Пик Бам

Пик БАМ — высшая точка горного хребта Кодар (3072 м) на Становом нагорье. 

Расположена на территории Забайкальского края. 

Пик назван в честь первых изыскателей трассы Байкало-Амурской магистрали.

Пик расположен в коротком отроге в 1 км к востоку от главного водораздельного хребта, в верховьях реки Бюрокан. 

Впервые покорён в 1963 году группой альпинистов из Читы, в числе которых был известный впоследствии путешественник А.И. Кузьминых. 

Маршрут восхождения имеет альпинистскую категорию 2Б-3А.

 ПИК БАМ - самая высокая гора Забайкальского края (абсолютная отметка 3073 м). Расположена в хр. Кодар в верховье р. Верхний Сакукан. 

Представляет собой пирамидальную вершину, сложенную гранитами раннего протерозоя и обработанную со всех сторон ледниковыми цирками (карлинг). 

На западном и юго-западном склоне находятся каровые ледники имени Кауфмана и имени Яблонского, на северном – безымянный ледник. 

Вершина является объектом интереса туристов и альпинистов, осуществляющих маршруты по Северному Забайкалью. 

ИСТОРИЯ ПОКОРЕНИЯ ПИКА БАМ

В июле 2018 года исполняется 55 лет со дня первовосхождения на Пик БАМ. Для планеты это один миг, а для человека большой срок, может быть целая жизнь. Вспоминая это событие через 55 лет, ощущаешь какую-то фатальность, судьбоносность прошедших событий. Особенно это проявилось после последующего за ним первовосхождения на второй выдающийся трехтысячник Забайкалья «Муйский Гигант», пройденный нами в 1993 году и чередой событий, последующих за этим.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Все началось с случайного просмотра короткометражных фильмов М.Заплатина в Читинском кинотеатре осенью 1962 года. Я загорелся побывать в этих местах, но возникло много сложностей в осуществлении этой мечты. Это: набрать достойную группу, владеющую альпинистскими навыками; достать картографический материал; подготовить снаряжение; суметь оказаться в этом удаленном районе. На удивление, все инстанции я, как организатор, прошел успешно. Самое главное, что наспех собранная группа достойнейшим образом выдержала все испытания путешествия и выполнила все намеченные нами задачи. 

После похода все участники разъехались по местам жительства и с некоторыми из них я уже не встречался (Гераськин Г., Гладких В.). В Чите я наскоро отчитался в городском клубе (Сюмаку Н.), Люда Долгих написала заметку в газету «Комсомолец Забайкалья» и все занялись своими повседневными делами.

Это событие, возможно, больше нигде бы не отметилось, а записки, оставленные на вершинах, могли сгинуть в неизвестность, но тут случилось очередное событие, в котором мне посчастливилось участвовать. 

В сентябре 1963 года в г. Ужгороде состоялось первое первенство СССР по спортивному ориентированию. В составе команды Читинской области оказался и я. И там, на соревнованиях, меня отыскал известный в то время турист и писатель Юрий Штюрмер. Он собирал материал по туристскому освоению Кодара и мы с ним около часа беседовали на эту тему. В итоге, в вышедшей в 1969 году его книге «Кодар,Чара,Удокан» есть такие строки… « в 1963 г. на вершину поднялась группа читинских альпинистов под руководством А.Кузьминых, оценившая маршрут сложностью 3б и назвавшая вершину пиком «Локомотив». То есть, мы на весь СССР застолбили приоритет в восхождении на Пик БАМ и меня это вполне устраивало. Правда, он не утверждал, что мы были первыми. Из участников похода дружеские отношения у меня продолжались с Г.Ф.Тимофеевым, так как впоследствии мы работали в одном институте, а Клементьева Галя стала моей женой. 

