Памятники археологии Агрызского района РТ

В Агрызском районе Республики Татарстан есть памятники археологии - городища в населенных пунктах Балтачево, Варзи-Пельга, Нижняя Малиновка, Муново, Верхняя Малиновка.

Территориально это крайний северо-восточный район Татарстана, входящий в зону восточного (Елабужского) Предкамья и ограниченный с запада, севера и востока Республикой Удмуртия, с юго-запада Елабужским районом, с юга Камой, на другом берегу которой располагается Манзелинский район. Геоморфологически представляет собой расчлененную равнину и вместе с Елабужским районом входит в Елабужско-Предкамский эрозионно-равнинный район сосновых лесов. 

СТАТЬИ ПРО АГРЫЗСКИЙ РАЙОН - ТУТ!

ГОРОД АГРЫЗ - ТУТ!

РЕКА КЫРЫКМАС - ТУТ!

ПАМЯТНИКИ ПРИРОДЫ АГРЫЗСКОГО РАЙОНА - ТУТ!

МАРИЙСКИЕ СЕЛА АГРЫЗСКОГО РАЙОНА - ТУТ!

ИСТОРИЯ И ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ АГРЫЗСКОГО РАЙОНА - ТУТ

По территории района с севера на юг протекат река Иж. Характерны оподзоленные (светло-серые лесостепные) почвы. В прошлом был сильно залесненным, что и обусловило здесь отсутствие археологических памятников, связанных со скотоводческо-земледельским населением.

 Основные памятники, относящиеся преимущественно к ананьинскому и пьяноборскому времени, располаются по Камском прибрежью и по берегам реки Иж. Наиболее примечательным является Пьяноборский могильник, расположенный в села Красный Бор, относящийся к рубежу нашей эры и известный тем, что по нему названа пьяноборская археологическая культура. 

                                                                     Агрызский краеведческий музей                                   

ПАМЯТНИКИ АРХЕОЛОГИИ АГРЫЗСКОГО РАЙОНА

1 Характеристика района

2 Балтачевское городище

3 Варзи-Пельгинское городище

4 Малиновское большое городище

5 Малиновское малое городище

6 Пьяноборский могильник №1 и селище

7 Муновское городище № 1

8 Муновское городище № 2 и могильник

9 Верхнемалиновское городище

 ИСТОРИЯ РАЙОНА

В далеком прошлом Агрыз, небольшой типично татарский поселок с кривыми и грязными улочками, располагался в живописной местности недалеко от устья речки Агрызки, впадающей в реку Иж. Со всех сторон поселок окружали леса: на левом берегу Ижа подступала тайга, с севера и северо-запада были болота, а на возвышенных местах рос дубовый лес и орешник, часть которыхдо сих пор сохранилась в окрестностях западной части города. Здесь поселились татары, покинувшие Казань и прилегающие к ней территории, спасаясь от жестокой эксплуатации Ивана IV Грозного. Таким способом и возникло поселение Агрыз.

Существует несколько легенд происхождения названия «Агрыз-Агерже». Одна из них гласит, что переселение татар в эти места возглавили храбрые и мужественные братья, одного из которых звали Агерже. В честь его поселение и получило название.

По документальным данным Центрального государственного Архива Древних Актов в Москве деревня Агрызь впервые упоминается в составе владений, принадлежащих князьям Яушевым в Терсинской волости в переписных книгах 1646 года. Тогда в ней насчитывалось всего шесть дворов. Поскольку впервые Агрыз упоминается в переписных книгах 1646 года, есть все основания считать этот год  началом основания поселения Агрыз-Агерже.

В 1775 году Агрыз и территория нынешнего Агрызского муниципального района были включены в состав Сарапульского уезда Вятской губернии. К  началу ХХ века Агрыз стал крупным селом, насчитывающим 667 дворов. Имелась одна начальная школа, но не было больницы, даже простого фельдшерского пункта, не было культурных учреждений. Зато было три мечети. Развитие Агрыза началось в период строительства железной дороги Казань-Екатеринбург.

В 1918 году открылась первая советская школа, размещавшаяся по улице Лесопильная. На улице Советской была школа для татарских детей. Улучшалось медицинское обслуживание населения. Открылся фельдшерский пункт.

С образованием ТАССР Агрыз, который полтора века находился в составе Вятской губернии, вошел в ее состав.

1921 г. -  был образован Агрызский кантон. В 1924 году Агрызский кантон был преобразован в Агрызский район, определены его границы. Агрыз стал районным центром.

1929 г. - вступил в строй целый медицинский городок – железнодорожная больница с хирургическим, терапевтическим, родильным отделениями. Построено новое здание средней школы. Строились магазины, столовые и пекарни.

1928 г. - образовался Агрызский колхоз, получивший название «Кызыл Йолдыз» - «Красная звезда». В 1958 году на базе колхоза, заготскота и небольшого совхоза было создано мощное государственное сельскохозяйственное предприятие – откормочный совхоз «Агрызский».

Конец 20-х годов - деревня Агрыз превратилась в рабочий поселок с населением около 10 тысяч человек. Под руководством Агрызский партийной организации изменялся облик Агрыза и его люди.

28 августа 1938 г. рабочий поселок Агрыз Указом Президиума Верховного Совета РСФСР переименован в город Агрыз.

