Егор Яковлев про гражданскую войну на Дону

Хочешь продолжения роликов Егора? Поддержи проект!

Текстовая версия ниже

 Д.Ю. Я вас категорически приветствую! Егор Николаевич, добрый день.

Егор Яковлев. Добрый.

Д.Ю. Продолжим?

Егор Яковлев. Да, и сегодня наша тема – гражданская война на Дону. Мы немного поговорили об этом, когда касались Добровольческой армии, но собственно о гражданской войне на Дону практически не рассказали. Сегодня восполним этот пробел. И буквально с самого начала хотелось бы акцентировать внимание зрителей на том, что область Войска Донского изначально представляла из себя клубок социальных и в некотором смысле этнокультурных противоречий. По существу в области Войска Донского, столицей которой был город Новочеркасск, существовала своя собственная атомная бомба, заложенная под...

Д.Ю. Российскую государственность, да?

Егор Яковлев....под этот социальный конструкт, потому что там была своя специфика. Когда область Войска Донского формировалась в составе Российской империи, подразумевалось, что преимущественно там будет казачье население. Казаки были отдельным сословием в рамках российской государственности, задача которого состояла в том, чтобы охранять рубежи Отечества, а при необходимости защищать рубежи Отечества на поле брани. Казаки должны были экипироваться за собственный счёт, но взамен государство даровало им целый ряд привилегий, главной из которых была земля – казачество, как сословие, обладало большими и плодородными земельными угодьями, что, в общем, вполне казачество удовлетворяло, и в течение 200 лет оно верой и правдой служило царскому престолу не только во внешних войнах, но и в гражданских столкновениях – самым свежим и памятным для людей начала 20 века была революция 1905-1907 годов, когда по существу параллельно с городской революцией шла ещё ожесточённая крестьянская война в Центральной России. Напомню, что в ходе революции 1905 года крестьяне начали стихийно захватывать помещичьи земли, пытаясь ликвидировать главное зло, которое им угрожало – это крестьянское малоземелье. Причём если раньше при очаговых случаях самозахватов крестьяне всё-таки держали себя в рамках, скажем так, и не сжигали поместья, тем более не опускались до убийств помещичьих семей, то в 1905 году события разворачивались гораздо более ожесточённо – были и убийства, и массовые сожжения поместий, и, в общем, Центральная Россия по существу была залита кровью. Эта крестьянская война закончилась, как известно, победой царских властей и во многом эту победу обеспечили именно казаки, которые...

Д.Ю. Выполняли функцию ОМОНа или даже Росгвардии, я не знаю.

Егор Яковлев. Я думаю, что правильное слово – это каратели, по существу это были карательные войска, которые...

Д.Ю. Т.е. это вовсе не милиция, да, которая к закону призывает, а ездят с расстрелами и порубами, или что?

Егор Яковлев. Ну, по существу, конечно, применялись террористические методы, потому что казаки окружали селение, выгоняли народ на главную площадь и требовали выдать зачинщиков. Если зачинщики не выдавались, а очень часто происходило так, что всё мужское население участвовало, например, в захвате помещичьей земли, и по существу имела место круговая порука среди крестьян, поэтому было бессмысленно кого-то выдавать, то всё крестьянское население пороли, т.е. были случаи, когда всё население деревни или села было казаками выпорото, и естественно, крестьяне Центральной России об этом помнили, поэтому особой симпатии к казакам не было.

Хотя надо отметить тот факт, что не всё казачество было однородно, и идеи социального равенства захватывали и его, например, во время Февральской революции, первых событий в Петрограде казаки перешли на сторону восставшего народа, и был даже случай достаточно символический, когда здесь у нас, в Петрограде на Знаменской площади, теперь это площадь Восстания, казак зарубил городового. Это было достаточно неожиданно и символично. Другой случай из той же эпохи, из тех же событий: казаки-сектанты, не православные, явились к В.Д. Бонч-Бруевичу и повели с ним... Напомню, что Бонч-Бруевич это не только член партии большевиков и близкий друг Ленина, но ещё и крупнейший специалист в области сектантства, учёный-этнограф и культуролог. И казаки вели разговор с Бонч-Бруевичем о том, что же такое происходит и какую позицию им занять, и поклялись Бонч-Бруевичу не стрелять в народ, т.е. тоже были захвачены демократическими и антимонархическими идеями.

И это было неудивительно, потому что после 1861 года началось социальное и классовое расслоение самого казачества, капитализм есть капитализм, и очень быстро, за вот эти 50 лет, казачество тоже расслоилось н наиболее богатую верхушку, которая составляла примерно 20-25% от казаков, наиболее бедную прослойку, которая составляла те же 20-25%, и 50% середняков, которые были, конечно, побогаче, чем крестьянин-середняк Центральной России, но в целом эти середняки тоже шарахались то туда, то сюда, и мы увидим это далее на событиях в гражданской войне.

Д.Ю. Я бы заметил, что это несмотря на плодородность тамошних земель, например, по сравнению с Новгородской областью, всё равно получаются богатые и бедные.

Егор Яковлев. Да конечно, всё равно получаются богатые и бедные, потому что всё...

Д.Ю. А бедный казак резко отличался от бедного в Новгородской губернии?

Егор Яковлев. Да, и мы это увидим. Но бедные казаки тоже были разные – мог быть казак, который, например, по каким-то причинам был вынужден в принципе продать свою землю и жить только военной службой. Жизненные ситуации складывались по-разному, но в целом, конечно, бедный казак был более обеспечен, находился в более привилегированном положении, чем бедный крестьянин из Новгородской губернии. И отчасти с этим связано очень сильное чувство казачьей самоидентификации.