На этом можно было бы поставить точку, но в 1993 году, ровно через 30 лет, мы совершаем первовосхождение на второй по высоте трехтысячник Забайкалья – «Муйский Гигант»(высотой 3067м.), расположенный в Южно-Муйском хребте. Вершина технически оказалась значительно сложнее и мы ее покорили с пятой попытки на восьмой год после ее обнаружения. С историей покорения «Муйского Гиганта» можно ознакомиться в интернете. На следующий год (1994) на вершину поднялись Куандинские восходители во главе с В.С.Рыжим. Он снял нашу записку и написал мне письмо с вопросом: «Это не тот ли Кузьминых, который покорил Пик БАМ?...». Пришлось его обрадовать и у нас завязалась переписка. О своей находке Рыжий сообщил А.Е.Снегуру (собственный корреспондент газеты «Забайкальский рабочий»), который очень тщательно и неравнодушно отслеживал все, что было связано с историей освоения Кодара. Через год (1995) по инициативе Снегура мы встретились (группа туристов-альпинистов НИИЖТа (СГУПСа) с группой В.С.Рыжего и А.Е.Снегуром) под вершиной Пика БАМ и провели совместное восхождение на вершину. Восхождение основной группы проходило, в целом, по тому же маршруту, с некоторыми изменениями в сторону упрощения. Наиболее подготовленные скалолазы сформировали сборную группу из двух связок, от СГУПСа Подкаминер Д. и Рябков Д., от читинцев Рыжий В. и Козлов С. Они впервые поднялись на пик БАМ по Западной стене. Погода выдалась хорошая и мы свободно уложились в световой день. Я поднимался в конце группы в связке с Уткиной Светой и Бобовниковой Наташей. Конечно, я немного волновался, все-таки прошло 32 года. Хотелось доказать, что все скалолазные проблемы в 1963 году приходилось решать мне. Пока Олег Ефремов бил крючья на ключевом участке, мы связкой поднялись вправо на гребень и по относительно простой стенке вышли на площадку. Там мы встретились с Д.Рябковым, В.Рыжим ,Д.Подкаминером и С.Козловым, поднявшихся на вершину накануне с запада. Итак, в 1995 году на пик БАМ поднялись Дмитрий Подкаминер и Дмитрий Рябков впервые по Западной стене, а Олег Ефремов, Александр Кузьминых, Наталья Бобовникова, Светлана Жидкова, Светлана Климова, Сергей Полосаткин, Светлана Уткина, Алексей Панкратьев и Тамара Чурилова по традиционному маршруту 

В 2006 году в Москве издается «Альпинизм. Энциклопедический словарь», в котором утверждается, что первым на Пим БАМ поднялся Борис Гельгафт в 1960 году. По этому поводу я сразу же получил от Снегура взволнованное письмо: «Как же так?». Я не знал источников информации и лишь ответил, что на вершине никаких признаков пребывания людей мы не обнаружили и в книге Ю.Штюрмера об этом ничего не говорилось. Конечно закрались неприятные сомнения, но что-либо выяснять или доказывать я не собирался.

И тут случилось чудо. В феврале 2009 года я нянчу внука в квартире у дочери и раздается телефонный звонок: «Это, говорит из Москвы Сулим Николай Илларионович – доктор медицинских наук. Я хочу установить истину, кто же первым поднялся на Пик БАМ. Я прошу предоставить мне материалы, подтверждающие ваше пребывание на вершине, а я попытаюсь встретиться в Москве с участниками группы Гельгафта и составителями энциклопедии. Голос был такой строгий, будто я разговариваю с прокурором. Я согласился и вскоре выслал копию справки о совершенном восхождении, несколько фотографий на вершине и кое-какие другие материалы. И буквально через несколько месяцев в интернете появились результаты расследования и заключение, что мы были первыми. Кроме радости за подтверждение нашего приоритета я испытал удивление и удовлетворение, что существуют такие неравнодушные люди, готовые ради установления истины на кропотливую и неприятную работу. Николай Илларионович, большое Вам спасибо.

Последние годы альпинисты из Куанды и Иркутска водят на Пик БАМ группы желающих увидеть 

своими глазами и прочувствовать на себе красоту Кодара и торжество победы над вершиной. Хочется пожелать всем будущим восходителям успешных восхождений и хорошей погоды.

Идея путешествия и подготовка

Все началось, казалось бы, неожиданно. В начале осени 1962 года в кинотеатре «Забайкалец» перед сеансом показали короткометражные фильмы М.А.Заплатина «К ледникам Кодара» и «В Чарской долине», снятые в 1961 году. На широком экране в цветном изображении промелькнули пики Кодарских гор, нагромождения ледников, кудрявые заросли кедрового стланика, бурные потоки и водопады горных рек, изумительные на фоне болотистой тайги Чарские пески и многое другое. Я был потрясен увиденным. До этого Забайкалье ассоциировалось в основном округлыми сопками, поросшими смешанным лесом с подлеском из багульника, ивняка и других кустарников с отдельными скальными выходами и высотами, как правило, не превышающими 1,5- 2,0 тысячи метров. А здесь я увидел чисто альпийские формы рельефа со снегом, ледниками и высотами до 3000 метров. Я загорелся побывать в этом уникальном районе в горном маршруте и конечно с восхождениями на выдающиеся вершины.