Балтачевское городище

Балтачево, деревня Варзинского сельского совета, левый берег речки Валинки, правый приток реки Иж, правого притока реки Кама. К северо-западу от деревни на мысу, у подножия которого течет родник (Кичирсинь). Вал длиной 65 метров, высотой 70 сантиметров имеет форму выгнутого кокошника; с напольной стороны ров глубиной 65 сантиметров, шириной 3,5 метров, длиной 75 метров. Площадь городища 3100 квадратных метров. На территории городища в разное время находили костяные наконечники длиной до 10 сантиметров. Выявлено и обследовано В.А.Семеновым в 1965 году.

Варзи-Пельгинское городище

Варзи-Пельга, деревня Варзинского сельского совета, левый берег реки Иж. Расположено к северо-востоку у старой деревни, ниже местности, называемой «Красный Яр». Местное название гоордища – Из-Шурбат (Каменная лестница). Городище занимает мыс коренной террасы. Площадь его 2500 квадратных метров. Городище ограждено кокошниковидным валом и рвом; глубина рва в центре 1,35 метров, у концов – 3 – 5 метров, ширина – 6 метров. Вся площадка городища, вал и ров поросли лесом. Культурный слой имеет толщину 8 – 10 сантиметров. Он очень беден находками. Материал представлен поздненьяноборской керамикой III – IV веков нашей эры. Выявлено и обследовано В.А.Семеновым, К.И.Конепановым.

Малиновское большое городище

Нижняя Малиновка, деревня Красноборского сельского совета, правый берег реки Камы. Расположено  к северу от деревни, выше по реке Кама, на мысу правого берега речки Нижняя Малиновка. Площадка городища подтреугольной формы (13 тысяч квадратных метров), с западной стороны защищена валом высотой 2 метра и рвом длиной до 200 меров. Поверхность задернована, местами покрыта лесом. А.А.Спицин указывал второй вал в 60 метрах от первого. От него прослеживается начало. Обследовалось П.А.Пономаревым, А.А.Спицыным, Ф.Д.Нефедовым. В 1954 году раскопки произвела Г.Карпова.

Малиновское малое городище

Нижняя Малиновка, деревня. По левую сторону речки Нижняя Малиновка к востоку от Малиновского большого городища на мысу расположено небольшое городище (площадь в 500 квадратных метров), с севера и востока защищенное полукруглым валом высотой в 2 метра и рвом глубиной до 3,5 метров, имеющих общую длину около 70 метров. Поверхность задернована и по краям покрыта лесом. Культурный слой 15 – 20 сантиметров. Обследовалось А.А.Спициным, Ф.Д.Нефедовым, в 1954 году – Г.Карповой.

Пьяноборский могильник №1 и селище

Красный Бор (бывший Пьяный Бор), село правый берег Камы. Могильник, давший имя археологической культуре, находится в самом центре села. Площадка его расположена на верхе террасе, окруженной с трех сторон оврагами, по восточному из которых протекает речка Пещерка. Большое количество вещей здесь собрано местными жителями. Небольшие раскопки, не давший, однако, хороших комплексов, производили П.А.Пономарев в 1881 году и А.А.Спицын в 1887 – 1888 и 1898 годах. В 1894 году раскопками Ф.Д.Нефедов обнаружила два погребения, костяки которых лежали головой на север. Площадка могильника сильно разрушена раздувами. На площадке могильника и рядом находятся остатки небольшого селища пьяноборского времени, что было установлено еще А.А.Спицыным.

Муновское городище № 1

Муново, деревня Красноборского сельсокого совета, правый берег Камы. К северу от деревни располагается широкий мыс, известный у местных жителей под названием «городище». Возможно, это и та, ибо в юго-восточной части мыса сохранились слабые следы укреплений небольшого городища, на поверхности которого встречаются фрагменты ананьинской и мазунинской керамики.

Муновское городище № 2 и могильник

Муново, деревня. К северу от деревни, в глубине Муновского оврага на мысу расположено городище, занимающее площадь 6700 квадратных метров. Местное название «Чертов городок». С севера площадка укреплена валом и рвом до 63 метра длиной. Высота вала – 2 метра, глубина рва – 2 метра. Поверхность задернована, культурный слой 40 – 50 сантиметров.

Открыто в 1887 – 1888 годах А.А.Спицыыным, обследовано Ф.Д.Нефедовым (1893 год), В.Е.Стояновым (1957 году), которыми в раскопе (4 на 8 метров) прослежены следы двух наземных жилищ и собран материал, в основном фрагменты керамики, пьяноборского  облика. Через овраг к западу от городища располагается место могильника пьяноборской культуры, раскопанного в 1894 году Ф.Д.Нефедовым.

Верхнемалиновское городище

Верхняя Малиновка, речка, правый приток реки Камы. На мысу, образованной Камой и левым склоном оврага, расположено городище, занимающее площадь в 4500 квадратных метров и укрепленное с востока дугообразным валом и рвом общей длиной в 80 метров. Высота вала до 4 метров, глубина рва более 1,5 метров. Культурный слой в среднем 40 – 50 сантиметров толщиной, местами до 70 – 100 сантиметров. Городище открыто А.А.Спицыным, частично раскопано в 1957 году В.Е.Стояновым, вскрывшим напластования ананьинского, пьяноборского и мазунинского (остатки двух жилищ) времени.