Вот мы сейчас будем говорить на конкретных примерах: война внутри казачества, конечно, разгоралась дольше и с большим трудом, с большими препятствиями, чем гражданская война в Центральной России, потому что казаки между собой до последнего, хотя у них уже чувствовался, они ощущали классовый антагонизм, они были готовы... там бедные не хотели отдавать власть богатым, а богатые не хотели отдавать власть бедным, советская схема государственности уже вступила и там в прочный конфликт с буржуазной схемой государственности, но тем не менее и та, и другая сторона надеялись решить дело миром до самого последнего. В Центральной России эти процессы радикализации общественных настроений шли быстрее.

Но помимо казаков, если бы всё ограничивалось только конфликтом внутри казачества, это было бы ещё полбеды, но атомная бомба заключалась не в этом, атомная бомба заключалась в том, что помимо казачьего населения в области Войска Донского было население иногороднее – это были преимущественно крестьяне, которые пришли на Дон после отмены крепостного права в поисках лучшей доли. Они слышали, что там есть много богатой плодородной земли, и уходя от крестьянского малоземелья Центральной России, пытались там найти себя, и это вызывало очень серьёзный в первую очередь социальный конфликт, потому что чем дальше, тем больше – крестьяне пришедшие, пришлые, иногородние начинали претендовать на землю. При этом если они пришли в 60-70-ых годах 19 века, надо понимать, что к 1917 году это были уже донцы, т.е. это было второе-третье поколение, люди, которые идентифицировали себя донцами, они здесь родились, здесь всё было родное, и они не понимали, почему существует такая социальная диспропорция в отношениях между ними и казаками.

Кроме того, в область Войска Донского были также включены города Ростов, Таганрог и Восточный Донбасс, а это промышленные центры, и там значительную часть населения составлял уже пролетариат, составляли рабочие. Рабочие были авангардом революционного движения, и они вообще были резко настроены против вот этого консервативного, архаичного казачества с его сословными привилегиями. Поэтому область Войска Донского была уже после Февраля на грани социального взрыва, а Октябрь все эти конфликты значительно усугубил.

Чтобы не быть голословным – вот мне попалась замечательная статья современной исследовательницы Е.В. Годововой, называется «Влияние иногородних на повседневную жизнь казачьих станиц», она перелопатила много материала и приводит здесь примеры, мягко скажем, высокомерного отношения казачества к иногородним жителям. Ну вот например, она цитирует «Сказание о казаках» автора Дмитрия Петрова, там описывается интересный сюжет, как к дочери станичного атамана посватался молодой иногородний приказчик. Атаман не хотел выдавать свою дочь за иногороднего, дочь настаивала на своём, и отцу пришлось приложить большие усилия, чтобы приказчика взяли в казаки – об этом он просил военного министра Куропаткина, проезжавшего через станицу, и только тогда удалось этот брак узаконить, а иначе был бы страшный позор для семьи.

Д.Ю. Чтобы он стал человеком в конце концов, да?

Егор Яковлев. Да. Ну вот оценка одного из священников, на территории, правда, Кубанского казачьего войска, но там примерно те же процессы протекали: «Оплачивая каждый шаг своей жизни, каждый вершок занимаемой земли, каждую голову хозяйственной животины, неся большую и труднейшую часть общественных повинностей, отбывая целиком повинности государству, сами ровно ничего ниоткуда и ни от кого не получают, живут без всяких прав, чужими между своими же русскими людьми казаками, которые все на каждом шагу дают им чувствовать как свое хозяйское преимущество, так равно и их полную, хуже крепостной, зависимость».

Другой случай: однажды на джигитовке в одной из станиц Донского казачьего войска свое мастерство показал иногородний человек, проживающий в казачьей станице. По толпе пронесся возбужденный говор. Кто восторгался, а кто и возмущался: «мужик проклятый!», «опозорил казаков!» и т. д.

Д.Ю. Слово «мужик» было ругательным?

Егор Яковлев. Да, слово «мужик» было ругательным, и как это часто происходит, вот это сословное неравноправие пытались объяснить через неравноправие этническое, а прямо говоря, через расовую теорию. Т.е. именно тогда начинает культивироваться тезис о том, что казаки – это не русские, т.е. он существовал и раньше, не будем здесь обманывать, но тогда начинается именно культивация этого тезиса, и чем больше конкуренция со стороны пришлого иногороднего населения, тем больше этот тезис культивируется: казаки – не мужики, казаки от казаков ведутся, как сказано в знаменитом романе «Тихий Дон». Поэтому, да, мужик – это слово ругательное, мужики занимаются только низким трудом, ремеслом, казаки считали, что они ремеслом заниматься не должны, поэтому проще всего себя пришлому человеку, иногороднему было найти в каком-то ремесле, например, быть обувщиком или чинить крышу – что-то такое. Но параллельно с этим, поскольку, опять же, капитализм, то в области Войска Донского очень немногие казаки, например, занимались торговлей, в основном это был пришлый элемент. Через некоторое время у казаков это стало... они поняли всё значение торговли, бизнеса, и их стало тоже это раздражать, что всё в руках чужих.

Д.Ю. Понаехали!

Егор Яковлев. Понаехали, да, понаехали, хотя повторюсь, что основную массу вот этого иногороднего населения, к которому шёл антагонизм, составляли всё-таки нищие крестьяне, которые вынуждены были фактически батрачить на богатых казаков, которые владели основным земельным фондом. Естественно это не могло не привести к конфликту в условиях резкого ослабления центральной власти, падения авторитета казачества, как опоры трона, поскольку трона больше нет, то статус казачества, как сословия, понятен уже не до конца, и наконец распространения идей социального равенства.