В Чите я уже год работал на Забайкальской ж. д. по направлению, после окончания НИИЖТа. За это время я уже перезнакомился с местными туристами, был завсегдатаем Городского клуба туристов, вошел в правление спортклуба Забайкальской железной дороги, организовал первенство дороги по туризму и спортивному ориентированию, в общем влился в спортивную жизнь Читы.

Горы будоражили мою душу. Я не мог спокойно проходить мимо имеющихся в окрестности Читы скальных образований «Чертова пика», «Дворцов» и просто скальных выемок на железной дороге, при обследовании мостов и тоннелей.

К этому времени я имел второй разряд по альпинизму, опыт восхождений на вершины третей и четвертой категории сложности в горах Кавказа и Заилийского Алатау. Туристский опыт у меня был также в пределах второго разряда, но амбицииперехлестывали через край. В 23 года я был уверен, что у меня нет преград и я все смогу преодолеть.

Я начал обдумывать возможность посещения хребта Кодар. В организации путешествия сразу возникли сложные задачи и даже проблемы. Основные из них:

- с кем идти,

- картографический материал,

- снаряжение и питание,

- транспорт и финансирование.

Городской клуб туристов в Чите был открыт в 1960 году, после постановления ЦК профсоюзов по организации и развитию туризма в областных центрах. При нем был организован прокатный пункт туристского снаряжения, создана маршрутно-квалификационная комиссия (Сюмак Н., Худов Б и др.). Клуб туристов располагался в повале здания на ул. Ленина и сразу привлек к себе туристов города. Завсегдатаями клуба стали студенты медицинского и педагогического институтов и отдельные любители туризма из молодежной среды. Альпинистов в городе было очень мало в связи с удаленностью центров подготовки (Кавказ, Средняя Азия, Алтай).

Поскольку намечаемое мероприятие требовало достаточно много времени и средств, я решил основную команду собрать из работников железной дороги и пригласить несколько знакомых мне альпинистов. Летом 1962 года мы провели дорожный слет туристов, в котором приняло участие около 20 коллективов, в том числе и из Читы (Управление дороги, ПВРЗ, ШЧ и др.). На слете я познакомился с многими туристами – железнодорожниками и осенью того года пригласил некоторых из них в поход. В итоге определилась команда в следующем составе:

Кузьминых Александр Иванович - Зам. ПЧ Амазарской дистанции пути, руководитель группы;

Гладких ВладимирГеоргиевич - Слесарь ПВРЗ, завхоз похода;

Клементьева Галина Ивановна - В 1963 г закончила Читинский мединститут, врач группы;

Долгих Людмила Георгиевна – инженер ШЧ Управления ж.д., летописец;

Тимофеев Геннадий Федорович – мой сокурсник и друг, работал на строительстве ж.д. Абакан – Тайшет;

Гераськин Геннадий Андреевич – дефектоскопист паровозного депо.

На период похода возраст участников составлял 23 – 26 лет. С одной стороны – молодые и дерзкие, с другой- люди, имеющие некоторый спортивный и жизненный опыт.

В декабре 1962 года меня неожиданно переводят на станцию Амазар заместителем начальника дистанции пути. Это 800 км. на восток от Читы. Решать организационные вопросы стало намного сложнее и если бы некоторые из ребят по каким-либо причинам отказались, то возможно поход бы не состоялся. К счастью, отказов не было.

Относительно финансирования похода я обратился к председателю спортивного клуба Забайкальской ж.д. Николаеву. Он сказал, что клуб может оплатить транспортные расходы и прокат снаряжения, но надо это мероприятие как-то красиво обозвать. Недолго думая поход решили назвать «геологическим» и для уточнения задач обратились в Читинское геологоуправление. Геологи отнеслись к моей идее серьезно и предложили оценить радиационный фон по маршруту похода и выдали для этого радиометр и геологический молоток, а также некоторые рекомендации по экипировке. Например, настоятельно рекомендовали взять с собой ружье, поскольку в данной местности обитает много медведей. 