                                                                 в краеведческом музее Агрыза                                   

Пьянобо́рская  культу́ра (о́бщность)  - археол. культура (культ. -ист. общность). Назв. происходит от могильников у с. Пьяный Бор респ. Татарстан. Термин П.К. был введен в 1901 А.А.Спицыным, датировавшим эти древности V-VII вв. н. э. Ист. место этого образования в системе культур Прикамья было определено А.В.Шмидтом в 1930-х, к-рый к П.К. относил пам. III в. до н.э. - III в. н.э. Ср. Прикамья и отделял их от синхронных пам. гляденовского типа Перм. Прикамья. В 1980-х В.Ф.Генинг собственно П.К. в устье Белой переименовал в чегандинскую и ввел термин пьяноборская культ.-ист. общность (III в. до н.э. -II в. н.э.), в к-рую объединил чегандинскую, кара-абызскую, осинскую, гляденовскую и гафурийско-убаларскую культуры. Р.Д.Голдина рассматривает П.О. как юж. провинцию финно-перм. общности (III в. до н.э. - V в. н.э.), в к-рой выделяет три локальных варианта: кара-абызский (ср. течение р. Белой), чегандинский (низовья р. Белой, прилегающее Прикамье) и худяковский (нижняя и ср. Вятка). Сев. провинция финно-перм. массива представлена, по ее мнению, пам. гляденовской культуры в двух вариантах: сев. (Ср. и Верхняя Вычегда, верховья Печоры) и юж. (осинское и перм. Прикамье).

                                    ЭКСПОНАТЫ  ПЬЯНОБОРСКОЙ КУЛЬТУРЫ                                                             

Изученность П.О. неодинакова. Наиб. иссл. чегандинская и кара-абызская культуры, наименее - худяковская.

 Виды памятников: городища, селища, могильники, клады. Часто используются городища предшествовавшего ананьинского времени (ананьинская культура), иногда укрепленные дополнительным валом и рвом. Жилища изучены лишь на чегандинских пам. - остатки слегка углубленных прямоугольных бревенчатых построек пл. 40-60 кв. м с 1-2 очагами, имеющими глиняную осн. и обставленными камнями. Могильники бескурганные, содержат большое число захоронений.

Особенно велики могильники кара-абызской культуры (на Охлебининском могильнике по предварительным подсчетам располагалось около 10 тыс. погребенных). Осн. способ погребения - трупоположение вытянуто на спине. В чегандинском и особенно худяковском вариантах изв. трупосожжения. В могилах многочисленны украшения: застежки с неподвижным крючком, в т.ч. эполетообразные, накладки, височные подвески, гривны, нагрудные бляхи и др., встречаются также предметы вооружения, орудия труда и глиняная посуда. Последняя имеет чашевидную форму, украшена пояском ямок по шейке, иногда шнуром.

 Археологи выделяют 2 стадии в развитии П.к. Первая датируется кон. 2 в. до н.э. - 1 в. н.э. и представлена комплексами Чеганда I, Ныргында II, I Уяндыкского, Камышлы-Тамакского, Юлдашевского и III Кушулевского могильников. К 2-й стадии (2-3 вв. н.э.) относится инвентарь Афонинского, Ново-Сасыкульского могильников. Пьяноборские могильники небольшие; погребения совершены в грунтовых ямах прямоугольной формы. Умерших заворачивали в луб, к-рым иногда выстилали и дно ямы. Остатки жертвенной пищи и сосуды в могилах редки. В муж. погребениях обычны наконечники стрел и копий, жел. мечи, удила. Для жен. погребений характерны височные подвески т. наз. пьяноборского типа (в виде знака вопроса с незамкнутым проволочным кольцом и стержнем конической формы), разл. бляшки и накладки, украшавшие одежду и обувь, ожерелья из бус, перстни, браслеты. Керамич. материал с поселений представлен обломками круглодонных сосудов чашевидной и горшковидной формы, орнаментиров. пояском ямочных вдавлений по шейке, иногда насечками по венчику.

 Пьяноборское об-во было объединением родств. племен, в к-ром наблюдалась значит. имуществ. и соц. дифференциация как между отд. племенами и родами, так и внутри рода. Племена П.к. и караабызской культуры явились осн. компонентами в сложении мазунинской культуры.

                                                  ЖИЛИЩЕ ПЬЯНОБОРСКОЙ КУЛЬТУРЫ               

 ПЬЯНЫЙ БОР

Вообще, странно - в окружении воды видеть лес. Ну пусть не лес, а его остатки, не до конца вырубленные человеком и не поглощенные водной стихией.

Это знаменитые Егимские леса. Именно под их сенью и возникло некогда село Красный Бор. До революции оно называлось Пьяным Бором. Но новая власть слово "пьяный" посчитала оскорбительным для сельчан. Есть еще один Красный Бор - на другом берегу Камы, где начинается Агрызский район, но с потонувшим Красным Бором это село в общем-то не связано.

Точная дата основания Пьяного Бора неизвестна. Признанным знатоком его истории считается Иван Дмитриевич Чигвинцев, проработавший много лет директором Мензелинского интерната и преподававший ребятам историю. Он родился в этом селе, скоро будет отмечать 75-летие и помнит многих старожилов и легенды, связанные с малой родиной.

