. 10, 5-7]. Здесь же
 
52
обнаружены два керамических пряслица и кованый гвоздь [Никитина Т.Б. 1994. Отчет... Л. 141, рис. 14,5-7].
По совокупности всех данных обнаруженная глиняная площадка впол¬не могла быть культовой и, судя по ее размерам, имела общественный харак¬тер.
При раскопках Мало-Сундырского (Важнангерского) городища Г.А. Архипов «глиняную забутовку» возле вала (на северном склоне) трактовал как возможный культовый памятник на городище. Он считал, что культовый объект представлен овальной ямой размерами 180 х 120 см вытянутой с 3 на
B,    заглубленным на 40 см с сильно прокаленной корытообразной подушкой
на дне [Архипов Г.А. 1983. Отчет... Л. 4, рис. 2,11]. В гуммированном запол¬
нении объекта выявлены фрагменты керамики, в т. ч. и раздавленный сосуд,
18 фрагментов венчика, 101 стенка, 8 днищ, 3 обломка костей, 5 угольков и 1
камень. Никаких деревянных конструкций не обнаружено. Вокруг этого со¬
оружения располагались ямы от столбов (№№ 28 - 36, 38) диаметром 20-24
см. Они «не могли быть остатками опорных конструкций для крыши, т. к.
располагались полукругом лишь к Ю от сооружения. Но могли служить
столбами от оградки, сооружаемой из прутьев, или же быть столбами, изо¬
бражающими языческих богов, а само сооружение А в таком случае могло
быть остатками святилища» [Архипов Г.А. 1983. Отчет... Л. 5]. Сложно ка¬
ким-либо образом прокомментировать данное заключение. Судя по описа¬
нию сооружения А - это яма, дно которой забутовано глиной. Аналогичное
сооружение было обнаружено на Поповском городище [Леонтьев А.Е. 1989.
C.    60], которое А.Е. Леонтьевым было причислено к разряду ритуальных
объектов.
К сооружению А ведет сплошная полоса камней, вытянутая с севера на юг и столбовых ям вдоль нее из раскопа 1999 г. (кв. Д - 3/2, Ж/1, Е/2), со¬ставлявшая вместе с раннее описанным объектом единый комплекс [Никити-
 
53
на Т.Б. 2000. Отчет... Л. 6, рис. 16, 15]. Возможно, в ходе последующего изу¬чения городища будут выявлены дополнительные данные.
Вцелом, в местоположении святилищ на площадках городищ наблюда¬ется некоторое смещение в сторону вала. На Малахайском и Важнангерском (Мало-Сундырском) городищах святилища располагаются ближе к северной оконечности вала, а на Еманаевском - к южной, чего не скажешь про глино¬битную площадку на Васильсурском V городище (Репище), которая находи¬лась в центральной части поселения. Видовой состав культовых мест святи¬лищ различен: каменные и глинобитные площадки, очаги, линзы костей и ко¬стрища.
2.1.2. Культовые памятники, неодновременные поселениям
(группа   Б)
Среди данной группы памятников выделяется один тип: святилища на городищах {тип /). Для устройства святилища в этом случае используется заброшенное городище и большое значение имеют топографические и струк¬турные особенности данных поселений (изоляция, высота, вал и ров).
В данном типе выделяются два варианта: А) святилища, расположен-ные на площадках городищ (4 объекта); Б) святилища, расположенные на ва¬лах городищ (2 объекта).

Вариант А - Святилища, расположенные на площадках городищ
К данному варианту относится 4 памятника. Один из них Сиухинский жертвенник, полностью раскопан А.Х. Халиковым в 1958 г. [Халиков А.Х. 1959. Отчет... Л. 105, рис. 108]. В 1985 г. В.В. Никитиным было открыто и описано жертвенное место «Большая Гора» (Звениговский р-н РМЭ) [В.В. Никитин. 1986. Отчет... Л. 40-41. Рис. 124]. В качестве культовых памятни¬ков данного варианта предлагается рассмотреть захоронения на Васильсур¬ском II и Чортовом городищах.

Сиухинский жертвенник расположен на останце коренной террасы правого берега р. Б. Юнга находящегося в 900 м к СЗ от д. Сиухино Горно-марийского района РМЭ на месте Сиухинского II городища [Халиков А.Х. 1959. Аккозинский и Сиухинский ... Л.105, рис. 107, 108]. В настоящее время останец имеет овальную форму -52х 17ми высоту от подножья 11м [Ми-хеева А.И. 2002. Отчет... Л. 10, рис. 38]. Возможно, в древности он имел вид мыса, соединенного с террасой, со временем разрушеного с СВ стороны рекой, ЮЗ - оползнями, с С - выемкой грунта для сооружения мельницы. На месте данного городища в XII - XIII вв. располагалась кузница.
При исследовании памятника в 1958 г. в верхних слоях были обнаружены остатки жертвенных кострищ, насыщенных углем, золой, пережжен¬ными костями. Методика исследования 50-х годов предполагала ведение раскопок по штыкам толщиной 20 см [Халиков А.Х. 1958. Дневник 3]. Про¬ведение исследований автором данной работы показывает, что слои жерт¬венников редко превышают 20 см. По имеющимся данным (отчету и поле¬вым материалам) реконструкция структуры жертвенника представляется сле¬дующей /приложение 2, рис. 10/.

Судя по расположению кострищ, жертвенник площадью приблизи¬тельно 207 кв.м занимал ЮЗ часть останца [Халиков А.Х. 1958. Дневник 3]. Жертвенный слой (кальцинированная кость, зола и угли) памятника залегал сразу под дерном (4-8 см) и не ограничивался только кострищами. Вся пло-щадка памятника условно разделяется на две основные части /приложение 1, таблица 3; приложение 2, рис. 11/:
Северо-западная часть представлена одним кострищем (№ 1) (кв. В/6) диаметром 300 см. Судя по дневникам раскопок, поначалу было два костри¬ща, которые со временем стали использоваться как одно. В заполнении кост¬рища найден обломок железного топора.
Юго-западная часть - основная площадка жертвенника. Судя по стра-тиграфии северной стенки линии А и общему плану раскопок, она разрушена с южной стороны. Сохранившаяся часть площадки представлена двумя ви¬дами культовых объектов:
 
55
а)    Линзой «сырых» костей (с кв. А/8 по кв. А/14). Её длина по профилю
- 1828 см, ширина по плану - около 600 см. Общая площадь линзы составляла примерно 109,68 кв.м. Поверхность жертвенника, по-видимому, несколько
оплыла в южную сторону, т.к. стратиграфия стенки А,Б/8 показывает, что жертвенный слой увеличивается в южную сторону с 10 см до 32 см.
б)    Тремя кострищами (№№ 2, 3, 4). Кострище № 2 (А/10,11) размерами 300 х 240 см располагалось в 12 м к ЮВ от кострища № 1. Здесь же найдены
кованые гвозди и железные кольца. Кострище № 3 (А,Б/12,13) размерами 400
х 320 см находилось в 340 см к СВ от предыдущего. В заполнении обнаружены железные кольца и монеты XVIII в. Кострище № 4 (А/14) разрушенное,
сохранившаяся часть 200 х 100 см, располагалась в 340 см к ЮВ от кострища
№ 3 и в 860 см к востоку от кострища № 2. В кострище найден нож. С северо-восточной стороны от кострища № 4 обнаружены ямки от столбов диа¬
метром около 20 см у каждой, расположенные в линию с СЗ на ЮВ. Аналогичные столбовые ямки (только с одной стороны) обнаружены на святилище
Важнангерского (Мало-Сундырского) городища.
Мощность слоя в кострищах определить сложно, но, судя по дневнико¬вым записям, на следующей глубине они не зафиксированы, следовательно максимально допустимая глубина составляет 40 см (2 штыка). По монетам 1735 - 1815 гг. и позднему железному ножу жертвенник был отнесен к XVIII-XIX вв. Кроме того, в памяти местных жителей сохранилось использование данного места в качестве мольбище. Здесь рос могучий дуб, около которого устраивались моления.

Вещевой материал с Сиухинского археологического комплекса не имеет определенных поквадратных привязок, а временные рамки его бытования очень широки. Среди предметов, обнаруженных на памятнике, заслуживают особого внимания те из них, которые встречаются скученно возле кострищ (в кв. А/9): обломки железных предметов, наконечники стрел - 3 шт., железная подкова XV в. [Б.А. Колчин. 1959. С. 191; Михеева А.И. Отчет...2003; Никитин А.В. 1971. С. 42, табл. 6-9; Макаров Л.Д. 2001. С. 117, рис. 73-21], неоп¬ределенный медный предмет и монеты XVIII в. Среди остальных предметов, найденных в слое, выделяются две группы вещей XI - XIII вв. и XVI - XVIII вв. Последние можно соотнести со слоем святилища: два ножа в кв. А/14 и кв. Б/10. Один с вытянутой рабочей частью, срезанной на конце под углом. По А.В. Никитину это т.н. «косарь». Таких экземпляров ножей не встречает¬ся в домонгольской Руси [Никитин А.В. 1971. С. 41 - 42]. Другой с массив¬ным, широким и коротким лезвием с плавно закругленным острым концом клинка относится к разряду сапожных [Б.А. Колчин. 1959. С. 56]. Такие ножи распространены вплоть до XVI - XVII вв. [Б.А. Колчин. 1959. С. 41, табл. 5 -3]. В слое была найдена сапожная подкова XVI - XVII вв. Судя по имеющей¬ся в наличии фотографии она относилась к разряду подков с низким каблу¬ком и врезалась в каблук [Халиков А.Х. 1959. Аккозинский и Сиухинский... Табл. XLIV; Никитин А.В. 1971. С. 42, табл. 6-9]. В верхних слоях кв. Б/12 были обнаружены железные кольца вместе с монетами XVIII в., а в кв. В/7 -обломок топора.
Судя по мощности слоя (до 40 см), размерам (109,68 кв.м) и структуре (две части), Сиухинский жертвенник являлся сложным культовым памятни¬ком, выполняющим роль святилища, действующего на протяжении XVI -XIX вв. Видовой состав культовых мест представлен кострищами и линзой сырых костей.
Жертвенное место «Большая Гора» (Звениговский р-н РМЭ) располо¬жено в 4 км к востоку от г. Звенигово по шоссе на с. Исменцы в районе пере¬сечения его линией электропередач на небольшом залесеном мысу с крутыми склонами [В.В. Никитин. 1986. Отчет... Л. 40-41. Рис. 124]. Деревья и кусты украшены полотенцами и цветными лоскутками. Недалеко от украшенных деревьев имеется два места, где ставятся свечи. В центре стоят стол и ска¬мейка. Здесь же ведра, наполовину закопанные в землю. На ведрах нагар и оплывший воск. Отмечено много углублений в земле, предположительно вы-
 
57
рытых вручную, диаметром 10-20 см и глубиной на длину руки. Возле них на поверхности находятся остатки пищи: конфеты, яичная скорлупа. Везде на площадке и по тропинке, ведущей с шоссе на мольбище, разбросаны спичеч¬ные коробки (свыше 50 штук), полные, но спички со сгоревшей серой. По мнению В.В. Никитина, спички в данном случае, выполняли роль очищаю¬щего огня. Их зажигали, коробок закрывали и бросали вперед себя.
Площадь памятника составляла 60 х 20-40 м. Топографический план указывает на то, что здесь в древности было городище. С северной стороны заметны остатки насыпи шириной 3-5 м, высотой до 1,5 м, длиной 90 м, очень похожей на вал городища. В обнажениях культурного слоя не обнару¬жено. Видовой состав культовых мест (2 вида): жертвенные ямы и имитация кострищ на земле.
Васильсурское II городище (вторая пол. I тыс. н.э.) расположено в 500 м к юго-востоку от п. Васильсурск Воротынского района Нижегородской об¬ласти на мысу правого берега р. Суры.
В 3 части городища у края террасы (ближе к оконечности мыса) в мо¬гильной яме подчетырехугольной формы размерами 270 х 155-180 см было обнаружено коллективное захоронение [Халиков А.Х., Безухова Е.А. 1959. Отчет... Л. 124 - 125, рис. 130]. Яма ориентирована по линии СЗ - ЮВ, глу¬бина могильной ямы составляла 30-50 см. В погребении зафиксировано семь костяков, лежавших на спине с вытянутыми конечностями, двумя группами и ногами друг другу. В СЗ половине располагались четыре костяка ориентиро¬ванные головами на СЗ: взрослый костяк, вероятно женский, лежал с ЮЗ стороны с краю, костяк грудного ребенка размещался между его ногами; кос¬тяки двух подростков располагались слева от взрослого. В юго-восточной половине могильной ямы исследованы три костяка подростков, лежавших в противоположном направлении - головой на юго-восток. Вещей при погре¬бенных не обнаружено. А.Х. Халиков приводит три объяснения возможных
 
58
причин, побудивших совершить столь необычное захоронение [Халиков А.Х. 1962. С. 154].:
1.    коллективное погребение людей, скончавшихся в результате эпиде¬мии или несчастного случая;
2.    совместное погребение людей, умерших в разное время;
3.    погребение было совершено после прекращения жизни на городище, о чем свидетельствует стратиграфия слоев на памятнике.
Применительно к данному захоронению больше подходит третий вари¬ант. Погребальный обряд - «валетообразное» положение, половозрастной со¬став погребенных - 1 женщина, 1 ребенок и 5 подростков, размещение мо¬гильной ямы в мысовой части заброшенного городища - все это в совокупно¬сти характеризует памятник как ритуальный объект на заброшенном горо¬дище.
Чортово городище расположено на правом берегу р. Ветлуги в 500 м к северу от д. Федоровское Нижегородской области.
Памятник датируется VI - нач. VII вв., могильник на городище отно-сится к VII - нач. VIII вв. н.э. [Никитина Т.Б. 2002. С. 179 - 180]. Могильник на Чертовом городище представлен двумя коллективными захоронениями и двумя одиночными погребениями. В 4-х могильных ямах захоронено 7 чело¬век: 1 костяк целый, 3 - расчлененных, 2 - частичных и 1 трупосожжение.
Интерес к данному памятнику вызван необычностью совершенных на них погребений. В 1908 г. В.И. Каменским на городище обнаружено коллек¬тивное захоронение из трех костяков с элементами ритуальных воздействий - предположительно расчленения [Каменский В. 1908]. Один был ориенти¬рован головой на В, лицевой частью черепа вниз, левая кисть руки на груди с левой стороны. Правая рука была отрублена, но лежала рядом. Здесь же об¬наружены украшения. Второй костяк лежал на спине головой на 3, ногами к голове первого. «У черепа был извлечен наконечник стрелы и один железный топор». Поперек этих двух костяков сверху лежал третий - без черепа. Юж-
 
59
нее этих костяков в куче обнаружены украшения. Ритуальный характер захо¬ронения подтверждается и засыпью могильной ямы, которая представляла бурую глину, перемешанную с углями и большим количеством фрагментов керамики (не исключено что она могла попасть в заполнение вместе с куль¬турным слоем городища). Форма и размеры могильной ямы не были просле¬жены, но отмечалось, что она прорезает верхний культурный слой [Халиков А.Х., Безухова Е.А. 1960. С. 8]. Материалы исследований не содержат дан¬ных по точному расположению захоронения на площадке городища. Однако, используя чертеж А.Х. Халикова и Е.А. Безуховой, можно предположить, что коллективное погребение находилось на оконечности мыса городища (ЮВ часть) или около него. К 3 от данного коллективного захоронения, предпо-ложительно в 427 см, было обнаружено одиночное погребение [Каменский В.И. 1908. С. 3 - 4; Халиков А.Х., Безухова Е.А. 1960. С. 8] . Костяк лежал в вытянутом положении головой на юг, с руками вдоль тела, без всяких вещей. По бокам и в ногах у него лежали три больших обломка жернова с выгла¬женной поверхностью из красноватого песчаника. Засыпь могильной ямы не отличалась от засыпи коллективного захоронения [Каменский В.И. 1908. С. 3
-4].
В 1957 г. экспедицией А.Х. Халикова и Е.А. Безуховой были вскрыты еще две могильных ямы. Судя по стратиграфии слоя раскопа 1 они прорезали культурный слой городища [Халиков А.Х., Безухова Е.А. 1960. С. 17], следо¬вательно, были одновременны описанным раннее. Два захоронения, по мне¬нию А.Х. Халикова, были совершены в яме овальной формы размерами 175 х 90 см, вытянутой с СВ на ЮЗ, расположенной в центральной части площадки городища. На дне ямы глубиной 30-35 см в центре выявлено пятно обож¬женного песка, выше которого в двух кучах сосредоточены перемешанные с пеплом, золой и отдельными угольками пережженные человеческие кости (выявлены фрагменты черепа, ребер) [Халиков А.Х., Безухова Е.А. 1960. Рис. 12]. Южнее находились украшения, не имеющие следов огня.

Второе захоронение - трупоположение, от которого сохранились разрозненные обломки трубчатых и черепных костей [Халиков А.Х., Безухова Е.А. 1960. С. 18], по мнению А.Х. Халикова, было совершено в эту же могильную яму. Судя по их расположению, А.Х. Халиков предположил, что погребенный располагался головой на ЮЗ. Для вторичного захоронения нет достаточных обоснований, т.к. не прослежены следы перекопа. Третье погребение находилось на ЮЗ склоне городища [Халиков А.Х., Безухова Е.А. 1960. С. 19-20]. Оно было сильно разрушено и исследователям не удалось установить его границы. Размеры площадки, на которой собраны части бедренной кости костяка и комплекс вещей из восьми предметов, составляли 180 х 100 см, глубина ее достигала 20-30 см. В засыпи погребения отмечена большая концентрация мелких фрагментов пережженной керамики.
Человеческие захоронения на Васильсурском II и Чортовом городищах с одной стороны, повторяют топографическое расположение синхронных мо¬гильников (высота площадки 22,5 м и 80 м и мысовидные изгибы коренных террас); с другой стороны, на них проявляются ритуальные черты, выходя¬щие за рамки традиций погребального обряда - «валетообразное» располо¬жение костяков, расчлененность и размещение в одном погребении трупопо-ложения и трупосожжения, южная (с отклонением к ЮЗ) ориентировка оди¬ночных погребений. Всё это еще раз подчеркивает своеобразие рассматриваемых памятников. Некоторые черты рассмотренного выше погребального обряда имели место в ранних могильниках - Младшем Ахмыловском, Нижней Стрелке и т.д., но не являлись преобладающими [Никитина Т.Б. 2002. С. 68, 69, 75, 287, табл. 8, 9].

Вариант Б — Святилища, расположенные на валах городищ
В Марийском Поволжье обнаружены два жертвенника, расположенные на валах Юльяльского и Красногорского городищ /приложение 2, рис. 12/. Следует отметить, что они ни кем не раскапывались, поэтому структурные особенности их неизвестны. Следовательно, к данному варианту они относятся условно, только по их расположению на городищах и большой мощно¬сти слоя.
Жертвенник на валу Юльяльского городища I тыс. н.э., располо-женного в 500 м к СВ от д. Юльялы Горномарийского района РМЭ, на вос¬точном конце деревенского кладбища, на мысу правого берега р. Сундырь, образованном двумя оврагами [Никитин В.В. 1992. Отчет... Л. 10 - 12, рис. 19].
Юльяльское городище - многослойный памятник, предположительно на нем в начале II тысячелетия н.э. функционировала кузница [Архипов Г.А., Халиков А.Х. 1959. Отчет... Л. 228]. Городище представлено площадкой подтреугольной формы (18мх10м)и валом (шириной 12 м, высотой 1,7 м, длиной 10 м), северная часть которого срезана траншеей. Жертвенный слой представлен золой, углями и жженой костью мощностью от 5 до 40 см, рас¬положенный на восточной (внутренней) части вала городища. Слой жертвен¬ника по поверхности вала расположен неравномерно: в верхней части вала у 3 склона он имеет мощность от 5 до 30 см и увеличивается до 40 см по В склону. Длина слоя жертвенника в профиле вала - 9,6 м. Примерная площадь Юльяльского жертвенника - 96 кв. м. Предварительно датируется XVI - XIX вв.
Данный культовый памятник упоминается в письменных источниках XIX в. В 1869 году в статьях, опубликованных в «Трудах Казанского Стати¬стического комитета», Л. Износковым описывается священная роща, нахо¬дящаяся «в полуверсте» от д. Юльялы: «видны только остатки этой рощи, в которой и до сих пор изредка черемисы приносят жертвы» [Износков Л. 1869. С. 3]. «... Кереметь, обитавшая в роще была самая злая: от одного на¬мерения срубить какое-нибудь дерево черемисин заболевал, а те, которые решались рубить умирали».

Жертвенник на валу Красногорского городища I тыс. н.э., расположенного в 500 м к С от д. Красная Горка Горномарийского района РМЭ, на высоком мысу, образованном двумя оврагами.

В рукописном фонде Мар-НИИЯЛИ приводится название данного городища у местных жителей как «Керемет нер» [Чубарова Р.В. Могильники... Л. 6]. Площадка городища - 80 м х 50 м [Михеева А.И. 2001. Отчет... Л. 10, рис. 40-41]. Ширина вала 5м, длина 48 м, высота до 4 м, глубина рва около 1 м. На СВ склоне вала в обна¬жениях кладоискательской ямы выявлен слой жертвенника, в виде кальцини¬рованных костей мощностью от 24 до 38 см. Примерная площадь жертвенни¬ка 25 кв. м. Датировка затруднена.
При расположении святилищ на местах бывших городищ особую роль играет их топографическое положение (высота, изолированность); четкие границы (мыс, вал, ров); расположение рядом источника воды. В этом случае с одной стороны, сохраняются черты древнейших культовых памятников (вода, мыс) [Данилов О.В. 1993. С. 12 - 25]; с другой стороны, их устройство становиться сложнее, появляются более четкие сакральные границы (ров, вал, высота), но за счет готовых площадок заброшенных городищ.

2.2.    Структурно-целостные памятники (категория II)
Это самостоятельные ритуально-жертвенные комплексы, расположен¬ные в отдалении от поселений. Как и среди структурно-соподчиненных, внутри данной категории, выделяются два типа: 1 тип - культовые места; 2 тип - святилища.
2.2.1. Культовые места (1 тип)
Традиции разовых жертвоприношений широко были распространены среди марийского населения, например, по случаю спасения или удачного промысла [Ефремова Д.Ю. 2000. С. 166 - 169]. На сегодняшний день в Ма¬рийском Поволжье не выявлено структурно-целостных культовых мест отно¬сящихся к эпохе средневековья, но следует учитывать сложности связанные выявлением таких мест.
Среди структурно-целостных культовых мест позднего времени выде¬ляются два вида:
 
63
1)    культовые места, представленные одиночно стоящими деревьями;
2)    культовые места, представленные камнем.
Вид 1 — культовые места, представленные одним деревом Одиночно-стоящие деревья, связанные с культовыми представлениями располагаются возле деревень1, например в Горномарийском районе [Юада-ров К.Г. 2003; Ефремова Д.Ю. 2004. Дневник] или в отдалении от них, на¬пример у д. Ярамор Волжского р-на РМЭ [Никитин В.В. 2002. Отчет... Л. 10, рис. 40] /приложение 2, рис. 13/.
Возможно, культовый характер имеют и некоторые деревья с тамговы-ми знаками, зафиксированные археологами в Куженерском, Звениговском, Килемарском и других районах РМЭ [Никитин В.В. Отчет...в 2002 г. Л. 23]. Некоторые исследователи рассматривают аналогичные деревья, широко из¬вестные от Швеции до Сибири, как метки границ определенной территории, а тамговые знаки как дорожные и родовые клейма [Ясински М.Э., Овсянни¬ков О.В. 2003. С. 44 - 59]. На деревьях с тамговыми знаками, обнаруженны¬ми на территории РМЭ, на стволах отмечены следы огня (сосна с тамгами возле д. Сенда) [Никитин В.В. 2002. Л. 22, рис. 82, 83]. Такие деревья встре¬чаются на марийских мольбищах. Например почти на всех деревьях на моль¬бище у д. Пекоза в Волжском р-не РМЭ имеются знаки-тамги, вырубленные топором на высоте 1-1,5 м [Архипов Г.А., Никитина Т.Б. 1993. С. 84 - 85], так же как на дереве возле д. Сенда. Следовательно нельзя исключать и воз¬можное культовое назначение деревьев со знаками. При интерпретации по¬добного рода деревьев следует учитывать местоположение, следы огня, при-ношения (лоскутки и т.д.), которые могут обозначать его культовое, а не хо¬зяйственное использование.
Вид 2 — культовые места, представленные камнем На территории Марийского Поволжья выявлены 6 культовых камней: мольбище «Тарасова Гора», священный камень у д. III Шекмино, камень у
По мнению местных жителей такие деревья являются покровителями этих деревень.
 
64
Важнангерского (Мало-Сундырского) городища, два камня на Ивановой го¬ре, Чумбулатов камень /приложение 2, рис. 14/.
Мольбище «Тарасова Гора» расположено недалеко от д. Сенюшкино Килемарского р-на РМЭ [Архипов Г.А., Никитина Т.Б. 1993. С. 73]. На вер¬шине высокого бугра (высотой 20 м) с очень крутыми склонами и окружен¬ного со всех сторон водой, стоит гранитный обработанный со всех сторон треугольный камень с ровным основанием. Высота камня 60 см и ширина у основания 50 см. Местными жителями место назвается «Кого шунга» (Боль¬шая кочка) .
К культовым местам относится и священный камень в поле у д. III Шекмино в Горномарийском р-не, РМЭ, которое у местных жителей назы¬вается Ишаныр2 (поле Иши) [Ефремова Д.Ю. 2004. Дневник]. Камень не¬больших размеров, но по воспоминаниям местных жителей еще после войны был большим. В наши дни возле камня устроена часовенка. Здесь оставляют монетки и ставят свечки при заболевании скота.
Приблизительно в 1 км северо-восточнее Важнангерского (Мало-Сундырском) городища в 2002 г. на небольшой площадке второй надпой¬менной террасы в заболоченном месте был найден песчаниковый камень с прочерченным рисунком. На камене размерами 65 х 65 х 35-40 см изображе¬ны в верхнем левом углу треугольник, у правого края антропоморфная фигу¬ра с поднятыми руками, под ней дуга с лучами (солнце). Ниже этих рисунков изображен крест [Никитин В.В. 2002. Отчет... Л. 22 - 23. Рис. 85 - 87].
Подобные камни с выбитыми знаками были подняты жителем д. Носё-лы А. Ягодаровым в 1990 г. на склоне Ивановой горы, расположенной в 5 км к 3 от Важнангерского (Мало-Сундырского) городища на правом берегу р. Волги. На более крупном камне размерами 24-26 х 8-Ю см была выбита сис¬тема знаков, в которой «просматриваются отдельные начертания рун» [Ни-
1 Перевод по А.А. Саватковой [Саваткова А.А. 181. С. 57, 211]
Возможно является собственным именем. В «Словаре марийских личных имен» С.Я. Черных приводится имя «Ишай», где иш - Древнемарийский корень, а -ай, -ей - древнетюркский суффикс. Имя встречается в 1678 г. [Черных С.Я. 1995 С. 183]
 
65
китин В.В. 2002. Отчет... Л. 23, рис. 88]. На другом камне изображен круп¬ный знак в виде овала.
Начиная с XIX века по публикациям А.А. Спицына и С.К. Кузнецова широко известна черемисская святыня «Чумбулатов камень» на «Чумбула-товой Горе» [Спицын А.А. 1884. С. 38 - 40; Кузнецов С.К. 1905. Кн. 64]. В целях прекращения языческих молений и паломничества к этому месту по определению Св. Синода от 20 августа 1830 г. Чумбулатов камень был взо¬рван [Кузнецов С.К. 2001. С. 169, 170].
На сегодняшний день большинство культовых мест в виде камней об-наружены на территории проживания горных марийцев - в Горномарийском и Килемарском р-нах РМЭ, в бассейне р. Вятки, заселение которой проходи¬ло в том числе и с р. Волги. По мнению Т.Б. Никитиной «переход части насе¬ления с Волги произошел еще до того времени, когда верования марийцев начали испытывать новые влияния со стороны русской православной веры, т.е. до середины XVI в.» [Никитина Т.Б. 2002. С. 220].
2.2.2. Святилища (тип 2)
Среди данного типа памятников выделяются два варианта: а) городи¬ща-святилища; б) святилища-жертвенники.
Вариант А - городища- святилища
К данному варианту, предположительно можно отнести ряд так назы¬ваемых городищ-убежищ, часть из которых, вероятно, выполнять культовую функцию, т.к. убежищами они не могли быть в силу ряда причин:
-    небольшие размеры площадок (Юшковское - 920 кв.м) [Никитина Т.Б. 2002. С. 262];
-    незначительная (менее 10 м) высота по отношению к окружающей ме¬стности (Ернурское -6 м, Юшковское -8 м, Старосельское -4 м, Игисолин-ское - 3 м, Лажвершинское - 8, Кушнурское - 8) [Никитина Т.Б. 2002. С. 258 -265, таблица 1];
 
66
-условная система укреплений в виде незначительных валов (общая высота до 2 м)* и рвов.
На сегодняшний день мы не располагаем данными широкомасштабных раскопок, подтверждающих исключительно культовый характер городищ-убежищ, однако на некоторых из них, следует обратить особое внимание.
Ернурское городище (I тыс. н.э.), расположенное в 1000 м к С от д. Мари-Ернур Оршанского района РМЭ на стрелке, образованной двумя не¬глубокими оврагами [Архипов Г.А. 1962а. С. 226] /приложение 2, рис. 15/. Высота от подножия городища 6 м. Вал, ограждающий площадку с ЮЗ сто¬роны, прямой и высота от дна рва 4 м, ширина 7 - 8 м. Культурного слоя на городище не выявлено. На изученной площади в 144 кв. м было обнаружено два обращающих на себя внимание пятна: темное пятно почти круглой фор¬мы (диаметр 180 см), и гуммированное пятно серого цвета с включениями древесного угля и незначительным количеством жженой кости. В первом пятне найдены 1 галька и 3 фрагмента керамики серого цвета, кусок железно¬го шлака / участок 1/Б /. По упоминаниям А.А. Спицына в 1887 году на горо¬дище были найдены куски битого камня, измельченные кости, угли и оскол¬ки кремня, возможно кремневая стрелка [Архипов Г.А. 1962а. С. 226]. В 1891 г. П.Н. Кротовым на распаханной площади городища обнаружены «куски би¬тых костей млекопитающих, угли от кострищ и сравнительно немного череп¬ков битой посуды грубой работы (не обожжены)» [Архипов Г.А. 1962а. С. 226].
На двух марийских городищах выявлены не оправданные с точки зре¬ния малых размеров и высоты усиления валов и склонов. На Игисолинском городище в месте предполагаемого вала обнаружены остатки внутренних укреплений в виде стены, построенной из глинобитных блоков сложенных между столбами и укрепленных кольями [Никитин В.В. 1994. Отчет... Л. 40, рис. 169 - 179] /приложение 2, рис. 15/. Участки между блоками забутовыва-
'Тогда как городища-убежища I тысячелетия имеют мощные валы до 4 м высотой.
 
67
лись глиной и укреплялись деревянными деталями. На Кушнурском горо-дище в районе предполагаемого вала и ЮЗ склона были обнаружены столбо¬вые ямы [Никитин В.В. 1994. Отчет...Рис. 144 - 147]. По аналогии с городи¬щами-убежищами (святилищами) славян и булгар, дополнительные укрепле¬ния незначительных валов и ограждений обнаруженные с внутренней части площадки, возможно указывают на стремление древнего населения усилить сакральные границы культовых памятников.
На части городищ (Юшковском, Старосельском, Лажвершинском, Куз¬нецовском) при отсутствии культурного слоя и жилищ отмечены фрагменты лепной керамики, битые сырые и жженые кости, уголь. Всё это, возможно, служит свидетельством каких-то ритуальных действий производимых на этих памятниках.
Конечно, городища-убежища исследуемой территории не располагают яркими чертами, присущими малым городищам-святилищам славян, булгар и т.д., но вполне допустимо, что некоторые из них могли использоваться как культовые объекты.
Вариант Б — святилища-жертвенники
Многие святилища-жертвенники обнаружены в ходе археологических раскопок последних лет. По мощности жертвенного слоя и структурным осо¬бенностям внутри них типологически выделяются: малые святилища (подва-риант 1) и крупные святилища (подвариант 2).
Под вариант   1—малые   святилища
К малым святилищам на сегодняшний день относятся 5 памятников с простой структурой и небольшой (менее 20 см) мощностью культового слоя: Сауткинский [Никитин В.В. 1993. Отчет... Л. 48, рис. 173, 175-177], по пред¬варительным данным Пикузинский, Писеральский, Носельский и Кокшамар-ский II жертвенники.
Сауткинский жертвенник располагается в 500 м к СВ от д. Сауткино Горномарийского района РМЭ, на восточном-юго-восточном склоне дюнного
 
68
всхолмления, имеющего форму неправильного вытянутого треугольника с ЮЗ на СВ, в пойме левого берега р. Сундырь /приложение 2, рис. 16/. Жерт¬венник находится на высоте 3 м над уровнем поймы. Местное название па¬мятника - «Керемет нер».
Летом 2001 г. разведочным отрядом МарАЭ под руководством автора диссертации были проведены раскопки Сауткинского жертвенника [Ефремо¬ва Д.Ю. 2003. Отчет ...]. В результате на площади в 16 кв. м исследованы 7 кострищ /приложение 1, таблица 4/. Основное кострище, насыщенное золой, угольками и мелкими фрагментами пережженных костей, разрушено. Сохра¬нившаяся часть представлена размерами 276 х 160 см и глубиной 12 см). Шесть других небольших размеров: 34 х 60 см, 34 х 40 см, 24 х 24 см, 24 х 26 см, 23 х 40 см. 26 х 28 см и довольно мелкие до 5 см (кроме № 2 и № 3, глу¬бина которых составляет 10-14 см).
Культовое место на памятнике представлено одним кострищем. Функ¬циональное назначение остальных определить сложно. Можно лишь обра¬тить внимание, что кострища по отношению друг к другу расположены кре¬стообразно: основное (жертвенное) - на юге, два поменьше - на севере, и че¬тыре небольших по линии 3 - В.
Здесь же был найден мелкий фрагмент неопределяемой керамики и же¬лезный крючок. Коллекция фрагментов костей жертвенных животных от¬правлена на остеологический анализ в НЦАИ ИИ АН РТ Асылгараевой Г.Ш.
Скорее всего, данный жертвенник являлся культовым объектом Саут¬кинского селища (XIII - нач. XV вв.), расположенного в 500 м к ЮЗ. Тогда он может датироваться в рамках существования селища - XIII - началом XV вв. [Никитина Т.Б. 2002. С. 276].
Пикузинский жертвенник обнаружен в 2001 г. в 70 м к ЮЗ от д. Пи-кузино и 200 м к северу от д. Мишкино на ЮВ части мысовидного изгиба террасы (высота около 12 м) небольшой р. Пекозы [Ефремова Д.Ю. 2003. От¬чет...].
 
69
Территория Пикузинского жертвенника сильно разрушается оврагом, поэтому небольшая траншея (4 х 2 м) была заложена вдоль обрыва, в профи¬ле которого хорошо прослеживались контуры очага /приложение 2, рис. 17/. Проведенные исследования показали, что памятник не ограничивается вскрытой площадью и требует дальнейшего исследования. Однако, даже на изученной площади выявлено определенное расположение кострищ /приложение 1, таблица 5/: в центральной части у обрыва - наполовину раз¬рушенное кострище, сохранившиеся часть составляет 62 см х 56 см, глубина 15 см. В заполнении: зола, мелкие угольки, на дне обнаружены компактно сложенные 5 зубов лошади без следов обжига. Череп животного или какие-то другие кости отсутствовали. К 3, СЗ и СВ от кострища располагались четыре углистых объекта размерами 46 х 40 см (№ 2), 36 х 44 см (№ 3), 32 х 32 см (№ 4), сохранившаяся часть разрушенного 44 х 16 см (№ 5) и глубиной до 5 см, которые, судя по насыщенности заполнения, являлись кострищами разового характера. Площадь памятника достаточно велика - примерно 200 кв. м, но его осмотр показал, что, мощность культового слоя небольшая. Следует от¬метить, что исследованный участок, вероятнее, всего использовался недолго (может быть разово).
Вопрос о времени функционирования Пикузинского жертвенника не может быть решен однозначно. По сравнению с известными по публикациям Важнангерским и Ирмарским жертвенниками [Данилов О.В. 1989; 1990; 1992; 1993] его топографическое положение иное (нет явно выраженного мы-сового расположения), мощность жертвенных напластований намного мень¬ше, что указывает на то, что культовый объект использовался меньшей груп¬пой людей и в ограниченный промежуток времени. Вместе с тем по место¬расположению и конструктивным особенностям Пикузинский жертвенник сильно отличаются и от поздних марийских мольбищ.
Писеральский жертвенник обнаружен в 2002 г. в ходе разведочных работ НПЦ по охране памятников при Министерстве культуры РМЭ [Михее-
 
70
ва А.И. 2004. Отчет... Л. 9 - 10]. Жертвенник находится в 400 м ЮЮЗ от д. Писералы Горномарийского района РМЭ на ЮЗ краю мыса коренной терра¬сы правого берега р. Большая Юнга правого притока р. Волги. Высота мыса над уровнем поймы составляет не более 7,5 м. Поверхность памятника задер¬нована. В результате проседания почвы и обрывов местами деформирована. У местного населения место называется «нагорный дом». С ЮЗ стороны мы¬са в обнажениях хорошо прослеживаются кальцинированные кости. Пример¬ная площадь памятника составляет 6 м х 4 м (24 кв. м). Датировка затруднена в виду не изученности памятника.
Носёльский жертвенник найден в результате разведочных работ Ма-рАЭ в 2004 г. [Ефремова Д.Ю. 2005. Отчет... ]. Памятник находится в 200 м к СВ от деревни на краю мыса высотой около 20 м от поймы, образованного оврагом и правым берегом коренной террасы р. Волги.
В обнажениях ЮВ склона мыса были зафиксированы остатки слоя на¬сыщенного мелкими кальцинированными косточками, угольками и золой, толщиной от 4 до 12 см. Обнаруженный слой находится не сразу под дерном, а в гумусном слое аналогичном культурному слою на Носёльских II и III се¬лищах (XII - XIV вв.) [Архипов Г.А., Никитина Т.Б. 1993. С. 30 - 31], что предварительно дает возможность отнести этот памятник к периоду функ¬ционирования селищ - XII - XIV вв.
Случайно в ходе археологического исследования Кокшамарского посе¬ления II (приказанской культуры), расположенного в 1200 м к ЮВ от д. Кок-шамары Звениговского района РМЭ на узком мысу (150 х 20 х 80 м) надпой¬менной террасы правого берега р. Большой Кокшаги, было обнаружено Кокшамарское II жертвенное место [Никитин В.В. 1987. Отчет...].
В северной части раскопа при исследовании жилища № 3 была обна-ружена яма размерами 156 х 176 см и глубиной 114 см [Никитин В.В. 1987. Отчет... Рис. 3]. Обращает на себя внимание углисто-золистое заполнение ямы и вещи, найденные при ее разборе [Никитин В.В. 1986. Дневник]: моне-
 
71
та 1757 года (две копейки), фрагмент пластинчатого браслета орнаментиро¬ванного геометрическим узором из насечек и прорезных линий, характерного для XVI - нач. XVIII вв. [Никитина Т.Б. 1992. С. 57, рис. 21,2.], бронзовые пуговицы (4 шт.), клык собаки, по определению Г.С. Асылгараевой в возрас¬те от 1 до 2 лет, и фрагмент кованного четырехгранного гвоздя с округлой шляпкой.
Судя по материалу, яма имеет жертвенный характер. Данный памятник относится к XVI - XVIII вв. К малым святилищам отнесено по структуре. Возможно, памятник не ограничивается изученной жертвенной ямой, и даль¬нейшие исследования выявят новые слои и культовые места. Интересен тот факт, что рядом с деревней на ее северной окраине расположено Кокшамар-ское I жертвенное место, относящееся к XIX в.
Исследования Пикузинского, Сауткинского, Писеральского, Носёль-ского и Кокшамарского II святилищ только началось. Однако уже сейчас можно выделить ряд общих черт святилищ.
1.    Памятники занимают южные (с отклонениями к 3 или В) стороны мысов или мысовидных изгибов.
2.    На Сауткинском и Пикузинском жертвенниках обнаружены кост-рища двух видов: с продуктами жертвоприношений и без них
3.    На жертвенниках нет следов от столбовых конструкций.
4.    На памятниках нет культурного слоя, свидетельствующего о повсе¬дневной жизнедеятельности.
Предварительный анализ памятников показал и ряд отличий: 1. В местоположении памятников выделяются две группы: Сауткин-ский, Носельский и Кокшамарский II жертвенники располагаются на ярко выраженных мысах. Писеральский и Пикузинский жертвенники находятся на мысовидных изгибах коренных террас рек, на которых расположены: р. Боль¬шой Юнги и р. Пекозы.
 