Напомню, что Дон с самого начала стал главным очагом контрреволюции, т.е. атаман Каледин, войсковой атаман, избранный Войсковым кругом, т.е. парламентом области Войска Донского, сразу же объявил о том, что он не признаёт результаты Октябрьского вооружённого восстания, а Петроград большевистский, уже советский, объявил Каледина врагом народа, фактически началась гражданская война между Центральной Россией, которая стала большевистской, и Доном, куда устремились, как я уже рассказывал, создатели будущей Добровольческой армии М.В. Алексеев и Л.Г. Корнилов.

Но помимо самой Добровольческой армии пытались организовать сопротивление и собственно казаки. В целом они потерпели поражение. Поднять фронтовое казачество на борьбу против большевиков не удалось, фронтовики вообще не хотели воевать, они считали, что всё уже, хватит, повоевали, надо как-то дело миром решать. Но были пассионарии, которые видели, что без войны противоречия неразрешимы.

С другой стороны, Красная гвардия двинулась на Дон. Был образован Южный фронт, Южным фронтом был поставлен командовать большевик Владимир Антонов- Овсеенко. Антонов – это его партийный псевдоним, настоящая фамилия его Овсеенко. Про него надо сказать несколько слов: с одной стороны, Антонов-Овсеенко был кадровым офицером, он получил, действительно, профессиональное военное образование – закончил пехотное юнкерское училище, но в боевых действиях никогда не участвовал, он как раз завершил курс обучения в 1905 году и должен был отправиться на Русско-японскую войну, но по дороге дезертировал. Дезертировал он не потому, что он был трусливым человеком, и впоследствии он неоднократно докажет свою храбрость, а потому что был сторонником социал-демократических идей и не хотел воевать на империалистической войне. Впоследствии он несколько раз арестовывался, был даже приговорён к смертной казни, которую впоследствии заменили пожизненным или долговременным заключением на 20 лет, бежал, долгое время жил в эмиграции, один момент примыкал к меньшевикам, после Февральской революции вернулся в Россию и, как мы знаем, стал одним из самых активных участников Октябрьского вооружённого восстания. Хотя впоследствии Антонова-Овсеенко расстреляют, и его имя будет надолго вычеркнуто из истории Октябрьского вооружённого восстания, но именно он ворвался с матросами в зал, где сидело Временное правительство, и объявил ему о том, что оно низложено.

Д.Ю. «Которые тут временные? Слазь!»

Егор Яковлев. Да, примерно так, вот это был он, хотя впоследствии его участие в этих событиях замалчивали. Вот Антонова-Овсеенко назначили командующим Южным фронтом, начальником штаба у него был Михаил Муравьёв, подполковник царской армии, который впоследствии поднимет свой собственный мятеж и будет убит очень быстро. Эти события мы уже рассказали, но для нас сейчас важно что – что задача Южного фронта заключалась в следующем: во-первых, он должен был подавить контрреволюционное восстание, выступление на Дону, во-вторых, он должен был подавить буржуазную Украинскую Раду, которая в это время вела фактически антисоветскую политику на Брест-Литовских переговорах. В результате Муравьёв отправился на Украину, где взял Киев, а Овсеенко сосредоточился именно на донских событиях.

Противостоять наступающей Красной гвардии должны были небольшие казачьи отряды, которые в первую очередь пытались справиться со своей внутренней революцией, а авангардом революции был именно пролетариат, и в общем, Восточный Донбасс сразу же высказался за советскую власть, вот первые очаги гражданской войны в области Войска Донского произошли именно в промышленных центрах – в Ростове, Таганроге, где выступление рабочих было подавлено, об этом я уже немного рассказывал, а сейчас – про Донбасс: там самая настоящая гражданская война, отряды казаков врываются в промышленные центры, разгоняют Советы, идут бои. Один из самых известных – это бой, я прошу прощения – не знаю точно ударения, подозреваю, что Ясиновский рудник, который произошёл в конце декабря 1917 года, там восставшие рабочие оказали ожесточённое сопротивление, к ним присоединились военнопленные венгры, даже удалось отбить у наступающих казаков броневик, на котором двое рабочих катались до тех пор, пока не кончился бензин, стреляя по наступающим казакам, но в результате это восстание было подавлено и закончилось расправой над авангардом рабочих – по-моему, 117 рабочих, по советским цифрам, было расстреляно и 50 венгров, которые принимали участие тоже в обороне рудника. Правда, в скором времени подошедшие красногвардейские войска Сиверса рудник отбили назад. Но вот это событие, а также аналогичные, которые происходили в разных частях Восточного Донбасса, показывают, что там уже гражданская война шла, т.е. между неказачьим населением, между рабочими и казаками бои начинались гораздо быстрее и шли гораздо ожесточённее, чем между казаками собственно. И это, кстати, очень беспокоило командование Красной гвардии и Петроград, Ленина лично, потому что настроение казачества в целом было непонятно, опасались, что казачество менее восприимчиво к идее социализма. Но это оказалось не совсем так.

Для того, чтобы привлечь на свою сторону казачью массу, был организован в городе Воронеже, где позиции большевиков были достаточно сильны, был организован съезд трудового населения. Казаки на этот съезд не приехали, там от силы было казаков 10, зато иногородние из области Войска Донского хлынули туда полноводной рекой, и в общем, стало окончательно понятно, что именно это база большевиков в области Войска Донского, и собственно, впоследствии генерал Краснов в разговоре с Деникиным скажет ему: «Все иногородние – большевики», и в общем и целом будет прав. Ну например, известный, и наиболее известный иногородний – это С.М. Будённый, т.е. его выбор в пользу большевиков, в пользу советского правительства во многом обусловлен именно вот этим.

Возможно, что казаки и не были столь уверенной силой, но в их ряды вливались наиболее пассионарные, убеждённые боевые офицеры, самым известным из которых стал есаул Чернецов – вот о нём я бы хотел слегка поподробнее рассказать.