Одну из них рассказал ему прадед по материнской линии - Федор Зиновьевич Армянинов, родившийся аж в 1835 году и проживший на белом свете без двух месяцев 100 лет. Федор Армянинов - совершенно легендарная личность, отличился в Крымской кампании и был награжден медалью "Герой Шипки". О том, как возник Пьяный Бор, он якобы узнал от своего прадеда.

Во времена походов Ермака несколько казаков, спасаясь от погони, схоронились в огромном бору на берегу речки Прость. Прежде чем расположиться на ночлег, они вдоволь накушались медовухи, залив водой дупло вековой липы, хранившей дикий мед. Утром операцию повторили. На следующий день - еще раз. Жизнь показалась медом, уходить отсюда никуда не хотелось. Так казаки Вохма, Чигвинец, Седун, Пономарь, Голяк, вырубив лесную чащу, основали селение, получившее название Пьяный Бор. Сначала казачки разбойничали на Каме, а потом построили лесную пристань и стали заниматься сплавом леса...

ПЬЯНОБОРСКАЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА

Памятники пьяноборской культуры находятся в поле зрения археологов уже более 125 лет. Начало их изучению было положено в 1880 г., когда в Общество археологии, истории и этнографии при Казанском университете помощником Елабужского исправника П.Пасынковым были доставлены предметы, найденные у с.Пьяный Бор Елабужского уезда Вятской губернии (ныне - с.Красный Бор Агрызского района Республики Татарстан). Последовавшие исследования Пьяноборского могильника П.А.Пономаревым, А.А.Спицыным, И.Н.Смирновым, Ф.Д.Нефедовым позволили сделать вывод о том, что «богатый Пьяноборский могильник . является главным представителем особого типа древностей, которому по всей справедливости и должно быть усвоено его имя. Совершенно ясно, что культура пьяноборского типа составляет непосредственное продолжение культуры Ананьинского могильника» (Спицын, 1901, с.1, 7). История дальнейшего изучения пьяноборской культуры достаточно подробно отражена в литературе (Генинг, 1970, с. 5-8; Агеев, 1992, с.3-9; Голдина, 1999, с. 206-210). Нам представляется необходимым остановиться лишь на определении содержания термина «пьяно-борская культура», имеющем принципиальное значение.

Вплоть до середины 1950-х гг. это понятие объединяло все постанань-инские памятники Приуралья III в. до н.э. - V в. н.э. - как синхронные собственно пьяноборским (гляденовские, кара-абызские), так и более поздние (азелинские, мазунинские, харинские) (Смирнов А.П., 1952)\ Кардинально схема развития культур Волго-Камья пересмотрена В.Ф.Генингом, разделившим эпоху железа на периоды древности и раннего средневековья, рубежом которых он считал III в. н.э. {Генинг, 1956, с.41). Соответственно, от

1 Хотя уже в 1920-х гг. А.В.Шмидтом предпринимались попытки разделить этот массив как территориально (выделив среднекамские памятники в самостоятельную гляде-повскую культуру), так и хронологически (отделив поздние памятники бахмутинского и харииского типов) (Агеев, 1992, с.4; Голдина, 1999, с. 208). массива прежней пьяноборской культуры были отделены древности III-V вв. н.э. (азелинская и мазунинская культуры) (Генинг, 1963; 1967). Термином «пьяноборская культура» исследователь обозначил памятники III в. до н.э. -II в. н.э., расположенные компактно в Удмуртском Прикамье и низовьях р.Белой {Генинг, 1956, с.42; 1962). Несмотря на имевшиеся возражения (Смирнов А.П., 1964; 1968), предложенная В.Ф.Генингом схема и, соответственно, содержание термина «пьяноборская культура» были восприняты научным сообществом. Позже, к 1970 г., пьяноборская культура, при сохранении всех ее характеристик, была переименована В.Ф.Генингом в чегандин-скую, а «пьяноборской» была названа общность, объединившая все культуры постананьинской эпохи - чегандинскую, гляденовскую, осинскую, кара-абызскую и гафурийско-убаларскую (Генинг, 1970, с.8-9; Генинг, 1988, с.29).

Однако уфимские и казанские исследователи переименования не приняли и продолжают пользоваться термином «пьяноборская культура» (см., например, (Васюткин, 1982; Пшеничнюк, 1986а; Агеев, 1992; Старостин, 2002)). Противоречие носило номинальный характер: оба названия воспринимались как синонимы, в литературе иногда встречается даже объединенное наименование «пьяноборская (чегандинская) культура» (Стаматина, 2002). Ситуация принципиально осложнилась после появления новой концепции развития культур постананьинского времени, разработанной Р.Д.Голдиной (1999, с.209).

Она вновь объединила в рамках пьяноборской общности памятники рубежа нашей эры и III-V вв. н.э., исключила из состава общности гляденовскую культуру, выделив ее в самостоятельную общность, а оставшийся массив разделила по территориальному признаку на чегандинскую (Удмуртское Прикамье, низовья рр.Белой и Ика), кара-абызскую (Средняя Белая) и худяковскую (бассейн р.Вятки) культуры. В составе чегандинской оказались объединены пьяноборская (чегандинская по В.Ф.Генингу) и мазунинская культуры. Анализ и критика концепции Р.Д.Годлиной могли бы явиться темой отдельного исследования, далеко выходящего за рамки нашей работы. Поэтому ограничимся констатацией нашего понимания термина «пьяноборская культура» в первоначально сформулированном В.Ф.Генингом и утвердившемся в научной традиции значении: совокупность памятников рубежа нашей эры, локализующихся на территории Удмуртского Прикамья, нижнего течения р.Белой и бассейна р.Ик .