72
2.    Различается жертвенный состав кострищ: на Сауткинском жертвен¬нике большое количество пережженных костей животных, несколько фраг¬ментов костей птиц (возможно курицы или утки), на Пикузинском жертвен¬нике на дне кострища обнаружены компактно сложенные не обожженные зу¬бы лощади.
3.    Кострища на Сауткинском жертвеннике располагались по сторонам горизонта. На Пикузинском исследована группа очагов, расположенных во¬круг одного с продуктами жертвоприношений в заполнении.
4.    Кокшамарский II жертвенник представлен жертвенной ямой доволь¬но больших размеров и найденный среди жертвенных предметов клык соба¬ки, усиливает его связь с ритуалами направленными на нижний мир.
Все эти отличия, вероятно, связаны с различными функциональными назначениями памятников. Более реальную картину предоставит дальнейшее исследование Пикузинского, Писеральского, Носёльского и Кокшамарского II жертвенников. Можно предположить, что отсутствие на Сауткинском жертвеннике сложных конструкций (столбовых ям, глиняных забутовок и т.п.) характеризуют его как святилище небольшой группы людей. Обнару¬женные в жертвенном кострище фрагменты костей птиц и сохранившееся до наших дней название останца, на котором он расположен «Керемет нер» по¬зволяют соотнести его с местом, посвященным Керемету. По поздним этно¬графическим данным Керемет являлся покровителем рода [Данилов О.В. 1996. С. 7 - 20; Ефремова Д.Ю. 1998. С. 70 - 71], в числе жертв Керемету на¬зывают птиц [Данилов О.В. 1993. Л. 149 - 150, 152]. Найденные на Пикузин¬ском жертвеннике зубы лошади в центральном кострище говорят об ином обряде, по-видимому, связанными с жертвоприношениями лошадей. Обна¬руженные на Кокшамарском II жертвеннике черты обрядов, связанных с нижним миром (жертвенная яма и клык собаки) и сравнительный анализ со святилищами более ранних эпох (Сауткинским), указывают на разделение к XVI в. представлений, связанных с нижним и верхним мирами. Если допол-
 
73
нительные археологические исследования не выявят новых культовых мест на памятнике, то это будет означать, что к XVI в. среди малых святилищ по¬является «специализация»: посвященные богам нижнего мира и, судя по поздним этнографическим свидетельствам, божествам среднего и верхнего мира.
По д в ар и ант   2  ~  крупные  святилища
Это памятники со сложной структурой и большой (более 20 см) мощ¬ностью культового слоя. Сюда относятся ранее известные средневековые жертвенники: Сарапульский (Юмский) [Генинг В.Ф. 1958. Отчет... Л. 284 -296, рис. 168 - 169], Ирмарский [Данилов О.В. Отчет о раскопках Ирмарь-ского жертвенника...], Важнангерский [Данилов О.В. 1984. Отчет...], и от¬крытый в 2002 г. Юнга-Пернянгашский [Ефремова Д.Ю. 2004. Отчет... Л. 8 -19, рис. 3-30].
Сарапульский (Юмский) жертвенник (Ивкинское костище) нахо-дится на р. Юме на «мысу боровой террасы, высотой до 5 - 6 м, образован¬ном с юга поймой р. Юмы и с северо-востока небольшой речкой Березовкой, впадающей в старицу р. Юмы» /приложение 2, рис. 18/. Жертвенник распо¬ложен в ЮЗ углу площадки мыса «у самого склона к воде» [Генинг В.Ф. 1958. Отчет... Л. 284].
Исходя из реконструкции святилища предпринятой В.Ф. Генингом, следует, что площадь памятника составляет 216 кв. м. Святилище условно разделяется на две части: жертвенник и площадку для моления /приложение 1, таблица 6; приложение 2, рис. 19/.
Жертвенник на Сарапульском (Юмском) святилище представлен двумя видами культовых мест, расположенных по линии С - Ю.
В северной стороне, располагалась яма № 4 размерами 120 х 100 см и глубиной 40 см, в заполнении которой обнаружены темный грунт и «сырые» кости животных. С северной стороны к ней примыкала столбовая яма № 5 (d = 30 см, глубиной 10-20 см).
 
74
Около 375 см к Ю-ЮЗ выявлены два кострища, одно из которых доми¬нирующее. Его диаметр 120 см, глубина 20 см. Вокруг него отмечалась осо¬бенная концентрация разбитых костей животных [В.Ф. Генинг. 1958. От¬чет... Л. 288]. Второе кострище диаметром 30 см, глубиной 3-5 см, находи¬лось на расстоянии 105 см к ЮЗ от первого кострища. К северу от кострища № 1 был обнаружен столб (яма № 3), по В.Ф. Генингу, для подвешивания котла. Большинство вещей найдено «в углубленной части вокруг кострища № 1, особенно на участках А/4-5»: железный черешковый плоско¬ромбический наконечник стрелы, небольшие точильные бруски из песчаника и сланца, крупная песчаниковая плита размером 16x9x6x8 см с сильно сточенной поверхностью [Генинг В.Ф. 1958. Отчет... Л. 289].
Площадка для совершения моления, вероятнее всего располагалась в 3 части святилища и представлена ямами №№ 1, 2, 7, в заполнении которых нет жертвенных остатков. Скорее всего, это были хозяйственные объекты.
В отчете В.Ф. Генингом описываются 11 линз скоплений костей. Среди которых: 8-е сырыми фрагментами костей и 3 - с небольшим количеством обожженных костей. Ввиду отсутствия точных данных, распределение «сы¬рых» костей по поверхности жертвенника реконструировать невозможно. Однако, достоверно известно, что они были найдены практически по всей поверхности и в большом количестве. Например, скопление № 1 содержало более 300 крупных фрагментов, скопление № 2 - около 150 [Генинг В.Ф. 1958. Отчет... Л. 289].
Кости животных, по В.Ф. Генингу, представлены: трубчатыми костями со следами раскола, челюстями, зубами, копытами.
По железному наконечнику стрелы В.Ф. Генинг продатировал памят¬ник IX-X вв. -XV в [Генинг В.Ф. 1958. Отчет... Л. 291]. Семь больших грубо обработанных костяных стрел, найденных раскопками А.А. Спицына в 1891 г., В.Ф. Генинг, на основании их размеров (от 15 до 17 см), отнес к ранее не¬известным типам дротиков. Исходя из современных данных, большинство
 
75
костяных наконечников из раскопок 1891 г. (4 шт.) [МарАЭ 1957 г. Альбом с иллюстрациями. Табл. I, 4] можно датировать IX - XIV вв. [Медведев А.Ф. 1966. С. 57, табл. 30 - 4; 73, 88, табл. 19 - 43; 87, табл. 14 - 36, 87, табл. 19 -49]. Следовательно рамки существования Сарапульского (Юмского) жерт¬венника сужаются до периода с IX-X в. по XIV в.
Материалы отчета содержат противоречивые данные, на основании ко¬торых часть исследователей относят святилище к удмуртским памятникам [Шутова Н.И. 2004. С. 132], а часть к марийским [Архипов Г.А., Халиков А.Х. 1960.С. 108]. К сожалению, на сегодняшний день мы располагаем только описанием вещевого материала, полученного в ходе раскопок В.Ф. Генинга (коллекции утеряны). Однако сопоставление топографических и структурных особенностей Сарапульского (Юмского) жертвенника с марийскими святи¬лищами, указывает на его марийскую принадлежность. Кроме того, вероятно, некоторые черты прикамского облика дополняют общую картину, сложив¬шуюся в бассейне р. Вятки. Как отмечала в своих исследованях Г.А. Архипов и Т.Б. Никитина, смешение различных культурных традиций характерная черта пограничных памятников бассейна р. Вятки [Архипов Г.А. 1991. С. 17; Никитина Т.Б. 2002. С. 195 - 198].
К сожалению, селищ по близости не найдено, но, судя по структуре и мощности жертвенного слоя, святилище использовалось на протяжении дол¬гого времени.
Важнангерский жертвенник расположен в 2000 м к ЮЗ от д. Важнан-гер Горномарийского района РМЭ [Данилов О.В. 1984. Отчет...]. Материалы исследований памятника полностью опубликованы О.В. Даниловым [Дани¬лов О.В. 1989. С. 129-148].
Памятник находится на мысу высотой 14 м левого склона большого оврага. Местные жители называют овраг «Копан» («Копань»), а площадку, занятую под памятником, «кереметищем» /приложение 2, рис. 20/. Жертвен¬ник с 3 и В стороны разрушен оврагами. На поверхности имеется естествен-
 
76
ная впадина 3,5 х 3,5 м, глубиной 0,2 м. Исследованиями О.В. Данилова в 1984 г. было заложено два раскопа, общая площадь которых составила 170 кв. м. Разведочными работами автора диссертации в 2004 г. было установле¬но, что распространение культурного слоя жертвенника не ограничивается раскопами 1984 г. [Ефремова Д.Ю. 2004. Дневник]. Общая площадь Важнан-герского жертвенника (вместе с обрушившимся раскопом О.В. Данилова) со¬ставила 450 кв.м. (18 х 25 м).
Анализ стратиграфии стенок Важнангерского жертвенника, в основном центрального кострища, в проекциях С-Ю и 3-В выявил двухэтапное функ¬ционирование памятника /приложение 2, рис. 21/. Сложная структура харак¬терна для начального этапа его функционирования - сразу под дерном за¬фиксировано только основное кострище № 1, практически все второстепен¬ные кострища проявились только на глубине 12 - 14 см от дневного уровня, так же как и линзы со слегка обожженными костями, расположенными к ЮВ от кострищ /приложение 1, таблица II.
На начальном этапе (нижнем слое) структура жертвенника условно выделяются две части: 3 и Ю.
Западная часть святилища (около 48 кв.м) представлена четырьмя ко¬стрищами и сложно определяемым объектом, предположительно ямой.
Центральное кострище (№ 1) разрушено оползнями. На глубине 16 см от дневного уровня сохранившаяся часть составляет 304 х 500 см. В заполне¬нии - зола, угольки, пережженные мелкие кости и 2 челюсти мелкого рогато¬го скота. Мощность слоя в центральной части до 24 см.
На глубине 20-25 см (на уровне материка) в восточной части объекта обнаружены ряд столбовых пятен (№№ 4-11) диаметром от 10 до 20 см. По мнению О.В. Данилова они составляли ориентированную по сторонам света крестообразную фигуру [Данилов О.В. 1989. С. 130]. Однако, вероятнее все¬го, вместе со столбовыми пятнами №№ 1 — 2 и 12 — 15 (диаметром 8-12 см)
 
77
[Данилов О.В. 1984. Отчет... Рис. 1], они являлись ограждением данного ко¬стрища на древнейшем этапе его существования.
Объект № 2 обнаружен на глубине 10 см. Предположительно это яма подпрямогольной формы размерами 100 х 160 х 170 см с округлым выступом в ЮЗ части (40 х 20 см). На глубине 20 см его форма сохраняется, но размеры уменьшаются до 130 х 56 х 80 см. В южной части объекта обнаружена «сы¬рая» или слегка обожженная нижняя челюсть животного. Мощность запол¬нения 12 см.
Кострище № 3 располагалось на востоке от основного. Кострище ок-руглой формы размерами 180 х 240 см имело мощность углисто-золистого, насыщенного пережженными костями слоя 10-14 см. В его южной были об¬наружены «фрагменты плоскодонных горшковидных сосудов из глины с примесью органики в тесте и плохого обжига» (части стенки и 4 фрагмента дна).
К юго-востоку (от основного) располагалось округлое кострище № 4 размерами 196 х 190 см. Заполнение идентичное предыдущему, толщина слоя - 6-8 см. В его 3 части выделяется более темное, чем основное заполне¬ние, пятно диаметром 60 см.
К Ю находилось кострище № 5, подпрямоугольной формы и размерами 210 х 150 см. Заполнение не отличается от предыдущих. Мощность слоя - в северной части - 8 см, в южной - 2 см.
Южная - юго-западная часть, выявлена траншей (10 м х 2 м) О.В. Да¬нилова и уточнена в 2004 г. Общая площадь данной площадки 100 кв.м (10 м х Юм). Мощность слоя, насыщенного слегка обожженными фрагментами лошадиных черепов, достигает 6-Ю см. По определению Г.Ш. Асылгараевой, выбранные в 2004 г. из шурфа размером 3 кв. м фрагменты зубов относятся к 2 особям лошадей (1 из них в возрасте около 8 лет, другая 1-1,5 года). О.В. Данилов трактует эту часть святилища как место захоронения черепов [Да-
 
78
нилов О.В. 1984. Отчет... Л.З]. Подробные структурные особенности данной части памятника на сегодняшний день воссоздать невозможно.
На заключительном этапе существования жертвенника происходит упрощение структуры памятника до использования одного кострища - цен¬трального. В профиле северной стенки линии 4 сразу под дерном длина цен¬трального кострища (№ 1) уменьшается до 224 см.
Стратиграфия стенки шурфа 2004 г. показывает, что в позднее время исследованный в 2004 г. участок (ЮЗ часть) в качестве ритуальной площадки не использовался, т.к. обнаруженный жертвенный слой находился на глубине 10 см от дневной поверхности.
Таким образом, период функционирования Важнангерского жертвен¬ника можно разделить на два этапа (I этап - более сложная структура и II этап - использование одного кострища). Хронологическое определение пе¬риодов затруднено ввиду отсутствия датирующего материала по слоям.
Важнангерский жертвенник был отнесен О.В. Даниловым ко времени не позднее XVI в. [Данилов О.В. 1990. С. 175]. Описание керамики, приве-денное исследователем в отчете, дают возможность говорить, что она не яв¬ляется поздней - XVI в. (в этот период керамику марийцев не назовешь рых¬лой - она плотная гончарная). Расположение рядом с жертвенником ряда се¬лищ: Важнагерского (XIII - XIV вв.), Шартнейского (перв. пол. II тыс. н.э.), Артюшинского (XIII - XV вв.), Яндушевского (перв. пол. II тыс. н.э.) и Важ¬нангерского (Мало-Сундырского) городища (XIII - XV вв.) позволяет пред¬положить, что Важнангерский жертвенник является культовым центром на¬селения, оставившего эти селища. В таком случае его нижняя дата будет в пределах XIII - XV вв. Верхняя граница существования памятника определя¬ется условно вплоть до XVIII вв. С исчезновением средневековых селищ и городища, образуются новые поселения, хорошо известные по архивным ма¬териалам начала XVIII вв.[Иванов А.Г. 1982. С. 140 - 158], население кото¬рых вполне могло использовать его в ритуальных целях, но уже с изменени-
 
79
ем обряда. Это хорошо пролеживается на профилях северных стенок раскопа 1984 г. [Данилов О.В. 1984. Отчет... Рис. 9,10.]. Упрощение структуры па¬мятника и небольшая мощность верхнего жертвенного слоя объясняются со¬циально-политическими изменениями в регионе, т.е. «массивным натиском со стороны православного христианства» с начала XVIII в. [Иванов А.Г. 1998. С. 48], что затрудняло проведение массовых языческих молений.
Это одно из крупных святилищ марийцев эпохи средневековья (450 кв. м). Его значимость определяется видовым составом культовых мест - 4 вида: кострища, линза «сырой» кости, столбовые конструкции (возможно от идола - в кострище № 3) и заглубленный в землю объект. Максимальная мощность слоя достигает 24 см.
Юнго-Пернянгашский жертвенник расположен в 800 м к Ю-ЮЗ от д. Пернянгаши (Юнга-Пернянгаши) Горномарийского района РМЭ. Жерт¬венник находится на мысу вытянутом по линии 3 - В, между двумя оврагами правого берега безымянного правого притока р. Б. Юнга (местное название мыса - «Важото» - родовая роща) [Михеева А.И. 2003. Отчет... Л. 6.]. Ши¬рина площадки мыса а составляет 9 м. Высота над уровнем поймы - около 16 м /приложение 2, рис. 22/.

Юнга-Пернянгашский («Важото») жертвенник - изучен не полностью, поэтому его структура рассматривается относительно изученной площади в 16 кв. м в месте наибольшего разрушения памятника - на 3 склоне [Ефремова Д.Ю. 2004. Отчет... Л. 8 - 19].
По имеющимся на сегодняшний день данным можно сделать следую-щие выводы /приложение 1, таблица 8; приложение 2, рис. 23 - 24/:
1. Памятник представлен одним видом культовых мест - очагами, один из которых, судя по размерам и мощности слоя, является главным.
Очаг № 1 (основной), разрушающийся естественной эрозией оврага, устроен в яме заглубленной в материк имевшей первоначальные размеры 80 см (по линии С - Ю) на 54 см (3 - В). На дне ямы четко прослеживается уг-
 
80
листо-золистый прокал. С течением времени кострище № 1 приобрело раз¬меры 186 х ПО см, мощность слоя достигла 40 см. С южной стороны кост¬рища выявлена столбовая яма диаметром 26 см и глубиной 10 см, которая перекрывается основным кострищем.
Два наземных кострища. Кострище № 3 овальной формы, размерами 112 х 64 см, мощностью слоя около 14 см располагалось севернее основного. Кострище № 4 было устроено восточнее центрального. Общая длина 330 см и ширина исследованной части - 50 см, мощность слоя достигает 18 см. Внут¬ри него по насыщенности жертвенного слоя можно выделить три отдельных кострища размерами 124 х 42 см, 116 х 50 см, 90 х 50 см.
2.    Заполнение очагов и кострищ одинаковое - углисто-золистое с пе-режженными костями животных.
3.    Все предметы обнаруженные на памятнике железные (кованые гвоз¬ди; фрагменты подковы, железного котла и дужки) и со следами слома. Вы¬явлены они преимущественно с северной и восточной сторон от центрально¬го кострища. Фрагмент подковы аналогичной найденной, обнаружена на Юльяльском селище XIII - XV вв. [Михеева А.И. 2004. Отчет]. Данные фрагменты похожи на массивные новгородские подковы с пирамидальным шипом и парными четырехугольными отверстиями для прикрепления, кото¬рые не выходят за рамки XI - XIII вв. [Колчин Б.А. 1959. С. 191].
Юнга-Пернягашский жертвенник по топографическим и структурным особенностям соотносится с Важнангерским жертвенником и по совокупно¬сти данных предварительно датируется в границах XIII - XV вв.
Ирмарьский жертвенник расположен в 80 м к ЮЮЗ от д. Ирмарь Куженерского района РМЭ, возле р. Шойка, правого притока р. Илеть [Дани¬лов О.В. 1990. С. 179]. Памятник находится на мысу, высотой 12,8 м, образо¬ванном двумя оврагами. Поверхность жертвенника ровная, покатая к ЮЮВ /приложение 2, рис. 25/. Размеры, почти прямоугольного по форме мыса, со-ставляют 34 х 24 м. Предполагаемая площадь памятника 500 кв. м. В 70 м к
 
81
ВСВ от памятника находится источник, известный среди местного населения как святой источник св. Георгия [Никитин В.В. 1986. Отчет... Л. 29 - 31. Рис. 91; Никитин В.В. 2004. Отчет... Л. 21].
Ирмарский жертвенник, в конструктивном отношении является до-вольно сложным памятником [Данилов О.В. Отчет о раскопках Ирмарьского жертвенника... Л. 1]. Структурные особенности и ритуально-обрядовая сто¬рона жертвенника опубликованы исследователем святилища О.В. Даниловым [Данилов О.В. 1990. С. 179 - 180]. В данной работе его характеристика при¬влекается в качестве эталонного памятника. Ирмарский жертвенник О.В. Да¬ниловым датируется XVI - XIX вв. [Данилов О.В. 1993. С. 20].
Подробное изучение результатов исследования Ирмарского жертвен¬ника (текста отчета, чертежей и фотографий) показало, что на протяжении существования структура его изменялась. На основе анализа концентрации вещевого и костного материала, расположения объектов на памятнике, стра¬тиграфических данных ям и углистых пятен было выделено три слоя (три пе¬риода существования) жертвенника /приложение 1, таблица 9; приложение 2, рис. 26/.
Слой 1 - глубина 20 - 30 см (верхний слой) - представлен 6 кострища¬ми, из которых 4 (№ 222, 252, 634, 369) размещались практически вытянуто по линии 3 - В, одно (№ 63) располагалось в постройке и одно (№ 1014) в СВ части святилища. Диаметры кострищ от 56 до 96 см, мощность слоя от 4 до 24 см.
В слое зафиксировано 4 объекта:
а)    глиняная вымостка (3 часть раскопа) размерами 948 х 360 см толщи¬
ной 20-24 см;
б)    каменная (известняковая) вымостка (центральная и ЮВ часть раско¬
па), сохранившаяся часть представлена двумя фрагментами - № 205 (ок. 1020
см х 104-340 см, толщиной 14 см) и № 166 (ок. 472 х 260 см, толщиной 10
см).
 
82
в)    в южной части площадки жертвенника обнаружена постройка, фор¬
ма которой не определяется, поскольку её южная часть разрушена поздними
ямами. Предположительно она имеет размеры 620 х 480 см. Возможно, по¬
стройка была перегорожена земляной перемычкой, в результате чего она раз¬
делялась на две части (западную и восточную). Западная часть постройки (№
29а) шириной 144 см представлена гуммированным заполнением, заглублен¬
ным на 24 см. В её южной части находился столб (№ 30). Здесь же обнаруже¬
ны фрагменты тёрочника, шлака, костей, кремневый скол. В центре восточ¬
ной части (№ 296) постройки (заполнение гуммированное, глубина 32 см),
располагалось кострище № 63 размерами 160 см х 128 см мощностью 54 см.
Здесь найдены фрагменты поздней керамики, кости, металлическая пластин¬
ка.
Вероятно, данная постройка сопоставима с марийским «кудо», широко известным по этнографическим материалам. В центральной части основной камеры находился жертвенный очаг, вторая камера использовалась для хра-нения приношений «кудо-водыжу».
г)    на СЗ комплекс объектов, состоящий: из 3-х столбов (d = 30 - 38 см,
глубиной от 12 см до 26 см), ямы, заполненной сырыми костями лошади и
коровы (d = 24 см) и 1 кострища (№ 1014 размерами 128 х 84, мощностью 20
см). Данная группа объектов, по-видимому, могла использоваться для жерт¬
воприношения животных. Столбы могли служить местом для привязывания
жертвенной скотины. Кроме того возле них обнаружен обломок точильного
камня.
Остальной жертвенный материал равномерно распределяется вокруг жертвенных площадок (глиняной и каменных), и представлен вещевыми (зу-било, железная пластина, гвоздь, кремень, шлак, фрагменты поздней керами¬ки) и костными находками.
По керамическому материалу данный слой датируется XVIII - XIX вв.
 
83
Слой 2 - глубина 30 - 50 см (средний слой) представлен 8 кострищами (№№ 15, 27, 162, 163, 981, 642, 370, 844). Диаметры кострищ от 4 до 42 см. Шесть кострищ расположены по линии север-юг. Кострища с большими диаметрами сконцентрированы в южной части мыса. Два меньших диамет¬ров располагались к 3 от основных.
В средней (центральной) части святилища прослежены 4 ямы (№№ 104, 105, 375, 209) размерами 100 х 80 см, 56 х 56 см, 68 х 56 см, 34 х 34 см и глубиной от 18 до 36 см, заполненные сырыми костями.
В северо-восточной части святилища в слое зафиксирован объект (№№ 978, 979), который по описанию О.В. Данилова, являлся «деревянным соору¬жением размерами примерно 144 х 100 см, заглубленным нижней частью в слой суглинка» (материка). Находок нет. «Примерно на середине внутренней части этого сооружения» находится яма № 979 «диаметром 18 см, прослежи¬вающаяся с глубины 40 см до 86 см, вероятно, от столба» [Данилов О.В. 1986. Отчет о раскопках Ирмарьского жертвенника... Л. 44]. Внутреннее за¬полнение этого сооружения - темное слабо гуммированное. Для интерпрета¬ции его как площадки с идолом на святилище не достаточно аргументов. Нет жертвенных признаков - угля, пережженных или сырых костей, битой кера¬мики и т.д. Возможно, данный столб использовался для привязывания жерт¬венной скотины, т.к. находится на востоке, что совпадает с описанием данно¬го ритуала у И. Георги [Георги И.Г. 1799. С. 33].
Вещевой материал сконцентрирован в основном в центральной части святилища и представлен: железными предметами (металлическая пластина, наконечник, 2 необработанных сильно прокаленных фрагмента металла); 6 фрагментами шлака, 1 известняковым кубом, кремнем, фрагментами средне¬вековой керамики XVI в. и «сырыми» костями животных.
3 слой - глубина свыше 50 см (наиболее древний) - представлен 10 ко¬стрищами (№№ 371, 101, 62, 33, 34, 41, 61, 43, 11, 749). Диаметры этих кост¬рищ от 40 см до 164 см. Мощность заполнения от 6 см до 38 см.
 
84
Наибольшее число кострищ в этом слое сконцентрировано в юго-западной части святилища - 9 шт. Кострища №№ 61, 33, 34, 41 составляют одну группу вместе с остальными и располагаются по линии СЗ - ЮВ.
Одно кострище (№ 749) находится в 12 м к северо-востоку от основной группы.
Вещевой материал слоя представлен ножевидной кремневой пласти-ной, фрагментами металла, фрагментом средневековой керамики.
Таким образом, рассмотрев структуру Ирмарьского святилища, следует отметить три важных фактора:
1.    С начала функционирования выделяется две группы объектов: в ГО-ЮЗ части святилища и С-СВ, представленные различного рода культовыми местами, что отражает сложную функциональную нагрузку данного памят¬ника с момента его устройства.
2.    С течением времени происходит усложнение структуры памятника, но в разделении на две части прослеживается преемственность между слоя¬ми;
3.    Наличие на святилище большого числа железных фрагментов вещей,
шлака и металла говорит о его связи с культом огня.
К категории структурно-целостных культовых памятников со сложны¬ми структурными особенностями (вариант В, подвариант 2) относятся все поздние мольбища (кереметища и «юмын ото») известные по археологиче¬ским и этнографическим данным. Они не является предметом данного иссле¬довании, но часть из них по структурным особенностям очень близка к сред¬невековым жертвенникам. Одно из них (Удельно-Шумецкое мольбище) было частично раскопано.
Удельно-Шумецкое мольбище было открыто В.В. Никитиным в ре-зультате археологического исследования в 1990 г. Удельно-Шумецкого VI поселения эпохи камня, находившегося на ЮЗ части мысовидного изгиба ко¬ренной террасы левого берега р. Волги, в 550 м к Ю от д. Удельная [Никитин
 
85
В.В. 1991. Отчет.... Л. 60 - 63, рис. 61, 90, 91]. Поселение к началу работ на памятнике было частично разрушено подготовительными работами для зато¬пления Чебоксарской ГЭС, а так же котлованом забора песка для подсыпки оградительной дамбы водохранилища.
В результате исследования волосовского жилища в верхних слоях об¬наружены кострища позднего мольбища. Площадка раскопа сильно понижа¬ется к Ю, что обусловлено вымыванием грунта и оседанием берега. В силу этого южная часть исследованного объекта разрушена и сползла вместе с грунтом в водохранилище. Слой, связанный с мольбищем, вероятно, нахо¬дился сразу под дерном. Однако выявить структуру памятника в верхних слоях невозможно, т.к. методика археологических исследований тех лет предполагала исследование по штыкам. По данным отчета в северной части раскопа (кв. А-Б/ 4-8) сразу под дерном встречались углистые скопления, об¬разующие отдельные полосы или пятна [Никитин В.В. 1991. Отчет.... Рис. 57, 58]. После зачистки, с глубины 20 см основная масса углистых включе¬ний исчезла, и выявились очертания 8 очагов. Очаг А самый крайний частич¬но разрушен (150 см х 80 см, глубина 55 см), находился в северной части раскопа (кв. А/6-7). К 3 от него в 300 см располагался очаг Б (диаметр около 100 см, глубина 30 см). В нем обнаружены 2 фрагмента венчика, 2 стенки от горшка с поливной поверхностью, фрагмент лепного горшка, кованный же¬лезный гвоздь [Никитин В.В. 1991. Отчет... Рис. 90, 1 - 3, 6]. Более мелкие углистые пятна (В, Г, Д, Е) располагались в 320 см к Ю (кв. Б,В/4). Ямы В и Г (диаметр 45 и 56 см, глубина 20 и 30 см) были насыщенны мелкими жжеными костями [Никитин В.В. 1991. Отчет.... Рис. 57, 61]. В очаге Д (диаметр 80 см, глубина 40), расположенном в центральной части этой группы объектов, в заполнении найдена крупная медная монета 1765 года со следами огня [Никитин В.В.1991. Отчет... Рис. 90 - 5]. В яма Е (диаметр 65 см, глубина 20-25 см) насыщенной жженой костью в заполнении была найдена бронзовая накладка на ремень [Никитин В.В. 1991. Отчет... Рис. 90-4]. Яма Ж (диа-
 
86
метр 64 см, глубина 20 см) располагалась 350 см к Ю от данной группы оча¬гов. Яма 3, частично разрушенная обрывом (диаметр примерно 60 см, глуби¬на заполнения 20 см) находилась в 380 см к Ю от очага А. В яме обнаружены обломки гончарного сосуда. Монеты, найденные в заполнении кострищ, да¬тируют мольбище XVIII в.
Таким образом, среди исследованных крупных памятников выделяется ряд общих черт.
1.    Основным топографическим принципом культовых памятников яв¬ляется изолированность.
2.    Памятники занимают южные (с отклонениями к 3 или В) стороны мысов или мысовидных изгибов (исключение составляет Юнга-Пернянгашский жертвенник, располагающийся на 3 стороне мыса).
3.    Рядом со святилищем (чаще в южной части) находиться источник воды.
4.    Структура святилищ довольно сложная - выделяются северные и южные (с отклонениями к 3 или В) группы культовых мест, представленных жертвенными ямами, кострищами.
5.    Практические на всех святилищах есть следы от столбовых конст-рукций.
6.    На всех святилищах обнаружены сломанные предметы (фрагменты керамики, железные вещи и т.п.) и костные остатки («сырые» или пережжен¬ные) животных.
Предварительный анализ памятников показал, что основные отличия святилищ заключаются в расположении культовых мест. Довольно часто культовые места размещаются по кругу: Важнангерском и Юнга-Пернянгашском жертвенниках, Удельно-Шумецком мольбище. Вместе с тем на ряде святилищ прослеживается линейное расположение культовых мест -Сарапульском (Юмском) (с С-СЗ на Ю-ЮВ), Ирмарьском (с СЗ на ЮВ) жертвенниках, которые, по видимому, сохраняется вплоть до нового времени
 
87
и отражено в описании И.Г. Георги: «в назначенный к жертвоприношению день раскладывают мушаны или карты в керемете 7 огней, которые в один ряд простираются от северо-запада к юго-востоку...» [Георги И.Г. 1765. С. 33]. Кроме того, в 1-м слое Ирмарьского жертвенника обнаружена культовая постройка типа «кудо».
Появление в начале II тысячелетия н.э. крупных святилищ вне поселе¬ний и увеличение их количества ко второй половине II тысячелетия, вероят¬но, свидетельствует о процессе консолидации марийского общества. Струк¬турные особенности и разнообразие культовых мест на памятниках характе¬ризуют воплощающие картины мироздания марийцев (вертикальной и гори¬зонтальной модели мира).
К крупным святилищам, вероятно, можно отнести, ряд мольбищ, выяв¬ленных в ходе археологического обследования территорий проживания ма¬рийцев археологами. Расположению и структурным особенностям Удельно-Шумецкого мольбища соответствует 5 из них: Отарское I (Килемарский р-н РМЭ), Кокшамарское I жертвенное место («Керемет курык» Звениговский р-н РМЭ), Кокремское (Моркинский р-н РМЭ), Больше-Руяльское (Мари-Турекский р-н РМЭ), Чумбулатское (Кировская область) /приложение 4/.
Сохраняют местоположение на возвышенности (мысу) и наличие ис-точника воды, но утрачивают такие свойства, как наличие кострищ и остат¬ков жертвоприношений в виде костей 4 святилища: «Ага пайрем арка» у д. Янаш-Беляк (Звениговский р-н РМЭ), Ошутьяльское (Звениговский р-н РМЭ), у д. Ломбенур (Килемарский р-н РМЭ), Юринское (Юринский р-н РМЭ) /приложение 4/.
Не располагаются на возвышенных местах, однако сохраняют костры внутри рощи и присутствие неподалеку источника воды 8 марийских моль¬бищ: Усолинское (Параньгинский р-н РМЭ), Мурзанаевское (Сернурский р-н РМЭ), Верхнее-Шурминское (Уржумский р-н Кировской обл.), Батинско-
 
88
го (Уржумский р-н Кировской обл.), Родыгинское (Уржумский р-н Киров¬ской обл.), Кинерское (Малмыжский р-н Кировской обл.), Сергушинское (Звениговское) (Звениговский р-н РМЭ), Болыыенолинское (Мари-Турекский р-н РМЭ ), Отарское II (Килемарский р-н РМЭ ) /приложение 4/.
Остальные 7 находятся на открытом поле или в определенном участке леса и состоят из старых деревьев: лип, берез, или других пород: Чирков-ское (Оршанский р-н), Торгановское (Звениговский р-н РМЭ), Илетнурское (Параньгинский р-н), Тошнурское (Звениговский р-н РМЭ), у д. Пекоза (Волжский р-н РМЭ), Челюскинское (Волжский р-н РМЭ), Шарембальское (Волжский р-н РМЭ) /приложение 4/. Именно эти мольбища относятся к раз¬ряду хорошо известных по этнографической литературе «юмын ото» или «кюс-ото».
На первый взгляд, местоположение святилищ-жертвенников упрощает¬ся. Однако, в отличие от культовых мест более раннего периода, они, не имея естественных границ (чаще расположены в поле), приобретают искусственно созданные - огорожены деревянной оградой. Внутренняя структура довольно четко оформлена: порядок входа и выхода в священную рощу, выделяются главные деревья («она пу»), возле которых приносятся жертвы [Емельянов А.И. 1922].
Следует еще раз отметить, что разделение имеющегося в наличии ма¬териала условное, однако именно такое разделение позволяет проследить ди¬намику развития языческих представлений от эпохи средневековья к поздне¬му времени. Часто для более точного и детального анализа не хватает дан¬ных. Например, проверка кереметища «Кузнец» (Нижегородская область), которое сохранилось в памяти местных жителей как определенное культовое место, не дала результатов [Шикаева Т.Б. Отчет... 1979 г.].
Кроме того, археологическое изучение поздних марийских мольбищ затруднено современным использованием памятников.
 
89
Глава 3. КУЛЬТОВЫЕ ПАМЯТНИКИ МАРИЙЦЕВ В СИСТЕМЕ СВЯ-ТИЛИЩ И КУЛЬТОВЫХ МЕСТ ВОЛГО-КАМСКОГО РЕГИОНА
Приведенная выше типология культовых памятников позволяет выде¬лить некоторые основные черты, отражающие языческое миропонимание ма¬рийцев эпохи средневековья и провести реконструкцию отдельных жертвен¬ных ритуалов. Для полного анализа культовых памятников необходимо бо¬лее детальное обследование: 1. скрупулезная археологическая фиксация всех объектов на памятнике; 2. точное знание астрономических параметров в каж¬дой изучаемой местности (восходы - заходы светил), точная посадка на топо-графической карте для учета возможных географических помех [Гусаков М.Г. 1990. С. 13-15]. Это предмет дальнейшего исследования темы. Однако, некоторые предположения можно сделать уже сегодня, но не следует забы¬вать, что многие элементы культовой практики носят универсальный харак¬тер, и в равной степени присущи многим народам, что, по-мнению О.В. Да¬нилова, обусловлено их функциональным сходством [Данилов. О.В. 1993. С. 11].
3.1. Основные черты марийских культовых памятников
Основные черты марийских культовых памятников определяются то-пографическими и структурными особенностями. Сравнительный анализ ви-дового состава культовых объектов лесной полосы Поволжья, позволяет, вы¬вить характерные общие (обусловленные особенностями изучаемой катего¬рии археологических памятников), и заимствованные черты.
Топография памятников
Культовые памятники на поселениях эпохи средневековья повторяют основные топографические особенности поселений (селищ или городищ).
Для раннего средневековья (I тысячелетия н.э.) характерно использо¬вание естественных границ поселений - изгибов террас (святилище на сели¬щах Таланкиной Горе и Майданском I), мысовидных оконечностей площадок городищ (жертвенные ямы на городищах Ижевском, Пайгусовском, Большой
 
90
Горе (Сернурский р-н), погребения на Чортовом и Васильсурском II городищах, святилище на Малахайском городище), при этом крупные святилища отделяются от основной площадки поселений оградами (святилища на селище Галанкина Гора, Еманаевском городище).
В расположении городищ и селищ первой половины II тысячелетия н.э. наблюдаются существенные перемены [Никитина Т.Б. 2002. С. 37], которые не влияют на наметившиеся ранее традиции устройства культовых памятни¬ков - мысовое (культовое место на мысу Васильсурского V городища Репи-ща) и окраинное положение святилищ на поселениях и ограждение их забо¬ром (святилища на селище Красное Селище II и Важнангерском (Мало-Сундырском) городище).
Появившиеся на рубеже тысячелетий и в начале II тысячелетия н.э.: самостоятельные святилища - Сарапульское (Юмское) IX - XIV вв., Важ-нангерское XIII - XVIII вв., Юнга-Пернянгашское XIV - XV вв., Сауткин-ское XIII - XV вв. и, возможно, Носельское (предварительно XIII - XIV вв.) проявляют свои особенности размещения на местности. Для этих памятников характерно одинаковое топографическое положение - они занимают покатые к югу с отклонениями к западу или востоку (см. диаграмму) невысокие мысы от 3 до 16 м высотой, образованные оврагами. С южной стороны от культо¬вого объекта обязательно находится источник воды (см. диаграмму).
Святилище становится культовым центром определенной округи: возле Важнангерского святилища располагаются Важнагерское (XIII - XIV вв.), Шартнейское (перв. пол. II тыс. н.э.), Артюшинское (XIII - XV вв.), Янду-шевское (перв. пол. II тыс. н.э.) селища, Важнангерское (Мало-Сундырского) городище (XIII - XV вв.); рядом с Носёльским жертвенником находятся Но-сёльские II и III и Ключевское селища (XII - XIV вв.), а напротив Сауткин-ского жертвенника - Сауткинское селище (XIII - нач. XV вв.).
Два жертвенника - Юнга-Пернянгашский и Важнангерский, продол-жают функционирование и в новое время. Вероятно, на рубеже первой и вто¬рой половины II тысячелетия н.э. происходят некоторые изменения в языче-
 
91
ских воззрениях марийцев, т.к. именно в этот период возле святилищ появ-ляются кладбища: рядом с Важнангерским жертвенником находятся Янго-совское (XVI в.), Мало-Сундырское (XVI - XVII вв.) и Важнангерское (XVII в.) кладбища; с Юнга-Пернянгашским жертвенником Пальтикинский II (XVI
-    XVII вв.) и Юнга-Пернянгашское могильники (XVII в.); Носёльским жерт¬
венником Носельский могильник (XVII - XVIII вв.).
Наряду со старыми, возникают новые культовые памятники. Часть из них повторяет основные топографические особенности предшествующей эпохи. К ним относятся Ирмарьский (XVI - XIX вв.), Кокшамарский II (XVI
-    XVIII вв.) жертвенники и ряд мольбищ типа Удельно-Шумецкого (XVIII
в.)1. В расположении других проявляются некоторые изменения. Теперь
жертвенники находятся не на четко выраженных мысах (как в предыдущую
эпоху), а на мысовидных изгибах коренных террас рек, на которых располо¬
жены: Писеральский на р. Большой Юнги и Пикузинский на р. Пикозе. В ос¬
тальном (высота и расположение источника) топография не меняется.
Следует отметить, что для устройства ряда святилищ используются го¬родища ранних эпох (Сиухинский, Юльяльский и Красногорский жертвенники). В этом случае сохраняется элемент традиционной топографии - наличие источника воды, но вместе с тем он, становиться менее доступен, т.к. для размещения святилищ используются площадки городищ, расположенных на довольно высоких мысах (более 20 м высотой), в отдельных случаях святи¬лища поднимаются на валы (Юльяльский и Красногорский жертвенники).