Василий Михайлович Чернецов – это человек, которого в то время прозвали «донской каретой скорой помощи», ну это с точки зрения Белого правительства, потому что он умел воодушевить свои войска, кроме того, он был толковым военным профессионалом, и его отправляли на самые сложные участки фронта, где он вносил свою лепту в победу. Но надо сказать, что, правда, это происходило с ним до тех пор, пока ему противостояли плохо обученные рабочие и части Красной гвардии с низкой дисциплиной, она, честно скажем, была первое время чрезвычайно низкой, и по дороге на юг войска Красной гвардии очень быстро разлагались. Вот был, например, отряд матроса-балтийца Ховрина, такого известного деятеля Центробалта, который мемуары написал небезынтересные, ну вот его отряд по дороге туда взял и разложился, т.е. воевать уже никто не хотел. И вообще Красная гвардия двигалась очень медленно, постоянно вступала в какие-то переговоры, были проблемы со связью, с управляемостью – в общем, такие своеобразные боевые действия, с Первой мировой, конечно, не сравнить. Но когда – впоследствии мы об этом скажем – когда Чернецов столкнулся с равным противником, он проиграл. Но тем не менее не умаляем его харизмы, потому что в Белом движении про этого человека слагали легенды, и видимо, они были на чём-то основаны.

Например, про него ходила такая легенда, что он ехал в поезде со своим отрядом, вдруг поезд остановили на каком-то полустанке. Чернецов вышел на перрон и навстречу ему шёл какой-то солдат. Солдат ему сказал: «Я член Военно-революционного комитета, член исполкома. Ваш поезд задержан по моему приказу». Чернецов у него спросил: «Солдат?» Тот сказал: «Ну да». «Как стоишь перед есаулом?! Чтобы через 15 минут мой поезд отправили! Быстро исполнять!» И стушевавшийся солдат сразу же побежал исполнять, что ему приказал есаул. Верится в такое с трудом, но, с другой стороны, видимо, что-то там было, потому что Чернецов был непростой человек.

Когда стало понятно, что надвигаются красные, Каледин попытался мобилизовать офицеров, а на Дону из скопилось очень много, и казачьих, и не казачьих – туда ехали просто подальше от бурных событий в столице, надеясь, что там как-то всё это само собой рассосётся, а они пока здесь пересидят. И Деникин писал, что кафе в Ростове и Новочеркасске были переполнены офицерами, но что-то никто никуда не записывался, ни к Каледину не шёл ни в Добровольческую армию никто не записывался, единицы буквально. И вот они собрали несколько – 500 или 600 офицеров, и перед ними выступал Чернецов, предложил им записываться в новую армию для оказания сопротивления наступающим большевиком. Записалось 28 человек из 500 или 600, и после этого Чернецов буквально взбесился и сказал, что когда меня будут убивать, я хотя бы буду знать, за что, но когда вас будут убивать, вы даже не поймёте, за что вас будут убивать, расстреливать в каком-нибудь подвале. Эта речь произвела впечатление, а записалось ещё 100 человек, но не более.

Д.Ю. Тоже немного.

Егор Яковлев. Всё равно это было очень-очень мало. Ну а в красных войсках про Чернецова наоборот шла другая слава – что это каратель, что это бандит, что это прислужник буржуазии, это враг, и вот с ним с первым надо расправиться.

Но вот успехов каких-то у Красной... т.е. Красная гвардия, конечно, Донбасс прошла, но вот дальше там были вопросы. Если бы казакам удалось создать боеспособное какое-то соединение, они, скорее всего, наступление красных бы отразили, но другое дело, что казаки этого сделать не смогли, потому что казачество вообще не хотело воевать никак.

Более того, появились первые симптомы собственно казачьего расслоения, когда товарищи, там, в частности, был товарищ Сырцов, который потом, между прочим, возглавит Совнарком после Владимира Ильича, понятно, после товарища Рыкова некоторое время будет возглавлять, товарищ Щаденко – они увидели, что казаков нет, и тут пришла новость, которая чрезвычайно воодушевила и Антонова-Овсеенко, и Сырцова, и Ленина: оказывается, в станице Каменской собрался съезд фронтового казачества. Демократическое казачество никуда не поехало, оно решило собраться у себя и всё решить. Возглавлял этот съезд небезызвестный Ф.Г. Подтёлков, столь ярко описанный в романе Шолохова «Тихий Дон». Подтёлков был царским унтер-офицером, это тоже был харизматичный человек, очень храбрый, храбро воевал в Первую мировую войну, но все современники, даже большевики, отмечали в нём страсть к власти, и революция открыла ему невиданные возможности, которые, конечно, ни в царское время, ни при власти Каледина ему были бы недоступны, а тут вот появилась возможность сделать карьеру. Но всё это, действительно, сочеталось с определёнными социальными убеждениями. Подтёлков был лидером этого съезда, но, как вспоминали большевики, которые из Воронежа сразу же рванули в Каменскую, чтобы там поучаствовать, настроить правильным образом, съезд был направления неопределённого, т.е. произносились воинственные речи, но к чему это должно было привести, было непонятно, и в конце концов господствовало ощущение, что сейчас вот съезд изберёт некий исполком, а дальше этот исполком пойдёт договариваться. И немногочисленные большевики, которые там присутствовали, вот ребята, которые из Воронежа приехали, они стали говорить: «Как – договариваться? Ведь идёт же Красная гвардия. С кем вы собираетесь договариваться – со своими классовыми врагами? Нужно поднять восстание, Красная гвардия придёт и поможет». На что демократически настроенные казаки отвечали, что «так, те, кто из Воронежа, вообще молчат, тут есть казаки-большевики. Решаем так: мы же казаки всё-таки, а казак с казаком всегда договорится. Конечно, Каледин сволочь, это понятно, но мы к нему придём, поговорим, и он оставит свою власть, он должен передать власть народу. Казаки с казаками всегда договорятся». Это, конечно, для большевиков не из казачества было неприемлемо, но их сразу отсекали, и собственно, Каледину-то ставили в вину то, что он приютил Корнилова, Алексеева, т.е. каких-то чужаков, к ним тоже относились точно так же – какие-то тут пришли...