Актуальность темы.

Изучение поселений и структуры расселения является важнейшей характеристикой для реконструкции хозяйственного уклада, социальной структуры древних обществ, нередко и протекавших в них этногенетических процессов. Применительно к пьяноборской культуре приходится признать, что, несмотря на длительность и интенсивность изучения и обилие публикаций, исследования пьяноборских древностей базируются почти исключительно на материалах погребальных памятников. Поселения пьяноборской культуры в целом (и Икско-Бельского междуречья в частности) за редким исключением целенаправленно не изучались с середины 1950-х гг. С момента публикации фундаментального исследования В.Ф.Генинга (Генинг, 1970, с. 12-22; Генинг, 1971, с.35 и далее) сводных работ по поселенческой археологии пьяноборской культуры не выходило. Городища пьяноборской культуры рассматривались в монографии В.А.Иванова (Иванов В.А., 1984, с.52-60, 74-79); жилища анализировались в диссертации Е.М.Черных (1991). В обобщающем труде Б.Б.Агеева поселенческим памятникам отведено неполных четыре страницы в контексте характеристики общественного строя пьяноборской культуры (Агеев, 1992, с. 82-85, рис.15). При этом авторы используют в основном данные 1950-1970-х гг.; количество привлекаемых к исследованию памятников (включая могильники) составляет от 119 (Генинг, 2

По-видимому, ареал пьяноборской культуры следует расширить до бассейна р.Вятки за счет памятников первомайского (если его существование удастся обосновать - см. (Зеле-неев, Кузьминых, 2003, с. 168)) и ошкинского этапов худяковской культуры (Голдипа, 1999, с.236, 242, рис. 112-113); детальное рассмотрение этой проблемы выходит за рамки нашей работы.

1970, с. 12) до 172 {Агеев, 1992, с.82) на всей территории пьяноборской культуры. Между тем, только в археологических картах Татарстана и Башкирии, уже заметно устаревших, содержатся сведения, соответственно, о 118 (АКТ, 1981, с. 15; АПВЗ, 1989, с. 11) и 64 {АКБ, 1976, с.25) пьяноборских памятниках. Огромный объем информации о пьяноборских поселениях, полученный археологами Башкирии, Татарстана и Удмуртии в ходе многолетних разведочных работ и раскопок 1960-1990-х гг., остается по большей части невостребованным, а исследователи, оперируя неполными данными, зачастую формируют искаженное представление о различных аспектах развития общества эпохи железа.

Сложившаяся ситуация делает весьма актуальным обращение к поселенческим материалам пьяноборской культуры на новом уровне обобщения, привлекая максимум накопленного к настоящему времени материала и используя разработанные методики изучения поселений.

Территориальные рамки исследования охватывают Икско-Бельское междуречье (далее - ИБМ) в узком значении этого термина (Халиков, 1978, с.З): территорию, ограниченную долинами рек Кама (между устьями Ика и Белой), Белая (до устья р.Сюнь), Сюнь и Ик (до устья р.Стярле, напротив которого Ик ближе всего подходит к Сюню). В основном она соответствует северо-восточной части Восточного Закамья в пределах Тукаевского, Мензе-линского, Актанышского и Муслюмовского районов Республики Татарстан, включая также часть Бакалинского, Илишевского и Краснокамского (по правому берегу Белой) районов Республики Башкортостан.

В археологическом плане эта территория представляет собой юго-западную часть (около половины) ареала пьяноборской культуры и включает, с одной стороны, нижнее течение р.Белой, считающееся районом формирования пьяноборской культуры, а с другой стороны, бассейн р.Ик, представляющий собой юго-западную границу распространения пьяноборских памятников. Выбор территории определялся, во-первых, естественными границами, во-вторых, тем, что ИБМ (в особенности бассейн Ика в пределах Татарстана) лучше изучено разведками, а результаты его изучения для нас более доступны.

Хронологические рамки определяются временем существования пья-ноборской культуры. В.Ф.Генинг датировал ее III в. до н.э. - II в. н.э., выделив внутри этого периода четыре стадии (Генипг, 1970, с.88-93); этой же точки зрения придерживается Р.Д.Голдина в отношении даты икской и афонин-ской стадий чегандинской культуры, соответствующих в ее схеме пьянобор-ской культуре (Голдина, 1999, с.225). Б.Б.Агеев омолодил пьяноборскую культуру на столетие, датировав ее концом II в. до н.э. - III в. н.э. (Агеев, 1992, с.79). Если с нижней датой, в общем, можно согласиться3, то верхняя хронологическая граница, обоснованная главным образом датировкой привозных фибул Новосасыкульского могильника (Агеев, 1992, с.77-79), вызывает справедливые сомнения (Останина, 1997, с. 112-114). Всего вероятнее, хронологические рамки существования пьяноборской культуры следует определить в пределах конца II в. до н.э. - II в. н.э.