Топографический анализ культовых памятников второй половины II тысячелетия н.э. показывает, что основной отличительной особенностью этой эпохи является высота их местоположения - выделяются «высокие» и «низкие» памятники, что подтверждается и этнографическими данными, по которым мольбища разделяются на «верхние» и «нижние» [Васильев В.М. 1927. С. 17]. Исходя из топографических особенностей, можно предполо¬жить, что к «нижним» святилищам относились памятники с топографией на-
'См. главу 2.
 
92
чала II тысячелетия, а к «верхним» часть из вновь появившихся святилищ второй половины II тысячелетия н.э.
Основным топографическим принципом культовых памятников на про¬тяжении всей эпохи средневековья является изолированность. Обособлен¬ность и высота расположения культовых объектов - черты свойственные многим народам и вероятно являются универсальными для данного типа ар¬хеологических памятников [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993, Шутова Н.И. 2001 и т.д.].
Расположение святилищ на валах городищ (как на марийских Юльяль-ском и Красногорском городищах) на сегодняшний день зафиксировано только на городецких памятниках: городищах Тоганаши1 [Трубникова Н.В. 1965. С. 219 - 226], Шолом2 [Жиромский Б.Б. 1958. С. 424 - 450], Троице-
■з
Пеленицком [Смирнов А.П., Трубникова Н.В. 1965. С. 13].
Жертвенники, расположенные на валах древних городищ, выявлены и на восточнославянских памятниках, но там они являются «вспомогательной» частью, окружающей основное капище [Тимощук Б.А. 1990. С. 45]. В нашем случае вал - это месторасположение основного жертвенника. Помещение святилищ и жертвенников на валах древних городищ, вероятно, связано со стремлением усилить сакральные4 границы памятников.
Источник воды
Непосредственная связь с источником воды прослеживается в геогра¬фических названиях. Важнангерский жертвенник был назван по ближайшей деревне Важнангер Горномарийского р-на РМЭ, кроме того, ручей, проте¬кающий по дну оврага «Копань», в котором находится этот жертвенник, на¬зывается Важынангер [Воронцова О.П., Галкин И.С. 2002. С. 48]. Еще один
'Расположено на соседней территории в Шумерлинском районе Чувашии.
2Первые его исследователи В.Ф. Смолин и Б Б. Житомирский, а затем и последующие, характеризовали вал
городища как основное святилище [Смирнов А.П., Трубникова Н.В. 1965. С. 13].
3При исследовании Троице-Пеленицкого городища В.А. Городцов обратил внимание на наличие открытых
очагов на валу и предположил, что именно здесь помещался идол [Смирнов А.П., Трубникова Н.В. 1965. С.
13].
"«Сакральный» - относящийся к вере, религиозному культу, обрядовый, ритуальный [Словарь иностранных
слов. 2004. С. 593].

 
93
памятник - Юнга-Пернянгашский жертвенник - расположен в овраге под на-званием «Важото».
По мнению О.Н. Воронцовой и И.С. Галкина, корни вож и важ в ма-рийском и коми языках являются гидроформантами и собственно марийски¬ми апеллятивами, которые означают «корень, развилка, развилина, исток, жила» [Воронцова О.Н., Галкин И.С. 2002. С. 16, 48]. В языке коми они име¬ют двоякое значение: 1. «Вож» - I. оглобля, II. ответвление, отросток, от-прыск, побег, ветка, развилка, приток (реки) [Коми-русский словарь, 1961. С. 116]. 2. «Важ:» - старый, старинный, прежний, древний, старое, прошлое [Коми-русский словарь. 1961. С. 73]. Кроме того, умерших предков коми на-зывали «ваэю йоз» («старые люди»), что чаще обозначало своих родовых предков. Следовательно «важ» в значении «корень» в марийском языке так же можно отнести к понятию рода. Тогда название урочища «Важото» пере-водиться как «родовая роща». В связи с этим обращают на себя внимание слова «вождь» и «важный» в русском языке. С функциями вождей и старей¬шин общин, а иногда ремесленников-кузнецов у предков коми-пермяков сов¬падали функции шаманов-жрецов [Чижова Л.В. 1982. С. 81 - 95]. Мифоло-гическое значение «вож;» сохранилось в удмуртском языке: «Вожд» - боже-ство страха и приведений [Удмуртский словарь. 1983. С. 87].
Вероятно, в названиях «Важнангер» и «Важото» сохранилось более древнее значение, отражающее их сущность. Находящаяся рядом вода уси-ливает связь жертвенника с потусторонним миром. В этой связи, для выявле¬ния древнейших памятников языческой культуры марийцев на территории Марийского Поволжья наиболее перспективной может стать археологическая проверка названий населенных пунктов, урочищ и небольших рек, в которых содержится апеллятив вож: (важ).
Особое значение воды подтверждается наличием в марийском пантеоне Юмо бога Вуд он кугу юмо («Великий бог владыка воды»), и ряда кереметей и водыжей непосредственно связаных с водой [Золотницкий Н.И. 1877. С. 15; Ярыгин А.Ф. 1976. С. 34; Галкин И.С. 1986. С. 35, 50; Яковлев Г. 1887. С. 9,
 
94
81]. Н.И. Золотницкий считал, что в названии марийского божества «Водыж»1 отражается его изначальное значение - «водяной». Объяснял он это тождественностью данного духа чувашскому Вудышу, татарскому Бутышу, финскому Бодожу, вотяцкому Вумурту, название которого переводиться не¬посредственно от слова вода - Ву-Мурт - водяной человек [Золотницкий Н.И. 1877. С. 15]. В облике марийского Водыжа на первый взгляд ничто не указывает на его связь с водой, но у каждого ручья, озера, реки есть свой во-дыж: вуд-водыж (водяной водыж), яр-водыж (водыж озера), икса-водыж (во-дыж старицы), шуадын-водыж (водыж реки Шуадын) и др. [Васильев В.М. 1927. С. 15].
Культ воды в трансформированном виде продолжает свое существова¬ние у марийцев вплоть до нашего времени и проявляется в применении очи¬стительной силы воды при языческих молениях [Миллер Г.Ф. 1791. С. 33; Геогри И.Г. 1799. С. 33; Кузнецов С.К. 1879] и в расположении некоторых священных мест рядом с источником воды - у д. Ирмарь и д. Актугансола Куженерского р-на РМЭ, около г. Васильсурска Нижегородской области, священный родник на Омык Лиде возле Верхних Емангаш Горномарийского р-на РМЭ и т.д. [Никитин В.В. 2004. Отчет... Л. 21, рис. 89 - 90; Оглоблин Н.Н. 1906. С. 14 - 15; Ефремова Д.Ю. 2004. Дневник].
Функциональные особенности культовых памятников
Расположение культовых мест (жертвенных ям, очагов, жертвенных площадок, культовых построек) и взаимосочетание различных жертвопри¬ношений - все это в совокупности отражает функциональные особенности культового памятника.
Расположение культовых мест на поселениях и святилищах
Местоположение культовых мест на поселении обусловлено их пред-назначением. При исследовании средневековых городищ на ряде памятников под укреплениями или рядом с ними   (Ардинское, Звениговское, Кубашев-
Водыж занимает значительное место в пантеоне божеств и принимает облик и человека и лося. По ночам Водыж кружиться вокруг селений, охраняя домашний скот [Нурминский С. 1862. С. 258 - 259].
 

95
 Пайгусовское, Васильсурское V Репище, Важнангерское (Мало-Сундырское) городища) выявлены случаи разовых жертвоприношений. По-видимому, устройство подобных культовых объектов определяется необхо¬димостью усиления защитных функций городищ. В некоторых случаях в раз¬мещении разовых жертвоприношений прослеживается определенная направ¬ленность:
а)    в ориентировке погребений на ряде городищ - возле вала Ардинско-
го городища одно погребение сориентировано на север, другое на запад; из 6-
ти костяков захороненных в валу Васильсурского V городища Репища 4-е
были уложены головами на запад и 2 на восток.
б)    в расположении жертвенных объектов связанных с животными
жертвоприношениями - под западными стенами выявлены жертвенные ямы
на Кубашевском и Пайгусовском городищах; череп собаки в жертвенной яме
на святилище на Красном селище II был направлен челюстью строго на вос¬
ток; фрагменты челюстей собаки и свиньи, обнаруженные в западной части
вала на Важнангерском (Мало-Сундырском) городище, были ориентированы
на север.
Стороны горизонта, возможно, учитывались при устройстве жертвен¬ных ям на поселениях. На Ижевском городище жертвенная яма находилась в северной части, на Пайгусовском - в юго-западной; на городище Большая Гора (Сернурского р-на) в западной.
По-мнению М.Ф. Косарева «главный смысл ритуальной ориентации за¬ключается в том, что она показывает направление, в котором умерший (его душа) или жертвенный дар должны отправиться, чтобы попасть в уготован¬ное им пространство». Следовательно, ориентировка является условием дос¬тижения иного мира. В нашем случае преобладающими являются северное и западное направления жертвенных объектов, которые олицетворяют «пло¬хие» стороны, совпадающие с «нижней» дорогой, тогда как юг и восток -«хорошие», олицетворяющие Верхний мир [Косарев М.Ф. 2003. С. 153 -154]. В направлении жертвенных объектов совмещается горизонтальное и
 
96
вертикальное осмысление мира, что «нагляднее всего запечатлено в погре-бальной обрядности» [Косарев М.Ф. 2003. С. 153]. Трансформация представ¬лений о местонахождении «иного мира» наглядно представлена в динамике изменения погребальной ориентации марийцев на протяжении всей эпохи средневековья: на Младшем Ахмыловском могильнике (сер. VI - VII вв.) го¬ловой на север лежали - 90,9%, в могильниках VIII - XI вв. - 48,8%, XII -XIII вв. - 37,3%, с отклонениями к западу или востоку на Младшем Ахмы¬ловском могильнике - 6,8%, в VIII - XI вв. - 46,5%, в XII - XIII вв. - 47,3 %. В XVI - XVII вв. процент западной ориентировки увеличивается, а в середи¬не XVII в., особенно у горных мари, становиться преобладающей [Никитина Т.Б. 2002. С. 68, 87 - 88, 216]. Ориентация погребений и расположение жертвенных объектов на памятнике показывают, что у местного населения задолго до тесных контактов с русскими появляются представления, связан¬ные с нахождением страны умерших не только на севере, но и на западе.
Определенные закономерности в расположении культовых объектов прослеживаются и на святилищах. На протяжении всего средневековья они условно разделяются на две части: северную и южную (святилища на селищах - Галанкина Гора, Красное Селище II; на городищах - Малахайском, Еманаевском; на жертвенниках - Сарапульском, Важнангерском, Сиухин-ском, Ирмарьском). Довольно часто культовые места, представленные на па¬мятниках кострищами, располагаются по кругу: святилища на Майданском I селище, Еманаевском городище; Важнангерском, Юнга-Пернянгашском, Пи-кузинском жертвенниках. На двух памятниках - святилище на Красном Се¬лище II и Сауткинском жертвеннике они помещаются по сторонам горизонта - крестообразно. При этом на некоторых святилищах выделяются централь¬ные объекты: в юго-восточной части святилища на Красном Селище II цен¬тральная часть представлена 2 кострищами и 2 столбами; на Сауткинском, Юнга-Пернянгашском, Важнангерском жертвенниках центральная часть представлена большим кострищем с продуктами жертвоприношений в виде пережженных костей.

Вместе с тем на ряде святилищ прослеживается линейное расположение культовых мест - святилище на селище Галанкина Гора (с С на Ю), жертвенные ямы возле Сутырских I и II селищ (с СВ на ЮЗ); Сара-пульском (Юмском) (с С - СЗ на Ю - ЮВ), Сиухинском (с ЮВ на СЗ) и Ир-марьском (с СЗ на ЮВ) жертвенниках, которые, по видимому, сохраняется вплоть до нового времени и отражено в описании И.Г. Георги: «в назначен¬ный к жертвоприношению день раскладывают мушаны или карты в керемете 7 огней, которые в один ряд простираются от северо-запада к юго-востоку...» [ГеоргиИ.Г.1765.С.ЗЗ].
Возможно, объяснение расположению культовых мест на святилищах, можно найти в языческой символике. Древнейшим знаком горизонта, земной поверхности и водной глади являлась горизонтальная линия, с которой мож¬но соотнести линейное расположение культовых объектов. Круговое разме¬щение культовых мест скорее всего подчеркивает верхнюю «небесную» ори¬ентацию памятника, т.к. окружностью обозначалось небо, движение по кру¬гу, а точка в круге на языке астрологов олицетворяет солнце [Бауэр В., Дю-мотц И., Головин С. 1998. С. 42, 25]. Крестообразное - указывает на универ¬сальность святилища, потому как крестом обозначалась Земля с четырьмя сторонами света, образованная четырьмя стихиями, который объединяет верхний и нижний миры. Знаком материального мира, составленного из че¬тырех стихий, которые в свою очередь соответствуют четырем сторонам, света является квадрат [Бауэр В., Дюмотц И., Головин С. 1998. С. 25, 37]. Подобные представления, вероятно, отражаются в устройстве отдельных во¬рот в прямоугольной ограде поздних марийских мольбищ: восточные - для жертвенной скотины, южные для ношения воды, западные для людей [Геор¬ги И.Г. 1765. С. 37 - 38]. Упорядоченное расположение культовых мест на современных святилищах отмечено при проведении разведочных работ в Куженерском районе в 2003 г. Возле д. Ирмарь на первой надлуговой террасе к северу от святого источника было зафиксировано современное жертвенное место. В северной части площадки 160 х 120 м устроена привязь для скота в виде столба и перекладины одним концом упирающейся в землю. К югу от
 
98
привязи и востоку от скамеек врыты два столба, возможно имитирующие во-рота для жертвенной скотины. В западно - северо-западной части столы уст-роены для приношений. Данное святилище аналогично описанию реконст-рукции Сарапульского (Юмского) жертвенника В.Ф. Генинга.
Говоря о традиции кругового размещения культовых мест на святили¬щах других народов, в первую очередь следует упомянуть городецкое — се¬верный мыс городища Старая Рязань1 [Розенфельт И.Г. 1974. С. 93 - 115], и восточнославянские памятники - жертвенные площадки, капища, городища-святилища [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993; Тимощук Б.А. 1990]. На не¬которых площадках восточнославянских городищ-святилищ (на городище-святилище Богит; на городище Звенигород [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993. Рис. 18, 27]) отмечается северное и западное расположение культовых объектов. По Ариелю Голану, в соответствии со старыми языческими обы¬чаями на Руси, на западе находится вход в загробный мир, а с востоком свя¬зан обряд восходящего солнца - «молитвы и заклятия народ произносит, об¬ращаясь на восток» [Голан А. 1994. С. 35].
Расположение культовых мест (жертвенных ям и постройки) по четы¬рем сторонам горизонта (крестообразно) в прямоугольном пространстве вы-явлено на 1-м Тигашевском святилище [Федоров-Давыдов Г.А. 1962. С. 84 -85]. Г.А. Федоров-Давыдов, окруженные четырехугольным забором «кереме-ти» у чуваш, связывал с остатками традиций устройства святилищ доислам-
Данное культовое сооружение представляет собой обнесенную внешней круговой оградой площадку раз-мером 136 кв. м и жертвенным слоем мощностью до 30 см Внутри по кругу расположены 7 жертвенников с оградками [Розенфельдт И Г. 1974. С 99, рис. 6].
2На Тигашевском городище, расположенном на ровном краю береговой террасы р. Буллы, Г.А. Федоровым-Давыдовым был изучен культовый булгарский племенной центр [Федоров-Давыдов Г.А. 1962. С. 84 - 85] На месте городища в X в. до сооружения укреплений было устроено святилище площадью 3600 кв. м и дву¬мя линиями ограждений. Внешний забор (шириной 150 см) с двумя входами был окружен рвом (шириной около 5 м и глубиной до 1 м), заполненным водой. Внутренний забор огораживал центральный «храм»-полуземлянку и жертвенные ямы.
На рубеже X - XI вв после возведения укреплений было устроено второе святилище, которое олицетворяло княжескую власть [Федоров-Давыдов Г.А. 1962. С. 86] Оно было меньших размеров (1360 кв. м) и так же как и первое окружено забором с одним входом (с южной стороны). В центре площадки стоял деревянный идол. Нижняя часть его была глубоко врыта в землю, а верхняя крепилась в клиновидном вырезе в верхней части врытого столба. К идолу вели три ступеньки с северной стороны. У входа располагались жертвенные ямы В XI в. святилище было разрушено и на его месте возведены жилые постройки
 
99
ских болгар [Федоров-Давыдов Г.А. 1959. Болгарское... Л. 101, 14]. Особое отношение к четырехугольному пространству у чуваш подчеркивает в своей работе А. Фукс: «приведя жеребенка в кереметь, обведут около него на 2 са¬жени четырехугольник, положат на эту черту сухих дров, соломы, вдруг со всех сторон зажгут оную, сами отбегут прочь и кричат «гей, гей, гей!» [Фукс А. 1840. С. 178]. Прямоугольные мольбища зафиксированы и у коми-пермяков [Белавин A.M. 1996. С. 10].
Таким образом, ряд марийских святилищ повторяют общепринятое для подобного типа памятников расположение структурных составляющих - кру¬говое или крестообразное. Вероятно, своеобразием марийских памятников является сохранение линейного расположения культовых объектов.
Вокруг поздних святилищ повсеместно преобладают прямоугольные ограждения, возможно, что каким-то образом связанные с традициями уст¬ройства языческих святилищ болгарами, но вполне вероятно, что появление прямоугольных ограждений - это результат развития собственного мировоз¬зрения.
Структурные составляющие культовых памятников
Среди структурных составляющих марийских культовых памятников выделяются 4 вида культовых мест: жертвенные ямы, очаги, жертвенные площадки (глиняные, каменные) и культовые постройки. По возможности их использования (доступности) они условно разделяются на разовые (недос¬тупные или скрытые) или многоразовые (доступные для повторных жертвен¬ных ритуалов) объекты. Последние по отношению к дневному уровню делят¬ся на подземные, наземные и надземные объекты. Вероятнее всего подобное разделение объясняется с формированием у марийцев более четких пред¬ставлений о вертикальном строении мира. Динамика представлений, связан¬ных с двучастным и трехчастным строением мира рассмотрена в работе Ю.А. Калиева «Мифологическое сознание мари. Феноменология традиционного восприятия» [Калиев Ю.А. 2003. С. 15-50].
 
100
Скрытые (закапываемые) объекты На территории Ветлужско-Вятского междуречья и прилегающего уча¬стка р. Волги разовые жертвоприношения выявлены на 11 памятниках, и все они связаны с городищами: на 9 городищах культовые объекты одновремен¬ны им, а на 2-х устроены после прекращения существования городищ в каче¬стве поселений. Среди одновременных культовых объектов 6 связанно с ва¬лами, 2 - со стеной и 1 - с мысовой частью городища (таблица 10).
Как уже отмечалось ранее, при строительстве валов и стен древними жителями особое внимание уделялось устройству разовых жертвоприноше¬ний. Археологически это проявлялось:
а)    Внутри вала или возле него зафиксировано нескольких видов куль¬
товых мест - очаг, каменная площадка с остатками животных приношений
как на Ардинском городище; или каменной плиты и линзы «сырой» кости
как на Звениговском городище.
б)    В разнообразии жертвенных даров, помещенных внутрь вала как это
обнаружено на Васильсурском V городище Репище, где сопроводительные
животные жертвы представлены костями домашних (лошадь, свинья), диких
(лось) животных и птиц, фрагментами мелкой керамики и множеством
угольков, или на Важнангерском (Мало-Сундырском) городище, где жерт¬
венный состав включает животных всех стихий - земли (собака, кабан, заяц,
свинья), воздуха (птицы) и воды (рыб).
в)    На ряде городищ были обнаружены человеческие захоронения: на
Ардинском городище, где рядом с валом выявлено 2 погребения детей, кол¬
лективное захоронение внутри вала на Васильсурском V городище Репище.
Форма могильных ям погребений подпрямоугольная с закругленными угла¬
ми, размер зависит от количества захороненных человек (Ардинское горо¬
дище - по 1 человеку в могильной яме, Васильсурское V Репище - 6 костя¬
ков). Средняя глубина (от 36 до 40 см) соответствует традициям погребаль¬
ного обряда эпохи средневековья в Марийском Поволжье [Никитина Т.Б.
 
101
2002. С. 64]. Общее количество погребенных детей и подростков (6 случаев) превышает взрослые захоронения (2 случая).
г) В размещении жертвенных ям под стенами городищ, как это обна-ружено на Кубашевском и Пайгусовском городищах. В их заполнении выяв¬лены в основном кости домашних животных - козленок, крупный рогатый скот, лошади, свиньи и в одном случае - кабан /приложение 3/.
На изучаемой территории выявлено 3 памятника (Васильсурское II, Чортово городища, Васильсурское V городище Репище), на мысах которых обнаружены культовые объекты (разовые жертвоприношения) в виде челове¬ческих жертвоприношений. По представленной типологии все они относятся к одной категории структурно-соподчиненных памятников (ССП), но к раз¬ным группам. Однако в них прослеживаются некоторые общие черты:
-    большинство погребений коллективные (четыре из шести). «В боль¬шей степени они встречается на раннем этапе формирования культуры» [Ни¬китина Т.Б. 2002. С. 65] древних марийцев и никак не соотносится с сущест¬вующими на момент их захоронений погребальными традициями, что еще раз подчеркивает их ритуальный характер;
-    мысовые захоронения,
-    повторяют традиции неглубоких могильных ям эпохи средневековья (от 20 до 50 см);
-    выделяются следующие ритуальные черты: а) следы расчлененности и частичных захоронений (фрагменты черепов и трубчатые кости); б) боль¬шинство из них безинвентарные; в) в засыпи могильных ям встречаются фрагменты костей, керамики и угольки.
-    они устроены на площадках древних городищ - Васильсурского II нач. VI в., Чортова городища VI - нач. VII вв., Васильсурского V городище Репища, на котором в различные эпохи проживали носители чирковской и балановской культур и население раннего железного века [Никитина Т.Б. 1994. Отчет... Л. 125-126];
 
102
- могильные ямы погребений на городищах в основном были ориенти¬рованы по линии СЗ - ЮВ. Выявлено неординарное положение костяков: перпендикулярное в рамках одной могильной ямы (Чортово городище) и «валетообразное» (на Васильсурском II).
Подводя итог выше сказанному, можно сделать следующие выводы.
1.    Для культовых памятников марийцев I тысячелетия н.э. характерно видовое разнообразие закапываемых объектов. В начале II тысячелетия н.э. предпочтение отдается жертвенным ямам, увеличивается количество и видо¬вой состав сопроводительной жертвы.
2.    Обнаруженные человеческие захоронения, одновременные городи¬щам, в основном связаны с валом и их расположение вдоль него указывает на стремление древних жителей усилить защитные функции укреплений. В этом случае можно согласиться с Т.Б. Никитиной, что в традиции разовых жерт¬воприношений совмещаются функциональные особенности городищ (оборо¬на в случае опасности) и охранная функция культа предков [Никитина Т.Б. 1994. С. 76; Никитина Т.Б. 2002. С. 86 - 87].
3.    Выявленные на марийских памятниках скрытые разовые объекты имеют общественное значение - охрана поселения от внешней окружающей среды (среднего видимого мира) и потустороннего мира (невидимого).
Наиболее близкие аналогии устройства разовых жертвоприношений встречаются на городецких памятниках. Скопления костей животных и обуг¬ленных фрагментов бересты (возможно от сосуда) были обнаружены в осно¬вании вала при исследовании городища Пичке Сарчё (I тыс. н.э.) Республики Чувашия [Трубникова Н.В. 1964в. С. 170]. Кости животных и вымостка из обломков сосудов выявлены в валу поверх внутренней конструкции на горо¬дищах у д. Малые Яуши (Вурнарский район) иуд. Тиханькино (Красно-Четайский район) Республики Чувашия [Трубникова Н.В. 1965. С. 225; Труб¬никова Н.В. 1964а. С. 196, 206].
 
103
Схожесть традиций прослеживается и в устройстве человеческих жерт¬воприношений при строительстве укреплений. Захоронения двух детей обна¬ружены возле восточной стены ближе к валу площадки городища Ош Пандо [Степанов П.Д. 1967. С. 140 - 145]. Погребения 3 человек выявлены у огра¬ды к северо-западу от вала № 2 городища Ножа-Bap (сер. I тыс. н.э.) [Труб¬никова Н.В. 1964г С. С. 134 - 136, 118]. Первый костяк лежал головой на СЗ - череп раздавлен, сохранились остатки ребер, правая локтевая кость, длин¬ные кости ног (возможно, принадлежал подростку). Возле черепа был найден маленький кусочек бронзовой спирали и бронзовая кольцевая застежка. Вто¬рой и третий костяки обращены головой на ЮВ. У второго прослежены только фрагменты черепа; у третьего кроме черепа сохранились локтевая кость и кости ног. «Поперек скелетов лежали длинные кости (рук?). По-мнению Н.В. Трубниковой эти костяки принадлежали женщинам [Трубнико¬ва Н.В. 1964г С. 136]. Поверх костей, особенно на груди, обнаружено много обломков посуды. Некоторые из них имели следы действия огня. Около че¬репа были найдены: мелкая красная пастовая бусина, обломки костяного со¬вершенно пережженного гребня и обломок железного ножа» [Трубникова Н.В. 1964гС. 136].
Приведенные выше аналогии выявляют некоторые общие черты: в приёмах ритуальных воздействий над телом человека (расчленение); в распо¬ложении костяков («валетообразное»); в засыпи могильных ям (обилие мел¬ких фрагментов керамики, углей, костей животных); в жертвенно-ритуальной практике (в большинстве случаев используются дети и женщины). Разница заключается в местоположении на городище - на городецких памятниках ра¬зовые человеческие жертвоприношения находятся ближе к стене.
Человеческое захоронение было обнаружено недалеко от вала в северо¬восточной части площадки Поповского (Ухтубужского) городища (VI - VII вв.) этнически близком Чортову городищу [Леонтьев А.Е. 1999. С. 52]. В мо¬гильной яме прямоугольной формы размерами 135 х 40 см, глубиной 30 см выявлено трупосожжение неполного костяка сориентированного по линии
 
104
ЮЗ - СВ. Вещевой материал представлен одной обгоревшей до белого цвета орнаментированной сердоликовой бусиной. На поверхности прослежены «следы надмогильной конструкции или ритуального памятника» - два стол¬ба (диаметры 18 см и 12 см, глубина 25 см) [Леонтьев А.Е. 1989. С. 65, рис. 22/1,23/8].
Вероятно, результатом совмещения понятий «городище», «святилище» и «культ предков», стало появление в I тысячелетии н.э. городищ-святилищ с ритуальными захоронениями.
Логику, лежащую в основе появления этих памятников, можно попы-таться восстановить, привлекая данные с дьяковских городищ. На них, как и на марийских памятниках, совмещены понятия городища, могильника и свя¬тилища. С одной стороны, дьяковские святилища (как и марийские) являются усыпальницами, возможно, для членов родового коллектива: на городище Березняки обнаружены остатки 5-6 захоронений (вероятно и больше [Крас¬нов Ю.А., Краснов Н.А. 1978. С. 152 - 153]), на городище под Звенигородом (Московская область) - 24 погребальные конструкции [Максимов А.Д. 1984. С. 66]. Все захоронения совершены по обряду трупосожжений. На марий¬ских памятниках в основном применяется ингумация со следами ритуальных расчленений или «валетообразным» положением. Случай трупосожжения встречается только на Чортовом городище. С другой стороны, дьяковские святилища одновременны городищам, на которых располагаются [Краснов Ю.А., Краснов Н.А. 1978. С. 153] и поэтому скорее являлись святилищами на поселениях (одновременными объектами), тогда как марийские памятники относятся к группе неодновременных поселениям святилищ. Кроме того, на Березняковском городище (V - VI вв.) «домик мертвых» находятся на север¬ной окраине поселения; на Звенигородском (VII - VIII вв.) - в центральной части поселения [Третьяков П.Н. 1941. С. 58; Краснов Ю.А., Краснов Н.А. 1978. С. 140]. На марийских же памятниках наблюдается преимущественно мысовое расположение. По-видимому, дьяковские «домики мертвых» на го¬родищах олицетворяли ограниченное восприятие мира - в рамках поселения.
 
105
Марийские городища-могильники с одной стороны, отображают процесс расширения границ мировосприятия через отделение святилища за рамки действующего поселения (расширение горизонтальной пространственной модели мира), с другой стороны - посредством использования высоких пло¬щадок городищ воплощают вертикальную модель мира.
В помещении могильников на площадках древних городищ и святилищ отмечено и у других народов. Например, болгарское кладбище было устрое¬но на месте позднегородецкого жертвенника на Бабьем Бугре в Болгарах [Смирнов А.П., Трубникова Н.В. 1965. С. 13]. На Еманаевском городище был обнаружен могильнике XII - XIV вв., с ритуалами, связанными с расчлене¬нием костяка [Макаров Л.Д. 1996. С. 34]. На месте древнего позднероданов-ского святилища на городище Искор была построена церковь, а возле нее устроено городское кладбище XVI - XVII вв. [Макаров Л.Д. 2001. С. 25 - 26]. На мысу Старорязанского городища располагается деревенское кладбище (д. Старая Рязань), у подножия которого стоит Спасо-Преображенская церковь [Розенфельдт И.Г. 1974. С. 93].
Подводя итог вышесказанному можно сделать следующие предполо-жения:
1.    Традиция устройства разовых жертвоприношений при строитель¬стве валов и ограждений (жертвенных ям, очагов, на каменных площадок), вероятнее всего, является универсальной, т.к. прослеживается у многих на¬родов. По составу и характеру жертвоприношений марийские памятники близки к позднегородецким.
2.    На марийских, возможно мерянских и позднегородецких горо-дищах разовые жертвоприношения, зачастую были связаны с человеческими захоронениями.
3.    Можно предположить, что появление на площадках городищ ри¬туальных захоронений обусловлено несколькими факторами: а) преобла¬дающим типом поселений данной эпохи является городище; б) населению, оставившему данные памятники, по-видимому, были знакомы представле-
 
106
ния, связанные с размещением святилищ-усыпальниц на поселениях (воз-можно типа дьяковских). Интересно, что во II тысячелетии н.э. таких памят¬ников в Марийском Поволжье не обнаружено. Возможно, это связано с од¬ной стороны, с изменением роли городищ, с другой стороны с появлением святилищ-жертвенников (СЦП).

Жертвенные ямы
Жертвенные ямы, по-мнению ряда археологов, это наиболее ранний вид культовых памятников [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993. С. 30].
На изучаемой территории найдено 3 жертвенные ямы, располагающие¬ся в мысовой части городищ несколько изолированно от остальной части по¬селения (городища Пайгусовское, Ижевское и Большая Гора). Форма этих ям в основном вытянутая, размеры от 150 х 80 см до 200 х 140 см и глубина от 30 см до 85 см. В двух ямах (на городищах Ижевском и Большая Гора) обожжено дно. Во всех ямах обнаружены остатки животных жертвоприно¬шений: в 2-х - в виде пережженной кости (на городищах Ижевском и Боль¬шая Гора), на Пайгусовском городище - «сырых» костей. На Ижевском и Пайгусовском городищах в заполнении ям выявлены фрагменты керамики, а на городище Большая Гора кремневые отщепы, сколы и чешуйки, ножевид-ные пластины. Фрагменты льячек и железных цепочек, обнаруженные в верхней части заполнения ямы на Ижевском городище, и обломки тигельков, льячек, шлака и ошлакованной глины вокруг ямы на Пайгусовском городище - вероятно, указывают на связь этих ям с производственной магией.
На городищах II тысячелетия н.э жертвенных ям, аналогичным преды¬дущей эпохе, не обнаружено. Это вполне объяснимо появлением святилищ-жертвенников, которые аккумулируют все общественные культовые функ¬ции, в том числе (судя по нахождению на них железных заготовок и шлаков) и производственные. На сегодняшний день на марийских святилищах выяв¬лено 14 жертвенных ям (таблица 10). В основном они располагаются в север¬ных частях крупных святилищ-жертвенников - на Сарапульском (Юмском) жертвеннике; подквадратная яма на Важнангерском жертвеннике и 4 ямы в
 
107
СЗ части на Красноселищенском святилище, яма в позднем (1-м) слое на Ир-марьском жертвеннике. В одном случае группа жертвенных ям располагалась в центральной части - 4 ямы во 2-м слое на Ирмарьском жертвеннике. Среди марийских памятников, вероятно, были культовые объекты, представленные только жертвенными ямами (возле Сутырских I и II селищ и Кокшамарский II жертвенник)1. В сравнении с I тысячелетием н.э. форма ям на святилищах II тысячелетия н.э. остается прежней (округлой), а по размерам и глубине среди них выделяются большие (от 200 х 180 см до 120 х 100 см, глубина 40 -114 см), и малые (диаметрами от 88 см до 24 см и глубиной 14-30 см).
На сегодняшний день проанализировать жертвенный состав ям не представляется возможным, т.к. материалы (кости жертвенных животных) находятся на определении. Следует лишь отметить, что, по сравнению с I ты-сячелетием н.э., в жертвенных ямах святилищ II тысячелетия н.э. появляется больше вещевого материала (железных предметов, украшений). Малые ямы в основном заполнены только «сырыми» костями.
На территории Марийского Поволжья зафиксирован один случай ис-пользования в качестве части жертвенного объекта ровика (канавки) - на Красноселищенском святилище. Располагался он в южной части основной жертвенной площадки святилища. Ширина рва 90 см, глубина 20 см. Его за-полнение практически не отличалось от заполнений жертвенных ям: сырые кости (полный костяк 2-3 месячного поросенка), зуб животного, мелкие фрагменты керамики и угольки.
Следует еще раз отметить, что если в I тысячелетии н.э. жертвенные ямы в основном связаны с производственной магией, то на рубеже I - II ты¬сячелетий н.э. жертвенные ямы на поселениях не обнаружены, зато они по¬являются на святилищах. К середине II тысячелетия их количество, размеры и глубина увеличиваются, жертвенный состав усложняется и в большинстве случаев на святилище они занимают определенное место - северную часть площадки.
'Следует учитывать, что они могут быть и не до конца изучены.
 