Д.Ю. Вы кто?

Егор Яковлев. Кто такой Корнилов? И воспринимали, что Красная гвардия из Петрограда сюда идёт, потому что здесь Корнилов и Алексеев находятся. Фактически Каледин, приютив этих чужаков, развязывает тут нам гражданскую войну. Это было одно из требований съезда – чтобы немедленно их из области Войска Донского убрать, пусть идут, куда хотят.

Д.Ю. От греха подальше.

Егор Яковлев. Да-да. А то тут они устраивают нам войну – нафиг надо! И в общем, большевики уже практически расстроились, думая, что не удастся поднять казачество, но в это время, как раз в разгар... да под конец уже съезда появился вестовой, который сообщил страшную новость – что про съезд в Каменской узнали не только в Москве, но ещё и, естественно, в Новочеркасске, поблизости. Каледин как только узнал, что там какой-то непонятный съезд, он сразу же отправил туда войска, чтобы делегатов съезда арестовали и препроводили в столицу Войска Донского на разбирательство. Это резко изменило настроение съезда. Воронежские сразу сказали: «Ну мы же вам говорили: о чём вы будете разговаривать – вот, уже посланы карательные войска для того, чтобы вас всех здесь арестовать». Казаки-фронтовики заволновались, стали ждать, что же будет. Наконец прибыл 10-тый полк в Каменскую, выгрузились, офицер приказал найти организаторов съезда и немедленно арестовать их. Но здесь была применена личная дипломатия – навстречу казакам из 10-го полка выехали местные казаки и поговорили в духе «казаки с казаками всегда договорятся», в результате полк был разложен очень быстро, начались братания, офицера прогнали. Тут снова появились воронежские и стали говорить: «Ребята, давайте маршем на Новочеркасск». Казаки из 10-го полка спросили, кто это, им ответили, что это вот приехали большевики из Воронежа. Казаки сказали: «Ой, нет».

Д.Ю. Езжайте обратно, да?

Егор Яковлев. «Уберите их, это не наши». Да, ну и опять пошла та же самая... я говорю, что да, конечно, Каледин – это сволочь, Чернецов – мерзавец-каратель, душители трудового казачества, но надо договориться. В общем, сговорились на том, что будет выбрана делегация от казаков-фронтовиков во главе с Подтёлковым, она прибудет в Новочеркасск и там сядет с Калединым, всё решит.

Д.Ю. Ну я замечу: кровопролития никто не хотел, т.е. это в первую очередь про это – мы воевать не хотим.

Егор Яковлев. Да-да, кровопролития никто не хотел, но само оно было неизбежно уже, потому что вот...

Д.Ю. Никто не хотел, поэтому оно было неизбежно, да?

Егор Яковлев. Да, конфликты эти были неразрешимы без войны, потому что поступаться ни властью, ни землёй одни не хотели, а другие не хотели с этим мириться в результате, и поэтому... Но вот на данном примере всё-таки видно, что казаки здесь выступают, как отдельная этно-социальная группа, они себя чётко идентифицируют именно как казаки и отсекают...

Д.Ю. Мужиков.

Егор Яковлев. Да, не просто мужиков, а всех. Понятно, что Корнилов и Алексеев – это не мужики, но их тоже отсекают – это чужаки, они тут решать ничего не должны.

Подтёлков начинает играть свою игру, потому что он понимает, что без поддержки иногородних большевиков, чужих большевиков ему вряд ли удастся удержаться. Т.е., возможно, он и надеется, что удастся договориться с Калединым каким-то образом, но у него есть вариант Б, и он вступает в сношение с войсками Южного фронта, которые движутся сюда.

С другой стороны, и Каледин тоже не был таким простачком, и поэтому, например, войска Чернецова готовятся по вот этому фронтовому казачеству, которое на самом деле представляет не все, а несколько соединений казачьих войск, он готовится по нему ударить, разгромить и привести к повиновению. У Каледина ещё одна проблема: надо пояснить здесь, что правительство области Войска Донского было составлено только из казаков, и когда пошла вот эта вот риторика, что иногородние здесь люди второго сорта, конечно, правительство быстро сориентировалось и попыталось ввести в кабинет условных представителей иногороднего населения, ну конечно, в основном из буржуазии. Им это удалось, там 7 человек ввели в итоге в правительство иногородних, но впоследствии П.Н. Краснов считал это главной ошибкой Каледина, которая привела его власть к падению, потому что если казаки действовали в правительстве более-менее однородно, то тут началась бессмысленная говорильня постоянно и споры, скандалы, в общем, никакого консенсуса не было.

А потом приехал Подтёлков, и начался диалог. Он не один приехал, во главе делегации фронтовиков. Опять же, разговор очень интересный: он выражает нежелание воевать, но Подтёлков требует, чтобы власть была передана военно-революционному комитету, военно-революционный комитет назначит Совет народных комиссаров, и образуется Донская советская республика с советской властью. Каледин и его товарищ Богаевский, тоже известный казачий деятель, спрашивают: «А вы уверены, что вы отражаете настроения всех казаков?» Он говорит: «Мы отражаем настроения трудового казачества, а нетрудовое казачество должно подчиниться». Дальше Каледин спрашивает: «А как вы относитесь к Совету народных комиссаров, который сидит в Петрограде? Там же Бронштейн, там же Нахамкис» - намекая на то, что власть захватили евреи. На этот вопрос Подтёлков отвечает толково, он говорит: «Мы не считаемся с людьми, мы считаемся с идеями. Мы защищаем идею».