Объектом исследования являются остатки поселений пьяноборской культуры ИБМ - укрепленных (городища) и неукрепленных (селища и местонахождения), их топография, внешние параметры, исследованные объекты, вещевой и керамический комплекс. Могильники рассматривались только как элемент структуры расселения, погребальный инвентарь привлекался для поиска аналогий вещевому материалу поселений, хронология могильников использовалась для датировки соответствующих групп поселений.

Несмотря на ограниченность имеющихся данных, полученных главным образом в результате разведочных работ, привлечение различных методов исследования: типологического, подбора аналогий, картографирования, археолого-этнографических сопоставлений и пространственного анализа (впервые применяемого к памятникам железного века Волго-Камья) позволило с достаточной степенью достоверности реконструировать структуру расселения носителей пьяноборской культуры в регионе и сделать ряд заключений1 о хозяйстве, ремесле, внешних связях, военно-оборонительном деле, общественном строе пьяноборской культуры.

По своим природно-географическим характеристикам (разнообразие рельефа, разветвленная речная сеть, высокопродуктивные почвы, континентальный климат, богатство природных ресурсов) ИБМ с древнейших времен было чрезвычайно привлекательно для расселения человеческих коллективов. В пьяноборское время его территория была плотно заселена.

Нами учтено 195 памятников, являющихся остатками пьяноборских поселений: 31 городище, 144 селища и 20 местонахождений керамики; кроме того, известно 22 могильника. Использовались практически все пригодные для освоения участки по берегам крупных рек (Белой, Сюня, Ика) и на останцах в Икско-Камско-Бельской пойме. Поселения располагались по краю террас в местах, благоприятных и для ведения хозяйственной деятельности, и для организации обороны.

Анализ материальной культуры пьяноборских поселений ИБМ дает больше информации о состоянии производств (керамического, косторезного, бронзолитейного и т.д.), отчасти - о внешних связях и военном деле, чем о

1 Частью носящих характер предварительных выводов или рабочих гипотез. хозяйственном укладе пьяноборцев. По немногочисленным находкам (главным образом с Тойгузинского II городища) и косвенным свидетельствам хозяйство реконструируется как многоотраслевое, основанное, всего вероятнее, на придомном скотоводстве; земледелие было развито слабо. Велика была роль охоты (в том числе пушной - для обмена) и рыболовства. Устойчивая оседлость населения и большая плотность размещения поселений, свойственные скорее земледельческим культурам, в условиях ИБМ могли обеспечиваться именно развитием стационарного рыболовческого хозяйства.

Военно-оборонительное дело пьяноборского населения, вопреки существующему мнению (Иванов В.А., 1984, с.85), вполне отвечало требованиям эпохи. Высокий уровень защиты городищ обеспечивался как умелым использованием естественной защищенности местности, так и возведением искусственных деревоземляных сооружений, часто образующих сложные, глубоко эшелонированные линии обороны, которые периодически реконструировались в процессе эксплуатации.

Пространственный анализ позволил реконструировать структуру расселения пьяноборцев в ИБМ в виде блоков-микрорегионов, включающих от одного до трех доминирующих поселений, серию более мелких поселений-сателлитов, связанных с освоением ресурсной зоны, городище (иногда два-три) и один-два могильника. Несколько микрорегионов формируют более крупную структурную единицу - регион (в ИБМ их прослеживается пять: Нижне-Икский (с Икско-Камской поймой), Средне-Икский, левобережный Нижне-Бельский (с болотным массивом Кулягаш), правобережный Нижне-Бельский и Сюньский). В структуре пьяноборского общества микрорегионы предположительно соответствуют большесемейным общинам, а регионы -хозяйственно-территориальным объединениям, аналогичным хантыйским ях. Часть поселений в Икско-Камской пойме, не образующих выраженной структуры, могла быть оставлена временными объединениями, возникавшими по экономическим соображениям (рыбный промысел, охота и т.п.) (ср.: Кулемзин, Лукина, 1977, с. 193; Головнёв, 1995, с.57-61).

Трактовка социальной организации пьяноборцев как союза племен, более или менее консолидированного, вызывает сомнения в свете таких особенностей структуры расселения, как промежуточный (без выраженных доминант) тип распределения поселений по правилу «ранг - размер», линейный принцип расположения городищ в речных системах, а также ввиду отсутствия погребальных памятников пьяноборской культуры, сравнимых с сарматскими и саргатскими «царскими курганами».

Хронология могильников, размещение городищ разных филогенетических групп и степень внутренней структурированности регионов позволяют утверждать, что ИБМ осваивалось поэтапно. Восточная часть (бассейн рр.Белая и Сюнь) входила в территорию, на которой в течение II в. до н.э. формировалась пьяноборская культура. Западная часть (бассейн р.Ик) была заселена выходцами с Нижней Белой и Сюня около рубежа нашей эры. Оба процесса происходили во взаимодействии с населением соседних и более отдаленных областей. В III-II вв. до н.э. на фоне глобальных изменений этно-политической обстановки на обширных пространствах Евразии (падение империи Цинь и становление Старшей Хань, возникновение хуннского объединения и его победы над юэчжами, разрушение Греко-Бактрийского царства и др.) происходят значительные подвижки населения по обе стороны Уральского хребта: миграция кулайского населения из таежной зоны на юг, расселение племен саргатской культуры на запад, распад под их давлением гороховской культуры и миграция части гороховцев в Приуралье (Корякова, 1988, с. 163-165), смещение на север приуральских сармат и появление позд-непрохоровских памятников с выраженным присутствием зауральского компонента на Средней (Старые Киишки, Бишунгарово) и даже Нижней (Атасо-во) Белой (Пшеничнюк, 19836, с. 130). Возможно, это смешанное прохоров