Картографический материал оказалось добыть еще труднее. Нам требовались карты масштаба 1:100000 (километровка), а они секретные и получить их в оригинале было невозможно. Для решения этой задачи я обратился в первый отдел Могочинского отделения дороги. После долгих расспросов и разъяснений начальник отдела мне сказал, что карту выдать они не могут, но могут сделать выкопировку маршрута по 2 км. в стороны от оси маршрута.Для этого я должен предоставить подробнейшие автобиографии всех участников похода и ближайших родственников, а также массу других сведений. Я очень удивился, зачем все это? Таков порядок – ответил он, а потом подумав сказал, что эти данные могут пригодиться и мне если что-то случится. Около месяца я собирал автобиографические данные у ребят, после чего получил долгожданную выкопировку маршрута.

Из необходимого снаряжения кое-что у меня было, кое-что взяли на прокат в городском клубе туристов, кое-что пришлось сшить. 

Летом 1963 года наша подготовка вступила в заключительную фазу. Поскольку я жил почти в 800 км. от Читы, приезжать я мог даже не каждое воскресенье. Тем не менее у меня был годовой служебный билет и я бывал в Чите очень часто. Пора было заготавливать продукты. Время было довольно голодным. В городских столовых в основном кормили камбалой и мясом горной козы «Дзерны». Правда в рабочих столовых железнодорожников меню было более разнообразным. Срок похода 22 дня и количество продуктов требовалось соответствующим. В итоге на выходе продуктов набралось все равно очень много – 112кг., а с весом снаряжения и личных вещей вес рюкзаков при взвешивании в аэропорту оказался, у ребят 37 кг., у девушек 27кг.

Не просто оказалось и попасть в Чару. Расстояние от Читы до Чары около 800 км. Пассажиров возили 22-местные самолеты ЛИ – 2. Также иногда организовывались спецрейсы на самолетах АН – 2. АН – 2 брал 12 человек с багажом и летел до Чары 4 часа. Не всегда удавалось долететь до пункта назначения. В непогоду Каларский хребет, который возвышается до 2500м., оказывался для АН – 2 непреодолимым препятствием и самолеты возвращались назад. С рейсовым самолетом нам не повезло. В летний сезон все билеты были проданы до сентября, но нам, каким-то образом, удалось взять билеты на спецрейс.

Последние выходные перед походом мы регулярно тренировались на скалах Молоковки и «Дворцах». В основном отрабатывали технику страховки и работу с веревкой. Дело в том, что альпинизмом до этого кроме меня занимались Клементьева Галя и Тимофеев Гена с опытом в пределах третьего разряда. Остальные ребята столкнулись с этим впервые, хотя опыт туристских походов у них был.

При оформлении маршрутной книжки председатель МКК Сюмак Н. сказал: - Вижу, что вас остановить уже нельзя. Все равно уйдете, но будьте осторожны наопасных участках. В прошлом году я участвовал в расследовании гибели туристов Московской группы. Более половины группы погибли при сплаве по реке Сыгыкте, и показал фотографию. Среди валунов горного потока лежал полуголый труп,буквально переломанный водой и камнями. Я пообещал, что мы сплавляться не будем. На этом и расстались

НАЧАЛО ПУТИ

18 июля. Мы в полной готовности в Читинском аэропорту ожидаем вылета 

Погода хорошая, но на душе как-то не спокойно. Рюкзаки тяжеленные, в них чего только нет. Пригласили на взвешивание. Общий вес нашего груза 202кг. Наконец мы в самолете. Короткая пробежка по полосе и мы летим. Ура! Наш лайнер, знаменитый советский АН-2 (кукурузник). Скорость 200 км/час, грузоподъемность 1.5т или 12 пассажиров. Мы располагаемся на дюралевых лавочках, расположенных вдоль бортов, а груз лежит в хвостовой части. В шестидесятых годах изготовление самолета передали Польше. Они поставили нормальные кресла, сделали отопление салона и некоторые другие удобства для пассажиров. Ну а мы летим на нашем АН-2 и очень счастливы. 