108
Устройство жертвенных ям возле производственных комплексов явля¬ется характерной чертой Прикамья, которая, по мнению А.В. Оборина, заро¬ждается на этой территории еще в раннем железном веке [Оборин В.А. 1999. С. 295]. Подобные объекты обнаружены на Опутятском городище (V - VI вв.). Две жертвенные ямы располагались у противоположных концов внут¬реннего (№ 5) вала городища и входили в состав производственных комплек¬сов. Яма № 1 (у СВ оконечности вала) имела четырехугольные очертания размерами 130 х 80 см, глубиной 90 см [Генинг В.Ф. 1980. С. 99, с. 197, рис. 1]. На её плоском сильно прокаленном дне выявлены остатки трех больших раздавленных сосудов, вставленных друг в друга, где лежала голова лошади. Яма № 32 (на западной оконечности вала) размерами 130 х 90 см и глубиной 55 см имела вытянутую четырехугольную форму [Генинг В.Ф. 1980. С. 110]. Заполнена она была суглинком, перемешанным с глиной, золой и землей. В верхних слоях в центре лежал большой известняковый камень, под которым находились сильно спрессованные кости черепа быка и два или три раздав¬ленных сосуда. Здесь же обнаружен наконечник стрелы.
Возрастание роли производственной магии, связанной с металлургией, особенно наблюдается на родановских городищах: Городищенском, Реди-корском, Рождественском, Назаровском, Лаврятском [Оборин В.А. 1999. С. 295 - 296]. На Лаврятском городище, в жертвенной яме «среди крупных гли¬няных сосудов, заполненных глиняными шариками непонятного назначения, обнаружены кости животных, птиц и крупная бляха звериного стиля» [Обо¬рин В.А. 1999. С. 296]. На Редикорском городище найдена жертвенная яма, выложенная крупными камнями, на которых лежали кости животных, амулет из клыка медведя, костяные наконечники стрел и пряслице с концентриче¬ским орнаментом, пластина от шаманского костюма, орнаментированный жезл с навершием в виде головы коня [Оборин В.А. 1999. С. 296]. На Горо-дищенском городище рядом с металлургической ямой исследован культовый комплекс из трех ям [Оборин В.А. 1999. С. 295]. В одной из них лежали об-
 
109
горелый череп лошади и кости её конечностей, в другой - ее кости покоились на вымостке песчаника с очагом, в третьей - на вымостке из песчаника нахо¬дилось скопление обгоревшего зерна и обломков жерновов [Оборин В.А. 1999. С. 295 - 296]. Здесь же найдены культовые предметы: изображение двух ящеров, человеческая личина в головном уборе в виде медвежьей шку¬ры, фигура фантастического животного, костяная пластина с изображением четырех животных кошачьей породы, амулеты из просверленных зубов и когтей хищных животных, орнаментированная ложечка с головой коня.
В отличие от марийских памятников жертвенные ямы в Прикамье встречаются и на селищах. Например, яма выявлена рядом с металлургиче¬ской постройкой на родановском селище Володин Камень I, где лежали че¬тыре бляшки звериного стиля [Оборин В.А. 1999. С. 296].
На Прикамских памятниках во II тысячелетии н.э. наблюдается тен-денция усложнения жертвенного состава ям, что связано с находками куль¬товых предметов, и именно с ними исследователи связывают появление у ремесленников-кузнецов и литейщиков функций шаманов-жрецов [Оборин В.А. 1999. С. 297].
Преобладание традиции совершения ритуалов в жертвенных ямах на¬блюдается на болгарских святилищах конца I - начала II тысячелетий н.э. Появление 17-ти жертвенных ям на святилище Шолом Б.Б. Жиромский свя¬зывает с изменением обряда, привнесенного булгарским населением [Жи¬ромский Б.Б. 1958. С. 448]. На дне разводился костер, и совершались жертво¬приношения.
Жертвенные ямы являлись основными культовыми объектами на I свя¬тилище Тигашевского городища (IX - X вв.). Первая яма (западная) имела размеры 140 х 70 см, глубину 90 см и была заполнена костями, фрагментами керамики и здесь же обнаружен череп овцы; вторая яма (северо-восточная) размерами 210 х 360 см и глубиной 60 см - костями, керамикой. В яме обна¬ружен череп лошади. Третья  яма (юго-западная) размерами 220 х 300 см и
 
по
глубиной 30 см содержала керамику, кости и череп коровы [Федоров-Давыдов Г.А. 1959. Болгарское... Л. 35].
Аналогичные культовые места выявлены на святилище в урочище Ага Базар (XIII - XIV вв.). Всего исследовано 7 ям, размеры которых варьировали от 160 х 110 см до 270 х 145 см, глубина составляла от 44 см до 85 см. В их заполнении обнаружены: череп лошади (яма 6), кости домашних животных, болгарская гончарная керамика, монеты 1340 г., 1341 г., 1388 г. [Смирнов К.А. 1958. С. 453, рис. 1].
Подводя итог выше сказанному можно сделать следующие выводы.
1.    У различных народов с освоением металлургического производства появляется соответствующая магия, которая археологически проявляется в жертвенных ямах. У марийцев жертвенные ямы с тиглями, льячками, шла¬ками и железными цепочками появляются в конце I тыс. н.э. Судя по место¬положению городищ (бассейн р. Вятки) появление данного обряда, вероятно, явилось результатом тесных контактов с пермским населением. В отличие от Прикамья, где жертвенные ямы приобретают более выраженный культовый характер, данный вид культового места исчезает с марийских поселений (на¬чала II тысячелетия н.э.) и появляется на святилищах-жертвенниках.
2.    Появление жертвенных ям в составе жертвенного комплекса на свя¬тилищах - жертвенниках начала II тысячелетия н.э. возможно стали резуль¬татом олицетворения полной картины мира, воплощенной на отдельном па¬мятнике. Однако жертвенные ямы являлись основными культовыми объек¬тами болгарских святилищ. Возможно, такое соседство могло каким-то обра¬зом повлиять на местные представления. На некоторых марийских святили¬щах жертвенные ямы становятся преобладающими только во второй полови¬не II тысячелетия (Кокшамарский II жертвенник XVI - XVIII вв., некоторые поздние марийские мольбища - Ошутьялы и Большая Гора в Звениговском р-не). Судя по временному промежутку, который существует между марий¬скими и болгарскими памятниками, развитие их шло независимо друг от дру¬га.
 
Ill
Очаги
Это универсальные наземные культовые объекты, которые могут быть представлены на всех категориях культовых памятников: структурно-соподчиненных (ССП) и структурно-целостных (СЦП).
Очаг является культовым местом домашнего семейного моления прак¬тически у всех народов. Проблема в том, где этот очаг находился у марийцев: в доме или вне дома (в жилищном комплексе). По мнению многих этногра¬фов, древним марийским жилищем и местом семейного поклонения богам считается «кудо», следовательно и очаг в «кудо» мог время от времени вы¬полнять ритуальные функции [Смирнов И.Н. 1889. С. 71; Крюкова Т.А. 1956. С. 114; Козлова К.И. 1964. С. 52; Сепеев Г.А. 2000. С. 221]. На поселениях эпохи средневековья выявлено 7 наземных очагов (глубина от 4 - 5 см до 28 см) довольно больших размеров (от 46 х 86 см до 160 см в диаметре), соотно¬симых с постройками «кудо». Несмотря на то, что возле них не обнаружены предметы культа (идольчики и т.п.), как у других народов1 [Мурыгин A.M. 1996. С. 62], все же устойчивые и развитые языческие представления, связан¬ные с «кудо» указывают, что их вполне можно относить к семейным культо¬вым местам. Более подробный анализ «кудо» см. ниже.
Наиболее ранние святилища на поселениях (ССП) (I тысячелетия н.э.) представлены одним видом культовых мест - кострищами или очагами: на селищах - Таланкиной Горе (4 очага), Майданском (дугообразная полоса, за¬полненная углем); на Еманаевском городище (14 кострищ). Количественное соотношение между условно выделенными частями святилищ (южными и северными) указывает на некоторое преобладание кострищ (очагов) в север¬ных частях: на святилище на селище Галанкина Гора 2 очага (в южной - 1), на святилище на Еманаевском городище - 8 очагов (в южной - 6). При этом размеры южных кострищ больше северных (380 х 140 см, 350 х 60 - 160 см, диаметром примерно 150 см в южных частях святилищ, 120 х 100 см, 165 х
На данном этапе исследования это вполне может быть обосновано недостаточной изученностью марийских поселений.
 
112
95 см в северных). Исключение составляет святилище на Малахайском горо-дище, на котором очаг располагался в южной (ЮЗ). Его размеры соотносятся с выше охарактеризованными большими очагами (160 х 170 см). Судя по найденным в заполнении тиглям и соплам, на данном культовом месте про-водились ритуалы, связанные с производственной магией.
Наметившаяся в I тысячелетии н.э. тенденция (увеличение размера оча¬гов в южных частях святилищ) получила свое развитие на структурно-целостных памятниках начала II тысячелетия н.э., где очаги располагаются преимущественно в южных частях святилищ: на Сарапульском жертвеннике
-    2 очага, Красноселищенском святилище - 5 очагов (1 очаг в СЗ), Важнан-герском - 4 очага, Юнга-Пернянгашском (предварительно 4 очага). Среди кострищ выделяются основные (размерами от 80 х 100 см до 276 х 160 см, глубиной 12 - 40 см) и второстепенные (размерами от 24 х 24 см до 44 х 44 см и от 90 х 60 см до 180 х 240 см, глубиной от 6 до 25 см). Исключение со-ставляет кострище в западной части святилища на селище Красное Селище II
-    40 см.

Наряду со святилищами, представленными только жертвенными ямами на памятниках второй половины II тысячелетия н.э., появляются святилища, на которых жертвенниками являются только кострища. К ним относятся Сиухинский (4 кострища), Ирмарьский (слой XVI в. 10 кострищ), предвари-тельно Пикузинский (5 кострищ), возможно Юльяльский и Красногорский жертвенники. Судя по размерам и мощности жертвенных напластований в очагах, среди святилищ выделяются более и менее значимые. К первым (бо¬лее значимым) относятся Важнангерский (до 452 см, мощность 24 см), Юнга-Пернянгашский (от 70 х 56 см до 330 х 50 см, мощность до 18 см), Сиухин¬ский (размеры кострищ от 200 х 100 см до 320 х 400 см, мощность до 40 см), Ирмарьский (диаметры от 164 см до 40 см, мощность 6-38 см). Ко вторым (менее значимым памятникам) предварительно можно отнести Пикузинский жертвенник (размеры кострищ от 62 х 56 см до 32 х 32 см, мощность 5-15 см).
 
113
Подводя итог вышесказанному необходимо отметить следующее.
1.    Только очагами (кострищами) представлены наиболее ранние свя-тилища на поселениях.
2.    На структурно-целостных святилищах-жертвенниках (СЦП) кост¬рища в основном находятся в южных частях, а в северных преимущественно жертвенные ямы. Отсюда следует, что в этот период на святилище не просто выделяются северные и южные части, но и с каждой из них связаны опреде-ленные культовые места.
3.    Во второй половине II тысячелетия проявляются специализирован¬ные святилища, на которых жертвоприношения совершались только на кост¬рищах (наряду с теми, где обряды совершались только в ямах Кокшамарское II жертвенное место). Это наглядно прослеживается на примере Важнагер-ского и Ирмарьского святилищ, по жертвенным слоям которых можно про¬следить смену обрядности. На Важнангерском жертвеннике забрасываются основные площадки, и только основное кострище используется в ритуальных целях. На Ирмарьском жертвеннике третий слой (XVI в.) представлен только кострищами, а во втором слое центральное место занимают жертвенные ямы.
На сегодняшний день полных аналогий марийским семейным культо¬вым местам в виде очага не обнаружено. Однако, на ряде памятников в со¬седних регионах были выявлены культовые места, вынесенные за рамки жи¬лищ. Возможно, с семейными культовыми местами можно соотнести 5 оча¬гов на Поповском городище, представленных подчетырехугольными и ок¬руглыми ямами, располагающимися недалеко от жилищ (яма № 3 возле по¬стройки IV, яма № 34 - постройки V, яма № 70 - постройки VIII, яма № 101 - постройки XIII, яма № 48 - постройки IX) [Леонтьев А.Е. 1989. С. 59 - 61]. Размеры несколько больше марийских очагов - от 90 х 100 см до 240 х 180 см, глубина составляла от 20 см до 50 см, Практически все они заполнены рыхлой обожженной красной глиной с углистой полосой по стенкам.
 
114
Остатки большого очага из камней обнаружены в городецком слое на городище Пичке-Сорче, расположенном на границе Аликовского и Сундыр-ского района Республики Чувашия [Трубникова Н.В. 1964в. С. 170]. Иссле¬дователи отнесли его к типу чувашских летних кухонь [Смирнов А.П., Труб¬никова Н.В. 1965. С. 25].
Очаги и кострища, как основные культовые места, использовались на многих городецких святилищах. На Чардымских II и IV городищах выявлены заглубленные на 15 см и 50 см близкие к овалу ямы-зольники. Размеры 280 х 170 см и 120 х 100 см, заполненные керамикой, обломками каменных орудий, пережженными костями животных, птиц и рыб [Миронов В.Г. 1994. С. 106 — 107].
На святилище, расположенном на северо-западном мысу Старорязан¬ского городища (сер. I тыс. н.э. - VIII - IX вв.), основными жертвенными объектами являются 7 овальных очагов, средние размеры которых 250 х 200 см. Очаги, заглубленные в материк на 50 см, ориентированы в направлении север - юг с небольшим отклонением к западу [Розенфельдт И.Г. 1974. С 93 -115, 99, рис. 6]. В их заполнении найдены следы многократного разведения огня (уголь, зола и пережженные камни).
На святилище Шолом кострище, имевшее радиус 6 - 8 м мощность 30 - 40 см, подстилало центральную глинобитную жертвенную площадку. На его поверхности в беспорядке разбросаны куски известняка, пережженные кости животных, фрагменты разбитых сосудов, обожженные зерна пшени¬цы, куски разбитых жерновов, зернотерка и 12 глиняных пряслиц и т.д. [Жи-ромскийБ.Б. 1958. С. 437].
Культовые объекты в виде очагов выявлены и на святилищах Прика-мья. Например, на мазунинском Староигринском городище (IV - V вв. н.э.), расположенном недалеко от д. Старая Игра Граховского района Удмуртии обнаружены остатки 22 очагов, 3 ям и 123 столбовых ямок [Останина Т.И. 1985. С. 78, 81, 82, 89 - 91, таблица А]. Очаги расположены цепочкой вдоль западного и восточного склонов площадки городища и представлены тремя
 
115
типами: 18 пятен прокаленной материковой глины, 3 пятна прокаленной ма¬териковой глины с около-очажной впадиной, 1 очажная яма. Впервые к куль¬товому комплексу городище отнесено Н.И. Шутовой [Шутова Н.И. 2004. С. 133].
На площадке городища Весьякар (IX - XII вв.) были обнаружены очаги со скоплениями кальцинированных и обожженных костей [Шутова Н.И. 2001. С. 27].
На известном святилище Чумойтло (конец I - нач. II тыс. н.э.) основная культовая площадка была представлена золисто-углистым пятном размером 6,04 х 3,1 м, на западном и восточном концах которого располагались остат¬ки кострищ в виде пятен прокала, расстояние между которыми составляло более 2 м [Шутова Н.И. 2001. С. 36]. Здесь же, как и в основном кострище Важнагерского жертвенника, выявлены столбовые ямки (всего 50). В 2 м к ЮВ находилось кострище с обломками плиточного песчаника [Шутова Н.И. 2001. С. 36].
Исходя из выше сказанного, следует подчеркнуть следующие моменты:
1.    Использование кострищ и очагов в качестве основных культовых мест характерно практически для всех святилищ I тысячелетия н.э.
2.    На марийских памятниках в начале II тысячелетия н.э. происходит изменение обрядности (сочетание нескольких видов культовых мест), тогда как в Прикамье сохраняется традиция использования в качестве культовых объектов на святилищах очагов.
Жертвенные площадки На изучаемой территории выявлены две разновидности жертвенных площадок - каменные и глиняные. Анализ культовых памятников показал, что к наиболее ранним объектам (I тысячелетии н.э.) относятся каменные площадки (3 случая). В 2-х случаях они представлены небольшими камен¬ными плитами: на Звениговском городище 34 см в диаметре и на Сарапуль-ском (Юмском) жертвеннике возле кострища № 1 размерами 16x9x6x8 см. В одном случае каменная площадка является частью святилища (на Малахайском городище), имеет внушительные размеры (100 х 740 см) и неопределенную форму.
Глинобитные площадки на марийских памятниках появляются в начале II тысячелетия н.э. (Васильсурское V Репище, Красное Селище II). Форма глинобитных площадок начала II тысячелетия округлая, размеры от 180 см до 200 см. На Васильсурском V городище Репище площадка была сильно прокалена. На Красном Селище II - назначение не совсем понятно, но глиня¬ная площадка являлась центром культового объекта (вокруг неё устроена ка¬навка с продуктами жертвоприношений).
На Ирмарьском жертвеннике (в позднем 1-м слое) выявлено оба вида жертвенных площадок: в западной части находилась вытянутой формы гли¬нобитная площадка размерами 948 х 360 см, как бы в продолжение ей распо¬лагались две каменные площадки размерами 1020 х 104 - 340 см и 472 х 260 см. Местами они были разрушены, но вместе вполне могли составлять полу¬круг, расположенный с северной стороны культовой постройки святилища.
Культовые места в виде жертвенных площадок у марийцев чаще встре¬чаются в составе святилищ, и редко как самостоятельные объекты в составе поселенческого комплекса.
В Поволжском регионе жертвенные площадки - это наиболее распро-страненный вид культового места.
В начале I тысячелетия н.э. жертвенники в виде округлых глинобитных площадок (очагов) выявлены на ряде позднедьяковских городищ (Щербин-ском, Старшем Каширском, Барвиха (под г. Москвой), Топорок (на р. Волге) и некоторых других [Дубынин А.Ф. 1974. С. 248]). На Щербинском городище (III в. до н.э. - VII в. н.э.) жертвенная глинобитная площадка располагалась на ЮЗ краю в углисто-золистом слое [Дубынин А.Ф. 1974. С. 248]. Диаметр ее достигал примерно 150 см, по краю прослежен небольшой бортик (около 7 см) и толщиной у основания 10 см. На Санниковском городище (возле д. Санниково, Конаковского района Тверской области) практически в цен-
 
117
тральной части площадки поселения в северной части раскопа был обнару¬жен жертвенник в виде камней уложенных овалом и замазанных сверху гли¬ной размерами 120 см х 73 см, толщиной 5 - 8 см [Бадер О.Н. 1950. С. 100]. Жертвенник был сильно обожжен, но без следов остатков жертвоприноше¬ний.
Аналогичные жертвенники были обнаружены на центральной площад¬ке Городецкого городища [Смирнов А.П., Трубникова Н.В. 1965. С. 12], и на городище Шолом1 [Жиромский Б.Б. 1958. С. 437].
Каменный жертвенник был найден на Бабьем Бугре, который был от-крыт в Болгарах в 1948 г. и, по мнению исследователей, мог относиться к числу позднегородецких памятников [Смирнов А.П., Трубникова Н.В. 1965. С. 13]. Его диаметр составлял 520 см. Внутри выделялся более насыщенный слой диаметром в 260 м.
Культовая глинобитная площадка (550 х 360 см) с легкой срубной кон¬струкцией была обнаружена на мысу верхнечепецкого Поломского городища (VI - первая пол. VIII вв.) [Шутова Н.И. 2001. С. 22 - 25]. Возле северной стенки выявленной площадки располагался очаг (150 х 160 м) в виде сруба в один венец, обмазанного глиной. В центральной части прослежен мощный прокал. В заполнении очага, на бревнах и за его пределами лежал пласт бело¬вато-серой золы и множество кальцинированных костей животных и птиц, в том числе три обожженных зуба лошади. Перед южной стенкой очага выяв¬лен след от деревянного столба.
Шолом является центром целого комплекса археологических памятников как I тысячелетия н.э. - 5 имень-ковских селищ, так и во II тысячелетии н э. - городище, 3 селища и 1 могильник [Руденко К.А. 2004. С. 322]. В Ф. Смолин и Б Б Жиромский считали его позднегородецким святилищем [Жиромский Б Б. 1958. С. 446], с чем не согласен П Н. Старостин, который называет его именьковским городищем со следами длительного проживания населения. Исследованиями 1996 - 1997 гг. К А. Руденко выявлено, что городище «Шелом» входило в состав булгарского поселения [Руденко К.А 2004. С. 323]. Вопрос, каким образом оно использо¬валось, не решен однозначно и по-мнению К.А. Руденко является делом будущих исследований. Примени¬тельно к данному исследованию, допускается существование жертвенника у вала в западной части площад¬ки городища (сильно прокаленная глиняная площадка 4 кв. м. - центр кострища радиусом 6 — 8 м и мощно¬стью 30 - 40 см с продуктами жертвоприношений (многочисленными костями, битой посуды, и аналогич¬ных Старорязанскому святилищу культовыми предметами - маленькими ритуальными сосудиками и т.д.) [Жиромский 1958. С. 437] На этом основании его можно отнести к святилищам, одновременным городи¬щам условно.
 
118
Глинобитные площадки в качестве ритуальных мест входили с состав производственных комплексов на родановских поселениях. На селище Воло¬дин камень II выявлена глинобитная площадка, рядом с которой находились вещи, принесенные в жертву, в том числе обломки глиняных статуэток и ан¬тропоморфный медный идол [Оборин В.А. 1999. С. 296].
Глинобитные площадки встречаются на болгарских памятниках рубежа I — II тысячелетий н.э. Культовая полуземлянка на 1-м Тигашевском святи¬лище [Федоров-Давыдов Г.А. 1959. Болгарское... Л. 34] была разрушена и забутована глиной и в центре устроено кострище диаметром 50 см и мощно¬стью 10 см.
Культовое сооружение в виде глинобитной площадки овальной формы размерами 450 х 365 см, располагалось на селище «Палаху» (XII - XV вв.). В ЮЗ части в центральной части площадки был устроен очаг (диаметром около 1 м, глубиной 30 см), в заполнении которого выявлены зола, кости домашних животных (лошадей, овец) и птиц [Каховский В.Ф. 1975. С. 171 - 174].
Глинобитная площадка обнаружена в ЮВ части святилища в урочище Ага-Базар [Смирнов К.А. 1958. С. 453 - 454]. На поверхности вымостки раз¬мерами 86 х 124 см, размещалось кострище в виде утрамбованной и прока¬ленной поверхности размерами 42 х 60 см. На поверхности прослежен слой угля и золы мощностью до 30 см.
Подводя итоги выше сказанному можно сделать следующие выводы.
1.    Каменные и глинобитные площадки практически всегда использу-ются для совершения ритуалов, связанных с огнем (большинство из них со следами прокала).
2.    Появление объектов несколько поднятых над уровнем дневной по¬верхности, вероятно, характеризует наметившееся в конце I тысячелетия н.э. стремления к «высоте».
3.    Выделение культовых объектов в виде каменных площадок уже в I тысячелетии н.э. (наряду с жертвенными ямами), вероятно, связано с прояв-
 
119
лением представлений связанных с разделением миров (над землей и в зем¬ле).
4. К эпохе нового времени размеры глинобитных и каменных площа¬док увеличиваются, но не получают у марийцев большого распространения, тогда как в соседних регионах они довольно активно использовались в каче¬стве культовых мест.
Культовые постройки
Это наиболее сложный вид культового места. Сразу оговоримся, что легкая постройка срубного типа рассматривается как отдельный вид культо¬вого места только при условии выполнения исключительно культовых функ¬ций.
Данный вид культовых мест в Марийском Поволжье не является само¬стоятельным культовым объектом и встречается только в составе крупного святилища - Ирмарьского жертвенника. Постройка обнаружена в южной час¬ти позднего 1 -го слоя. Судя по конструкции, она была аналогична легкой хо¬зяйственной постройке «кудо»1, но довольно больших размеров (около 30 кв. м). Постройка, заглубленная на 24 - 32 см, разделялась на две камеры - за¬падную и восточную (см. выше). Разделение «кудо» на две неравные части отмечено в этнографической литературе [Хейкель А.О. 1888. С. 5; Калиев Ю.А. 2003. С. 136 - 137]. При этом малая часть кудо характеризуется как священное место обитания семейно-родового духа Кудоводыжа, куда и хо¬зяева редко захаживали, а посторонним туда вход вообще был заказан. Для приношений ему делают сумочку «кудо-водыж калта»2 (кошелёк кудо-водыжа) или «куд-эртньэ » (берестяной короб летней кухни), четырехуголь¬ной формы или в форме воронки и ставят в углу «кудо» [Васильев В.М. 1927. С. 20].
Этнографические источники не приводят сведений о каких-либо по-стройках на святилищах марийцев, но в «Словаре марийского языка» лугово-
'Приблизительный размер «кудо» в составе жилищного комплекса марийцев составляет 3,5 - 10 кв. м.
2Калта - кошелек [Васильев В М, Саваткова А А , Учаев 3 В. 1991. С. 101].
3Эртне - берестяной короб [Васильев В М., Саваткова А.А., Учаев 3 В. 1991. С. 454].
 
120
го наречья приводится устаревшее значение слова «кудо» как название «мес¬та жертвоприношений в священной роще» [Словарь марийского языка. Т. III. С. 92]. Кроме того словом «кудо» называются «принадлежности для жертво¬приношений на языческих молениях у мари», к которым относятся котел, приспособления для добывания огня, палка для размешивания еды, свечи, полотенца. Эти значения утрачены в горном наречии марийского языка [Са-ваткова А.А. 1981. С. 64], что может быть связано с потерей у горных марий¬цев к началу XX века представлений о ритуальных функциях «кудо».
Постройка, похожая на описанные выше «кудо», отмечена С.К. Кузне¬цовым на заброшенном черемисском кладбище возле д. Китяк [Кузнецов С.К. 1879. С. 7]. Возможно, таковой являлась и наземная постройка, обнару¬женная в 1985 г. Т.Б. Никитиной при исследовании Уржумнолинского мо¬гильника XVII - н. XVIII вв. [Шикаева Т.Б. 1985. Отчет...]. Она располага¬лась в С - В части могильника. Форма (овально-подпрямоугольная) и разме¬ры (36 кв. м) постройки примерно соотносятся с Ирмарьской. В центре рас¬положены две ямы: № 3 подпрямоугольной формы размерами 120 х 160 см глубиной 65 см, в заполнении плотная гуммированная супесь, в центре ямы выделялось золистоуглистое пятно овальной формы; и подпрямоугольная яма № 9 размерами 112 х 48 см глубиной 50 см, плотная и углистая в запол¬нении [Шикаева Т.Б. 1985. Отчет... Л. 3, рис. 2].
Следует еще раз остановиться на функциональных особенностях ма-рийских построек типа «кудо». С одной стороны летняя кухня «кудо» наряду с хозяйственными функциями являлась семейным местом моления, с другой стороны, обнаруженные наземные постройки напоминающие «кудо» на свя¬тилище и на кладбище являются исключительно культовыми и носят обще¬ственный характер (общеродовой или общинный). Некоторые родовые черты сохраняет и летняя кухня «кудо». По этнографическим данным - не в каждом «кудо» имеется Кудоводыж. Молодая, вновь выделившаяся семья, не имеет своего Кудоводыжа и «обыкновенно обращается, когда нужно, к тому же «кудо-водыжу», который остается в первой родовой усадьбе» [Васильев В.М.
 
121
1927. С. 20]. На левобережной стороне Волги (луговых марийцев) и у вос-точных марийцев данные представления сохраняются вплоть до нашего вре¬мени. Для них важно иметь такого покровителя: «У всякого посетителя хозя¬ин дома спрашивал, имеет ли он «кудо-водыжа», и в утвердительном случае принимал его радушно, в противном случае оказывал холодный прием или совсем не принимал» [Васильев В.М. 1927. С. 20]. У горных марийцев Кудо-водыж становится рядовым духом проживающим в летней кухне «кудо» и сфера его влияния ограничивается только этой постройкой. Таким образом, функциональные особенности постройки «кудо» отражают сложный процесс, происходящий внутри марийского общества. Судя по имеющимся данным, характер постройки кудо и связанным с ним образ Кудо водыжа, в большей степени характеризуют распад родовых отношений и формирование инсти¬тута малой семьи.
Срубные постройки в качестве святилищ использовались и на городи¬щах соседних регионов. Возможно, наиболее близким примером может слу¬жить сооружение III, расположенное в юго-западной части мерянского По¬повского (Ухтубужского) городища в слое VII в., прорезанного поздней ямой [Леонтьев А.Е. 1989. С. 25 - 26]. Оно представлено срубной постройкой, уг¬лубленной в материк на 20 - 60 см, с земляным полом с обожженной поверх¬ностью и интенсивным углистым слоем. В заполнении сооружения обнару¬жены: серая зола, многочисленные кальцинированные кости лошади, мелко¬го и крупного рогатого скота, птиц, обломки сосудов [Леонтьев А.Е. 1989. С. 26].
Вероятно, к культовым объектам можно отнести и постройку XII слоя IX в.Поповского городища [Леонтьев А.Е. 1989. С. 41 - 42, рис. 15/2]. Она располагалась в СВ части площадки у вала (в 400 см к ЮВ от ритуального погребения VII в.) и являлась наземным сооружением срубного типа, воз¬можно двухкамерным. Основное помещение имело довольно большие разме¬ры - 12,24 кв.м. (340 х 360 см) и пристрой - 95 см в поперечнике [Леонтьев
 
122
A.E. 1989. С. 41 - 42, рис. 15/2]. В центре располагался очаг (120 х 85 см). Культовость характера сооружения подчеркивается «особенностью культур¬ного слоя в площади постройки», а именно «присутствие многочисленных кальцинированных костей», большого количества находок (около 100 раз¬личных предметов) и несколько сот фрагментов керамики [Леонтьев А.Е. 1989. С. 43-45].
Двухкамерная срубная культовая постройка была обнаружена возле ва¬ла Маловенежского городища (XI - XIII вв.) [Шутова Н.И. 2001. С. 25 - 27, рис. 8; Шутова Н.И. 2004. С. 131]. Размеры постройки соотносимы с мерян-ской из слоя IX в. - 9,6 кв. м (3 х 3,2 м). В ЮВ части устроено кострище (диа¬метром 1 м, глубина 30 см), через перегородку в соседнем помещении обна¬ружена яма прямоугольной формы размерами 80 х 100 см и глубиной 70 см [Шутова Н.И. 2001. С. 27]. В данной постройке нет жертвенных остатков, что больше характерно для марийских хозяйственных построек «кудо», чем для удмуртских памятников. Например, на Искорском городище, расположенном на мысу левого берега р. Люнвы «около дальнего от края мыса вала была расчищена круглая (диаметр более 8 м) глинобитная площадка, уложенная на два яруса бревен, в центре которой находилась столбовая постройка 17,5 кв.м (7 х 2,5 м), перекрытая сверху жердями и плахами, имевшая два входа. На полу сохранились остатки костров, найдены кости животных и птиц», а так¬же культовые предметы: посеребренная шаманская бляха с фигурой всадни¬цы, костяная подвеска, пластинка с линейным и кружковым орнаментом, амулеты из просверленных костей животных и птиц [Оборин В.А. 1999. С. 296-297].
Культовые объекты в виде наземных легких срубных построек особен¬но распространены среди удмуртов, у которых выделяется два типа «куалы»: покчи (малая) и быдзым (великая или родовая) куала, не отличающиеся по строительным принципам [Владыкин.В.Е. 1994. С. 108 - 109]. С точки зрения приведенной выше типологии (по местоположению и функциям) их можно отнести к разным категориям памятников. Дохристианские памятники уд-
 
123
муртов  наиболее полно рассмотрены в работе Н.И. Шутовой и В.Е. Влады¬кина [Шутова Н.И. 2001; Владыкин В.Е. 1994].
Сравнительный анализ марийского «кудо» и удмуртской «куалы» (или «куа»), показывает, что у марийцев не получили развития представления свя¬занные с родовым покровителем Кудоводыжом, т.е. не было создано единой для всего рода культовой постройки «кудо», как это произошло у удмуртов. Каждый удмуртский двор имел свою «Куа», каждый воршуд ходил молиться в свое «родовое» «Куа», а «Быдзым Куа строили во дворе главного жреца или за околицей, желательно у родника. Место для устройства святилища указывал прорицатель, шаман (туно)» [Владыкин В.Е. 1996. С. 18]. Божество, которому приносились жертвы в «куа» - Модор - образ постоянный. Ветви дерева, его олицетворявшие, мог сменить только старейший уважаемый че¬ловек в деревне [Рычков Н. 1770. С. 58]. У марийцев ветви, олицетворяющие Кудоводыжа, меняются ежегодно, что, вероятно, символизирует и смену са¬мого духа новым: «Хозяин дома при этом говорит заклинания: «Старый сту¬пай, другой иди, хороший иди; когда что случиться, охраняй меня, зла не приноси» [Рычков Н. 1770. С. 39]. Иерархия удмуртских «куа» олицетворяет устойчивые родовые отношения. У марийцев представления связанные с «кудо» отражают иной процесс - распад рода.
Нельзя не учитывать, что обнаруженные на культовых памятниках (Ирмарьском святилище, Китякском и Уржумнолинском кладбищах) по-стройки типа «кудо» располагаются в северо-восточной части проживания марийцев. Вероятно, они могли появиться на данных памятниках в результа¬те культурных контактов.
Основные выводы:
1 .Универсальные черты культовых памятников:
Для большинства народов лесной полосы характерны одинаковые принципы размещения на местности - изолированность, чаще мысовое рас¬положение, наличие источника воды. Кроме того, на ряде памятников, на¬блюдаются стремление к высоте и усилению сакральных границ, но проявля-
 
124
ется эта тенденция в разный временной промежуток. Нередко для устройства святилищ использовались площадки древних городищ.
В расположении культовых мест на поселениях и святилищах на про¬тяжении всего средневековья отмечается преимущественно круговое и кре¬стообразное расположение. Основными структурными составляющими куль¬товых памятников являются жертвенные ямы, очаги, жертвенные площадки и культовые постройки. К наиболее распространенным видам культовых мест относятся очаги и кострища.
Строительные жертвы в укреплениях - явление повсеместное на про-тяжении всей эпохи средневековья. На марийских и городецких памятниках они могут быть человеческими. Ориентировка большинства культовых мест совпадает с общепринятыми принципами - С и 3 стороны, связанные с по¬тусторонним нижним миром, Ю и В - с верхним миром. Размещение культо¬вых объектов во всех направлениях характеризует стремление уравновесить, нейтрализовать положение живущих в среднем мире. Характерными чертами ритуальных захоронений являются - расчленение, сочетание расчленения и трупосожжения, валетообразное и перпендикулярное трупоположение. По¬ловозрастной состав человеческих жертвоприношений - женщины и дети.
Многим финно-угорским народам знакома летняя постройка типа ма¬рийского «кудо». Возможно, именно она являлась местом семейного моле¬ния.
Расположение культовых мест и структурные составляющие культовых памятников отражают миропонимание отдельных народов (вертикальное и горизонтальное строение мира). Животные и вещественные жертвоприноше¬ния определяют их функциональные особенности.
2. Особенности марийских культовых памятников:
Топография марийских средневековых культовых памятников отлича¬ется трудно доступностью. Большинство марийских святилищ эпохи средне¬вековья располагаются на малых притоках крупных рек и пологих мысах, об¬разованных неглубокими оврагами и низкими террасами. В некоторых гео-
 
125
графических названиях: Важото, Важнангер, Юнгото /«Роща на р. Юнге»/ сохраняется связь культовых мест с источником воды.
Двучастное деление культовых объектов на южные и северные группы культовых мест прослеживается на марийских святилищах уже в I тысячеле¬тии н.э. Культовые объекты на марийских поселениях и святилищах вплоть до нового времени сохраняют линейное расположение.
Местоположение жертвенных ям на марийских святилищах, зачастую связано с севером, а очагов и кострищ с югом, в отличие от болгарских па¬мятников, где жертвенные ямы (в некоторых случаях со следами разведения огня) располагаются по всем сторонам света. Нечеткое оформление границ между отдельными группами жертвенных объектов характеризует неустой¬чивое разграничение представлений марийцев между мирами в горизонталь¬ной проекции.
Появление святилищ с ритуальными захоронениями на площадках за¬брошенных городищ явление характерное только для Марийского Поволжья I тысячелетия н.э.
В жилищном комплексе на поселениях выделяется легкая постройка типа позднего марийского «кудо». В отличие от удмуртской «куа» - ставшей родовым святилищем, марийское «кудо», сохраняя в отдельных районах Рес¬публики родовое значение, в большей степени является семейным местом моления.
В начале II тысячелетия н.э. жертвенные ямы в качестве культовых мест на поселениях не используются. В этот период они появляются на свя¬тилищах-жертвенниках, которые аккумулируют все культовые функции (производственные, культ предков и др.). Святилища - жертвенники вопло¬щают картину мироздания марийцев (вертикальную и горизонтальную мо¬дель мира).
Наряду с универсальными памятниками, сохраняющими древние тра¬диции (Удельно-Шумецкое мольбище), во второй половине II тысячелетия н.э. происходит разделение функций святилищ - появляются памятники
 
126
представленные только жертвенными ямами (Кокшамарский II жертвенник, мольбища Ошутъяльское II и Большая Гора в Звениговском р-не РМЭ) и только очагами и кострищами (Сиухинский жертвенник, 1 слой Ирмарьского жертвенника).
На культовых объектах марийских поселений I тысячелетия н.э. жерт¬воприношения животных в основном представлены «сырой» костью, во II тысячелетии на святилищах в больших количествах появляется жженая кость. Характерной чертой культовых памятников марийцев является бедный вещевой инвентарь.
3. Заимствованные черты
Традиции, связанные с использованием жертвенных ям в качестве культовых объектов вместе с металлургической магией, возможно, были за¬имствованы марийцами из Прикамья, т.к. именно там они зародились и по¬лучили наибольшее развитие.
В начале II тысячелетия на марийских святилищах появляются глино¬битные площадки. Их конструктивные особенности близки к городецким (округлые или вытянутые), но их появление, более связано с общей тенден¬цией разделения культовых мест относительно дневного уровня (на поверх¬ности, ниже и выше поверхности).
Инокультурным влиянием (возможно удмуртским) можно объяснить появление родового «кудо» в 1-м слое Имарьского жертвенника и на некото¬рых марийских кладбищах в северо-восточных районах проживания марий¬цев, не исключено, что наличие подобных построек объясняется сохранением древних родовых черт, тогда как на остальной территории проживания ма¬рийцев «кудо» становится семейным культовым местом.
3.2. Историко-культурная интерпретация некоторых жертвенных ритуалов
Материальное воплощение жертвенного обряда археологически пред¬ставлено вещами (керамикой, железными предметами и т.п.) и остатками жи¬вотных жертв («сырые» и пережженные кости).
 