2 О присутствии прохоровского населения на периферии ИБМ см. выше параграф 4.5. ско-зауральское население катализировало формирование на Средней Белой на базе раннекара-абызского (по А.Х.Пшеничшоку) или позднеананьинского (по В.Ф.Генингу и Р.Д.Голдиной) населения кара-абызской культуры в ее классической форме (II и III этапы по А.Х.Пшеничшоку). На Нижней Белой эти же группы участвовали в генезисе пьяноборской культуры на основе гипотетического нижнебельского позднеананьинского населения (Агеев, 1992, с. 105-1 Об) или, что вероятнее, среднебельского раннекара-абызского (позднеананьинского) населения, возможно, сместившегося на север под давлением демографического фактора (?) или гафурийских племен в IV-III вв. до н.э. (Зубов, 2004, с.268). С раннекара-абызским населением Б.Б.Агеев связывал происхождение пьяноборской керамики (Агеев, 1992, с.105). Присутствие зауральского компонента маркируют сконцентрированные на Нижней Белой пьяноборские городища с кольцевой или полукольцевой фортификацией («зауральской традиции»), курганный обряд захоронения на Кипчаковском I могильнике и некоторые элементы вещевого комплекса (в частности, втуль-чатые костяные наконечники стрел). Кем бы ни было субстратное население (поздними ананьинцами или ранними кара-абызцами), оно обеспечило ту по-стананьинскую составляющую, которая возобладала и в керамическом комплексе, и в традиции строительства городищ пьяноборской культуры4, и в обрядовой сфере (погребальная традиция (Агеев, 1992, с. 106), «медвежий культ»). Пришлое население, оставившее следы в основном в элементах во

На Нижней Белой отсутствуют погребальные и пока не выделены керамические позд-неанапьинские комплексы IV-III вв. до н.э., непосредственно предшествующие пьянобор-ским. Кроме того, существует хронологический разрыв между распадом апаньииской культурно-исторической общности (начало IV в. до н.э.) и началом формирования пьяноборской культуры (будь то III в. до н.э. по В.Ф.Генингу и Р.Д.Голдиной или конец II в. до н.э. по Б.Б.Агееву), который обнаруживает тенденцию к увеличению в связи с наметившейся ревизией хронологии пьяноборских древностей (ср. Иванов В.А., 1985, с.93-96).

4 Последнее наглядно демонстрирует развитие городищ групп Г и Д, расширение которых происходило по общей для Приуралья «постананьинской» схеме - путем постройки дополнительных поперечных линий с напольной стороны, независимо от того, какой тип укреплений (замкнутый «зауральский» или поперечный «постананьинский») служил исходным. енной культуры пьяноборцев, было быстро поглощено субстратом, как часто бывает при миграции в чуждую среду военизированной группы, состоящей главным образом из мужчин (Косарев, 1984, с. 177-178).

Освоение пьяноборским населением бассейна р.Ик происходило около рубежа нашей эры, в период снижения активности сармат в Приуралье. Однако уже на рубеже I-II вв. н.э. присутствие сарматского населения отмечается в непосредственной близости от ИБМ, в верховьях р.Степной Зай (Ниж-немактаминский могильник). Видимо, в это время формируется сармато-пьяноборская граница по Икско-Зайскому водоразделу, вследствие чего поселения пьяноборской культуры на Среднем Ике располагаются за редким исключением в правобережье Ика. В дальнейшем сарматское население, поддерживавшее тесные контакты с пьяноборцами5, видимо, настолько прочно контролировало территории к западу от ИБМ (Центральное и Западное Закамье), что любое расширение ареала пьяноборской культуры возможно было только к северу от Камы6: на Вятку (памятники ошкинского типа) и далее по долине р.Мёша на Нижнюю Каму и Волгу. Последнее направление хорошо маркируется находками позднепьяноборских (в пределах II в. н.э.) п древностей . Вообще, на период I-II вв. н.э. приходится максимум внешних контактов пьяноборского населения.

Размах связей отмечают находки вещей пьяноборского типа или подражаний им на пространстве от Западной Сибири (Чернецов, 1953, с. 128-130; Могильников, 1971, с. 152-153) до Южной Финляндии (Meinander, 1966). Характер связей не всегда ясен: если финские артефакты, скорее всего, предметы обмена, а сибирские в большинстве являют

5 Следы этих контактов фиксируются в вещевом комплексе (Иванов В.А., 1980, с.80-81), керамике (Новосасыкульский могильник (Агеев, 1992, с. 106) и Тойгузинское II городище) и костюме (Краснопёрое, 2006, с.20-21) пьяноборской культуры.

6 К югу от Камы крайнюю западную точку распространения пьяноборской культуры отмечает единственный в Закамье пьяноборский памятник вне территории ИБМ- Имянле-башское III поселение в низовьях р.Зай (АПВЗ, 1989, с. 26, №135).