Д.Ю. Молодец!

Егор Яковлев. Каледин и Богаевский предлагали дождаться перевыборов – должен был собраться Войсковой круг, т.е. парламент, и на этом заседании Войскового круга должен был решиться вопрос о приходе к власти, т.е. Каледин говорил: «Если Войсковой круг решит – мы уйдём». Но было понятно, что Войсковой круг так решить не мог. Подтёлков на это не соглашался, он говорил: «Войсковой круг не учитывает интересы трудового казачества, мы выражаем интересы трудового казачества». Ну и в конце концов Каледин зашёл с козырей: некоторое время назад его силы перехватили письмо Подтёлкова, которое он отправил командованию Южного фронта наступающего. Смысл этого письма заключался в том, что нам нужна помощь, без помощи мы не справимся. И Каледин, по существу, Подтёлкова уличил во лжи, потому что в этом разговоре Подтёлков говорил, что он выражает только интересы трудового казачества и не находится в отношениях подчинения и партнёрства с властью Совнаркома из Петрограда, из РСФСР. Это, конечно, в некоторой степени деморализовало Подтёлкова, но важно то, что разговор закончился ничем, и в общем, выход из этой ситуации был только военный.

И вот здесь свою роль кареты скорой помощи попытался сыграть В.М. Чернецов. В войсках Чернецова был один взвод, переданный ему Корниловым из Добровольческой армии, и с этим взводом под командованием полковника Миончинского Чернецов взял станицу Каменскую, разогнав фронтовое казачество, демократически настроенное, которое было вынуждено отступить на станцию Глубокую.

Д.Ю. Неплохо – одним взводом!

Егор Яковлев. В это время... Нет, это был не один взвод, там были собственно ещё казаки, просто вот этот взвод добровольцев Миончинского был наиболее боеспособным, скажем так. А вообще Чернецов набрал к себе некоторое число казаков, которые были готовы сражаться, их было немного. Основу его соединения составляли юнкера, студенты, интеллигенция, которые пошли сражаться за идею, спасать Родину. В это время Красная гвардия воодушевлённо наступает и берёт станцию Лихую, выходя Чернецову в тыл. Войска красных там превосходящие, но они мало дисциплинированы, плохо обучены, и Чернецов совершает очень храбрый поступок – он возвращается, идёт в штыковую, ведёт своих бойцов в штыковую атаку и просто разгоняет красных. Это произвело очень серьёзное впечатление на командование Южного фронта, потому что, по существу, красный фронт посыпался, его разгоняют буквально просто как толпу.

И вот это был ключевой момент в январско-февральских событиях на Дону, потому что здесь у нас появляется другой персонаж, который был столь же харизматичен и популярен, как Чернецов, но уже с красной стороны, со стороны красного именно казачества – речь идёт о войсковом старшине Н.М. Голубове. Голубов тоже был кадровым офицером он был ветераном Русско-японской войны, Первой мировой и ещё участвовал в Балканской войне 1912 года, как доброволец на стороне Болгарии. Голубов был известен своим авантюрным необузданным нравом, у него постоянно на протяжении всей его карьеры были конфликты по службе. Это байка, но, вероятно, опять же, как и про Чернецова, вот про Голубова тоже было много всяких анекдотов, и вероятно, что-то такое было: ходила история, что, получая орден после Русско-японской войны, он расписался, когда получал орден, расписавшись, написал следующее предложение: «Орден в память поражения русских армий от японцев получил», тем самым выразив своё отношение к командованию в ходе Русско-японской войны. После этого его отправили в отставку, был скандал, якобы. Дальше Чернецов прославился ещё одним скандалом – он избил редактора какой-то газеты, по разным источникам, то ли за то, что редактор газеты оскорбил какую-то девушку, назвав её проституткой, то ли они действительно была проституткой, но Голубов был к ней неравнодушен, но, в общем, так или иначе в деле была замешана дама, и Голубов своеобразным образом заступился за её честь и за её, не знаю, насколько доброе, но тем не менее имя. Короче, редактору газеты не поздоровилось, это был ещё один скандал, ну видимо, от суда Голубов сбежал на болгарский фронт, там воевал, опять же, очень храбро, и ещё более храбро воевал в Первую мировую войну. Затем он вернулся в родные края, здесь сразу же начал защищать демократические перемены, т.е. Февральскую революцию он принял, заговорил о переделе земли – его слушали, он был хорошим оратором, и он вступил в конфликт с войсковым начальством, в результате его посадили на гауптвахту. И вот как раз в эти дни, когда Чернецов громит красных, товарищи Каледин и Богаевский принимают решение освободить Голубова, надеясь, что тот – казак же, а казак казака всегда поймёт – что казак Голубов примкнёт к белым, а поскольку он популярен и харизматичен, то он сможет помочь Чернецову отразить наступление красных. Но всё происходит иначе, потому что Голубов примыкает не к белым, а к красным казакам.

И вот начинается очень напряжённое, интригующее противостояние двух харизматичных людей – Чернецова и Голубова, но прежде чем мы перейдём к рассказу об этом, отметим, что поражение фронтового казачества сразу же рассеяло все сомнения относительно союза с наступающими красными иногородними, с наступающими войсками Южного фронта. Сразу же Подтёлков согласился на любую помощь. Если до этого делегация Донревкома выезжала в расположение красных войск и там очень уклончиво отвечала на вопросы, согласны ли вы принять нашу помощь, то теперь ответ был однозначный: «Помогите скорее! Силы контрреволюции нас громят». Ну и собственно, красные сделать это попытались, но, как мы видим, не особо получилось.