Полет проходил на высоте 2000-3000 м. Внизу безлюдная тайга, мелкосопочник, заболоченные мари, извилистые русла рек. Сверху видно все замечательно, но когда летишь долго, горная тайга кажется однообразной. При подлете к Каларскому хребту погода стала портиться. Появились облака, усилился ветер, самолет стало болтать. Над самым хребтом видимость пропала совсем, в салоне стало холодно. Я вспомнил разговоры, что самолеты иногда возвращаются назад, не преодолев хребет, и стало немного беспокойно. Назад нам совсем не хотелось. Мы летим уже четвертый час. 

Появились просветы между облаками с фрагментами относительно ровной долины с озерами, реками и тайгой. Мы снизились ниже облаков и вдруг перед нами появились барханы желтых песков, возвышающихся над тайгой на 40- 60 метров. В самом начале песков я успел разглядеть площадку, на которой громоздились горы старой техники: автомобили, трактора, вагонетки и еще много всякого. Что-то подобное я наблюдал с самолета, пролетая над целинными районами, после их освоения, но откуда все это оказалось здесь, при отсутствии дорог, для меня было загадкой. Мы уже летим совсем низко. Пески закончились, мелькнула река и прямо перед нами посадочная полоса аэродрома, прямо вдоль улицы поселка.

Поселок Чара располагается на левом берегу реки Чары. Население порядка 2000 человек. Чара – районный центр Каларского района и в нем находились все необходимые административные учреждения: почта, телеграф, магазины, райком партии и комсомола, средняя школа гостиница, баня, метеостанция и другие. На западе, примерно в 15 – 20 км возвышался Кодарский хребет с многочисленными остроконечными пиками гор и ущельями горных долин. На севере, на окраине хребта, возвышалась гора правильной конической форм, высотой, согласно карты, 2602 м., а чуть ближе, уже в долине стоит оригинальная сопка с плоской вершиной с названием «Зарод».

Устроились в гостинице и отправились посмотреть на местные достопримечательности и получить необходимую информацию. Прежде всего, надо дать телеграмму в КСС о начале маршрута. Далее хотелось уточнить куда идти и есть ли в том направлении дороги. Хотелось по возможности оттянуть взваливание тяжелых рюкзаков на наши плечи.

Главная улица тянулась вдоль реки. Дома деревянные, в основном добротные, одноэтажные. Вдоль домов деревянные тротуары. Из достопримечательностей обратили внимание на большое количество собак, лежащих около домов (лайки), на кучи мусора на задворках из пустых банок из-под консервов и железные печные трубы. Собаки миролюбиво лежали около входных дверей, не проявляя к нам ни какого интереса. Железные трубы и железные печи жители вынуждены использовать в связи с отсутствием кирпича. При большом разнообразии полезных ископаемых в районе (уголь, медь, золото, полиметаллы, уран ит.д.) отсутствует глина, пригодная для изготовления кирпича. У местных жителей я узнал, чтостарая техника на песках осталась от уранового рудника, работающего в 1949 –52 годах. «Мы и сейчас ездим на свалку за запчастями» - сказал один из жителей Чары. На песках у них был аэродром и база снабжения. Тяжелую технику завозили зимой по зимнику из Могочи. Что это за зимник я узнал позже, работая на изысканиях БАМа в 70-х годах.Однажды я ночевал вместе с шоферами бензовозов, доставивших горючее из Могочи. Добирались они до Чары трое суток. Одна из трех машин сломалась и ее пришлось бросить на трассе, забрав шофера с собой. Температура воздуха в этот период была ниже сорока градусов и машины не глушили вообще, даже во время отдыха в Чаре. Почти половина бензина сжигалась при транспортировке.

От жителей я узнал, что старая дорога в горы идет от песков, но поскольку большинство мостов разрушены, по ней проехать невозможно. На аэродроме частенько приземлялся вертолет МИ-4. Он перебрасывал грузы из Чары в Намингу, где велись основные работы Удоканской экспедиции. Появилась мысль - заброситься в верховья Среднего Сакукана вертолетом. Утром следующего дня удалось встретится с командиром эскадрильи. Мы предложили ему 150 рублей за заброску нас в горы. Видимо с наличными у них было не густо, и он согласился. Грузоподъемность вертолета не позволяла взять всю группу, Решили отправить девушек с Володей и весь груз. Часа через полтора, при очередном приземлении, нам удалось протиснуться через кордон рабочих экспедиции и загрузиться. Вертолет взмыл, обдав нас пыльной струей воздуха и,набирая высоту, скрылся в ущелье Среднего Сакукана. Примерно через час вертолет вернулся, пилот показал на карте место высадки и мы двинулось в путь. 