7 В Ковалях, Кибячах, Колкомерке на Мёше (Генинг, 1963, с. 128-130; АКТ, 1981, с.99-100, №435, 441, 447) и у «Голубого залива» на Волге (АКТ, 1981, с.70, №263)\ серия украшений II-III вв. н.э. происходит с левобережья Нижней Камы (Бугров, 1998а, с. 18). ся продукцией местных мастеров, переосмысливших пьяноборские образцы, то находки вещей пьяноборского облика в андреевско-писеральских, ранних рязано-окских и ряде других памятников Западного Поволжья до сих пор служат основанием для дискуссий об участии пьяноборского населения в генезисе этих древностей (Степанов, 1980; Халиков, 1987; Зеленеев, 1988; Гол-дина, 1999, с.205; Матвеева Г.К, 2003).

Не вызывает сомнений участие пьяноборцев в генезисе мазунинской культуры III-V вв. н.э. Однако процесс этот не был простым перерастанием одной культуры в другую и протекал неравномерно. Размещение мазунин-ских памятников в ИБМ показывает, что ядром формирования мазунинской культуры в регионе, по-видимому, являлось опять-таки нижнее течение Белой, где сосредоточены практически все памятники мазунинской культуры в о

ИБМ . Бассейн Ика мазунинцы либо не успели, либо не смогли освоить (из-за позднесарматского присутствия?).

Представляемая работа является лишь первым шагом в целенаправленном исследовании поселений пьяноборской культуры. Дальнейшее изучение может развиваться в двух основных направлениях: 1) расширение источни-ковой базы путем сбора новых и уточнения известных данных по поселениям ИБМ и других регионов пьяноборского ареала (в идеале - с применением глобальной системы позиционирования (GPS) и ГИС-технологий) с перспективой создания проверяемой математической модели расселения для пьяноборской культуры в целом; 2) углубленное изучение пьяноборских поселенческих памятников как методами естественных наук (почвоведения, карпологии и палинологии, археозоологии и др.) так и в рамках традиционных методик (особенно актуальна в этом плане разработка хронологической шкалы пьяноборской керамики), g

Вне Нижней Белой известны четыре (!) мазунинских селища: Кулушевское I на Нижнем Ике и Игимские И, III и V на границе Икско-Камской поймы и болота Кулягаш (АПВЗ, 1989, с.Зб, 61-62, №251, 526, 527, 529); всего в ИБМ учтено 50 мазунинских памятников.

 ____________________________________________________-_____________________________________________________________

ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ И ФОТО:

Команда Кочующие.

https://www.zamky.com.ua/ru/respublyka-tatarstan/

Указ Президента Российской Федерации № 176 от 20.02.1995

Список выявленных объектов культурного наследия

Постановление Кабинета Министров Республики Татарстан № 599 от 23.07.1997

Приказ Министерства культуры Республики Татарстан № 614-од от 09.06.2018

Постановление Кабинета министров Республики Татарстан № 39 от 28.01.1993

Постановление Совета Министров Татарской АССР № 601 от 23.10.1981

История Агрызского района.

 Бугров Д.Г. Об одном аспекте духовной культуры пьяноборцев (по материалам Тойгузинского II городища) / Д.Г.Бугров // XIII Уральское археологическое совещание: Тезисы докладов. - 4.2. - Уфа: Восточный университет, 1996. -С.23-25.

Бугров Д.Г. Раскопки на Тойгузинском II городище (итоги экспедиции) / Д.Г.Бугров//ЕжегодникГОМ РТ - 1995.-Казань, 1996.-С.75-77.

Бугров Д.Г. Раскопки на Тойгузинском II городище / Д.Г.Бугров // Археологические открытия 1995года. - М., 1996. - С.254-255.

Бугров Д.Г. Тойгузинское II городище (предварительные итоги раскопок 1995 г.) / Д.Г.Бугров // Всероссийская научно-практическая конференция «Гуманистические традиции Запада и Востока в музейном деле России и Татарстана» (12-14 сентября 1995 г.): Материалы секции археологии. - Казань, 1997. -С.73-75.

Бугров Д.Г. Работы сезона 1996 года на Тойгузинском II городище / Д.Г.Бугров // Ежегодник ГОМ РТ - 1996. - Казань, 1997. - С.76-77.

Бугров Д.Г. Раскопки на Тойгузинском II городище / Д.Г.Бугров // Археологические открытия 1996 года.-М., 1997.-С.235-236.

Бугров Д.Г. Тойгузинское II городище: итоги трех сезонов раскопок / Д.Г.Бугров // Ежегодник ГОМ РТ- 1997. - Казань, 1998. - С. 136-140.

Бугров Д.Г. Бусы Тойгузинского II городища / Д.Г.Бугров // Болгар и проблемы изучения древностей Урало-Поволжья. 100-летие А.П.Смирнова: Тезисы научной конференции. - Болгар, 1999. - С.20-21.

Бугров Д.Г. К вопросу о костяных наконечниках стрел пьяноборской культуры (по материалам Тойгузинского II городища) / Д.Г.Бугров // Научное наследие А.П.Смирнова и современные проблемы археологии Вол-го-Камья: Сборник тезисов докладов конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Алексея Петровича Смирнова. - М, 1999. - С.47-49.