127
Вещевой инвентарь культовых памятников
Вещевой состав жертвоприношений на марийских культовых памятни¬ках, в отличие от большинства аналогичных памятников Волго-Камья, до¬вольно беден и однообразен, и не всегда сопутствует животной или челове¬ческой жертве.
В основном он представлен сломанными предметами или их фрагмен¬тами. Разбивание и ломка вещей должны были способствовать их «размно¬жению» и возрождению, как это предполагалось при расчленении тел людей и животных [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993. С. 80; Косарев М.Ф. 2001. С. 449].
Керамика
а) Битая керамика - универсальная черта всех культовых объектов. Она встречается практически на всех святилищах-жертвенниках Марийского Поволжья (кроме малых святилищ) и широко представлена на культовых па¬мятниках славян, болгар и т.д. Битьё горшков практиковалось при различных жизненных ситуациях (свадебном ритуале, рождении, смерти, аграрных об¬рядах) и обеспечивало облегчение перехода в другое состояние, возрожде¬ние и предохранение от злых сил [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993. С. 80]. Например, по мнению, Н.И. Шутовой, нахождение большого количества фрагментов битой посуды на святилище Чумойтло - это не случайная поломка сосудов, а проявление двух возможных явлений: 1) ритуальные битьё и разбрасывание глиняной посуды или ее частей; 2) использование фрагментов керамики в качестве жертвенных даров или обетных приношений [Шутова Н.И. 2001. С. 42-43].
Вероятно, с первым можно связать находки битой керамики: на пло-щадках малых городищ-святилищ (убежищ) (Ернурского и др.), в жертвенных ямах на мысу Пайгусовского городища (восстановлено 8 сосудов), на городище Большая Гора (Сернурский р-н), возле жертвенной плиты Звениговского городища, на святилище на Малахайском городище, на святилище на Важнагерском (Мало-Сундырском) городище (127 фрагментов),   на святи-
 
128
лище на селище Красное Селище II - более 2500 фрагментов керамики, на Ирмарьском жертвеннике (1 и 2 слои). Скопление битой керамики обнаруже¬но в основании вала на Важнангерском городище. Несколько фрагментов керамики было обнаружено при исследовании очагов Б и 3 на Удельно-Шумецком мольбище.
Во втором случае в качестве жертвенных даров могли приносить с со¬бой фрагменты уже битой посуды. Отдельные фрагменты керамики обнару¬жены в жертвенных ямах на Ижевском городище (фрагменты льячек), в валу Ардинского городища, в погребении в валу Васильсурского V городища Ре-пища, в кострище Еманаевского святилища, на Сарапульском (Юмском) жертвеннике (20 фрагментов), на Важнангерском жертвеннике (на всем па¬мятнике 4 фрагмента дна и 1 стенки), Сауткинском (1 фрагмент керамики), Ирмарьском жертвеннике (3 слой).
б) В т.н. постройке «кудо» часто встречаются развалы целой посуды (Васильсурское II городище, Сомовское II городище, Еманаевское городище, Красное Селище II). В этнографии и фольклоре марийцев особенных магиче¬ских сил посуде не приписывается, однако по повериям русского населения она служила для защиты живущих - в сосуд можно загнать болезнь, всяче¬ские несчастья и даже смерть [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993. С. 80].
Железные предметы
Нередко на святилищах-жертвенниках находят острые предметы: ножи (Красноселищенском - 2 фр., Сиухинском - 2 экз., Важнангерском - 1 фр., Ирмарьском - 1 фр. 3 слой); наконечники стрел (Красноселищенском - 3 экз., Сарапульском (Юмском) - 7 костяных и 1 железный; Сиухинском - 3 экз.), сломанные кованые гвозди (Юнга-Пернянгашском - 3 экз., Сиухинском, Кокшамарском - 1 экз.) и т.д. Все это и они могли служить оберегами от злых духов, и применялись в таком качестве практически у всех народов [Ру¬санова И.П., Тимощук Б.А. 1993. С. 81 - 82].
Магическое значение, возможно, имели металлические котлы, обломки которых встречаются на марийских святилищах: Юнга-Пернянгашском (3
 
129
фр.), на селище Красное Селище II (южная часть). В представлениях марий¬цев начала II тысячелетия н.э. они являлись необходимым атрибутом погре¬бального обряда1. Фрагменты металлической посуды встречаются и на сла¬вянских святилищах [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993. С. 80]. В русских сказках такая посуда придает силы тому, кто к ней прикасался [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993. С. 81].
На Красноселищенском, Сиухинском, Ирмарьском святилищах-жертвенниках было найдено много железных предметов, не имеющих опре¬деленных форм, и поэтому назначение их непонятно.
Расположение культовых мест рядом с металлургическими объектами, наличие льячек в жертвенных ямах и шлака на святилищах, большого коли¬чества железных предметов - все это проявление почитания железа.
В большом количестве шлаки были отмечены на Ирмарьском жертвен¬нике, а так же недалеко от Юнга-Пернянгашского жертвенника [Архив Ма-рАЭ]. Большое количество сломанных льячек и железных цепочек найдено в верхних слоях жертвенной ямы Ижевского городища.
Одно марийское святилище (Сиухинский жертвенник) находится на площадке древней кузницы и два (Юльяльский жертвенник и Батинское мольбище) в непосредственной близости от них (Юльяльской и Батинской кузниц). Вероятно, это связано с широко распространенным явлением почи¬тания огня и железа, производственной магией превращения металла.
Сохранение представлений связных с железом среди марийского наро¬да отмечается этнографами. Среди водыжей горных марийцев есть Куртньо водыж (Железный воин), который ездит на тройке карих лошадей, одет как исправник, как бывшему конному воину в жертву ему приносят лошадей [Смирнов И.Н. 1889. С. 166, 170].
Кроме того непременной принадлежностью молений в священной роще в праздник Сюрем (29 июня) является т.н. «итты» или «ишты», привязывае¬мая к дереву [Кузнецов С.К. 1879. С. 30 - 31; Фукс А. 1849. С. 295]. Обяза-
'На могильниках IX - XII вв. обнаружено 38 экземпляров железных котлов [Никитина Т.Е. 2002. С. 124].
 
130
тельная составляющая часть «итты» («ишты») является свинцовая (или оло-вянная) подвеска (т.н. «парча» ), подвязываемая к «коротенькому лычку один конец которого украшен тамгой, а другой расщеплен на столько полосок, сколько в тамге черточек с одной стороны. Середина, т.е. свободное про¬странство, одинаково с лыком украшается эллиптическими нарезками. Парча при помощи узелка укрепляется на одной из этих полосок. Лычко это смачи¬вается кровью одновременно с лыком» [Кузнецов С.К. 1879. С. 31]. Парча («подвеска» или «бляха») изготавливаются накануне Сюрема. «Растоплен¬ный на огне свинец выливается в наполненные водой чашки, число которых соответствует числу богов, для каждого итты отдельно. Предпочтительно выбираются те слитки, которые формой напоминают головы лошади или ко¬ровы» [Кузнецов С.К. 1879. С. 32].
Особенно сильно в марийских преданиях проявляются охранительные функции железа. Например, в перед молением в роще жрец, стуча ножом по топору, трижды обходит молящихся [Кузнецов С.К. 1879. С. 23]. Нож и то¬пор особенно часто применяются в охранительных ритулах связанных с бе¬ременностью и рождением детей [Тойдыбекова Л. 1997. С. 275, 283].
Почитание железа проявляется не только у марийцев, но и у соседних народов. Особенно сильно оно было в Прикамье. Это проявлялось в разме¬щении культовых объектов рядом с производственными постройками (ме¬таллургической ямой, металлургической печью, рядом с домницей и кузне-цей), что выявлено на многих родановских городищах Городищенском, Ре-дикорском, Володин Камень I, Рождественском, Анюшкар [Оборин В.А. 1999. С. 295-296].
В «Марийско-русском словаре» нет слова употребляемого С К. Кузнецовым и А. Фукс, Однако есть иное слово в луговом наречии марийского языка «тиште», что означает «племя, род» [Васильев В.М., Саваткова А.А., Учаев З.В. 1991. С. 332], тогда как на горном наречии существует слово «ышты» - «пояс» [Васильев В.М , Саваткова А.А., Учаев З.В. 1991. С. 450].
2В словаре марийского языка содержится следующий перевод слова «парча» - кисть (ягод); сережки (на де-ревьях) [Васильев В М., Саваткова А.А., Учаев 3 В. 1991. С. 239]
 
131
Наличие жертвенников около печей-домниц было зафиксировано С.А. Таракановой при рассмотрении слоев VIII в. в Пскове [Колчин Б.А. 1953. С. 26.]
Почитание железа (металла) проявлялось в строительстве на месте быв¬ших кузниц или производственных построек, связанных с металлом, святи¬лищ. Например, на Поповском городище практически впритык к сооруже¬нию № III (которое в VI - VII вв. вероятно выполняло культовую роль), рас¬полагалась постройка I (X в.), вероятно являвшаяся металлоплавительной мастерской [Леонтьев А.Е. 1989. С. 19 - 23]. Это было срубного типа соору¬жение размерами 280 см х 330 см с печью прямоугольной формы, размером 230 см х 140 см. В постройке найдено 24 предмета, 5 обломков остродонных тиглей и сравнительно-небольшое количество керамики [Леонтьев А.Е. 1989. С. 19-23].
Аналогичные случаи были выявлены и в более позднее время. Напри¬мер, на селище «Палаху» (XII - XV вв.) средневековый культовый объект был устроен на месте «булгаро-чувашских» сыродутного и кузнечного гор¬нов, которые были засыпаны глиной [Каховский В.Ф.1975. С. 175, 176, 180].
На почитаемых местным населением и в наши дни Ящеринском горо-дище «Холла сорт сарчё» («Пугачев окопе») и на городище возле с. Новин¬ское Мариинско-Посадском районе Республики Чувашия обнаружены куски сильно прокаленных железных и керамических шлаков [Трубникова Н.В. 1966. С. 290; Михайлов Е.П. 1991. С. 45-46].
Специальные культовые предметы
К специальным культовым предметам, вероятно, можно отнести встре¬чающиеся на святилищах тёрочники (Сарапульский (Юмский), Ирмарьский 2 экз.) и маленькие сосудики (Васильсурское V городище (Репище) - 3 экз.). Аналогичные миниатюрные ритуальные горшочки (3 экз.) были найдены на святилище Шолом [Жиромский Б.Б. 1958. С. 448, рис. 10] и на северном мы¬су городища Старая Рязань [Розенфельт И.Г. 1974. С. 108, рис. 10, 19, 37].
 
132
С древней традицией добывания огня, вероятно, связаны находки кре¬мешков и ножевидных кремневых пластин в жертвенной яме на городище Большая Гора, на 4-х марийских святилищах-жертвенниках: Важнангерском (2 шт.), Сауткинском (1 шт.), Юнга-Пернянгашском (1 шт.), Ирмарьском (2 шт.). Их находки на святилищах исследователи связывают с практикой до¬бывания живого огня [Шутова Н.И. 2001. С. 62]. Применение кремня во вре¬мя жертвоприношений подтверждается и некоторыми этнографическими данными. Во время жертвоприношений в праздник сохи, когда карт обходил ряды молящихся и отведывал приношения, за ним следовал старик и, оста¬навливаясь у каждого ряда, «стукал по разу кремнем в огниво» [Данилов О.В. 1992. С. 190]. В.М. Васильев же считал, что живого огня вообще не исполь¬зовалось [Васильев В.М. 1927. С. 53], Л.С. Тойдыбекова отмечает случаи до¬бывания огня перед молением деревянными предметами [Тойдыбекова Л. 1997. С. 106].
Реконструкция жертвенных ритуалов с применением огня на примере Важнангерского жертвенника сделана в работах О.В. Данилова [Данилов О.В. 1989. С. 129 - 148; 1992]. Подробно вопрос о роли огня в погребальном обряде и отражение его в этнографических источниках описан в работах А.В. Михеева [Михеев А.В. 1997. С. 94-95; Михеев А.В. 2005].
Культ огня - это один из необыкновенно богатых и живучих широко распространенных древнейших культов [Косарев М.Ф. 2003. С. 163 - 164]. Практически всегда огонь выполняет двоякую функцию: божества и посред¬ника между мирами.
В марийском пантеоне божеств одним из наиболее почитаемых счита¬ются Тул ава (Богиня-Мать огня) [Тойдыбекова Л. 1997. С. 106] и Тул он ку¬гу Юмо (Великий бог владыка огня) [Яковлев Г. 1887. С. 9], который в ма¬рийских преданиях принимал образ человека в белом [Тойдыбекова Л. 1997. С. 106]. По мнению О.В. Данилова, Тул он кугу Юмо является производным от более древнего божества - Тул водыжа [Данилов О.В., Золотова Т.А. 1996. С. 18].
 
133
Во всем мире в огонь полагалось бросать пищу - «кормить его» [Ка-лендарные ... 1977. С. 100]. Сюжет «кормления» существует и в марийских преданиях, например, о том, как мариец накормил огонь и подружился с ним [Тойдыбекова Л. 1997. С. 106]. Однако исследователь марийской этнографии В.М. Васильев отмечал, что «духу огня никогда и никакой специальной жертвы не приносят; во всех молитвах к нему обращаются только как к по¬среднику, просят доставить жертву тому или иному духу» [Васильев В.М. 1927. С. 53]. При жертвоприношениях марийцы обращаются к огню со сле¬дующими словами: «Огненный дух, твой дым длинный и язык твой острый, что неправильно сказали поправь, представившись перед верховными бога¬ми, им передай» [Яковлев Г. 1887. С. 31 - 48].
В языческих представлениях марийцев огонь обладает и охранительной силой - например, против страшных и постоянно вредящих людям лесных духов таргылтышей [Ефремова Д.Ю. 2000а]. Поэтому работающие в лесу старались все время поддерживать костер, причем при приближении таргыл-тыша бросают в него головешками [Васильев В.М. 1927. С. 31].
Большую роль играет огонь и при выборе имени младенцу: «Если же ребенок не плачет, то в таком случае карт берет кремень и огниво, тихо вы¬секает огонь, и дает то имя ребенку, при котором зажжется трут» [Фукс А. 1849. С. 252-253].
Огонь тесно связан с ритуалами сожжения. По-мнению М.Ф. Косарева, при сожжении проявляется «две взаимоисключающие роли: во-первых, оно было способом разобщения темной и светлой субстанции; во-вторых - явля¬лось приемом транспортировки ... в иные миры» [Косарев М.Ф. 2003. С. 158]. К первому относятся обряды очищения, проводимые марийцами при изгнании злых духов праздника Сюрема [Тойдыбекова Л. 1997. С. 106]. Очищающая сила огня применялась на мольбищах, где перед жертвоприно¬шением жрец, взяв дымящуюся головню, обходил вокруг приготовленной жертвы по солнцу 3 раза [Яковлев Г. 1887. С. 31 - 48].
 
134
Старые предметы
С традицией использования в ритуальной практике старых предметов, вероятно, можно связать найденную в кострище Удельно-Шумецкого моль¬бища бронзовую накладку на ремень. По аналогиям с золотоордынскими древностями она датируется XIV в. Подобная накладка была обнаружена при исследовании Царевского городища [Федоров-Давыдов Г.А. 1994. С. 196 — 197]. Однако, несмотря на находки, Удельно-Шумецкое мольбище нельзя относить ко времени функционирования средневекового селища, т.к. кост¬рища памятника перерезают слои селища. Следовательно в данном случае в культовых целях использовались старые предметы.
К культовым проявлениям можно отнести использование в ритуальных целях преимущественно лепной керамики, например, на Красноселищенском святилище последней на 20 % больше, чем на поселении. Встречается она на Ирмарьском и Важнангерском жертвенниках.
Жертвоприношения животных
«Сырая» кость на памятниках I тысячелетия н.э.- это остатки основной жертвы, которая встречается во многих ритуальных ямах (3 случая: городища Пайгусовское, Ижевское и Большая Гора). Разбитые кости животных обна¬ружены на некоторых малых городищах святилищах (убежищах) - Ернур-ском, Юшковском и т.д.
С конца I - начала II тысячелетии н.э. животные жертвоприношения в виде «сырой» кости могли находиться на поверхности памятника (Сарапуль-ский (Юмский) жертвенник), и фиксироваться как «линза сырой кости», ко¬торая встречается на крупных святилищах-жертвенниках в последующие эпохи (Важнангерский, Сиухинский жертвенники). Например, на Важнангер¬ском жертвеннике площадка с «сырой» костью приблизительно занимает 100 кв. м (при площади памятника 450 кв. м) и мощность её составляет 10 см. Ко второй половине II тысячелетия они несколько увеличиваются - на Сиухин-ском жертвеннике линза «сырой» кости составляет 109, 68 кв. м (при общей площади памятника 207 кв.м) и её мощность от 12-30 см. В расположении
 
135
линз не наблюдается каких-либо закономерностей, кроме как их нахождение возле кострищ или вокруг них.
Диагностирование 1042 фрагментов «сырых» костей животных с Пай-гусовского и Важнангерского (Мало-Сундырского) городищ, культовых объ¬ектов с Важнангерского (Мало-Сундырского) городища и святилища с сели¬ща Красное Селище II не выявили различий в видовом составе жертвенных животных: больше всего костей крупного рогатого скота, затем идут - мел¬кий рогатый скот (козленок), лошадь, свинья, лось, кабан, заяц, собака, кош¬ка. Фрагменты костей птиц и рыб находятся на определении И.В. Аскеева /приложение 3/.
Рассмотрение обрядовой стороны, связанной с различного рода живот¬ными выходят за рамки данного исследования. Культы таких животных как лошадь, медведь, олень, лось и некоторых других хорошо изучены в диссер¬тационном исследовании и публикациях О-В. Данилова [Данилов О.В., Ма¬кеев И.В. 1987. С. 3 - 15; Данилов О.В. 1992; Данилов О.В. 2001], в работах автора диссертации [Ефремова Д.Ю. 1996. С. 27 - 29; Ефремова Д.Ю. 20006. С. 46 - 48]. Им посвящены работы марийских этнографов Н.С. Попова [По¬пов Н.С. 1979], Г.И. Соловьевой [Соловьева Г.И. 1980] и др.
В жертвенных ямах на двух памятниках I тысячелетия н.э. (городищах Ижевском и Большая Гора Сернурского р-на) наряду с «сырой», выявлена жженая кость. Массовое проявление сжигания жертвенных животных на ма¬рийских культовых памятниках обнаруживается только вместе с выделением структурно-целостных памятников начала II тысячелетия н.э.
Пережженные кости животных встречаются на святилищах - на Алек-сеевском городище, Бабьем Бугре в Болгарах [СмирновА.П., Трубникова Н.В. 1965. С. 12 - 13], Шолом [Жиромский Б.Б. 1958. С. 437], Чумойтло [Шу¬това Н.И. 2001. С. 42] и т.д.
Собака
В результате археологических исследований последних лет на ряде па¬мятников обнаружено явление, на первый взгляд не характерное для марий-
 
136
ской этнографии, - использование в качестве ритуального объекта собак. Фрагменты скелета собаки были обнаружены на святилище на поселении Красное Селище И, в валу Важнангерского (Мало-Сундырского) городища, в жертвенной яме Кокшамарского II жертвенника. Обряд принесения в жертву собаки встречается и на современном Ошутьяльском мольбище, осмотрен¬ным и описанным в 1996 году А.В. Михеевым [Михеев А.В. 1997. Отчет... Л. 5 - 8]. В яме № 4, размерами 40 х 60 см, находящейся в 4,5 м к северо-западу от основания ели, являющейся центром мольбища, был обнаружен труп со¬баки с черной шерстью, вытащенной из ямы за передние лапы в северо¬восточном направлении. По мнению местных жителей, это мольбище связано с черной магией и посвящено Керемету.
Сложно определить роль собаки в язычестве марийцев. Довольно под¬робно эту проблему рассматривает Ю.А. Калиев [Калиев Ю.А. 2003. С. 39 -47]. Анализируя двойственный образ данного животного в мифологии ма¬рийцев, исследователь приходит к выводу, что она занимает промежуточное положение поначалу между верхним и средним миром. Появление в мифоло¬гии образа собаки как покровительницы хлеба соотноситься им с моментом появления в хозяйстве марийцев земледелия, что способствует перенесению её «из белого света в подземный мир... И там, и здесь она выступает в каче¬стве посредника между мирами». Связь собаки «с хтоническим миром явле¬ние - универсальное для мифологической традиции индоевропейцев». В представлении марийцев собака является одним из привратников у входа в мир мертвых [Калиев Ю.А. 2003. С. 46 - 47]. Поэтому неудивительно, что облик собаки в марийских верованиях принимал Керемет1, божество связан¬ное с нижним миром: «В одной деревне был очень злой керемет, который не давал марийцам покоя. Тогда один мариец при помощи соседей обложил ро-
'По С. Нурминскому, «Кереметь черемис олицетворяет в себе все физическое зло Подует холодный ветер -дикарь черемисин думает, что это злая Кереметь из дальних холодных стран, из погребов, наполненных льдом, из пропастей, где вечная зима, где никогда не цветет ни одного деревца, ни одной травки, где не мо-жет жить ни одно животное, кроме отвратительного медведя, привязанного к цепи у входа в пропасть, вы-слала своих помощников - злых духов (шайтан), которые и заморозили и олединили все живое на земле...» [Нурминский С. 1862. С. 265].
 
137
щу, где жил керемет хворостом и соломой и поджег со всех сторон. Когда хворост разгорелся, в роще начало метаться какое-то животное, похожее на собаку, это и был керемет, марийцы не дали ему выскочить, забили палками и сожгли» [Смирнов И.Н. 1889а. С. 168].
Анализ этнографических данных показал, что в марийских верованиях собака чаще всего отождествляется с загробным миром и участвует при раз¬личных поминовениях предков. По воззрению марийцев она обладает спо¬собностями видеть покойников. Поэтому, когда проводятся поминовения умерших предков этих животных выгоняют из дома, чтобы не отпугивали их [Васильев В.М. 1927. С. 100]. Считается, что если собаки перегрызлись за поминальные приношения, то поминание дошло до покойников. У марийцев есть выражение «Пий шукта» - «Собака доводит», «...что означает «достав¬ляет по назначению» [Васильев В.М. 1927. С. 100].
Следовательно, собака в этнографии, как и в мифологических сюжетах, является посредником между миром живых и миром мертвых. Отрицатель¬ное к ней отношение на позднем мольбище (отождествление мольбища с черной злой магией) - явление опосредованное, вероятно через Керемета, ко¬торый по поздним марийским воззрениям олицетворяет злое начало [Ярыгин А.Ф. 1976. С. 50].
Исходя из приведенных выше данных, собака, обнаруженная в север¬ной части святилища на селище Красное Селище II, помещенная в жертвен¬ную яму (ниже дневного уровня), с одной стороны, могла быть посвящена Керемету. Это еще раз свидетельствует в пользу того, что представления, связанные с разделением миров, археологически оформляются в начале II тысячелетия. С другой стороны, она являлась частью святилища на поселе¬нии, и вероятнее всего, должна была нести охранительную функцию, как и собака, обнаруженная в валу Важнангерского (Мало-Сундырского) городи¬ща.
Собаки, в качестве оберегов, довольно часто используются на болгар¬ских городищах [Каховский В.Ф., Смирнов А.П. 1972. С. 12]. Череп этого
 
138
животного был обнаружен при раскопках внешнего вала городища Хулаш (Республика Чувашия) на глубине примерно 65 см [Каховский В.Ф., Смирнов А.П. 1972. С. 12]. Собака, вместе с фрагментами керамической посуды, най¬дена на площадке этого же городища в жертвенной яме котлообразной фор¬мы размерами 102 см х 108 см и глубиной 54 см [Смирнов А.П., Каховский В.1962. Л. 50 - 53]. Полный скелет был обнаружен A.M. Губайдуллиным в основании вала Болгарского городища [Губайдуллин A.M. Рукопись]. К со¬жалению, автор не приводит подробностей данного захоронения. При иссле¬довании северного вала Тигашевского городища на уровне погребенной поч¬вы, были обнаружены два скелета. Первый был расчленен и находился к за-паду от северных ворот, а второй - целый - у северного угла первого болгар¬ского святилища [Федоров-Давыдов Г.А. Болгарское... 1959. Л. 61]. Скелет собаки был найден у восточного угла ограды II Тигашевского святилища. На заднюю часть костяка были положены отрубленный череп и передние по¬звонки.
В представлениях булгар собака играла большую роль. В древности был известен обряд собачей клятвы, при котором важнейшим элементом об¬рядового действия было принесение в жертву собаки. По сообщению патри¬арха Ницефора, дунайские болгары в 815 г. заставили византийского импера¬тора поклясться на собаке по их обычаю [Федоров-Давыдов Г.А. Болгар¬ское... 1959. Л. 105]. При этом пили кровь только что убитого волка или со¬баки. По свидетельству Ибн-Фадлана, волжские булгары по лаю собак пред¬сказывали благополучие [Каховский В.Ф. 1972. С. 182 - 183].
По древнему булгарскому обычаю чувашские крестьяне в прошлом в качестве оберега от нечистой силы клали под фундамент нового дома труп собаки [Каховский В.Ф. 1972. С. 183]. Среди северных чувашей был обычай в случае смерти первого ребенка второго называть именем Моска «Черная собака» и тогда тот выживал [Мессарош Д. 2000. С. 82 - 83]. Чуваши счита¬ли, что собака являлась защитником лешего (Ар-сюри) [Федоров-Давыдов Г.А. 1959. Л. 105].
 
139
Уважительное отношение к собаке сохранилось и в поминальной об-рядности чувашей. По свидетельству В. Сбоева, «ни один чувашин не осме¬литься отогнать от могилы собаку, отнять у нее лакомый кусок или ударить ее, хотя бы она очень невежливо стала рвать хлеб или мясо из его рук», соба¬ку угощали как усопших родичей: «ешь, пей, батюшка, или матушка, или братец, или сестрица», т.к. по языческим верованиям чувашей, во время по¬минок души покойных входят в собак, и все, что поедается собаками, поеда¬ется самим усопшим [Каховский В.Ф. 1972. С. 183]. Услышать лай собаки при поминовении усопших означало, что покойник чем-то недоволен. Собаке всегда дают пожирать поминальную пищу.
Судя по имеющимся данным, образ собаки в обрядовой практике бо¬лее конкретен, чем у марийцев. В чувашской среде отношение к собаке одно¬значно положительное. Возможно, это связано с болгарским влиянием.
Таким образом, уже в начале II тысячелетия н.э. на марийских памят¬никах наблюдается двоякое отношение к собаке. С одной стороны, её место вполне определенно - в жертвенной яме в северной части святилища на по¬селении Красное Селище II. Это, вероятно, характеризует сложившиеся пред¬ставления о соотношении образов Керемета и собаки. С другой стороны, близкое к болгарскому почтительное отношение к собаке как оберегу - захо¬ронение в валу Важнангерского (Мало-Сундырского) городища.
Человеческие жертвоприношения
К наиболее характерным ритуальным чертам человеческих жертвопри¬ношений относятся: расчленение костяков (на Чортовом городище, в валу Васильсурского V городища /Репища/) и преобладание женских и детских жертвоприношений (Васильсурское II городище - из 7 костяков в коллектив¬ном погребении обнаружено 5 подростков, 1 ребенок и 1 женщина; в валу Васильсурского V городища /Репища/ из 6 костяков - 3 подростка, 1 ребенок и 1 женщина).
Расчленение костяков - универсальная черта человеческих жертвопри¬ношений, свойственная многим народам. Подробно она рассмотрена в работе
 
140
М.Б. Мельниковой [Мельникова М.Б. 2001. С. 136 - 175]. По мнению автора, применение этого элемента обряда можно объяснить привлекая мифологию [Мельникова М.Б. 2001. С. 138]. Однако, несмотря на то, что обряд расчлене¬ния встречается на марийских поселениях и могильниках, в марийском фольклоре нет сюжетов, связанных с разрубанием человеческого тела. Для объяснения смысла подобных обычаев обратимся к сюжетам русских сказок, в которых В.Я. Проппом выделяется мотив «о неудачном врачевании»: ста¬рик встречает Николу, который его разрубает, оживляет, омолаживает, в ре¬зультате создается новый человек [Пропп В.Я. 1946. С. 76 - 77]. Следова¬тельно, данный ритуал, в первую очередь, направлен на возрождение и улучшение каких-либо человеческих свойств.
Половозрастной состав жертв. По археологическим данным чаще всего жертвоприношениям подвергались подростки (8 случаев), дети (2 слу¬чая) и женщины (2 случая). В марийской этнографии нет данных о половоз-растном разделении человеческих жертвоприношений, чего не скажешь про фольклорные источники. Наиболее распространенным сюжетом в марийских преданиях и сказках является жертвоприношение детей, которое по фольк-лорным записями A.M. Бердникова, связано с образом Тукан Шура. Он уд¬линял свою жизнь поеданием детей в возрасте от нескольких дней до 10 лет, рождавшихся в результате предоставления ему права первой ночи жителями его земли (княжества). «Это было самой обыкновенной данью, вроде денеж¬ного налога» [Бердников A.M. 1939. Сборник... Л. 37-43].
Тукан Шур был не простым человеком - это вождь вятских марийцев, следовательно простые ритуальные действия могли совершаться вождями (князьями): «Тукан Шур молился богу, потом клал ребенка на стол, прокалы¬вал его сердце ножом и выпивал кровь ребенка... Душу его клал в кошелек для удлинения своего века» [Бердников A.M. 1939. Сборник... Л. 37 - 40].
В марийском фольклоре практически нет данных о женских жертво-приношениях. В основном они ограничиваются сюжетом о жертвоприноше-
 
141
ниях девушек сироток Тылзе юмо (Бог луны) [Марий калык ойпого. 1991. С. 44,72-73,269].
Кроме того, в марийской сказке, приведенной С. Нурминским, отец приносит в жертву дочку, бросая её в лесу возле ели [Нурминский С. 1862. С. 248-249].
Функциональное назначение человеческих жертвоприношений. Случаи, связанные с человеческими жертвоприношениями в Марийском Поволжье не ограничиваются ритуальными захоронениями. На некоторых городищах найдены амулеты сделанные из человеческих костей и фрагменты отдельных костей человека.
Во втором слое Одоевского городища был найден амулет длиной 105 мм из дистальной части радиуса левой руки человека с эпифизом с сильно сглаженной поверхностью [Бадер О.Н. 1951. С. 129, рис. 12, 37]. В полости кости (у слома) ножом вырезано отверстие диаметром 6 мм.
На Важнангерском (Мало-Сундырском) городище в 2003 г. возле за-падного вала был найден фрагмент верхней части черепа человека* [Никити¬на Т.Б. 2003. Дневник], в 1983 г. (раскопки Г.А. Архипова) - головка бедрен¬ной кости взрослого человека, суставная поверхность которой была сильно заглажена*. По описям результатов раскопок [Архипов Г.А. 1983. Опись] было установлено, что она была обнаружена у северной оконечности восточно¬го вала городища.
По этнографическим и фольклорным данным марийцев сложно опре-делить функциональное назначение человеческих жертвоприношений. В ма¬рийских преданиях есть сюжет, как камские марийцы принесли в жертву Ке-ремету старика Торкана, который после этого стал сам кереметом [Марий ка¬лык ойпого. 1991. С. 109]. Косвенным примером жестокого человеческого жертвоприношения может служить описание искупительных жертв, прино¬симых черемисами при оскорблении святыни (кереметища) неизвестным, ко-
*Анализ проведен старшим преподавателем кафедры биологии человека биолого-химического факультета (БХФ) МарГУ Е.А. Пузаткиной.
 
142
гда принесенного в рощу живого гуся или курицу замучивают до смерти и обращаются к божеству: «кто срубил это дерево, того найди и предай смерти, как эту птицу» [Смирнов И.Н. 1889. С. 200 - 201]. Человеческие жертвы в преданиях упоминаются при строительстве значимых объектов, например, церкви [Марий калык ойпого. 1991. С. 194].
По-мнению О.В. Данилова, одной из причин появления в образе Кер-ремета злых начал может быть связано именно с человеческими жертвопри¬ношениями [Данилов О.В. 1996. С. 15], которые в основном совершались во имя плодородия [Фрезер Дж. 1980. С. 333]. В марийском пантеоне «божест¬вом плодородия, умирающим и воскресающим богом» являлся Керемет [Да¬нилов О.В. 1996. С. 13, 16]. Однако, на марийских святилищах - жертвенни¬ках нет свидетельств человеческих жертвоприношений, которые обнаруже¬ны, например, А.Ф. Дубыниным на дьяковском Троицком городище под Мо¬сквой [Трубникова Н.В. 1964г. С. 137], на Городецких жертвенниках на горо¬дищах: Алексеевском под Саратовом и Троице-Пеленицком близ Рязани [Смирнов А.П., Трубникова Н.В. 1965. С. 12 - 13].
Описание массовых человеческих жертвоприношений волхвами (фин-нами из ярославской мери) содержится в Начальной летописи под 1071 г. -«Случился голод в Ростовской земле, и вот два волхва пошли по Волге, раз-глашая: «Мы знаем, кто обилье держит»... И приводили к ним кто сестру, кто мать, кто жену свою. Волхвы делали у них прорез за плечами и вынимали жито, либо рыбу, самих женщин убивали, а имущество забирали себе.» [Медникова М.Б. 2001. С. 171].
Особенно часто человеческие захоронения встречаются на восточно-славянских святилищах X - XIII вв.: на Богите, Звенигород [Русанова И.П., Тимощук Б.А. 1993. С. 65 - 73]. Л.Д. Макаров выявил случаи человеческих жертвоприношений у древнерусского населения Прикамья в XI - XV вв. [Макаров Л.Д. 2000. С. 343].
 
143
Применение человеческих жертвоприношений во время строительных работ, вроде постройки запруды сохранились и в мордовских песнях: «Без человеческой головы её не запереть» [Трубникова Н.В. 1964г. С. 136-137].
Жертвенные действия над людьми, связанные с календарной обрядно¬стью выявлены среди мордвы Саратовской губернии, где во время летнего праздника (29 июня), старухи отправлялись в лес к речке, символически убивали одну из них, проводя несколько раз ножом по горлу, а затем веша¬ли снятую с нее верхнюю одежду на поднятые оглобли телеги [Смирнов И.Н. 1889. С. 8 - 9]. Во время молений удмуртов в Глазовском уезде Вят¬ской губернии на горе Шай-Гурезь на сучья елей подвешивали сшитые из тряпок и одетых в удмуртские одежды человеческие фигурки [Смирнов И.Н. 1889. С. 8 - 9]. У одного из удмуртских родов «Бигры», по преданиям, человеческие жертвоприношения совершались один раз в 20 лет и только в годы больших народных бедствий [Верещагин Г.Е.1911. С. 785].
Таким образом, можно предположить, что население Марийского По¬волжья уже в I тысячелетии н.э. прибегали к ритуальным воздействиям над человеческим телом (расчленению, раскалыванию, действиям над черепа¬ми). По мнению М.Б. Медниковой, сложные жертвенные обряды осуществ¬лялись под руководством служителей культа и были обращены к сверхъес¬тественным силам [Медникова М.Б. 2001. С. 137]. Возможно, что появление во II тысячелетии н.э. сложных манипуляций над погребенными в валу Ва-сильсурского V городища Репища (расчленение костяков, раздавление че¬репов, искусственное раздробление бедренной кости мужчины, сложные за¬хоронения черепов на мысу городища), связано с появлением служителей культа, именуемых в марийской этнографии «карты».
3.3. Динамика культовых памятников марийцев эпохи средневековья
Изучение средневековых культовых памятников позволяют просле-дить динамику развития культовых памятников марийцев в эпоху средневе¬ковья.
 
144
Культовые памятники I тысячелетия н.э.
В I тысячелетии культовые памятники в основном представлены структурно-соподчиненными объектами (ССО), которые зафиксированы на 10 городищах: Васильсурском II (. VI в. н.э., втор. пол. I тыс.), Еманаевском (VI - X вв.), Чортовом (VI - VII вв., VII - VIII вв.), Сомовском II (VII в.), Ку-башевском (VII - VIII вв.), Ижевском (VIII - IX вв.), Пайгусовском (I тыс. н.э.), Малахайском (I тыс.н.э.), Звениговском (Карабашском) (руб. I - II тыс. н.э.), Ашиязском (руб. I - II тыс.н.э.) и 3 селищах: Таланкиной Горе (I тыс.н.э.), Майданском I (I тыс.н.э.), Сутырском II (I тыс.н.э.).
Больше всего культовых мест (в рубеже I - II тыс. н.э.) выявлено в жи¬лищном комплексе, это т.н. кухни - «кудо». Всего на памятниках этого вре¬мени было обнаружено 6 построек такого типа»: на 4 городищах - Василь¬сурском II, Сомовском II, Пайгусовском, Еманаевском и 1 селище - Талан¬кина Гора.
Объекты на поселениях несущие явно ритуальную нагрузку и выходя¬щие за рамки обычной хозяйственной деятельности, представлены в основ¬ном культовыми местами на городищах вне жилищного комплекса. Это раз¬личного рода жертвенные ямы, известняковая плита и камни. В 2-х случаях культовые места располагались на мысу; в 4-х случаях связаны с укрепле¬ниями.
В этот же период появляются святилища, неодновременные поселени-ям. На двух городищах (Чортовом городище и Васильсурском II), после пре¬кращения использования их в качестве поселений были устроены могильни¬ки с погребениями явно ритуального характера (расчленение, валетообразное положение костяков). Вероятнее всего, причинами устройства подобных культовых мест явились следующие факторы: 1. Топографические особенно¬сти данных городищ - мысовое расположение и высота площадки (22,5 м и 80 м); 2. Усиленные сакральные границы городища - вал и ров, что придает дополнительную изолированность от окружающей местности; 3. Близость водоема. Городища-святилища с ритуальными захоронениями становятся
 
145
прелюдией появления структурно-самостоятельных культовых комплексов -святилищ-жертвенников.
К I тысячелетию н.э. исследователи относят т. н. городища-убежища (всего 13 городищ). Вопрос об использовании данных городищ в качестве культовых объектов остается спорным, однако их размеры (800 кв.м. - 975 кв.м) и незначительная высота по отношению к окружающей местности (Ер-нурское -6 м, Старосельское -4 м, Игисолинское - 3 м и т.д.), условная сис¬тема укреплений в виде незначительных валов и рвов (до 2 м)* и некоторые черты жертвенных ритуалов - остатки кострищ, фрагментов сырых и жже¬ных костей, обломков керамики, шлака, кремневых отщепов (Ернурское, Осиновское, Большая Гора) позволяют отнести их к первым святилищам ма¬рийцев эпохи средневековья, которые выделяются в самостоятельные па¬мятники.
К I тысячелетию н.э. относятся, святилища на селищах, которые пред¬ставлены 3 памятниками - Таланкина Гора, Майданское I селище и Сутыр-ское II и святилища на городищах - Малахайском, Еманаевском. При их уст¬ройстве, вероятно учитывались два фактора - изолированность от основного поселения (окраинное положение) и возможность доступа к воде.
Культовые памятники первой половины -середины II тысячелетия н.э
В конце I тысячелетия в северо-восточной части территории прожива¬ния марийцев появляется структурно-целостный культовый объект (СЦО)-представленный Сарапульским (Юмским) жертвенником (IX - XIV вв.).
В первой половине II тысячелетия усложняется система расселения [Никитина Т.Б. 2002. С. 37]., соответственно изменяется расположение структурно-соподчиненных памятников. Появляются крупные кусты посе-лений, центром которых становятся городища. Изменение функциональных назначений основных объектов влекут за собой изменение во внутренней структуре жертвенных комплексов: проявляется разнообразие, увеличивается
'Тогда как городища I тысячелетия имеют мощные валы до 4 м высотой.
 
146
количественный состав жертв; усложняются ритуальные воздействия над че¬ловеческим телом (расчленение, раскалывание, действия над черепами). Ве¬роятно, с изменением статуса городищ связано появление культовых мест в виде ритуальных человеческих захоронений на мысу и в валу на Васильсур-ском V городище, находки фрагментов костей человека возле вала, черепа собаки и свиньи в валу на Важнангерском (Мало-Сундырском) городище.
В этот период в жилищном комплексе зафиксировано 8 построек «ку-до», 6 из них на Важнангерском (Мало-Сундырском) городище, по одной на селищах Красном Селище II и Нижние Шелаболки. Наблюдается тенденция смещения гуммированного заполнения «кудо» (результата наиболее актив¬ной хозяйственной деятельности) на восток.
Сохраняется традиция устройства святилища на окраине поселений ~ святилища на поселении конца XIII - XV вв. н.э. Красном Селище II, на пло¬щадке (ближе к мысу) Васильсурского V городища /Репища/.
Для этого периода в истории развития культовых памятников харак-терно выделение самостоятельных святилищ, топография которых практи¬чески повторяют основные принципы размещения на местности1. Первый структурно-самостоятельный памятник - Сарапульское (Юмское) святилище (IX - XIV вв.) появляется уже на рубеже I - II тысячелетия н.э. В начале II тысячелетия н.э. начинают функционировать еще 4 жертвенника - Важнан-герский (XIII - XVIII вв.), Юнга-Пернянгашский (XIV - XVIII вв.), Сауткин-ский и Носельский. Для всех СЦО этой эпохи характерно: одинаковое топо¬графическое положение - жертвенники занимают покатые к югу с отклоне¬ниями к западу или востоку невысокие мысы от 3 до 16 м высотой, образо¬ванные оврагами. С южной стороны от культового объекта обязательно на¬ходится источник воды.
В первой половине II тысячелетия изменяется и характер расположения селищ: с дюнных всхолмлений в поймах рек и надпойменных террас они начинают перемещаются на мысы коренных террас, связано с изме-нением приоритетов в хозяйстве: переход от мотыжного земледелия к пашенному. [Никитина Т.Б. 2002 С. 36-37].
 