И тут прибывает Голубов. Голубов получает в распоряжение некие разрозненные части 27-го казачьего полка, начинает приводить их в порядок, произносит зажигательные речи и, в общем, у него получается. Зная, какой соперник ему противостоит, он разрабатывает план, а Донревком из станицы Каменская, которая была уже взята, бежал в другую станицу – Глубокую, точнее это станция Глубокая, крупный ж/д центр. И Чернецов решает его взять. Для этого он разрабатывает операцию наступления двумя колоннами: одна колонна должна атаковать Глубокую в лоб, а вторая осуществляет обход сбоку и атакует станцию с холмов. Ту колонну, которая идёт с холмов, возглавляет он сам, а колонна, которая должна атаковать в лоб, её должен был возглавлять есаул Лазарев. Но как-то они спланировали не очень хорошо, потому что всё пошло не так: во-первых, они блуждали по степям и заблудились, они не смогли в назначенное время выйти к Глубокой, вышли уже только поздним вечером, и где в это время находилась колонна Лазарева, непонятно. Т.е. про этот бой я довольно много прочитал – в общем, колонна Лазарева куда-то потерялась, то дли она пришла раньше, атаковала днём, и её уже отбили, то ли она вообще туда не дошла, в результате её там не оказалось. Зато там оказался Голубов. У них было 1 орудие, и они из этого орудия начали обстрел станции – артиллерийская подготовка, а потом пошли в штыковую атаку. Но Голубов подготовился, он подозревал, что они туда пойдут, и поэтому там уже находилось значительное число войск, которые сидели в эшелонах. Начался бой, а кроме того у красных оказалось, они подкатили туда свою артиллерию, и они дали весомый артиллерийский отпор. Казаки Чернецова сумели ворваться на станцию, но красные казаки разгрузились с эшелонов, отогнали их, и ребята Чернецова дрогнули. К тому же было уже темно, пришлось даже разжечь костёр для того, чтобы они выходили, чтобы кто-то на него вышел. Это ещё им повезло, что красные не стали их преследовать ночью. В итоге были достаточно высокие жертвы, далеко не все вышли к костру и собрались снова. Кроме того, сломалось орудие в самый решающий момент, пытались его починить, искали механизм, которым можно заменить, выяснилось, что его забыли, короче, бардак.

Д.Ю. Ужас!

Егор Яковлев. Дальше они пошли в лес, нашли там какого-то лесника, который повёл их в свою избушку. Дошли до избушки, завалились там спать. Красные их не преследовали. Пока все спали, Миончинский чинил орудие, наконец починил. Ну, утром проснулись – что делать? Приняли решение отступать – ну видно, что не удалась операция, станция не взята, где Лазарев, неясно. И тут Чернецов увидел с холма, что возле здания станции скопилось большое число красных. Он говорит Миончинскому: «Слушай, мы же починили орудие, давай долбанём по ним». Миончинский говорит: «Нет, ты что – вдруг нас обнаружат, будут преследовать?» Но почему-то Чернецов решил, что их там мало, и они преследовать не станут. Ну и в результате они ударили из этого орудия по красным. Ну естественно, их обнаружили и начали преследовать. Поступок, честно говоря... Чернецов был очень умный человек, видимо, и очень храбрый, но вот этот поступок ввергает меня в недоумение. Может быть, Чернецов надеялся, что там толпа, которую будет легко разогнать, но там была не толпа, там были те же самые казаки во главе с харизматичным командиром, и Голубов вполне толково их преследовал.

Дальше начинается погоня: бежали-бежали, бежали, уже в степь выбежали, бегут по степи. А, надо ещё объяснить, что у них примерно там несколько десятков человек на лошадях, остальные идут пешком, ещё несколько лошадей тащат орудие, орудие в результате завалилось, они его даже не стали доставать, потому что понятно, что их сейчас догонят и порубают. Ну в результате красные с флангов их обошли и окружили, загнав их в балку.

Д.Ю. Овраг т.е., да?

Егор Яковлев. Да-да. Чернецов разрешил конным своим солдатам пойти на хитрость: возглавлял конников Миончинский, Миончинский поднял палку с белым флагом, поскакал на казаков, но в итоге проскакал мимо них, в общем, им удалось бежать таким образом, обмануть.

Д.Ю. Он один, с подразделением - как? В смысле, кто на лошадях был, да?

Егор Яковлев. Да-да он остался с подразделением. Естественно, они заняли оборону. Голубов приказал их атаковать. Всадников красных подпустили очень близко, стали по ним стрелять и отогнали их в первый раз. Чтобы воодушевить своих бойцов, Чернецов закричал: «Поздравляю всех с производством в прапорщики!»

Вторая атака: снова подпускают близко, белые стреляют, красные снова отступают. Чернецов кричит: «Поздравляю всех с производством в подпоручики!» Удалось ещё произвести в поручики, но в штабс-капитаны уже не вышло – после четвёртой атаки сам Чернецов был ранен, хотели даже его посадить на коня, чтобы он попытался ускакать, но коней уже к этому моменту не осталось. В результате понятно, что следующая атака красных была бы смертельной для всех оставшихся белых. Тогда Чернецов выбросил белый флаг и отправился на переговоры с Голубовым. Ну поскольку это были два фронтовика, два боевых офицера и два казака, то диалог как минимум состоялся. Голубов ему сказал: «Да, ты контрреволюционер, но я даю тебе слово, что если ты прямо сейчас сдашься и объявишь своим войскам, в Каменской которые остались, чтобы и они сдавались, тогда тебя будет судить казачий суд, а если нет – отдадим вас красногвардейцам наступающим. И Чернецов на это согласился. Их арестовали и повели назад к станции. В это время на станцию приехали дополнительные силы во главе с Подтёлковым. Как только Подтёлков увидел пленённого Чернецова, он на него набросился, но Голубов его урезонил, сказал: «Спокойно, сначала Чернецов напишет бумагу, мы с этой бумагой явимся в станицу Каменскую, войска сдадутся, а после этого мы отвезём его в Новочеркасск и будем судить нашим казачьим судом. Но на Подтёлкова это не очень, видимо, подействовало, он ругался, выхватил саблю, угрожал Чернецова зарубить, но в это время произошёл такой эпизод: охраны рядом с Чернецовым осталось очень мало, и Подтёлков, и в это время недалеко показались 3 казака, а поскольку было уже темно, издалека было неясно, что это за казаки, и Чернецов вдруг закричал... Подтёлков спросил его: «А кто это такие?», и Чернецов закричал: «Ура, это наши!» Подтёлков обернулся, в это время Чернецов схватил его и сбросил его с коня, сам залез на коня и ускакал.