147
Структурно-целостные памятники с мощными культурными слоями, типа Важнангерского, Юнга-Пернянгашского, Сарапульского (Юмского), не¬сколько позже - Сиухинского, Ирмарьского, Юльяльского, Красногорского, вероятнее всего, являлись культовыми центрами своей округи. Например, к Важнангерскому жертвеннику тяготели селища: Важнангерское XIII - XIV в., Яндушевское перв. пол. II тыс. н.э., Артюшенское XIII - XIV вв., Шарт-нейское перв. пол. II тыс. н.э., Важнангерское (Мало-Сундырское) городище. СЦО с небольшими жертвенными слоями - Сауткинский и Носельский, рас¬положенные недалеко от селищ (в 500 м): Сауткинского (XIII - XV вв.), II Носельского (XII - IV вв.) и III Носельского (XII - IV вв.), вполне могли быть культовыми местами этих поселений.
Культовые памятники второй половины II тысячелетиях н.э.
Во второй половине II тысячелетия н.э. увеличивается количество структурно-целостных объекта. Появляются еще 3 памятника - Ирмарьский (XVI - XIX вв.), Писеральский и Пикузинский. Ирмарьский жертвенник по¬вторяет традиции расположения на местности предыдущей эпохи. Однако в местоположении остальных появляются некоторые изменения. Писеральский и Пикузинский жертвенники находятся не на четко выраженных мысах (как в предыдущую эпоху), а на мысовидных изгибах коренных террас рек, на ко¬торых расположены: р. Большой Юнги и р. Пикозы. В остальном топография (высота и расположение источника) не изменяется.
В эту эпоху продолжают функционировать все ранее известные струк¬турно-самостоятельные святилища, кроме Сарапульского (Юмского) жерт¬венника. Неподалеку от них могут располагаться кладбища. Например, рядом с Важнангерским жертвенником зафиксированы кладбища: Янгосовское (XVI в.), Мало-Сундырское (XVI - XVII вв.) и Важнангерское (XVII в.); с Юнга-Пернянгашским жертвенником Пальтикинский II могильник (XVI -XVII вв.), напротив которого через р. Большая Юнга (на левом берегу) -Пальтикинский I.
 
148
Для второй половины II тысячелетия характерно появление нового ти¬па жертвенников - на площадках раннее функционировавших в I тысячеле¬тии (а часть и в начале II тысячелетия н.э.) городищ*. Это Сиухинский (XV -
XVIII    вв.), Красногорский и Юльяльский жертвенники. Расположение Крас¬
ногорского и Юльяльского святилищ на валах городищ, по-видимому, связа¬
но с одной стороны - «стремлением» к высоте (более 20 м); с другой стороны
- усилением сакральных границ (вал и ров). За счет расположения на пло¬
щадках городищ эти памятники сохраняют старые черты - мысовое распо¬
ложение и источник воды; недалеко от них находится кладбище (Юльяльское
кладбище рядом с жертвенником). Вместе с тем проявляются новые тенден¬
ции - высота мыса более 20 м и вода становиться менее доступной.
Процесс четкого разделения всех культовых памятников на ССО и СЦО особенно хорошо прослеживается на примере исследования мольбищ и культовых мест, относящихся ко второй половине II тысячелетия. Часть поздних марийских мольбищ сохраняет наиболее архаичные черты, прису¬щие началу II тысячелетия н.э. (Удельно-Шумецкое (XVIII в.), Отарское I (XIX в.), Кокшамарское I жертвенное место («Керемет курык» XIX в.), Ошутъяльское I,   Кокремское (XVII - XIX вв.), Болыле-Руяльское (XVII -
XIX    вв.), Чумбулатское), часть продолжает тенденцию «стремления ввысь»,
отходя от роли воды и сжигания жертвы в виде животных в огне (Чирков-
ское, Торгановское, Илетнурское, Ташнурское, у д. Пекоза, Челюскинское,
Шорембальское), а некоторые сохраняют переходные формы («Ага пайрем
арка» у д. Янаш-Беляк, Ошутъяльское II, у д. Ломбенур, Юринское, Усолин-
ское, Мурзанаевское, Верхнее-Шурминское, Батинского, Родыгинское, Ки-
нерское, Сергушкинское (Звениговское), Большенолинское, Отарское И)
/приложение 4/.
Этнографические свидетельства приводят данные о появлении в позд¬ний период огромного количества самостоятельных культовых мест. Сюда относятся все одиночно-стоящие деревья, покровители деревень и небольшие
"На Сиухинском и Юльяльском городище в начале II тысячелетия находились кузницы.
 
149
рощи на задах усадьб; культовые места, представленные камнем (Тарасова гора и Иша ныр).
Среди этнографического материала Марийского Поволжья особенное место занимает Чумбулатское мольбище, единственное яркое проявление понятия «святыни» общемарийского значения. Проблема священных мест еще не получила должного научного разрешения. Как считает А.В. Тиванен-ко, «понятие о священных местах возникло значительно позже того, как на данной территории впервые начало функционировать культовое место (свя¬тилище). Особую роль священные места стали приобретать к позднему средневековью, поскольку на одной компактной территории оказались па¬мятники различных исторических эпох» [Тиваненко А.В. 1989. С. 5]. Пер¬вое археологическое обследование 2004 г. непосредственной округи Чембулатской святыни не выявило соотносимых с ним памятников [Ни¬китина Т.Б. Отчет... 2005. Л. 49 - 51, рис. 160-165]. Однако, уже с VIII -XI вв.н.э. р. Немда была заселена марийцами [Никитина Т.Б. С. 388, рис. 53]. А. Олеарий описывал реку как наиболее почитаемое место поклонения черемис [Олеарий А. 1906. С. 365]. Конкретного объекта для приношения жертв путешественник не указывал, но отмечал, что «кто сюда придет и ни¬чего не принесет в жертву, тот зачахнет и засохнет». [Олеарий А. 1906. С. 407 - 409]. Тенденция расположения поздних марийских мольбища не да¬леко от средневековых святилищ - проявляется в Юринском и Горномарий¬ском районах Республики Марий Эл. Удельно-Шумецкое мольбище распо-ложено в кусте поселений рубежа I - II тыс. н.э. [Никитина Т.Б. 2002. С. 390, рис. 54.] (Таланкина Гора, Майданское I селище). Сиухинский жертвенник на месте средневековой кузницы, древнего городища и т.д.
Таким образом, динамика развития культовых памятников тесно связа¬на с социально-экономическим уровнем развития марийского общества. Раз¬ложение родового строя способствует оформлению и развитию жертвенных обрядов, т.к. достаточно развитое хозяйство позволяет создать основу для жертвоприношений в виде излишков [Русанова И.П. 2002. С. 10; Тимощук
 
150
Б.А. 1993. С. ПО - 121; Шмидт А.В. 1932. С. 27 - 28], что в свою очередь приводит к формированию нового общественного слоя - жречества. Однако в силу ряда причин естественный процесс развития был прерван и незавер¬шен [Данилов О.В. 1990. С. 168]. Поэтому на сегодняшний день мы можем встретить среди поздних мольбищ памятники с более древними и с более поздними чертами.
 
151 ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Типология культовых памятников марийцев в эпоху средневековья бази-руется на комплексном анализе 16 поселений (12 городищ, 4 селищ), на ко¬торых выявлено 25 культовых мест: 12 связано с постройками «кудо»; 13 с площадками, мысами и укреплениями городищ, а так же анализе 51 культо¬вого памятника вне поселений.
Основные выводы работы сводятся к следующему.
I.    В ходе систематизации культовых объектов была выработана типоло¬
гия, приемлемая для культовых памятников марийцев, в основу которой по¬
ложен главный принцип - местоположение объекта относительно поселе¬
ния (на поселении или вне его). В результате выделены две основные катего¬
рии: структурно-соподчиненных (ССП) и структурно-целостных (СЦП) па¬
мятников. По хронологическому принципу культовые объекты на поселениях
разделились на одновременные (I группа) и неодновременные (II группа).
Систематизация самостоятельных памятников, на данном этапе исследова¬
ния, затруднена. Однако среди обеих категорий выделяются два основных
типа памятников: культовые места и святилища, которые функционально
разделяются на семейные, родовые и общинные.
II.    Основные черты марийских культовых памятников определяются то¬
пографией и функциональными особенностями. Последние включают в себя
расположение культовых мест на поселениях и святилищах, а также струк¬
турные составляющие культовых памятников (скрытые объекты, жертвенные
ямы, очаги, жертвенные площадки, культовые постройки), которые с одной
стороны являются универсальными культовыми объектами для всей лесной
зоны Поволжья. С другой стороны, возникновение их на марийских памят¬
никах в отдельных случаях объясняется внутренним (самобытным) развити¬
ем марийского язычества (например, линейное расположение культовых мест
на святилищах чаще с севера на юг, использование обрядовой практики, в
основном, двух видов культовых мест - жертвенных ям и очагов, бедный со-
 
152
став жертвоприношений и т.д.). В других случаях определенные элементы культовых объектов могут быть заимствованы (например, использование жертвенных ям в качестве производственных культовых объектов, появление в начале II тысячелетия глинобитных площадок, появление родового «кудо» на поздних марийских святилищах и т.п.).
III. В течение эпохи средневековья культовые памятники (культовые места и святилища) претерпели эволюцию в сторону усложнения и разнооб¬разия их конструкций и культовой атрибутики (жертвенные ямы, очаги, ко¬стрища, специальные наземные сооружения из камня, глины, священные де¬ревья и т.д.). На основании анализа топографических и функциональных (расположения культовых мест на поселениях и святилищах, видого состава культовых мест) особенностей, в эволюции средневековых культовых памят¬ников марийцев выделяется три этапа:
1 этап - I тысячелетие н.э. Характерными чертами данного этапа яв-ляются:
-    На поселениях большое внимание уделяется устройству общественно значимых (в большей степени родовых) культовых мест: а) жертвенных ям, которые в основном были связаны с производственными постройками; б) святилищ, которые располагаются ближе к укреплениям, продолжая тради¬ции усиления защитных функций городищ; в) святилищ на селищах, распо¬ложенных несколько обособленно от основной жилой площадки; г) городищ-святилищ с ритуальными захоронениями, которые существуют только в этот период.
-    Вероятно, что в этот период существуют частные семейные культовые места - «кудо», потому как отдельно взятая семья уже имела вполне устой¬чивый статус, что археологически отражается, в первую очередь, на формах и размерах жилищ. Зафиксировано 16 жилищ срубного типа подквадратной формы и довольно небольшой площади от 20 до 55 кв. м [Никитина Т.Б. 2002. С. 48]. При раскопках Пайгусовского городища на сосуде обнаружены знаки в виде двух треугольников, выполненные резными линиями «заме-
 
153
няющие подпись и показывающие собственность каждой вновь образующей¬ся семьи» [Архипов Г.А. 1962. С. 215].
-    Структурные составляющие святилищ данного периода не отличаются большим разнообразием. Основным культовым объектом является очаг или кострище. Жертвенный состав достаточно однородный: в основном «сырые» кости животных (в некоторых случаях человека), керамика, шлаки.
-    В конце периода появляются структурно-целостные памятники, воз-никновение которых было бы возможно только при условии достаточно раз-витого хозяйства и относительной стабильности общественной жизни. Имен¬но на рубеже тысячелетий начинается процесс стабилизации марийского об¬щества в Ветлужско-Вятском регионе [Никитина Т.Б. 2002. С. 222], где появ¬ляется первое Сарапульское (Юмское) святилище.
2 этап - начало — середина II тысячелетия н.э. Достаточно сложный этап в развитии марийского общества. Связан с социально-экономической дестабилизацией, вызванной борьбой русского княжества и Волжской Булга-рии, и сложностями золотоордынского времени [Никитина Т.Б. 2002. С. 222]. К концу периода увеличивается количество общественно значимых струк¬турно-целостных святилищ-жертвенников (СЦП), располагающихся вне по¬селений. Видовой состав культовых мест на святилищах становиться более разнообразным - жертвенные ямы, очаги (кострища), жертвенные площадки (каменные, глиняные), размеры объектов увеличиваются, разнообразнее ста¬новиться состав жертвоприношений. В расположении объектов на памятни¬ках появляется некоторая система. На крупных святилищах происходит раз¬деление культовых мест в двух главных проекциях: вертикальной - относи¬тельно дневного уровня (ниже поверхности - жертвенные ямы, на поверхно¬сти - очаги и кострища (в том числе с пережженными костями животных),
*
линзы «сырой» кости; и выше дневной поверхности - каменные и глинобит¬ные площадки); и горизонтальной - относительно сторон горизонта - в ос¬новном на северные и южные (на некоторых на восточные и западные) груп¬пы культовых мест. По отношению к марийским святилищам этой эпохи
 
154
можно применить высказывание М.Ф. Косарева о Вселенной, осмысленной в двух главных проекциях - вертикальной и горизонтальной, нередко высту-пающих в «смешанном» виде, образуя единую горизонтально-вертикальную структуру [Косарев М.Ф. 2003. С. 126]. Появившиеся в начале II тысячелетия структурно-целостные святилища аккумулировали все имеющиеся до этого времени культовые функции, в том числе и производственные. Возможно, процесс выделения подобных памятников, сопровождался оформлением но¬вого общественного слоя - служителей культа жрецов-«картов».
-    Возникновение социально-экономических центров способствовало соз-данию на них собственных крупных святилищ (Васильсурское V городище (Репище), поселение Красное Селище II, Важнангерское (Мало-Сундырское) городище).
-    В первой половине II тысячелетия увеличивается количество семейных культовых мест - построек «кудо». По-видимому, в этот период происходит развитие представлений, связанных с «культом личного Водыжа - Кудово-дыжа», которые во второй половине II тысячелетия фиксируются в этногра¬фических источниках как семейно-родовые покровители [Калиев Ю.А. 2004. С. 472-473].
3 этап - вторая половина II тысячелетия н.э. Это период нового перио¬да социально-экономического развития Марийского края, но уже в составе Русского государства [Никитина Т.Б. 2002. 222]. С одной стороны марийское язычество для своего развития получает новый импульс - происходит разде-ление святилищ: наряду с универсальными памятниками, сохраняющими древние традиции (Важнангерский, Юнга-Пернянгашский, Ирмарьский жертвенники, Удельно-Шумецкое мольбище), появляются памятники, пред-ставленные только жертвенными ямами (Кокшамарский II жертвенник, мольбища Ошутьяльское II и Большая Гора в Звениговском р-не РМЭ) и они олицетворяют «нижние» святилища; и только очагами и кострищами (Сиу-хинский жертвенник, 1 слой Ирмарьского жертвенника, возможно сюда же относятся и Юльяльский и Красногоркинский жертвенники), которые назва-
 
155
ны в этнографии «верхними» святилищами. Среди общественно значимых культовых памятников происходит разделение на более и менее значимые, выстраивается иерархия культовых памятников. Например, более значимый Важнангерский (крупное кострище и довольно мощный слой) и Пикузинский (мелкие кострища) жертвенники.
С другой стороны, вхождение в состав Русского государства повлекло притеснение языческой веры марийского народа (торможение естественного развития культового строительства). Вероятно, именно этим объясняется со¬хранение самих древних культовых памятников вплоть до XIX вв. или про¬явление их в новой культовой обрядности марийцев.
IV. Многообразие культовых мест тесно связано с разнообразием форм жертвоприношений и их мотивами, которые, по мнению С.А. Токарева, ото¬бражают различные стороны общественной жизни [Токарев С.А. 1990. С. 590]. Если рассматривать понятие «жертва» неотделимо от понятия «культо¬вый объект» тогда все культовые памятники марийцев в эпоху средневековья разделяются на: семейные, к которым относятся культовые места в жилищ¬ном комплексе (постройке «кудо»); и общественные - все остальные культо¬вые объекты марийцев. Следовательно, среди культовых памятников эпохи средневековья основную массу составляют общественно значимые объекты, которые можно было бы разделить в свою очередь на родовые и общинные, женские и мужские, но для этого на сегодняшний день недостаточно данных. С точки зрения археологической науки среди общественно значимых культо¬вых объектов можно выделить «храмовые» и «строительные» жертвы, кото¬рые, по мнению С.А. Токарева, характеризуют социальное расслоение обще¬ства [Токарев С.А. 1988. С. 591]. На территории проживания марийского на¬селения разовые жертвоприношения («строительные жертвы») обнаружены уже в I тысячелетии н.э. «Храмовых» жертв, в отличие от  восточнославян-
 
156
ских и болгарских памятников, не обнаружено1.  Этот факт указывает на то, что марийское общество стояло на начальном этапе социального расслоения.
При этом на восточнославянских святилищах часто встречаются человеческие охранительные жертвы, на болгарских только животные.

 

157
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
источники
Архив кабинета археологии МарНИИЯЛИ
Мало-Сундырское городище. МарАЭ 1983 год. Опись [Текст] / Архив кабинета археологии МарНИИЯЛИ; исполн.: Г. А. Архипов.
МарАЭ 1958 год. Дневник 3 [Текст] / Архив кабинета археологии МарНИИЯЛИ : исполн. А. X. Халиков. - Инв. № 40.
МарАЭ 1975 год [Текст] / Архив кабинета археологии МарНИИЯЛИ ; исполн.: Г. А. Архипов. - Инв. № 86.
МарАЭ 1975 год [Чертежи] / Архив кабинета археологии МарНИИЯЛИ ; исполн.: Г. А. Архипов. - Инв. № 85.
МарАЭ 1986. Дневник [Текст] / Архив кабинета археологии МарНИИ¬ЯЛИ ; исполн.: В. В. Никитин. - Инв. № 155.
МарАЭ 1998 год. Дневник [Текст] / Архив кабинета археологии Мар¬НИИЯЛИ ; исполн.: Т.Б. Никитина.
МарАЭ 2003 год. Дневник [Текст] / Архив кабинета археологии Мар¬НИИЯЛИ ; исполн.: Т. Б. Никитина.
МарАЭ 2004 год. Дневник [Текст] / Архив кабинета археологии Мар¬НИИЯЛИ ; исполн.: Т Б. Никитина.
МарАЭ 2004. Дневник [Текст] / Архив кабинета археологии МарНИИ¬ЯЛИ ; исполн.: Д. Ю. Ефремова.
МарАЭ 2005 год. Дневник [Текст] / Архив кабинета археологии Мар¬НИИЯЛИ ; исполн.: Б. С. Соловьев
Результаты остеологического исследования Важнангерского (Мало-Сундырского) городища за 1999 - 2002 гг. [Текст] / Архив кабинета археоло¬гии МарНИИЯЛИ ; исполн.: Г. Ш. Асылгараева.
 
158
Архив НРФ МарНИИЯЛИ
Материалы археологической экспедиции 1952 г. Дневник [Текст] / Ар¬хив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: Р. В. Чубарова. - Йошкар-Ола, 1952. - Оп. I, д. № 140.
Могильники, курганы, кладбища находящиеся на территории МАССР [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: Р. В. Чубарова. - Йошкар-Ола, 1952.-Оп.1,д.№140.
Отчет о работах Марийской археологической экспедиции в 1999 году на Мало-Сундырском городище [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; ис¬полн.: Т. Б. Никитина. - Йошкар-Ола, 2000. - Оп. I, д. № 1076.
Отчет о работах Марийской археологической экспедиции в 2000 году [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: Т. Б. Никитина. - Йошкар-Ола, 2001.-Оп.1,д.№1077.
Отчет о работах Марийской археологической экспедиции в 2002 году [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: Т. Б. Никитина. - Йошкар-Ола, 2003.-Оп.1,д.№1072.
Отчет о работах третьего отряда Марийской археологической экспеди¬ции в Республике Марий Эл и Кировской области в 2004 году [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: Т. Б. Никитина. - Йошкар-Ола, 2005. - Оп. I, д. № 1088.
Отчет о разведках в Волжском и Куженерском районах Республики Марий Эл в 2003 году [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: В. В. Никитин. - Йошкар-Ола, 2004. - Оп. I, д. № 1080.
Отчет о разведках в Параньгинском и Мари-Турекском районах Рес-публики Марий Эл в 2002 г. [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: В. В. Никитин. - Йошкар-Ола, 2002. - Оп. I, д. № 1066.
Отчет о разведочных работах в бассейне р. Большая Юнга в Горнома¬рийском районе Республики Марий Эл в 2003 г. [Текст] / Архив НРФ Мар¬НИИЯЛИ ; исполн.: Д. Ю. Ефремова. - Йошкар-Ола, 2004. - Оп.1, д. № 1083.
 
159
Отчет о разведочных работах в Горномарийском районе Республики Марий Эл [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: Д. Ю. Ефремова. -Йошкар-Ола, 2001. - Оп. I, д. № 1055.
Отчет о разведочных работах в Горномарийском районе Республики Марий Эл летом 2001 года [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: Д. Ю. Ефремова. - Йошкар-Ола, 2003. - Оп.1, д. № 1071.
Отчет о раскопках стоянки Сутырская I в 2000 году [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: В. В. Никитин, В. В. Ставицкий, А. В. Виска-лин. - Йошкар-Ола-Самара, 2001. - Оп. I, д. № 1050.
Разведки в Юринском районе Республики Марий Эл [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: С.В. Большое. - Йошкар-Ола, 2001. - Оп. I, д. № 1085.
Сборник материалов марийского исторического фольклора [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; исполн.: А. М. Бердников. - Йошкар-Ола, 1939. -Оп.1, д. №301.   -
Список археологических и исторических памятников в Горномарий¬ском и Еласовском районах МАССР [Текст] / Архив НРФ МарНИИЯЛИ ; ис¬полн.: Р. В. Чубарова. - Йошкар-Ола, 1952. - Оп. I, д. № 139.
Архив НРФ НПЦ
Отчет о раскопках Юльяльского селища в 2003 г. [Текст] / Архив НРФ НПЦ ; исполн.: А. И. Михеева. - Йошкар-Ола, 2004.
Отчет об археологических работах в Горномарийском районе Респуб¬лики Марий Эл в 2001 году [Текст] / Архив НРФ НПЦ ; исполн.: А. И. Ми¬хеева. - Йошкар-Ола, 2002.
Отчет об археологических работах в Горномарийском районе Респуб¬лики Марий Эл [Текст] / Архив НРФ НПЦ ; исполн.: А. И. Михеева. - Йош¬кар-Ола, 2003.
Архив ИА РАН
Аккозинский и Сиухинский археологические комплексы [Текст] : От¬чет о полевых работах Марийской археологической экспедиции за 1958 год /
 
160
Архив ИА РАН ; исполн.: А. X. Халиков [и др.]. - Казань-Йошкар-Ола, 1959. -Р-1, №1874.
Археологические разведки в лесной зоне бассейн рек Илеть, Арда и Рутка [Текст] : Отчет МАЭ о работах 1975 года в Марийской АССР / Архив ИА РАН ; исполн.: Архипов Г. А., Никитин В. В. - Йошкар-Ола, 1976. - Р-1, № 5865.
Археологические раскопки городища Хулаш в Татарской АССР в 1962 году [Текст] : Поволжская археологическая экспедиция 1962 года. Третий от¬ряд / Архив ИА РАН ; исполн.: Смирнов А. Н., Каховский В. Ф. - 1962. - Р-1, № 2457.
Болгарское городище-святилище X - XI вв. (археологические раскопки на Тигашевском городище в 1956, 1958 и 1959 гг.) [Текст] : Чувашская ар¬хеологическая экспедиция 1959 г. / Архив ИА РАН ; исполн.: Г.А. Федоров-Давыдов.-Р-1, № 1955.
Второе Васильсурское городище [Текст] : Отчет о полевых работах Горьковской археологической экспедиции за 1959 г. / Архив ИАРАН ; ис-полн.: Халиков. А. X., Безухова Е. А. -Р-1, № 1928.
Второе Васильсурское городище [Текст] : Отчет о полевых работах Марийской археологической экспедиции за 1958 г. / Архив ИА РАН ; ис-полн.: Халиков А. X., Безухова Е. А. - Казань-Йошкар-Ола, 1959 - Р-1, № 1874.
Исследования городища и могильника золотоордынской эпохи у села Б. Тояба Чувашской АССР [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: А. П. Смир¬нов.-1948.-Р-1, № 199.
О работах 1-го отряда Чувашской археологической экспедиции в 1958 году [Текст] : Отчет об исследованиях, проведенных в 1958 г. / Архив ИА РАН ; исполн.: Г.А. Федоров-Давыдов. -Р-1, № 1691.
Отчет 3-го отряда МАЭ в 1993 году [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: Т.Б. Никитина. - Йошкар-Ола, 1994. -Р-1, № 18007.
 
161
Отчет Марийской археологической экспедиции 1978 г. [Текст] / Архив Иа РАН ; исполн.: Архипов Г. А., Шикаева Т. Б., Соловьев Б. С. - Йошкар-Ола.-Р-1, № 7245.
Отчет марийской археологической экспедиции за 1986 год [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: В. В. Никитин. - Йошкар-Ола, 1987. - Р-1, № 11752.
Отчет Марийской археологической экспедиции о разведочных работах летом 1974 года [Текст] : Отчет Марийской археологической экспедиции за 1974 г. / Архив ИА РАН ; исполн.: Архипов Г. А., Никитин В. В. - Р-1, № 5544.
Отчет Марийской археологической экспедиции о разведочных работах в 1994 году [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: В. В. Никитин. - Йошкар-Ола, 1994.-Р-1, №18058.
Отчет о полевых исследованиях Марийской экспедиции 1956 г. [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: А. X. Халиков [и др.]. - Йошкар-Ола-Казань, 1956.-Р-1, №1266.
Отчет о полевых исследованиях неолитического отряда марийской ар¬хеологической экспедиции в 1990 году [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: В. В. Никитин. - Йошкар-Ола, 1991. -Р-1, № 15502.
Отчет о полевых работах III отряда Марийской археологической экспе¬диции летом 1979 года [Текст] : Отчет Марийской археологической экспеди¬ции 1979 г. / Архив ИА РАН ; исполн.: Т. Б. Шикаева. - Йошкар-Ола, 1979. -Р-1, №7688.
Отчет о полевых работах Марийской археологической экспедиции за 1957 г. [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: А. X. Халиков [и др.]. - Казань-Йошкар-Ола, 1958.-Р-1, № 1470.
Отчет о работах III отряда МАЭ в 1995 году [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: Т. Б. Никитина. - Йошкар-Ола, 1996. -Р-1, № 19349.
 
162
Отчет о работах IV отряда МАЭ в зоне затопления Чебоксарского во¬дохранилища 1989 г. [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: Б. С. Соловьев. -Йошкар-Ола, 1990. -Р-1, № 16202.
Отчет о работах Марийской археологической экспедиции за 1962 год [Текст] / Архив ИА РАН; исполн.: Г. А. Архипов. - Йошкар-Ола, 1963. - Р-1, № 2466.
Отчет о работах неолитического отряда марийской археологической экспедиции за 1983 год. № (Неолитический отряд) [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: В. В. Никитин. - Йошкар-Ола, 1983. - Р-1, № 10068.
Отчет о работах разведочного отряда марийской археологической экс¬педиции в Звениговском районе Республики Марий Эл [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: А. В. Михеев. - Р-1, № 19900.
Отчет о работе 2-го отряда Чувашской археологической экспедиции за 1957 год [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: Н. В. Трубникова. - Р-1, № 1465.
Отчет о работе второго отряда Чувашской археологической экспедиции в 1962 г. [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: Н.В. Трубникова. - Р-1, № 2458.
Отчет о работе неолитического отряда Марийской археологической экспедиции в 1985 году [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: В. В. Никитин. -Йошкар-Ола, 1986.-Р-1, № 10914.
Отчет о разведках в зоне газопровода Уренгой-Помары-Ужгород в Зве¬ниговском районе в 1991 г. [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: В.В. Никитин. -Йошкар-Ола, 1992. -Р-1, № 16246.
Отчет о разведочных работах Марийской археологической экспедиции в Марийской АССР в 1986 г. [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: Т. Л. Ефре¬мова. - Йошкар-Ола, 1987. - Р-1, № 11268.
Отчет о раскопках Ардинского городища в 1975 г. [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: Архипов Г. А., Патрушев В. С. - Йошкар-Ола, 1976. - Р-1, № 5866.
 
163
Отчет о раскопках Важнангерского жертвенника в Горномарийском районе в 1984 году [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: О. В. Данилов. - Йош¬кар-Ола, 1984. -Р-1, № 10438.
Отчет о раскопках Звениговского жертвенника в Звениговском районе Марийской АССР [Текст] : Отчет о раскопках Ирмарьского жертвенника в Куженерском и Звениговском районе 1986 г. / Архив ИА РАН ; исполн.: О. В. Данилов. - Йошкар-Ола, 1986. - Р-1, № 11738.
Отчет о раскопках Ирмарьского жертвенника в Куженерском и Звени¬говском районе 1986 г. [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: О. В. Данилов. -Йошкар-Ола, 1986.-Р-1, № 11738.
Отчет о раскопках Мало-Сундырского городища 1983 г. [Текст] / Ар¬хив ИА РАН ; исполн.: Г. А. Архипов. - Йошкар-Ола, 1983. - Р-1, № 10216.
Отчет о раскопках могильника Нижняя Стрелка [Текст] : Отчет о рабо¬тах третьего отряда Марийской археологической экспедиции в Кировской области и Марийской АССР в 1987 году / Архив ИА РАН ; исполн.: Т. Б. Шикаева. - Йошкар-Ола, 1987. -Р-1, № 12582.
Отчет о раскопках на городище «Большая гора» летом 1978 года [Текст] : Отчет Марийской археологической экспедиции 1978 г. / Архив ИА РАН ; исполн.: Архипов Г. А., Шикаева Т. Б., Соловьев Б. С. - Йошкар-Ола, 1978.-Р-1, №7245.
Отчет о раскопках Пайгусовского городища летом 1987 году [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: Г.А. Архипов. - Йошкар-Ола, 1987. - Р-1, № 15561.
Отчет о результатах археологической разведки в среднем течении р. Илети МАЭ летом 1978 года [Текст] : Отчет Марийской археологической экспедиции 1978 г. / Архив ИА РАН ; исполн.: Архипов Г. А., Шикаева Т. Б., Соловьев Б. С. - Йошкар-Ола, 1978. - Р-1, № 7245.
Отчет о результатах раскопок на Пайгусовском городище, произведен¬ных летом 1959 г. Марийской археологической экспедицией [Текст] : Отчет о полевых работах Марийской археологической экспедиции за 1959 г. / Архив ИА РАН ; исполн.: Г. А. Архипов. - Йошкар-Ола, 1959. - Р-1, № 1968.
 
164
Отчет об археологических исследованиях в бассейне р. Пижмы, право¬го берега р. Ветлуги, произведенных МАЭ в 1957 г. [Текст]: Отчет о поле¬вых работах МАЭ за 1957 год / Архив ИА РАН ; исполн.: В. Ф. Генинг. -Йошкар-Ола, 1958.-Р-1, № 1470.
Отчет об археологических исследованиях Сундырского городища в Горно-Марийском районе Марийской АССР в 1964 году [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: Т. А. Хлебникова. - Р-1, № 2947.
Отчет об исследованиях археологической экспедиции Марийского го¬сударственного университета в 1978 г. [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: В. С. Патрушев. - Йошкар-Ола, 1978. - Р - 1, № 6915.
Отчет об исследованиях В. Регежского и Кузнецовского городищ [Текст] : [Текст] : Отчет о полевых работах Марийской археологической экс¬педиции за 1957 г. / Архив ИА РАН ; исполн.: Т. А. Хлебникова. - Казань-Йошкар-Ола, 1958. -Р-1, № 1470.
Отчет об исследованиях Малахайского городища в 1982 году [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: В. С. Патрушев. - Йошкар-Ола, 1982. - Р-1, № 9424.
Отчет по разведкам в бассейне р. Малая Кокшага и прибрежной части р. Волги в пределах Звениговского и Горномарийского районов [Текст] : От¬чет о работах Марийской археологической экспедиции в 1992 году / Архив ИА РАН ; исполн.: В. В. Никитин. - Йошкар-Ола, 1993. - Р-1, № 17644.
Отчет раскопках марийских могильников XVII - н. XVIII летом 1985 года [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: Т. Б. Шикаева. - Йошкар-Ола, 1985. -Р-1, №11233.
Отчет третьего отряда МАЭ в 1991 году [Текст] / Архив ИА РАН ; ис¬полн.: Т. Б. Никитина. - Йошкар-Ола, 1992. - Р-1, № 16251.
Отчет третьего отряда МАЭ о работах 1992 г. [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: Т. Б. Никитина. - Йошкар-Ола, 1993. - Р-1, № 17630.
Отчет об археологической разведке в правобережье р. Вятки от п. Буй-ский перевоз до г. Вятские поляны Кировской обл., проведенной летом 1981
 
165
года [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: С. Ю. Смирнова. - Йошкар-Ола, 1982.-Р-1, №8610.
Работы в зоне Чебоксарского водохранилища в пределах Горномарий¬ского и Килемарского районов в 1991 г. [Текст] / Архив ИА РАН ; исполн.: В. В. Никитин. - Йошкар-Ола, 1991. - Р-1, № 16269.
Разведки в бассейне реки Большой Кундыш правого берега реки Боль¬шой Кокшаги 1976 г. [Текст] : Отчет МАЭ о работах 1975 года в Марийской АССР / Архив ИА РАН ; исполн.: Т. Б. Шикаева. - Йошкар-Ола, 1977. - Р-1, № 5865.
Разведочные работы в левобережье Средней Волги [Текст] : Отчет Ма¬рийской археологической экспедиции 1976 г. / Архив ИА РАН ; исполн.: Ни¬китин В. В., Архипов Г. А., Шикаева Т. Б. - Йошкар-Ола, 1977. - Р-1, № 6223.
Раскопки городища у с. Большая Тояба ЧАССР в 1957 г. [Текст] / Ар¬хив ИА РАН ; исполн.: Г. А. Федоров-Давыдов. - Р-1, № 1462.
Раскопки Отарского могильника [Текст]: Отчет о раскопках марийских могильников XVI - начало XVIII вв. в Килемарской и Горномарийском рай¬онах / Архив ИА РАН; исполн.: Т. Б. Шикаева. - Йошкар-Ола, 1983. - Р-1, № 9802.
Рукописи
Губайдуллин, А. М. Исследования оборонительных сооружений Болгара и Сувара [Текст]: рукопись / А. М. Губайдуллин. - Сдано в печать «АО 2004 года».
Данилов, О. В. Языческие культы древнего населения Марийского По¬волжья [Текст]: дис... канд. ист. наук : 07.00.02 : рукопись / О.В. Данилов. -Йошкар-Ола, 1992. - НРФ МарНИИЯЛИ. Оп. I, д. № 1001. - 370 с.
Ефремова, Д. Ю. Разведочные работы в Горномарийском районе Рес¬публики Марий Эл летом 2004 года [Текст] : рукопись / Д. Ю. Ефремова. -Сдано в печать «АО 2004 года».
 
166
Михеев, А. В. Погребальный обряд марийцев к. V - н. XX вв. [Текст] : рукопись / А. В. Михеев. - 2005 - 321 с.
Михеев, А. В. Эволюция погребального обряда марийцев в средние века (VI - начало XVIII вв.) [Текст] : дис... канд. ист. наук : 07.00.06 : рукопись / А. В. Михеев. - Йошкар-Ола, 2000. - НРФ МарЫИИЯЛИ. Оп. I, д. № 1054. -158 с.
Руденко, К. А. Процессы этнокультурного взаимодействия в Волго-Камье в конце X - XIV вв. по археологическим данным [Текст] : дис... д-ра ист. наук : 07.00.06 : рукопись / К. А. Руденко. - Казань, 2004. - 647 с.
Хейкель, А. О. Строения черемисов, мордвы, эстонцев и финнов [Текст] / Д-р Аксель О. Хейкель; перевод с венг. - Гельсингфорс: Типография фин¬ского литературного общества, 1888. - НРФ МарНИИЯЛИ. РФ-1, д. № 925. -49 с.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Акцорин, В. А. Историко-генетические связи финно-угорских племен по данным мифологии [Текст] / В. А. Акцорин // Труды. Выпуск 46 / МарНИИ. -Вып. 2.: Вопросы марийского фольклора и искусства - Йошкар-Ола, 1980. -С. 13-27.
Акцорин, В. А. Марийская народная драма [Текст] / В. А. Акцорин. -Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1976. - 200 с.
Акцорин, В. А. Мировоззренческие представления финно-угорских на¬родов по данным фольклора [Текст] / А. А. Акцорин // ВМФИ / МарНИИ. -Вып. П.: Современные проблемы развития марийского фольклора и искусст¬ва. - Йошкар-Ола, 1994. - С. 5 - 16.
Акцорин, В. А. О некоторых проблемах изучения легенд и преданий [Текст] / В.А. Акцорин // Труды. Выпуск 52 / МарНИИ. - Вып. 3.: Вопросы марийского фольклора и искусства. - Йошкар-Ола, 1982. - С. 3 - 19.
 
167
Архипов Г. А. Атлас археологических памятников Республики Марий Эл [Текст, карты] / Г. А.Архипов, Т. Б.Никитина. - Вып. 2. - Йошкар-Ола, 1993.-152 с; ил.
Архипов, Г. А. Ардинское городище [Текст] / Г. А. Архипов, В. С. Пат¬рушев // АЭМК / МарНИИ. - Вып. 6.: Поселения и жилища Марийского края / МарНИИ. - Йошкар-Ола, 1982. - С. 51 - 82.
Архипов, Г. А. Городища и селища Поветлужья и Горьковского Завол¬жья (к истории марийско-славянских контактов) [Текст] / Г. А. Архипов // АЭМК / МарНИИ. - Вып. 6.: Поселения и жилища Марийского края. - Йош¬кар-Ола, 1982.-С. 5-50.
Архипов, Г. А. Городища первой половины I тыс. н.э. в Марийской АССР [Текст] / Г. А. Архипов // Труды марийской археологической экспеди¬ции / МарНИИ. - Т. П.: Железный век Марийского края. - Йошкар-Ола, 1962а.-С.206-231.
Архипов, Г. А. Древние марийцы (этногенез и ранняя этнокультурная история) [Текст] : доклад на соискание уч. ст. д-ра ист. наук / Г. А. Архипов. -М., 1991. -40 с.
Архипов, Г. А. Ижевское городище (результаты раскопок 1961 года) [Текст] / Г. А. Архипов // Труды / МарНИИ. - Вып. XVII.: Вопросы истории и археологии Марийской АССР. - Йошкар-Ола, 19626. - С. 141 - 160.
Архипов, Г. А. Марийцы ІХ-ХІ вв.: К вопросу о происхождении народа [Текст] / Г.А. Архипов. - Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1973. - 198 с. : ил.
Архипов, Г. А. Материалы к археологической карте Марийской АССР (по данным Марийской археологической экспедиции 1956 - 59 гг.) [Текст] / Г. А. Архипов, А.Х. Халиков. - Йошкар-Ола, 1960. - 132 с.
Асылгараева, Г. Ш. Остеологические материалы из раскопок Красного селища в 1996 - 1997 гг. [Текст] / Г. Ш. Асылгараева // АЭМК / МарНИИ. -Вып. 27.: Взаимодействие культур в Среднем Поволжье в Древности и сред¬невековье. - Йошкар-Ола, 2003. - С. 126 - 128.
 
168
Бадер, О. Н. Городища Ветлуги и Унжи [Текст] / О.Н. Бадер // МИА / Академия наук СССР ; Институт истории материальной культуры. - № 22, Т. III.: Материалы и исследования по археологии Урала и Приуралья. - М.: Изд-во Академии наук СССР, 1951. - С. 110 - 158.
Бадер, О. Н. Древние городища на Верхней Волге [Текст] / О. Н. Бадер // МИА / Академия наук СССР; Институт истории материальной культуры. -№ 13.: Материалы по археологии Верхнего Поволжья. - М.: Изд-во Акаде¬мии наук СССР, 1950. - С. 90 - 132.
Барцева, Л. И. Словарь марийского языка. Т. III (касараш - лякыме) [Текст] / И. И. Барцева, В.И. Вершинин [и др.] ; гл. ред. И. С. Галкин. - Йош¬кар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1994. - 504 с.
Бауэр, В. Энциклопедия символов [Текст] / В. Бауэр, И. Дюмотц, С. Го¬ловин ; пер. с нем. Г. Гаева. - М.: КРОН-ПРЕСС, 1998. - 512 с.
Васильев, В. М. Марийская религиозная секта "Кугу сорта" [Текст] / В. М. Васильев. - Йошкар-Ола: Маробиздат, 1928. - 84 с.
Васильев, В. М. Марла-рушла мутер. Марийско-русский словарь [Текст] / В. М. Васильев, А. А. Саваткова, 3. В. Учаев. - 2-е изд. с изменениями. -Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1991. - 512 с.
Васильев, В. М. Материалы для изучения верований и обрядов народа Марий [Текст] / В. М. Васильев. - Краснококшайск: Маробиздат, 1927. - 92 с.
Верещагин, Г. Е. Человеческие жертвоприношения вотяков [Текст] / Г.Е. Верещегин // Известия Архангельского общества изучения Русского Се¬вера-Архангельск, 19П.-№ 10.
Владыкин, В. Е. Религиозно-мифологическая картина мира удмуртов [Текст] / В. Е. Владыкин. - Ижевск: Удмуртия, 1994. - 384 с.; ил.
Владыкин, В. Е. Языческие святилища удмуртов [Текст] / В. Е. Влады¬кин // Полевой симпозиум «Святилища и жертвенные места финно-угорского населения Евразии». - Пермь, 1996. - С. 17-20.
 
169
Воронцова, О. П. Топонимика Республики Марий Эл: Историко-этимологический анализ [Текст] / О. П. Воронцова, И. С. Галкин - Йошкар-Ола: Изд-во Марийского полиграфкомбината, 2002. - 424 с.
Галкин, И. С. Тайны марийской топонимики [Текст] / И. С. Галкин. -Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1986. - 95 с.
Гемуев, И. Н. Религия народа манси. Культовые места (XIX - начало XX в.) [Текст] / И. Н. Гемуев, А. М. Сагалаев, 1986. - Новосибирск: Наука. -192 с.
Генинг, В, Ф. Опутятское городище - металлургический центр харин-ского времени в Прикамье (2-я половина V-1-я половина VI вв. н.э.) [Текст] // Памятники эпохи средневековья в Верхнем Прикамье. Сборник статей. -Ижевск, 1980.-С. 92-135.
Георги, И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве на¬родов, их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, за¬бав, вероисповиданий и других достопамятностей [Текст]. В 2 ч. Ч. 1. О на¬родах финского племени новое / И.Г. Георги. - СПб.: Иждивением книгопро¬давца Ивана Глазунова, 1765. - 76 с.
Герберштейн, С. Записки о Московии [Текст] / Сигизмунд Гербер-штейн. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. - 430 с.
Голубева, Л. А. Меря [Текст] / Л.А. Голубева // Археология СССР. Финно-угры и балты в эпоху средневековья. - М.: Наука, 1987. - С. 67 - 81.
Горбунов, А. Народ мари. (Его верования, быт и нравы) [Текст] / А. Горбунов. - Кунгур: Тип. «Искра», 1925. - 7 с.
Горюнова, Е. И. Этническая история Волго-Окского междуречья [Текст] / Е. И. Горюнова // МИА / Академия наук СССР ; Институт истории материальной культуры. - № 94. - М.: Наука, 1961.- 267 с.; ил.; карт.
Гусаков, М. Г Святилище как исторический источник [Текст] / М. Г. Гусаков // Конференция реконструкция древних верований: источники, ме-тод, цель : Тезисы докладов. - Ленинград, 1990. - С. 13-15.
 
170
Данилов, О. В. Важнангерский жертвенник и некоторые черты марий-ского язычества [Текст] / О. В. Данилов // АЭМК / МарНИИ. - Вып. 15 : Ар¬хеологические работы 1980-1986 годов в зоне Чебоксарского водохранили¬ща. - Йошкар-Ола, 1989. - С. 129 - 148.
Данилов, О. В. К вопросу об изучении зооморфных изображений на территории Марийского Поволжья (I тыс. до н.э.-I тыс. н.э.) [Текст] / О. В. Данилов, И. В. Макеев // Этнические и социальные процессы у финно-угров Поволжья (I тыс. до н.э. - I тыс. н.э.). - Йошкар-Ола: МарГУ, 1987. - С. 3 -15.
Данилов, О. В. Культ лося и оленя у финно-угорских народов (истоки и развитие) [Текст] / О. В. Данилов // Финно-угроведение / Научный центр финно-угроведения. - Йошкар-Ола, 2001. - С. 36 - 57. - № 2.
Данилов, О. В. О древних корнях марийского язычества [Текст] / О. В. Данилов // Марийский археографический вестник / МарГУ. - Йошкар-Ола, 1993.-С. 12-25.-№3.
Данилов, О. В. Очерки традиционной культуры народов Поволжья [Текст] / О. В.Данилов, Т. А.Золотова. - Йошкар-Ола: МарГУ, 1996. - 100 с.
Данилов, О. В. Языческие культы мари в XVI-XIX вв. [Текст] / О. В. Данилов // Новые источники по этнической и социальной истории финно-угров Поволжья I до н.э. - I тыс. н.э. : Межвузовский сборник. - Йошкар-Ола, 1990. - С. 166 - 183.
Денисов, П. В. Религиозные верования чуваш: Историко-этнографические очерки [Текст] / П. В. Денисов. - Чебоксары, 1959. - 406 с.
Егоров, Ф. Е. Материалы по истории народа мари [Текст] / Ф. Е. Его¬ров. - Козьмодемьянск, 1929. - 110 с.
Емельянов, А. И. Языческие моления черемис [Текст] / А.И. Емельянов // Известия общества археологии, истории, этнографии. - Вып. 4. - Т. XXXI. -Казань, 1922.-С. 7-39.
Ефремова, Д. Ю. Культовые памятники Древней Руси и Марийского Поволжья [Текст] / Д. Ю. Ефремова // Исследования П.Д. Степанова и этно-
 
171
культурные процессы древности и современности: Материалы международ¬ной научной конференции, посвященной 100-летию П.Д. Степанова. - Са¬ранск, 1999. - С. 61 - 62.
Ефремова, Д. Ю. Культовый памятник на средневековом поселении Красное Селище II [Текст] / Д. Ю. Ефремова // Древность и средневековье Волго-Камья. Материалы Третьих Халиковских чтений. - Казань, 2004. - С.
66 - 69.
Ефремова, Д. Ю. Лес и отношение к нему в традиционных представле¬ниях русских и марийцев (по этнографическим, археологическим и фольк¬лорным данным) [Текст] / Д. Ю. Ефремова // Финно-угорский мир: состояние природы и региональная стратегия защиты окружающей среды: Материалы международной конференции 2-5 июня 1997 года. - Сыктывкар, 2000а. - С.
166-170.
Ефремова, Д. Ю, Лось и олень в языческих представлениях восточных славян и финно-угров Поволжья [Текст] / Д. Ю. Ефремова // Финно-угорский мир: история и современность: Материалы II Всероссийской конференции финно-угроведов /Исторические и педагогические науки/. - Саранск: Типо¬графия "Красный Октябрь", 20006. - С. 46 - 48.
Ефремова, Д. Ю. Марийско-русские параллели в язычестве по археоло¬гическим и этнографическим источникам и фольклорным данным [Текст] / Д. Ю. Ефремова // Интеграция археологических и этнографических исследова¬ний: Материалы VI Международного научного семинара, посвященного 155-летию со дня рождения Д.Н. Анучина. - Омск-СПб., 1998. - Ч. I. - С. 70-71.
Ефремова, Д. Ю. Славяно-финно-угорские взаимодействия на террито¬рии Среднего Поволжья (древнейшие культы) [Текст] / Д. Ю. Ефремова // Народы содружества и независимых государств накануне Ш-го тысячелетия: реалии и перспективы : Тезисы международного научного конгресса. С.¬Петербург. 15-16 мая 1996 года. - СПб.: Петрополис, 1996. - Т. 4. - С. 27 -29.
 
172
Жеребина, Т. В. Система жертвоприношений у шаманистов Северной Азии (к проблеме типологии) [Текст] / Т. В. Жеребина // Жертвоприношение: Ритуал в культуре и искусстве от древности до наших дней. - М: Языки рус¬ской культуры, 2000. - С. 23 - 41.
Жиромский, Б. Б. Древнеродовое святилище Шолом [Текст] / Б. Б. Жи-ромский // МИА / Академия наук СССР ; Институт истории материальной культуры. -№ 61, Т. II: Труды Куйбышевской археологической экспедиции. - Москва: Изд-во Академии наук СССР, 1958. - С. 424 - 450.
Золотницкий, Н. И. Невидимый мир по шаманским воззрениям чере-мис: Из лекций в Казанском Миссионерском Институте Н. И, Золотницкаго [Текст] / Н. И. Золотницкий. - Казань : типография ун-та, 1877. - 27 с.
Иванов, А. Г. Всемарийское языческое моление 1827 года и действия властей [Текст] / А. Г. Иванов // Марийский археографический вестник / МарГУ. - 1998. - № 8. - С. 48 - 75.
Иванов, А. Г. Расселение горных марийцев в XVIII веке [Текст] / А. Г. Иванов // АЭМК / МарНИИ. - Вып. 6.: Поселения и жилища Марийского края. - Йошкар-Ола, 1982. - С. 140 - 158.
Иванов, А. Г. Язычески верования марийцев и действия властей в XIX -начале XX вв. [Текст] / А. Г. Иванов // Весна народов: этнополитическая ис¬тория Волго-Уральского региона: Сборник документов. - Екатеринбург, 2001.-С. 64-121.
Иванова, М. Г. Удмурты [Текст] / М. Г. Иванова // Финно-угры Повол¬жья и Приуралья в средние века: Коллективная монография : отв. ред., авт. Преисл. М. Г. Иванова; вступ. Статья М. Г. Ивановой, Т. Б. Никитиной, Э. А. Савельевой. - Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1999. - С.207-254.
Износков Л. Горно-Марийские приходы Козьмодемьянского уезда [Текст] / Износков Г. // Труды Казанского Статистического комитета. -Козьмодемьянск, 1869. -Вып. 1, 8. - 15 с.
 
173
Истоки русской культуры (археология и лингвистика). Материалы по археологии России [Текст] : сб. науч. тр. / ИА РАН. - Вып. 3. - М.: Информа¬ционно-издательское агентство «Русский мир», 1997. - 248 с.
Календарные обычаи в странах зарубежной Европы конец XIX - нач. XX вв. Весенние праздники [Текст] : сб. науч. тр. / Акад. наук СССР ; Инсти¬тут этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. - М., 1977 - 360 с.
Календарные праздники и обряды марийцев [Текст] : сб. материалов / МарНИИ. - Вып. 1. : Этнографическое наследие. - Йошкар-Ола, 2003. - 286 с.; ил.
Калиев, Ю. А. Астральная модель мира мари в контексте демифологи¬зации и ремифологизации [Текст] / Ю. А. Калиев // Формирование, историче¬ское взаимодействие и культурные связи финно-угорских народов: Материа¬лы III Международного исторического конгресса финно-угроведов. - Йош¬кар-Ола : МарНИИЯЛИ, 2004. - С. 469 - 473.
Калиев, Ю. А. Мифологическое сознание Марий: Феноменология тра¬диционного мировосприятия: Монография [Текст] / Ю. А. Калиев. - Йошкар-Ола : Map. гос. ун-т., 2003. - 216 с.
Калиев, Ю. А. О некоторых особенностях культа змеи у марийцев [Текст] / Ю. А. Калиев // АЭМК / МарНИИ. - Вып. 22. : Полевые материалы Марийской этнографической экспедиции 80-х годов. - Йошкар-Ола, 1993. -С. 107-121.
Калиев, Ю. А. Об астральных представлениях марийцев [Текст] / Ю. А. Калиев // ВМФИ / МарНИИ. - Вып. П.: Современные проблемы развития марийского фольклора и искусства. - Йошкар-Ола, 1994. - С. 20 - 25.
Каменский, В. Чортово городище в Ветлужском уезде по раскопкам 1908 г. [Текст] / В. Каменский // Сборник Музея антропологии и этнографии при имп. Академии наук. - Т. VII. - СПб., 1909. - 12 с.
Каховский, В. Ф. Булгарские традиции в культуре чувашского и татар¬ского народов [Текст] /  В. Ф.   Каховский // Городище Хулаш и памятники
 
174
средневековья Чувашского Поволжья / В. Ф. Каховский, А. П.Смирнов. - Че¬боксары, 1972.-С. 157-199.
Каховский, В. Ф. Исследование средневекового селища и могильника «Палаху» [Текст] / В. Ф. Каховский // Истории, археология и этнография Чу¬вашской АССР. - Чебоксары, 1975. - С. 166 - 203.
Каховский, В. Ф. Хулаш [Текст] /В.Ф. Каховский // Городище Хулаш и памятники средневековья Чувашского Поволжья / В.Ф. Каховский, А.П. Смирнов - Чебоксары, 19725. - С. 3 - 73.
Каховский, В. Ф. Чурачикский могильник [Текст] / В. Ф. Каховский // Ученые записки / ЧНИИ. - Вып. XXV.: Археологические работы в Чуваш-ской АССР в 1958 - 1961 годах. - Чебоксары, 1964. - С. 73 - 98.
Каховский, В.Ф. Памятники средневековья Чувашского Поволжья [Текст] /В.Ф. Каховский // Городище Хулаш и памятники средневековья Чу¬вашского Поволжья /В.Ф. Каховский, А. П.Смирнов. - Чебоксары, 1972а -С. 115-166.
Клейн, Л. С. Археологическая типология [Текст] / Л. С. Клейн. - Ле-нинград: Академия наук СССР, Ленинградский филиал Центра научно-технической деятельности, исследований и социальных инициатив, 1991. -448 с.
Козлова, К. И. Очерки этнической истории марийского народа [Текст] / К. И. Козлова. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. - 345 с.
Козлова, К И. Этнография народов Поволжья [Текст] / К. И. Козлова. -М.: Изд-во МГУ, 1964. - 174 с.
Колчин, Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого (Продукция, технология) [Текст] / Б. А. Колчин // МИА / Академия наук СССР ; Институт истории материальной культуры. - № 65. : Труды Новго-родской археологической экспедиции. - М.: Изд-во АНСССР, 1959. - С. 7 -120.
Колчин, Б. А. Черная металлургия и металлообработка в древней Руси (Домонгольский период) [Текст] / Б. А. Колчин // МИА / Академия наук
 
175
СССР ; Институт истории материальной культуры. - №. 32. - М.: Изд-во АНСССР, 1953.-260 с.
Коми-русский словарь [Текст]: под ред. проф. В. И. Лыткина ; около 25 000 слов ; с приложением грам, очерка коми языка. - М.: Гос. изд-во ино¬странных словарей, 1961. - 923 с.
Конь с серебряной гривой. Марийские народные сказки [Текст] / соста¬витель В. А. Акцорин. - Йошкар-Ола: Марийский полиграфическо-издательский комбинат, 1996. - 226 с.
Косарев, М. Ф. Основы языческого миропонимания: По сибирским ар-хеолого-этнографическим материалам [Текст] / М. Ф. Косарев. - М.: Ладога-100, 2003. - 352 с; ил.; фото.
Косарев, М. Ф. Приобщение к внеземным сферам в Сибирском языче¬стве (по жертвенным ритуалам и погребальным обрядам) [Текст] / М. Ф. Ко¬сарев // Жертвоприношение: Ритуал в культуре и искусстве от древности до наших дней. - М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 42 - 53.
Косарев, М. Ф. Пространство и время в сибиро-языческом миропони¬мании [Текст] / М. Ф. Косарев // Мировоззрение древнего населения Евразии: Сборник статей - М.: ТОО «Старый сад», 2001. - С. 439 - 454.
Краснов, Ю. А. Погребальное сооружение на городище «дьякова типа» [Текст] / Ю. А. Краснов // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы / Ю.А.Краснов, Н.А.Краснов. - М.: Наука, 1978. - С. 140 -158.
Крюкова, Т. А. Материальная культура марийцев XIX века [Текст] / Т.
A.    Крюкова. - Йошкар-Ола: Маркнигоиздат, 1956. - 160 с.
Кудрявцев, В. Г. Деревянное зодчество марийцев: Монография [Текст] /
B.    Г. Кудрявцев. -Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2004. - 120 с.
Кузнецов, С. К Культ умерших и загробные верования луговых чере¬мис [Текст] / С. К. Кузнецов. - Вятка, 1907. - 73 с.
 
176
Кузнецов, С. К. Четыре дня у черемис во время Сюрема. Этнографиче¬ский очерк [Текст] / С. К. Кузнецов. - С.-Петербург: Издание императорско¬го Русского географического общества, 1879. - 53 с.
Куклин, А. Н. Топонимия Волго-Камского региона (историко-этимоло-гический анализ): Монография [Текст] / А. Н. Куклин. - Йошкар-Ола: МГПИ им. Н.К. Крупской, 1998. - 204 с.
Леонтьев, А. Е. Меря [Текст] / А. Е. Леонтьев // Финно-угры Поволжья и Приуралья в средние века. Коллективная монография : отв. ред., авт. пре-исл. М. Г. Иванова; вступ. Статья М. Г. Ивановой, Т. Б. Никитиной, Э. А. Са¬вельевой. - Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1999. - С. 18 - 67.
Леонтьев, А. Е. Поповское городище (результаты раскопок 180-1984 гг.) [Текст] / А. Е. Леонтьев // Раннесредневековые древности Верхнего По-волжья (материалы Волго-Окской экспедиции). - М., 1989. - С. 5 - 105.
Лещинская, К А. Исследования Еманаевского городища [Текст] / Н. А. Лещинская // Новые археологические памятники Камско-Вятского междуре¬чья : Межвузовский сборник научных трудов. - Ижевск, 1988. - С. 79 - 107.
Макаров, Л. Д. Древнерусское население Прикамья в X-XV вв.[Текст] : учеб. пособие / Л. Д. Макаров. - Ижевск: Издат. дом «Удмуртский универси¬тет», 2001.-140 с.
Макаров, Л. Д. Человеческие жертвоприношения и их бытование у древнерусского населения Прикамья [Текст] / Л. Д. Макаров // Современное состояние археологии в России: открытия, проблемы. - М., 2000. - С. 341— 344.
Макаров, Н. А. Жертвенный комплекс конца XII - начала XIII в. на Каргополье [Текст] / Н. А. Макаров // КСИА / Институт археологии АН СССР. - Вып. 190.: Средневековые древности Восточной Европы. - М.: Нау¬ка, 1987. - С. 73 - 79.
Марий калык ойпого. Марийский фольклор: Мифы, легенды, предания [Текст] / составитель В. А. Акцорин. - Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1991.-288 с.
 
177
Медведев, А. Ф. Оружие Новгорода Великого [Текст] / А. Ф. Медведев // МИА / Академия наук СССР ; Институт истории материальной культуры. -№. 65.: Труды Новгородской археологической экспедиции. - М.: Изд-во АНСССР, 1959. - С. 121 - 191.
Медведев, А.Ф. Ручное метательное оружие (лук и стрелы, самострел) VIII - XIV вв. [Текст] / А. Ф. Медведев // САИ / Академия наук СССР; Ин¬ститут археологии. - Вып. Е 1-36. - М.: Наука, 1966. -115с; табл.
Медникова, М. Б. Трепанация у древних народов Евразии [Текст] / М. Б. Медникова. - М.: Научный мир, 2001. - 304 с.
Мельников, И. В. Святилища древней Карелии (палеоэтнографические очерки о культовых памятниках) [Текст] / И. В. Мельников. - Петрозаводск: Издательство Петрозаводского университета, 1998. - 133 с.
Мессарош, Д. Памятники старой чувашской веры [Текст] / Дюла Меса-рош ; перевод с венг. - Чебоксары: ЧГИГН, 2000. - 360 с.
Миллер, Г. Ф. Описание живущих в Казанской губернии языческих на¬родов, яко то черемис, чуваш и вотяков... сочиненные по возвращении его в 1743 году из Камчатской экспедиции [Текст] / Г. Ф. Мтллер. - СПб, 1761. -101 с.; табл.
Миронов, В. Г. Погребения и жертвенники на городецких памятниках Саратовского Поволжья [Текст] / В. Г. Миронов // Историко-культурное на¬следие. Памятники археологии Центральной России: охранное изучение и музеефикация : Материалы научной конференции. - Рязань, 1994. - С. 106 — 107.
Михайлов, Е. П. Разведочные работы 1986-1988 гг. в районах Чувашии (Материалы к археологической карте ЧССР) [Текст] / Е. П. Михайлов // Во¬просы археологии и антропологии Чувашии. - Чебоксары, 1991. - С. 29 - 63.
Михеев, А. В. Возможности реконструкции представлений марийцев об огне в погребальном обряде трупосожжения (комплексный подход) [Текст] / А. В. Михеев // Источники и проблемы источниковедения истории Марий Эл
 
178
: Материалы докладов и сообщений республиканской научной конференции 27 ноября 1996 г. - Йошкар-Ола, 1997. - С. 93 - 96.
Молотова, Т. Л. Традиционное марийское ткачество: Монография. [Текст] / Т. Л. Молотова - Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ, 2004. - 152 с; ил.
Мурыгин, А. М. Средневековые святилища Печорского Приуралья [Текст] / А. М. Мурыгин // Полевой симпозиум «Святилища и жертвенные места финно-угорского населения Евразии». - Пермь, 1996. - С. 61 - 64.
Нечаев, А. Черемисы и языческие верования их [Текст] / А. Нечаев. -Казань: Центральная типография, 1910. - 26 с.
Никитин, А. В. Русское кузнечное ремесло в XVI - XVII вв. [Текст] / А. В. Никитин // САИ / Академия наук СССР. - Вып. Е1-34. - М.: Наука, 1971.
-    51 с.; 11 табл.
Никитин, В. В. Древние культы финно-угров Средней Волги [Текст] / В. В. Никитин // Труды. Выпуск 46 / МарНИИ. - Вып. 2: Вопросы марийско¬го фольклора и искусства. - Йошкар-Ола, 1980. - С. 62 - 68.
Никитина, Т. Б. Марийцы (конец XVI - начало XVIII вв.) по материа-лам могильников [Текст] / Т. Б. Никитина. - Йошкар-Ола, 1992. - 159 с.
Никитина, Т. Б. Марийцы в эпоху средневековья (по археологическим материалам): Монография [Текст] / Т. Б. Никитина. - Йошкар-Ола: МарНИИ, 2002. - 432 с, ил.
Никитина, Т. Б. Сомовское II городище [Текст] / Т. Б. Никитина, Б. С. Соловьев // АЭМК / МарНИИ. - Вып. 25.: Древности Поволжья и Прикамья.
-    Йошкар-Ола, 2001. - С. 8 - 41.
Никитина, Т. Б. Средневековые городища Волго-Вятского междуречья: проблемы и перспективы изучения [Текст] / Т. Б. Никитина // АЭМК / Мар¬НИИ. ~ Вып. 23.: Проблемы средневековой археологии волжских финнов. -Йошкар-Ола, 1994. - С. 67 - 85.
Никольский, Н. В. История мари (черемис) [Текст] / Н. В. Никольский. -Казань: Первая Гос. Типография, 1920. - 180 с.
 
179
Никольский, Н. В. Конспект по истории народностей Поволжья [Текст] / Н. В. Никольский. - Казань: Третья Типография Губерн. Сов. Раб., Крест, и Краен, д-в, 1919а.-88 с.
Никольский, Н. В. Сборник исторических материалов о народностях Поволжья [Текст] / Н. В. Никольский. - Казань: Типо-литография Казанск. ун-та, 19196.-С. 412-478.
Нурминский, С. А. Из заметок о черемисах Казанской губернии [Текст] / С. А. Нурминский // Православное обозрение. - Казань, 1863. - № 9. - С. 34 -38.
Нурминский, С. А. Очерк религиозных верований черемис [Текст] / С. А. Нурминский // Православный собеседник при Казанской духовной акаде¬мии. - Казань, 1862. - Ч. 3. - С. 239 - 296.
Оборин, В. А. Коми-пермяки [Текст] / В. А. Оборин // Финно-угры По¬волжья и Приуралья в средние века: Коллективная монография: отв. ред., авт. Преисл. М. Г. Иванова; вступ. Статья М. Г. Ивановой, Т. Б. Никитиной, Э. А. Савельевой. - Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1999. - С. 255 - 298.
Оглоблин, Н. Н. Черемисские городища и мольбища около гор. Василя [Текст] / Н. Н. Оглоблин. - М., 1906. - 57 с.
Олеарий, А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно [Текст] / Адам Олеарий : введение, перевод, примеч. и указ. А. М. Ловягина. - С.-Петербург: Издание А. С. Суворина, 1906. - 582 с. ; ил.
Останина, Т. И. Городище-убежище раннего средневековья у д. Старая Игра [Текст] / Т. И. Останина // Материалы средневековых памятников Уд¬муртии. - Устинов, 1985. - С. 78 - 91.
Паллас, П. С. Путешествие по разным провинциям Российской импе-рии [Текст] / П. С. Паллас; перевел В. Зуев. - Ч. III., половина 2. - СПб., 1788. - С. 37 - 40.
 
180
Петров, В. Н. Иерархия марийских культовых объединений [Текст] / В. Н. Петров // АЭМК / МарНИИ. - Вып. 5.: Материальная и духовная культура марийцев. -Йошкар-Ола, 1981. - С. 133 - 135.
Попов, Н. С. О некоторых обрядах и обычаях, связанных с хозяйствен¬ной деятельностью марийцев [Текст] / Н. С. Попов // АЭМК / МарНИИ. -Вып. 4.: Из истории хозяйства населения Марийского края. - Йошкар-Ола, 1979.-С. 123-138.
Попов, К С. Погребальный обряд марийцев XIX - нач. XX вв. [Текст] / Н. С. Попов //АЭМК / МарНИИ. - Вып. 5.: Материальная и духовная культу¬ра марийцев. - Йошкар-Ола, 1981. - С. 154-173.
Пропп, В. Я. Исторические корни волшебной сказки [Текст] / В. Я. Пропп. - Л.: ЛГУ, 1946. - 399 с.
Розенфелъдт, И. Г. Северный мыс городища Старая Рязань [Текст] / И. Г. Розенфельдт // Археология рязанской земли. - М.: Наука, 1974. - С. 93 -115.
Русанова, И. П. Истоки славянского язычества: Культовые сооружения Центральной и Восточной Европы в I тыс. до н.э. - I тыс. н.э. [Текст] / И. П. Русанова ; Институт археологии РАН, Буковинский центр археологических исследований при Черновицком национальном университете им. Юрия Федь-ковича. - Черновцы: Прут, 2002. - 172 с; ил.
Русанова, И. П. Культовые места и языческие святилища славян VI-XIII вв. [Текст] / И. П. Русанова // РА. - 1992. - № 4. - С. 50 - 143.
Русанова, И. П. Языческие святилища древних славян [Текст] / И.П. Русанова, Б.А.Тимощук. - М., 1993. - 144 с. + 73 ил.
Рынков, Н. Журнал или дневные записки путешествия капитана Рычко-ва по разным провинциям Российского государства, 1769 и 1770 году [Текст] / Н. Рычков. - СПб.: При императорской академии наук, 1770. - 190 с.
Рынков, Н. Продолжение журнала или дневных записок путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства, 1770 г. [Текст] / Н. Рычков. - СПб., 1772. - 132 с.
 
181
Саваткова, А. А. Словарь горного наречья марийского языка [Текст] /
A.    А. Саваткова. - Йошкар-Ола, 1981. - 235 с.
Сбоев, В. Чуваши в бытовом, историческом и религиозном отношени¬ях. Их происхождение, язык, обряды, поверья, предания и пр. [Текст] / В. Сбоев.-М., 1865.-188 с.
Седов, В. В. Восточные славяне VT-XIII вв. [Текст] / В. В. Седов // Ар¬хеология СССР. - М: Наука, 1982. - 326 с; ил.
Седов, В. В. Древнерусское языческое святилище в Перыни [Текст] / В.
B.    Седов // КСИИМК / Академия наук СССР. Институт истории и матери¬
альной культуры. - Вып. L. - М.: Изд-во Академии наук СССР, 1953. - С. 92
-93.
Седов, В. В. Языческие святилища смоленских кривичей [Текст] / В. В. Седов // КСИА / Академии наук СССР ; Институт археологии. - Вып. 87. -М.: Изд-во АНСССР, 1962. - С. 57 - 64.
Сепеев, Г. А. Восточные марийцы. Историко-этнографическое исследо¬вание материальной культуры (середина XIX - начало XX вв.) [Текст] / Г. А. Сепеев. - Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1975. - 246 с.
Сепеев, Г.А. О некоторых общих традициях в духовной культуре по-волжских финнов [Текст] / Г. А. Сепеев // АЭМК / МарНИИ. - Вып. 10.: Эт¬нокультурные традиции марийского народа- Йошкар-Ола, 1986. - С. 5 - 16.
Сепеев, Г.А. Этнография марийского народа народа [Текст]: учеб. по-собие для старших классов / Г. А. Сепеев. - Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 2001. - 184 с.
Словарь иностранных слов [Текст] ; отв. редакторы В. В. Бурцева, И. М. Семенова. - 2-е изд., стереотип. - М: Русский язык МЕДИА, 2004. - 820 с.
Смирнов, А. П. Городецкая культура [Текст] / А. П. Смирнов, Н. В. Трубникова // САИ / Академия наук СССР. - Вып. 1-14. - М.: Наука, 1965. -39 с.; карта ; ил.
Смирнов, А. П. Археологические памятники на территории Марийской АССР и их место в материальной культуре Поволжья [Текст] / А. П. Смир-
 
182
нов. - Козьмодемьянск: Горно-марийский филиал марийского государствен¬ного издательства, 1949. - 134 с.
Смирнов, А. П. Булгарское селище близ деревни Большое Янгильдино в Чувашской АССР [Текст] / А. П. Смирнов // Ученые записки / ЧНИИ. - Вып. XXV.: Археологические работы в Чувашской АССР в 1958-1961 годах. - Че¬боксары, 1964. - С. 223 - 263.
Смирнов, А. П. Очерк древней и средневековой истории народов Сред¬него Поволжья и Прикамья [Текст] / А. П. Смирнов // МИА / Академия наук СССР ; Институт истории материальной культуры. - Т. XXVIII. - М.: Изд-во АН СССР, 1952.-276 с.
Смирнов, И. Н. Следы человеческих жертвоприношений в поэзии и ре¬лигиозных обрядах приволжских финнов: Публичная лекция [Текст] / И. Н. Смирнов. - Казань, 1889а. - 22 с.
Смирнов, И. К Черемисы: Историко-этнографический очерк [Текст] / И. Н. Смирнов. - Казань: Типография Императорскаго Университета, 18896. -212 с.
Смирнов, К. А. Святилище в урочище Ага-Базар [Текст] / К. А. Смир¬нов // МИА / Академия наук СССР ; Институт истории материальной культу¬ры. - № 61.: Труды Куйбышевской археологической экспедиции: Т. II. - Мо¬сква: Изд-во Академии наук СССР, 1958. - С. 451 - 458.
Соловьев, Б. С. Селище Таланкина гора [Текст] / Б. С. Соловьев, Т. Б. Никитина // Новые исследования по средневековой археологии Поволжья и Приуралья: сб. науч. тр.: Материалы Междунар. полевого симпоз. ; отв. ред., авт. предисл. М.Г. Иванова. - Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1999. - С. 161-168.
Соловьева, Г. И. Марийская народная резьба по дереву [Текст] / Г. И. Соловьева. - Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1989. - 136 с.
Соловьева, Г. И. Образ коня в народной резьбе коми и марийцев [Текст] / Г. И. Соловьева // Труды. Выпуск 46 / МарНИИ. - Вып. 2.: Вопросы марийского фольклора и искусства. - Йошкар-Ола, 1980. - С. 94 - 103.
 
183
Соловьева, Г. И. Орнамент марийской вышивки [Текст] / Г. И. Соловь¬ева. - Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1982. - 86 с.; ил.
Спщын, А. А. Археологические розыскания о древних обитателях Вят¬ской губернии [Текст] / А. А. Спицын // МАВГР. - СПб., 1893. - Т. 1.
Спщын, А. А. Вятская старина [Текст] / А. А. Спицын. - Вятка, 1884. -43 с.
Степанов, П. Д. Ош Пандо [Текст] / П. Д. Степанов. - Саранск: Мор-довское кн. изд-во, 1967. - 209 с.
Тиваненко, А. В. Древние святилища Восточной Сибири в эпоху камня и бронзы [Текст] / А. В. Тиваненко. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1989. - 202 с.
Тимощук, Б. А. Археологические признаки восточнославянских горо¬дищ-убежищ [Текст] / Б. А. Тимощук // КСИА / Институт археологии Акаде¬мии наук СССР. - Вып. 195. - М.: Изд-во АНСССР, 1989. - С. 15 - 20.
Тимощук, Б. А. Восточнославянская община VI - X вв. [Текст] / Б. А. Тимощук. - М.: Наука, 1990. - 192 с.; ил.
Тимощук, Б. А. Отдельный комплекс культовых сооружений святилища Звенигород [Текст] / Б. А. Тимощук // РА. - 1996. - № 1. - С. 133 - 144.
Тимощук, Б. А. Языческое жречество Древней Руси [Текст] / Б. А. Ти¬мощук//РА. - 1993.-№ 4.-С. 110-121.
Тойдыбекова, Л. С. Марийская языческая вера и этническое самосозна¬ние [Текст] / Лидия Тойдыбекова. - Joensuu, 1997. - 397 с.
Токарев, С. А. Ранние формы религии [Текст] / С. А. Токарев - М.: По¬литиздат, 1990. - 622 с.; ил.
Травкин, П. К Обряд «запирания» в Верхнем Поволжье по археологи¬ческим и этнографическим данным [Текст] / П. Н. Травкин // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. - Вып. 2. - Тверь, 1997.-С. 59-63.
Третьяков, П. К К истории племен Верхнего Поволжья в I тысячеле-тии н.э. [Текст] / П. Н. Третьяков // МИА / Академия наук СССР ; Институт
 
184
истории материальной культуры. - № 5. - M.-JL: Издательство Академии на¬ук СССР, 1941. - 150 с.
Трубникова, Н. В. Археологические работы в Чувашии в 1961 году [Текст] / Н. В. Трубникова // Ученые записки / ЧНИИ. - Вып. XXV.: Архео-логические работы в Чувашской АССР в 1958-1961 годах. - Чебоксары, 1964а.-С. 99-116.
Трубникова, Н. В. Городищ в окрестностях с. Новинское [Текст] / Н. В. Трубникова // Ученые записки / ЧНИИ. - Вып. XXXI.: Исторический сбор¬ник. - Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1966. - С. 288 - 294.
Трубникова, Н. В. Городища и селища раннего железного века в Севе¬ро-западной Чувашии [Текст] / Н. В. Трубникова // Ученые записки / ЧНИИ.
-    Вып. XXV.: Археологические работы в Чувашской АССР в 1958 - 1961 го¬
дах. - Чебоксары, 19646. - С. 99 - 116.
Трубникова, Н. В. Городище у д. Тоганаши Шумерлинского района [Текст] / Н. В. Трубникова // Ученые записки / ЧНИИ. - Вып. XXIX.: Вопро¬сы истории Чувашии. - Чебоксары: Чувашское кн. изд-во, 1965. - С. 212 — 236.
Трубникова, Н. В. О работах 2-го отряда Чувашской археологической экспедиции 1956 года [Текст] / Н. В. Трубникова // Ученые записки / ЧНИИ.
-    Вып. XVI. - Чебоксары: Чувашское гос. изд-во, 1958. - С. 227 - 262.
Трубникова, Н. В. О работах 2-го отряда Чувашской археологической экспедиции за 1957 годт [Текст] / Н. В. Трубникова // Вопросы археологии и истории Чувашии. - Вып. XIX. - Чебоксары: Чувашское гос. изд-во, 1960. -С. 38-81.
Трубникова, Н. В. Раскопки городища Пичке Сарчё в Чувашии [Текст] / Н. В. Трубникова // Ученые записки / ЧНИИ. - Вып. XXV.: Археологические работы в Чувашской АССР в 1958 - 1961 годах. - Чебоксары, 1964в. - С. 162 -195.
Трубникова, Н. В. Раскопки на городище Ножа-Bap близ д. Сареево в 1958 - 1959 годах [Текст] / Н. В. Трубникова // Ученые записки / ЧНИИ. -
 
185
Вып. XXV.: Археологические работы в Чувашской АССР в 1958 - 1961 го¬дах. - Чебоксары, 1964г. - С. 117 - 162.
Удмуртско-русский словарь [Текст] : под. ред. В. М. Вахрушева ; около 35000 слов. - М.: «Русский язык», 1983. - 592 с.
Федоров-Давыдов, Г. А. Золотоордынские города Поволжья [Текст] / Г. А. Федоров-Давыдов. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. - 232 с.
Федоров-Давыдов, Г. А. Раскопки городища у села Большая Тояба Чу¬вашской АССР в 1957 году [Текст] / Г. А. Федоров-Давыдов // Вопросы ар¬хеологии и истории Чувашии. - Вып. XIX. - Чебоксары: Чувашское гос. изд-во, 1960.-С.82-95.
Фрезер, Д. Золотая ветвь. Исследования магии и религии. [Текст] / Дж. Фрезер. - М.: Политиздат, 1980. - 832 с.
Фукс, А. Записки Александры Фукс о чувашах и черемисах Казанской губернии [Текст] / А. Фукс. - Казань, 1840. - 382 с.
Халиков, А.Х. Материалы к древней истории Поветлужья (археологиче¬ские исследования в Ветлужском районе Горьковской области в 1957 году) [Текст] / А.Х. Халиков, Е.А.Безухова. - Горький: Тип. изд-ва «Грьковская правда», 1960. - 60 с.
Халиков, АХ. Очерки истории населения Марийского края в эпоху же¬леза [Текст] А. X. Халиков // Труды МарАЭ / МарНИИ. - Т. П.: Железный век Марийского края. - Йошкар-Ола, 1962. - С. 7 - 187.
Худяков, М. Г. Культ коня в Прикамье [Текст] / М. Г. Худяков // Изв. ГАИМК. - Вып. 100. - М.: изд-во, 1933. - С. 251 - 280.
Черных, С. Я. Словарь марийских личных имен [Текст] / С. Я. Черных. - Йошкар-Ола: МарГУ, 1995. - 624 с.
Четкарев, К. А. Марийские предания о родоплеменных богатырях [Текст] / К. А. Четкарев // Ученые записки Map НИИ. - Вып. 4.: Литература, фольклор, искусство. - Йошкар-Ола, 1951. - С. 173 - 193.
 