Д.Ю. Кино чисто!

Егор Яковлев. Но Каменская уже была взята, и поэтому Чернецов поскакал в свою родную станицу, он, видимо, был ранен, завалился спать, и на следующий день его там нашли.

Д.Ю. Да, всё знакомо, блин!

Егор Яковлев. И нашёл его лично Подтёлков, который был в негодовании, и по дороге от родной станицы Подтёлков всячески издевался над... ну что-то такое говорил, под издевательством здесь скорее подразумевается какая-то речь. У Шолохова это подробно описано, но на самом деле мы не знаем, как там дело разворачивалось, источники говорят об этом по-разному. Есть упоминание, что в какой-то момент Чернецов, не стерпев унижений от Подтёлкова, выхватил браунинг, который у него не нашли, и попытался Подтёлкова застрелить, но произошла осечка, и Подтёлков его успел зарубить. У Шолохова, кстати, этого нет, у Шолохова выглядит таким образом, что Подтёлков просто зарубил пленного из ненависти к нему. Как там было, неизвестно. Я, честно говоря в историю про браунинг не особо верю, но вот она тоже бытует в литературе – может быть, чёрт его знает, как там на самом деле происходило, потому что жизнь всегда интереснее любого кино, может такое выкинуть.

Но так или иначе, Чернецов был убит, и у этого было несколько последствий: во-первых, погиб самый харизматичный и талантливый командир белоказаков, которые были в распоряжении Каледина. Ни Лазарев, ни Семилетов, ни другие казачьи руководители, конечно, по своей популярности и близко не стояли рядом с Чернецовым. Это было одним из факторов, которые показали Каледину бесперспективность борьбы и, по всей видимости, подвигли его к самоубийству, потому что, как мы помним, он застрелился.

На некоторое время после всех этих событий на Дону установилась советская власть, Донская советская республика во главе с Подтёлковым, правда, эта власть была непрочной, и по ряду причин, о которых мы поговорим в следующей программе, она уже в мае 1918 года пала. В марте установилась, в мае пала. С другой стороны, убийство Чернецова крайне невыгодно характеризовало самого Подтёлкова, потому что все победы красных над белыми на Дону в этот момент ассоциировались с Голубовым, а с Подтёлковым ассоциировались только непопулярные меры, и в частности, вот эта вот расправа над своим – я ещё раз сакцентирую, что у казаков была очень сильна этно-социальная идентификация, и то, что казак убил казака вот при таких условиях...

Д.Ю. Не годится.

Егор Яковлев. Если бы он его на поединок вызвал и в поединке убил, это была бы одна история, а то, что он убил его безоружного, это Подтёлкова характеризовало очень негативно, и потом, когда Подтёлкова казнят, мы до этого дойдём в следующий раз – он будет казнён тоже казаками, это будет один из пунктов обвинения.

Более того, примерно то же самое произойдёт и с Голубовым, потому что Голубова тоже... Голубов уже через некоторое время вступит в конфликт с пришлыми красными, качнётся к белым и даже освободит Богаевского, который будет находиться под арестом, но убьют его не красные, с которыми он вступит в конфликт, а свои же. Его будут судить, он будет произносить долгую оправдательную речь, в конце которой его просто застрелят из толпы.

Вот такая вот тоже необычная трагическая судьба у всех персонажей нашего рассказа. Но события февраля, как я уже сказал, закончились победой красных, Белый фронт развалился, единственная сила под командованием казачьего генерала Попова ушла в т.н. Степной поход, и на Дону советская власть, но власть эта непрочна по нескольким причинам: во-первых, начинается передел земли, но передел земли идёт не под государственным контролем, целенаправленно и системно, в основном это самозахваты, а самозахваты неизбежно сопряжены с бандитизмом, с насилием, и это вызывает отпор со стороны не только наиболее богатого казачества, но и со стороны середняцкого казачества, которое дрейфует в сторону белых настроений. Ну а кроме того, конечно, там, где всё это происходит несистемно и бесконтрольно, там начинается самый обычный криминал, страдают и в т.ч. и бедняки.

Кроме того, есть конфликт, он с самого начала, есть конфликт между красными казаками, которые хотят проводить более мягкую линию, и пришлыми красногвардейцами, и неизбежно вплетается немецкий фактор, поскольку после Брестского мира вопреки заключённым договорённостям немецкая армия начинает наступление в области Войска Донского и в скором времени возьмёт Ростов и Таганрог. Вот обо всех этих событиях , о том, как была реставрирована белая власть на Дону, которую возглавил П.Н. Краснов, про его взаимоотношения с генералом Деникиным и про борьбу красных с красновской властью мы поговорим в следующий раз.

Д.Ю. Чисто кино! Обалдеть! Спасибо, Егор Николаевич.

Егор Яковлев. До новых встреч!

Д.Ю. Ждём следующего выпуска, а на сегодня всё.

Оригинал находится здесь - https://oper.ru/video/view.php?t=2909