186
Чижова, Л. В. К вопросу об идеологии средневекового населения При¬камья: (По сюжетам культового литья) [Текст] / Л. В. Чижова // СА. - № 3. -1982.-С. 81-95.
Шкалина, Г. Е. Традиционная культура народа мари [Текст] / Г. Е. Шкалина. - Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 2003. - 160 с.
Шмидт, А. В. Жертвенные места Камско-Уральского края [Текст] / А. В. Шмидт // Изв. ГАИМК. - Т. XIII; вып. 1 - 2. - Ленинград: Тип. «Печатный Двор», 1932.-46 с.
Шутова, Н. И. Дохристианские культовые памятники в удмуртской религиозной традиции: Опыт комплексного исследования [Текст] : дис... д-ра ист. наук : 07.00.06 : автореферат / Н. И. Шутова. - М., 2000. - 37 с.
Шутова, Н. И. Дохристианские культовые памятники в удмуртской религиозной традиции: Опыт комплексного исследования [Текст] / Н. И. Шу¬това. - Ижевск: Удмуртский институт истории, языка и литературы УрО РАН, 2001. - 304 с.; ил.; вкл.
Шутова, Н. И. Средневековые святилища Камско-Вятского региона: опыт идентификации [Текст] / Шутова Н. И. // Восточная Европа в Средневе¬ковье: К 80-летию Валентина Васильевича Седова. - М.: Наука, 2004. - С. 129-137.
Юадаров, К. Г. Вера предков язычество [Текст] / К. Г. Юадаров. - Йош¬кар-Ола, 1999.-43 с.
Юадаров, К. Г. Горные марийцы: краткая историко-этнографическая характеристика, обычаи и обряды, язычество [Текст] / составитель К.Г. Юа-даров. - 3-е изд. - Йошкар-Ола, 2003.64 с.
Яковлев, Г. Я. Религиозные обряды черемис [Текст] / Г. Яковлев. - Ка¬зань: Издание Православного Миссионерского Общества, 1887. - 87 с.
Ярыгин, А. Ф. Современные проявления дохристианских верований марийцев [Текст] / А. Ф. Ярыгин. - Йошкар-Ола: Марийское кн. изд-во, 1976. -76 с.
 
187
Ясински, М. Э. Пустозёрск. Русский город в Арктике [Текст] / М. Э. Ясински, О. В. Овсянников. - СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003. -400 с.
 
188 СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АН СССР - Академия наук Союза Советских Социалистических Республик
АССР - Автономная Советская Социалистическая Республика
АЭМК - Археология и этнография Марийского края (г. Йошкар-Ола)
ВМФИ - Вопросы марийского фольклора и искусства (г. Йошкар-Ола)
ГАИМК - Государственная Академия материальной культуры
ИА РАН - Институт археологии Российской Академии наук
КСИА - Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института
археологии РАН
КСИИМК  -  Краткие  сообщения  о  докладах  и  полевых  исследованиях
Института истории материальной культуры РАН
ЛГУ - Ленинградский государственный университет
МАВГР - Материалы по археологии восточных губерний России. СПб.
МарАЭ - Марийская археологическая экспедиция (г. Йошкар-Ола)
МарГУ - Марийский государственный университет (г. Йошкар-Ола)
МарНИИ    -    Марийский    научно-исследовательский    институт    языка,
литературы и истории им. В.М. Васильева /с 2004 г. МарНИИЯЛИ/ (г.
Йошкар-Ола)
МарНИИЯЛИ  -  Марийский   научно-исследовательский   институт   языка,
литературы и истории им. В.М. Васильева (г. Йошкар-Ола)
МГУ - Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова
МИА - Материалы и исследования по археологии СССР
НРФ - Научный рукописный фонд
НПЦ - Научно-производственный центр по охране памятников истории и
культуры (г. Йошкар-Ола)
НЦАИ ИИ АН РТ - Национальный центр археологических исследований
Института истории им. Ш. Мрджани Академии наук Республики Татарстан
РА - Российская археология
СА - Советская археология
 
189
САИ - Свод археологических источников
ССП - структурно-соподчиненные памятники
СЦП - структурно-целостные памятники
УИИЯЛУрОРАН
ЧГИГН - Чувашский государственный институт гуманитарных наук (г.
Чебоксары)
ЧНИИ - Чувашский научно-исследовательский институт языка, литературы,
истории  и экономики /до   1956 г.  Чувашский  научно-исследовательский
институт языка, литературы, истории/ ( г. Чебоксары)
 
#
 

 
237 ПРИЛОЖЕНИЕ 4
СВОД ПОЗДНИХ МАРИЙСКИХ КУЛЬТОВЫХ ПАМЯТНИКОВ1
Горномарийский район
1.    Кыва карем
Современное священное место. Находиться в 300 м к СЗ от остановки д. Яктансола (Йактансола)Микряковской сельской администрации Горнома¬рийского р-на РМЭ и в 200 м к СЗ от трассы «Микряково-Малиновка».
Священное место располагается на склоне оврага на глубине 5 м, на дне которого протекает безымянный ручей. Общая глубина оврага 10 м. Данное священное место является удивительным примером синкретизма язычества и православия. Представлено часовенкой, сваренной из железа, основной кор¬пус которой поставлен на высокие подпоры. В верхней части задней стенки находиться металлический крест, 4 небольшие иконы и 4 маленькие. Возле икон располагаются свечи (со следами горения), и гусиное крыло.
Внизу под часовенкой сделано специальное место для разжигания огня.
По словам местных жителей молебен возле данной часовенки прово-диться на марийском языке.
Пользуются мольбищем при необходимости лечения кожных болезней: фурункулов, нарывов, опухолей, и проч. При этом в часовенке ставят свечу, обращаются с просьбой к богу, делают жертвоприношения деньгами.
2.    Омык Лиде
Современное святилище. Находиться в 4000 м к ЮЗ от д. Верхние Еман-гаши Микряковской сельской администрации Горномарийского р-на РМЭ и примерно в 2 км на 3 от складов д. Морозкино этой же сельской администра¬ции.
Мольбище расположено на надлуговой террасе и, по предположениям местных жителей, некогда занимало большую площадь (до затопления Че-
'Свод составлен по материалам археологических экспедиций с 1956 г по 2004 г.
 
238
боксарским водохранилищем). По воспоминаниям верующих, здесь находи¬лись два языческих храма, в последующем разрушенные. Кирпичи от мень¬шего храма, сложены в кучу в правом углу дощатого навеса, напоминающего древний жертвенник. По воспоминаниям верующих, здесь также был постоя¬лый двор, где можно было остановиться на ночлег. Источник воды под горой называется Гремячий. Все верующие оставляют жертвоприношения в виде денег под навесом и в двух местах над источником около стволов берез. Све¬чи ставят на груде кирпичей, стряпню складывают на полочке под навесом.
3.    Иша ныр
Священный камень, находиться в 1500 м к Ю от д. Озянкино Микряков-скойц сельской администрации Горномарийского р-на РМЭ ив 150мкЮот шоссе на участке «Малиновка -1 Шекмино».
По словам местных жителей уроженки д. II Шекмино Н.Г. Куприяшки-ной этот камень еще 45 лет назад был довольно большим (примерно до 1 м высотой). Сегодня от камня остались небольшие фрагменты, разбросанные на расстоянии 1,5 х 0,5 м, лежащие на небольшой возвышенности 10 х 2 м, осташейся островком на вспаханном поле.
Возле этого камня сделана небольшая часовенка (невысокая до 1 м вы¬сотой) в которой поставлены свечи. На самом камне положены монеты. По словам местных жителей к камню приходят молиться в случае болезни ско¬тины.
Юринский район
4.    Юринское мольбище
Расположено в 2000 м к В, СВ от п. Юрино на слабовыраженном мысу высокой надлуговой террасы левого берега водохранилища. Терраса покрыта сосновым лесом. По сообщению учителя истории Горно-Шумецкой школы Шалахова Е.Г. в 30-е годы XX в. здесь совершали моления марийцы, приез¬жавшие с правого берега р. Волги. В обнажениях дороги, проходящей у под¬ножия террасы, найдены: бронзховое кольцо из пластины с орнаментом, бронзовая пряжка с железным язычком, бронзовая пуговица и бусина из
 
239
светло-желтого стекла. Здесь же найдены фрагменты гончарной керамики черного и коричневого цвета, толщина - 0,5 - 0,7 см, примесь - песок, с про¬черченными горизонтальными линиями-желобками и орнаментом в виде волны и ромбической сетки, выполненными свинцовым карандашом. Черно-лощеную керамику с орнаментом в виде ромбической сетки и волны анало¬гичную керамике Юринского мольбища, Р.Л. Розенфельдт относит к XVIII в. СВ. Большое. Разведки в Юринском районе Республики Марий Эл. — НРФ МарНИИЯЛИ. On. I, д. № 1085.
Килемарский район
5.    Мольбище «Тарасова Гора»
Марийское название «Кого шунга». Находится недалеко от д. Сенюш-кино Килемарского района Республики Марий Эл. Расположено на берегу р. Волги. Мольбище занимает высокий бугор (около 20 м) в устье реки Арда в 3 км к ЮЗ от деревни и в 4 км к 3 от деревни Троицкие выселки. Местные жи¬тели называют этот холм «Тарасовой горой». Склоны бугра очень крутые, до недавнего времени были покрыты лесом. В настоящее время лес вырублен, а холм со всех сторон окружен водой. В центре стоит гранитный обработан¬ный шлифовкой со всех сторон треугольный камень с равным основанием. Высота камня около 60 см, ширина у основания 50 см. Мольбище было от¬крыто МарАЭ в 1975 г. В.В. Никитиным и датируется XIX в.
Никитин В.В. 1976. Археологические разведки в лесной зоне бассейн рек Илетъ, Арда и Рутка //Г.А. Архипов, В.В. Никитин. Отчет МАЭ о работах 1975 года в Марийской АССР.-Архив ИА РАН. Р-1, № 5865.
6.    Отарское I мольбище
Мольбище находится у подножия возвышенности, на которой распола¬гается Отарский могильник. Тут же протекает святой ключ, деревья вокруг родника украшены лентами и полотенцами, в воде множество монет. По сло¬вам жителей окрестных деревень, здесь происходят языческие моления уже несколько столетий. Памятник открыт МарАЭ в 1983 г. Т.Б. Шикаевой и да¬тируется XX в.
 
240
Шикаева Т.Б. 1983. Раскопки Отарского могильника // Шикаева Т.Б. Отчет о раскопках марийских могильников XVI - начало XVIII вв. в Килемар-ской и Горномарийском районах. - Архив И А РАН. Р-1, № 9802.
7.    Отарское II мольбище
Расположено в 600 м к ЮЗ от бывшей деревни Отары Килемарского района, на первой надлуговой террасе левого берега р. Волги на месте неоли¬тического поселения. На поверхности имеются несколько крупных деревьев. На сосне в 2,5 обхвата на высоте 0,6 - 1,7 м от земли вырезаны тамги. Разме¬ры знаков от 0,3 до 0,5 м. Всего зафиксировано 6 знаков. Подобные тамги обнаружены на упавшей и обгоревшей рядом сосне. При исследовании па¬мятника МАЭ в 1991 г. По берегу и в воде собрана небольшая коллекция по¬суды и было расчищено несколько кострищ, содержащих монеты первой по¬ловины XIX в. - 30 гг. XX в. На поверхности собраны фрагменты гончарной керамики хорошего обжига почти черного цвета.
До затопления водами Чебоксарского водохранилища у подножия воз¬вышенности располагался святой ключ, место моления местных язычников, просуществовавшего здесь до 50-х годов нашего века (судя по монетам, верх¬няя дата которых 1949 год, самая древняя 17-31 год). По берегу и в воде была собрана небольшая коллекция обломков (от 2-3 кувшинов) посуды веков и монеты, все датируется XVIII - XX вв. Следует отметить, что часть монет носит следы пребывания в огне. Памятник был открыт В.В. Никитиным в 1991 г.
Никитин В.В. 1991. Работы в зоне Чебоксарского водохранилища в пре¬делах Горномарийского и Килемарского районов в 1991 г. -Архив И А РАН. Р-1, № 16269.
8.    Мольбище у д. Ломбенур
Памятник расположен в 300 м к ССЗ от д. Малый Ломбенур Килемар¬ского района на возвышенном месте посреди поля в березовой роще. Моль¬бище находится на левом берегу р. Б. Кундыш, левого притока р. Большая Кокшага, левого притока р. Волга. Местное название «кереметище». По ело-
 
241
вам местных жителей, действовало в 20-30-е годы. Сейчас заброшено. Было открыто в 1976 г. Т.Б. Шикаевой и датируется XIX в.
Шикаева Т.Б. 1977. Разведки в бассейне реки Большой Кундыш правого берега реки Большой Кокшаги 1976 г. // Г.А. Архипов, В.В. Никитин. Отчет МАЭ о работах 1975 года в Марийской АССР-Архив И А РАН. Р-1, № 5865.
Оршанский район
9.    Чирковское мольбище
Памятник расположен в 300 м к востоку от здания правления колхоза д. Чирки Оршанского района, на левом берегу р. М. Кокшаги в березовой роще. Датировка памятника неизвестна
Никитин В.В. 1977. Разведочные работы в левобережье Средней Волги //Никитин В.В., Архипов Г.А., Шикаева Т.Б. Отчет Марийской археологиче¬ской экспедиции 1976г. -Архив ИА РАН. Р-1, № 6223. JI. 190- 292.
Куженерский район
10.    Ирмарьский святой источник
К западу от юго-восточной окраины деревни на дне глубокого оврага находится "святой родник". Родник огорожен срубом и закрыт сверху насти¬лом из досок. Рядом с родником стоят березы. На выходе воды из родника на краю сруба остатки тонких восковых свечей, на дне родника мелкие медные монеты. Березы украшены ленточками, полотенцами, цветными лоскутками ткани, шерстяными нитками и пучками овечьей шерсти. На стволе старой бе¬резы привязана замотанная в полотенце шкура барана. Пучки шерсти разбро¬саны вокруг сруба родника и воткнуты в щели между досок. На стволах берез и других деревьев заметны многочисленные мелкие зарубки топором /как бы отметки о принесенной жертве/. В.В. Никитиным было отмечено, что по¬следнее моление проходило на Егорьев день. Украшение берез тканями и шерстью - жертва языческому богу овцеводства от болезней и падежа овец.
Никитин В.В. Отчет о работе неолитического отряда Марийской ар¬хеологической экспедиции в 1985 году. -Архив ИА РАН. Р-1, № 10914. -Л. 40 - 41, 29, рис. 123 - 124, 91.
 
242
Никитин В.В. Отчет о разведках в Волжском и Куженерском районах Республики Марий Эл. -НРФ МарНИИЯЛИ. On. I, д. № 1080. Л. 21, рис. 89.
11.    Актугансолинский святой источник (Пигельмаш)
Находиться возле бывшей деревни Богатыри. Источник благоустроен:
над ним сделан навес, под которым так же находятся христианские иконы. На скамейке остатки свечек, монет. На жердях висят полотенца, детская и мужская одежда, платки и лоскутки тканей.
Никитин В.В. Отчет о разведках в Волжском и Куженерском районах Республики Марий Эл в 2003 году. - НРФ МарНИИЯЛИ. On. I, д. № 1080. Л. 21, рис. 89-90.
Сернурский район
12.    Мурзанаевское мольбище
Памятник расположен в 500 м к востоку от д. Мурзанаево Сернурского района Республики Марий Эл на левом берегу р. Буй в роще. В центре моль¬бища находится жертвенное кострище. Памятник открыт МарАЭ в 1956 г. А.Х. Халиковым и датирован XIX - XX вв.
Список археологических памятников, обследованных МАЭ Map НИИ и ИЯЛИ КФАН СССР в 1956 году // Халиков А.Х. 1956. Отчет о полевых ис-следованиях Марийской экспедиции 1956 г. - Архив ИА РАН. Р-1, № 1266.
Мари-Турекский район
13.    Большенолинское мольбище
Расположено в 1200 м к востоку от д. Большая Ноля Мари-Турекского района на небольшом возвышении в роще. В центре - жертвенное кострище. Памятник открыт МарАЭ в 1956 г. А.Х. Халиковым. Дата не определена.
Список археологических памятников, обследованных МАЭ Map НИИ и ИЯЛИ КФАН СССР в 1956 году // Халиков А.Х. 1956. Отчет о полевых ис-следованиях Марийской экспедиции 1956г. -Архив ИА РАН. Р-1, № 1266.
14.    Больше-Руяльское мольбище
Памятник располагается на месте позднесредневекового могильника не¬далеко от д. Большой Руял Мари-Турекского района Республики Марий Эл
 
243
на левом берегу р. Буй. До войны на этом месте была роща, которая выруб¬лена, а площадь заросла кустарником. На памятнике находили пережженные кости и монеты XVII - XVIII вв. Мольбище располагается на территории мо¬гильника. Датируется XVII - XIX вв. Открыто МАЭ в 1956 г.
Список археологических памятников, обследованных МАЭ Map НИИ и ИЯЛИ КФАН СССР в 1956 году //Халиков А.Х. 1956. Отчет о полевых ис-следованиях Марийской экспедиции 1956г. -Архив ИА РАН. Р-1, № 1266.
Моркинский район
15.    Кокремское мольбище
Мольбище расположено в 300 м к ЮВ от деревни Кокрем Моркинского района Республики Марий Эл, на возвышенном месте правого берега р. Ировка. По словам жителя Л.А. Афанасьева, здесь было древнее марийское мольбище. На памятнике сохранились пережженные и сырые кости живот¬ных, а так же кострище. В настоящее время площадь распахивается. Памят¬ник открыт МарАЭ в 1956 г. А.Х. Халиковым и датируется XVII -XIX вв.
Список археологических памятников, обследованных МАЭ Map НИИ и ИЯЛИ КФАН СССР в 1956 году //Халиков А.Х. 1956. Отчет о полевых ис¬следованиях Марийской экспедиции 1956г. -АрхивИА РАН. Р-1, № 1266.
Параньгинский район
16.    Усолинское мольбище
Находится в 250 м к юго-востоку от д. Усола Параньгинского района Республики Марий Эл. Площадь памятника 480 х 230 м. В центре рощи со¬хранились остатки жертвенного кострища. Памятник открыт МарАЭ в 1956 г. А.Х. Халиковым и датируется XIX в.
Список археологических памятников, обследованных МАЭ Map НИИ и ИЯЛИ КФАН СССР в 1956 году //Халиков А.Х. 1956. Отчет о полевых ис¬следованиях Марийской экспедиции 1956г. -Архив ИА РАН. Р-1, № 1266.

17.    Илетнурское мольбище
 
244
Мольбище находится в 100 м к В от д. Илетнур Параньгинского района в березовой роще на правом берегу р. Илеть. Памятник открыт МарАЭ в 1978 г. В.В. Никитиным. Точной датировки памятника нет (проверить).
Никитин В.В. 1976. Археологические разведки в лесной зоне бассейн рек Илеть, Арда и Рутка // Г.А. Архипов, В.В. Никитин. Отчет МАЭ о работах 1975 года в Марийской АССР. -Архив ИА РАН. Р-1, № 5865. -Л. 80, 87.
Звениговский район
18.    Кокшамарское I жертвенное место
Находится недалеко от д. Кокшамары Звениговского района Республики Марий Эл, на правом берегу р. Б. Кокшага. Памятник был расположен на се¬верной окраине села на песчаном дюнном всхломлении надлуговой террасы. Холм имел округлую форму, диаметр его 22 м, высота около 3 м. Жители ок¬рестных деревень называют это место «Керемет курык». Вплоть до XIX в. на холме приносили жертвы языческим богам. В центре холма прослеживается большое зольной пятно /диаметр около 1,5 м/, заполненное пеплом, золой и мелкими пережженными костями. Холм сильно подмывается рекой. Памят¬ник открыт МарАЭ в 1957 г. А.Х. Халиковым и датируется XIX в.
А.Х. Халиков. Марийские могильники и кладбища XVII-XVIII вв. //. От¬чет о полевых работах МАЭ за 1957 год. —Архив ИА РАН. Р-1, № 1470. — Л. 221.
Как показал опрос местного населения, это одно и то же место. В конце 1950-х гг., для защиты берега от сильного размыва была построена дамба, поэтому крайние улицы деревни были перенесены . Таким образом, холм, на котором рос дуб, и приносились жертвы, оказался на окраине деревни.
19.    Сергушинское мольбище (Звениговский жертвенник)
Расположено на противоположном берегу Сергушинского озера в рай¬
оне садов «Дружба» на окраине г. Звенигово. Место частично занято круп¬
ными деревьями, частично распахано. В обнажениях встречаются мелкие
2 По словам СИ. Соловьева (1921 г.р.), уроженца д. Кокшамары (Звени¬говского р-на РМЭ).
 
245
жженые кости животных. В нескольких местах видны раздутые кострища с жжеными костями. По рассказам местных жителей, мольбище действовало в XVII - XIX вв. Памятник открыт МарАЭ в 1985 г. В.В. Никитиным и датиро¬ван XVIII - XIX вв.
В 1986 году на Сергушинском мольбище О.В. Даниловым были прове¬дены предварительные исследования - вскрыта площадь в 32 кв. м. Памятник был переименован и известен как Звениговский жертвенник. Датировка про¬ведена условно по аналогии с Важнангерским жертвенником XVI - XVII вв. Полное исследование памятника экспедицией МарГУ произведено в 1988 г. На Звениговском жертвеннике исследовано около 600 кв. м, но вещевого ма¬териала и костных остатков не обнаружено. Материалы раскопок не опубли¬кованы.
Никитин В.В. 1986. Отчет о работе неолитического отряда Марий-ской археологической экспедиции в 1985 году. -Архив ИА РАН. Р-1, № 10914.
Данилов О.В. 1986. Отчет о раскопках Звениговского жертвенника в Звениговском районе Марийской АССР // Отчет о раскопках Ирмарского жертвенника в Куженерском и Звениговском районе 1986 г. — Архив ИА РАН Р-1, № 11738. -Л. 48- 53, рис. 25 - 36.
20.    Торгановское мольбище
Мольбище расположено в 2300 м к северо-северо-западу от д. Торганово Звениговского района Республики Марий Эл на берегу о. Мельничное. По¬верхность задернована и покрыта смешанным лесом. На нескольких деревьях привязаны платки и полотенца. Жители окресных деревень называют место «Юма арка» (сопка бога Юма). По преданиям здесь уже моляться несколько столетий. Памятник открыт Map АЭ в 1986 г. Т.Л. Ефремовой и датирован XVIII-XX вв.
Ефремова Т.Л. Отчет о разведочных работах Марийской археологиче¬ской экспедиции в Марийской АССР в 1986 г. - Архив ИА РАН. Р-1, № 11268. -Л. 12, рис. 10.
21.    Жертвенное место «Большая Гора»
 
246
Памятник расположен в 4 км к востоку от города Звенигово по шоссе на с. Исменцы в районе пересечения его линией электропередач на небольшом мысу с крутыми склонами. Мыс находится на коренной террасе левого бере¬га р. Волги, известной под названием Большая Гора. Площадь 60 х 20 - 40 м. С северной стороны заметны остатки насыпи шириной 3 - 5 м, высотой до 1,5 м, длиной 90 м, очень похожей на вал городища общей протяженностью около 90 м. Топографический план данного объекта указывает на то, что здесь в древности было городище. Поверхность залесена. Деревья и кусты украшены полотенцами и цветными лоскутками. На площадке имеется два места, невдалеке от украшенных деревьев, где ставятся свечи. В центре стоит стол и скамейка. Здесь же стоят до половины закопанные в землю ведра. На ведрах нагар и оплывший. Заметно много углублений в земле, диаметр уг¬лублений обычно 10 - 20 см и глубина на длину руки. Вероятно эти углубле¬ния вырыты вручную. Возле них на поверхности находятся остатки пищи: конфеты, яичная скорлупа. Везде на площадке и по тропинке, ведущей с шоссе на мольбище, разбросаны спичечные коробки, полные, но спички со сгоревшей серой. Видимо, спички выполняли роль очищающего огня. Их за¬жигали, коробок закрывали и бросали вперед себя. Было насчитано свыше 50 таких обгоревших коробков со спичками.а так же спичечные коропки, довер¬ху набитые обгоревшими спичками. В обнажениях культурного слоя не об¬наружено. Памятник открыт Map АЭ и описан в 1985 г. В.В. Никитиным
Никитин В.В. 1986. Отчет о работе неолитического отряда Марий-ской археологической экспедиции в 1985 году. —Архив ИА РАН. Р-1, № 10914.
22. Мольбище «Ага пайрем арка»
Мольбище расположено на восточной окраине д. Янаш-Беляк Звенигов-ского района Республики Марий Эл, на правом берегу р. Илеть. Мольбище расположено на мысу, образованном двумя ложбинками. Поверхность по¬крыта редкими деревьями. Памятник открыт Map АЭ в 1956 г. А.Х. Халико-вым и датируется XVIII - XIX вв.
 
247
Список археологических памятников, обследованных МАЭ Map НИИ и ИЯЛИКФАН СССР в 1956 году // Халшов А.Х. 1956. Отчет о полевых ис-следованиях Марийской экспедиции 1956 г. -Архив ИА РАН. Р-1, № 1266.
23.    Мольбище Ташнурское
Мольбище расположено между деревнями Ташнур и Кожла-Сола Звени-говского района Республики Марий Эл. Памятник находится на небольшом возвышении. Площадка заросла лесом. Мольбище открыто МарАЭ в 1957 г. А.Х. Халиковым и датировано XVIII - XIX вв.
Список археологических памятников, обследованных МАЭ Map НИИ и ИЯЛИ КФАН СССР в 1956 году // Халшов А.Х. 1956. Отчет о полевых ис-следованиях Марийской экспедиции 1956 г. — Архив ИА РАН. Р-1, № 1266.
24.    Ошутъяльское I мольбище
Мольбище находится в 1000 м к западу от стыка деревень Нижние и Верхние Ошутъялы Звениговского района в березовой роще на правом бере¬гу р. Юшут. Памятник был открыт Map АЭ в 1978 г. Б.С. Соловьевым
Соловьев Б.С. 1979. Отчет... Л. 6, 7].
Соловьев Б.С. Отчет о результатах археологической разведки в сред-нем течении р. Илети МАЭ летом 1978 года //Архипов Г.А., Шикаева Т.Б., Соловьев Б.С. Отчет Марийской археологической экспедиции 1978 г. —Архив ИА РАН. Р-1, № 7245.
25.    Ошутьяльское II мольбище
Находиться на высокой коренной террасе правого берега р. Юшут, к се¬веру от старой части д. Ошутьялы, в 50 - 60 м от ее СВ края, в 90 м от совре¬менного русла реки. Под террасой сильно заболоченная старица Юшута, вы¬сота террасы около жертвенного места достигает 12 м. вдоль террасы растет смешанный лес (возраст в пределах 80 - 90 лет) ограниченный с одной сто¬роны обрывом, с другой - луговиной и приусадебными участками д. Ошуть¬ялы. В 1996 г. мольбище было осмотрено и подробно описано А.В. Михее-вым.
 
248
Жертвенник занимает площадь 15- 16м на 8-9 м. У корней дерева с с северной стороны лежат остатки ткани, обуви, несколько полиэтиленовых пакетов, два пустых оцинкованных ведра. На ветках ели на высоте от 100 до 130 см висят три ведра, шкура барана (овцы), труп ягненка. Ведра висят одно с восточной, одно с западной стороны, одно у ствола дерева. В каждом ведре в полиэтиленовом пакете лежит курица со свернутой шеей. Все курицы не ощипаны. На ветвях с западной стороны дерева лежит труп ягненка с белой шерстью. Свернутая шкура барана или овцы черного цвета положена на до¬щечку на ветках с восточной стороны от основания. На территории жертвен¬ного места обнаружено шесть ям. Все ямы имеют глубину до 30-40 см. Ямы 1 - 5, размеры которых 40 х 50 см , находится в 2 м от основания ели к северу, северо - востоку. Ямы слегка присыпана землей, в них полиэтиленовый пакет с мертвыми неощипанными курицами, дно ям устлано ветками можжевель¬ника. Рядом труп собаки с черной шерстью, судя по следам, вытащенной из ямы в северо-восточном направлении за передние лапы. По всей вероятности собака была удушена. В 8 м к северо-западу от основания ели у корней бере¬зы сложены ветки можжевельника длиной 70-80 см. Следов кострищ на жертвенном месте не обнаружено. Животные и птицы умерщвлены без по¬мощи режущих предметов: птицам свернута шея, животные задушены. Нет никаких признаков указывающих на присутствие кровавых жертвоприноше¬ний. Исключение может составлять шкура барана (овцы), но о причинах смерти этого животного ничего сказать нельзя.
Михеев А.В. 1997. Отчет о работах разведочного отряда марийской археологической экспедиции в Звениговском районе Республики Марий Эл. -Архив ИА РАН. Р-1, № 19900.
Волжский район
26. Мольбище у д. Пекоза
Памятник расположен в 3000 м к северу от деревни Пекоза Волжского района Республики Марий Эл, на правом берегу р. Илети на месте бывшей усадьбы лестника в березовой роще. Некоторые березы в диаметре достигают
 
249
1,5 м. Почти на всех березах имеются знаки - тамги, вырубленные топором на высоте 1 - 1,5 м. Размеры знаков от 15 до 70 см. Памятник открыт Map АЭ в 1975 г. В.В. Никтиным и датируется XVIII в.
Никитин В.В. 1976. Археологические разведки в лесной зоне бассейн рек Илеть, Арда и Рутка // Г.А. Архипов, В.В. Никитин. Отчет МАЭ о работах 1975 года в Марийской АССР.- Архив НА РАН. Р-1, № 5865.
27.    Челюскинское мольбище
Памятник расположен в 300 м к северу от западного конца д. Челюскино Волжского района в березовой роще на распаханном поле. Изредка посеща¬ется и в настоящее время.
Соловьев Б.С. Отчет о результатах археологической разведки в сред¬нем течении р. Илети МАЭ летом 1978 года // Архипов Г.А., Шикаева Т.Е., Соловьев Б.С. Отчет Марийской археологической экспедиции 1978 г. —Архив НА РАН. Р-1, № 7245.
28.    Шарембальское мольбище
Находится в 700 м к северо-северо-западу от д. Шарембал Волжского района Республики Марий Эл на северном берегу озера Пыжанер. На высо¬кой коренной террасе расположены остатки липовой рощи. Деревья крупные, в 1,5 обхвата. По словам местных жителей, мольбище посещалось еще в се¬редине 60-х годов XX в. В настоящее время заброшено.
Соловьев Б.С. Отчет о результатах археологической разведки в сред-нем течении р. Илети МАЭ летом 1978 года // Архипов Г.А., Шикаева Т.Б., Соловьев Б.С. Отчет Марийской археологической экспедиции 1978 г. —Архив ИА РАН. Р-1, № 7245.
Нижегородская область
29.    Кереметище "Кузнец"
Святилище расположено в 500 м к северо-северо-западу от д. Кузнец, деревни Воскресенского района Нижегородской области, на левом берегу р. Ветлуги. В 300 м к По сообщению местного жителя Пичужкина Алексея Ма¬каровича /1913 года рождения/ на высоком берегу, распложенном вправо от
 
250
дороги в с. Иониху, чуть не доходя до леса раньше приносили в жертву скот и молились. Поле в настоящее время распахивается и никаких внешних при¬знаков нет. Последние березы были вырублены 60 лет назад. Жители окрест¬ных деревень называют это место "Кереметищем".
Шикаева Т.Б. Отчет о полевых работах III отряда Марийской археоло¬гической экспедиции летом 1979 года //Архипов Г.А., Шикаева Т.Б., Рокин К. Отчет Марийской археологической экспедиции 1979 г. — Архив ИА РАН. Р-1, № 7688.
Кировская область
30. Чумбулатское мольбище
Расположено в 1500 м к востоку-юго-востоку от поселка Горняк, в 1000 м к северу от бывшей д. Чумбулатово на левом берегу р. Немда, на камени¬стой стрелке, образуемой изгибом берега и оврагом. Стрелка вытянута с юго-востока на северо-запад, длина ее около 100 м. В настоящее время вся по¬верхность заросла лесом /в основном хвойные деревья/ и кустарником. На площадке часто встречаются ямы от прежних раскопок кладоискателей.
В приложении к каталогу древностей в «Вятской старине» в 1884 г. вышло небольшое обозрение А.А. Спицына о знаменитом марийском «Камне Чимбулат», где он характеризует его как храм, сложенный из огромных кам¬ней "вышиной в 11, толщиною 36 аршин". Более подробно «черемисская свя¬тыня» охарактеризована в работе С.К. Кузнецова. В ней этнограф приводит легенды, связанные с марийским национальным героем «Чумбулатом» и «Чумбулатовой горой», ставшей последним пристанищем этого героя, исто¬рию уничтожения святыни, которая в 1830 году была взорвана. По данным А. Спицына, С.К. Кузнецова и А.Х. Халикова, обследовавшего мольбище в 1957 году, святилище после уничтожения не использовалось для моления.
В 2004 г. «Чумбулатова гора» была осмотрена разведочным отрядом МарАЭ под руководством Т.Б. Никитиной. В результате дано подробное описание самой Чумбулатовой горы и материальных остатков, сохранивших¬ся после последних молений у её подножия.
 
251
«Чумбулатова» гора занимает высокий мыс коренной террасы левого берега р. Немды. На северном подъеме со стороны мыса заметны крупные вывороченные из земли крупные камни, которые остались от легендарного «Чумбулатова камня» (рис. 164). На поверхности верхней площадки заметны впадины, о которых еще упоминал С.К. Кузнецов.
Непосредственное место современного моления располагается у подно¬жия мыса горы вдоль западного склона (рис. 165). Площадка мольбища име¬ет несколько деревьев и 3 кострища. На сухой ели с ободранной корой (№ 13) привязана тесьма, за которую засунут обычный магазинный чек. С северо¬восточной стороны на ветках всех больших елей (5 шт.) привязаны тряпочки. В северо-восточной части установлены столики. Рядом с одним из них череп мелкого животного (№ 6), на столе - венок из ромашек. На поперечных жер¬дях, прикрепленных к деревьям (№№ 8-10) завязаны носки, шнурки, носовые платки и тряпочки от вафельных полотенец, капроновые чулки и перчатки. Кострища вытянуты вдоль склона. Кострище № 1 (северное) содержало пе¬режженные кости (трубчатые и бабки) возможно теленка. Кострище 2 (цен¬тральное) содержало пережженные кости и остатки черепа мелкого животно¬го. Кострище № 3 (с южной стороны) представлено слабым очагом, в золе и на поверхности сохранились остатки очень мелких пережженных костей. Над кострищами установлены перекладины с крючками для подвешивания жерт¬венных котлов. Между вторым и третьим кострищем на молодой ели (№ 12) повешена цепь с крючками. К ССЗ от указанной ели вкопан столб (№ И), в который вбиты гвозди. К западу от кострищ в ручье имеется углубление, где берут воду (вероятно, святой источник). Еще один родник бьет с восточной стороны горы и выходит на р. |Немду. Рядом с этим родником стоит свеже-срубленный сруб, сложенный в стопу в 9-Ю венцов, вероятно для последую¬щего обустройства родника. От кострищ вверх ведут вырубленные ступени и перила из жердей. Ступени поднимаются мимо обнаженных камней до пло¬щадки городища, далее переходят в тропинку, затем в грунтовую дорогу.
Спщын А.А. 1884. Вятская старина. -Вятка.
 
252
Кузнецов С.К. Поездка к древней черемисской святыне, известной со времен Олеария // Этнографическое обозрение, 1905, кн. 64.
Халиков А.Х. Марийские могильники и кладбища XVII-XVIII вв. // Отчет о полевых работах МАЭ за 1957 год. -Архив ИА РАН. Р-1, № 1470.
Никитина Т. Б. Отчет о работах третьего отряда Марийской археоло¬гической экспедиции в Республике Марий Эл и Кировской области в 2004 го¬ду. -НРФМарНИИЯЛИ. On. I, д. № Ю88. -Л. 49- 51, рис. 160- 165.
 
31.    Верхне-Шурминское мольбище
В 6 км на юг от с. Верхняя Шурма Уржумского района Кировской об-ласти находится роща, в которой расположено марийское мольбище. По сло¬вам местных жителей сюда приходили из близлежащих марийских деревень Тюм - Тюм и Акмазики. Сохранились следы от старых костров. Вокруг рощи распаханное поле. Жители села называют рощу "Кереметище".
Смирнова СЮ. Отчет об археологической разведке в правобережье р. Вятки от п. Буйский перевоз до г. Вятские поляны Кировской обл., проведен¬ной летом 1981 года. - Архив ИА РАН. Р-1, № 8610.
 
32.    Родыгинское мольбище
Мольбище расположено в настоящее время в д. Родыгино и Кадышники Уржумского района Кировской области в роще на правом берегу р. Вятки Памятник открыт IV разведочным отрядом МАЭ в 1956 г. Площадь памятни¬ка составляла 1200 х 600 м. В центре располагалось жертвенное кострище.
Список археологических памятников, обследованных МАЭ Map НИИ и ИЯЛИКФАН СССР в 1956 году //Халиков А.Х. 1956. Отчет о полевых ис-следованиях Марийской экспедиции 1956 г. - Архив ИА РАН. Р-1, № 1266.
 
33.    Батинское мольбище
Мольбище расположено в настоящее время в д. Батино Уржумского рай¬она Кировской области, на берегу р. Шечки, правого притока р. Вятки (И.Г. Шапран. Позденсредневековые удмуртские и марийские могильники право¬бережья Вятки // Типология и датировка археологических материалов Вос¬точной Европы: Межвуз. Сб. науч. тр. - Ижевск: Изд-во Удм. Ун-та, 1994. -
 
253
С. 199). Памятник открыт IV разведочным отрядом МАЭ в 1956 г. и этом го¬ду в центре мольбища находилось жертвенное кострище.
Список археологических памятников, обследованных МАЭ Map НИИ и ИЯЛИ КФАН СССР в 1956 году //Халиков АХ. 1956. Отчет о полевых ис-следованиях Марийской экспедиции 1956 г. — Архив И А РАН. Р-1, № 1266.
 
34. Кинерское мольбище
На западной окраине д. Кинеръ Малмыжского района находится роща, в которой расположено мольбище. Роща состоит из елок, осин, берез, ее пло¬щадь 400 х 300 м. Несколько лет назад сюда еще приходили молится, видны следы от старых костров. Мольбище носит местное название "Кереметище".
Смирнова СЮ. 1982. Отчет об археологической разведке в правобере¬жье р. Вятки от п. Буйский перевоз до г. Вятские поляны Кировской обл., проведенной летом 1981 года. - Архив И А РАН. Р-1, № 8610.