До встречи с группой нам надо пройти примерно 40 км. Вышли из Чары в 12-10. Через 3,5часа, по разбитой вездеходами колее, вышли на сейсмическую станцию. Гостеприимные хозяева угостили нас чаем и пригласили у них заночевать, но мы рвались вперед. Вечером мы оказались на гребне бокового отрога и решили заночевать. 

Мы сидим у костра, пьем чай, обсуждаем события дня. Вроде все получилось, мы на маршруте. Как говорится, живи да радуйся. Но не тут-то было, нас буквально атаковали полчища гнуса и спрятаться было не куда. Палатка была у ребят и средство защиты «репудин» также был у них. Во время движения как-то попроще, все внимание на дорогу и окрестности, идешь и отмахиваешься веточкой. А вот когда ты хочешь отдохнуть и расслабиться, нашествие гнуса настоящая пытка. Я предположил, что ночью гнус беспокоить не будет. Но это оказывается бывает только в холодные ночи, а нас накрыла теплая безветренная ночь и мы, лежа на спальниках, всю ночь отмахивались от насекомых.

С рассветом, наскоро позавтракав, мы устремились в долину Среднего Сакукана и довольно быстро вышли на старую дорогу. Дорога шла в основном по левому берегу реки, петляя в складках боковых долин. Местами она имела вполне приличный вид, несмотря на то, что ее уже 10 лет не эксплуатировали. Скорость движения увеличилась, настроение улучшилось. Мы бодро шагали, любуясь открывающимися горными видами, с низвергающимися из боковых долин речками и водопадами среди монолитов скал из серого и розового гранита. В местах пересечения боковых долин большинство мостов и труб были разрушены, но переходы через водотоки были не сложными и не сильно нас задерживали. Река Средний Сакукан выглядела серьезным водным препятствием. Местами она неслась в каменном русле, ревела на порогах и небольших водопадах 

Перейти ее в брод в среднем течении не представляло возможным. По берегам вдоль дороги стояли лесные массивы из лиственницы, ольхи, кедрового стланика и ивняка. Все это выглядело очень красиво на фоне голубого неба и открывающихся вершин гор.

Во второй половине дня мы стали оглядываться и прислушиваться, не проскочить бы наших товарищей. Долина расширилась, появились различные ответвления дороги и старые постройки. На одной из заросших полян обнаружили лежавшую стальную трубу, видимо от котельной. Вдали послышались возгласы, это звали нас. Радостная встреча, мы опять все вместе и готовы лезть «к черту на рога».

Со слов ребят, вертолетчики прокатили их до конца долины (пер. Медвежий), показав местные достопримечательности ив итоге сели на открытую косу островка в верховье Среднего Сакукана. Пожелав удачи, они взмыли в небо и скрылись вниз по долине. Протока была не широкой, но быстрой, глубина доходила, как говорится «до развилки». Поразмыслив, решили переходить «стенкой», взвалив на себя тяжелые рюкзаки, притом сделать это пришлось дважды. На ночлег расположились в старом тесном зимовье. Ночью к избе подошел медведь, грозно рыкнул, проверяя свои когти на бревнах стены, но войти постеснялся. Уснули под утро, Володя в обнимку с шестнадцатым калибром.

Пора впрягаться в рюкзаки. Поскольку наши «абалаки» были набиты до предела, добиться удобно переносимой формы нам не удалось, хотя мы стремились приблизить к спине центр тяжести груза. Решили идти по 40 минут с короткими привалами и первое время нам это удавалось. Вскоре вышли к мосту через Средний Сакукан. Автомобильный мост сохранился в приличном состоянии. При повторном походе в 1995 году мостауже не было и мы переправлялись в брод немного выше, там где река разделяется на протоки. Где-то в этих местах в 2008 году случилась трагедия с нашей группой, на переправе погиб мой хороший товарищ.

Дорога за мостом поворачивала вниз по течению и набирая высоту, уходила вверх по склону. Решили налегке сходить на рудник и посмотреть своими глазами на объект сталинизма. Вскоре у дороги обнаружили памятник Нине Азаровой. На скале были закреплены геологический молоток и ледоруб. В середине фотография молодой женщины и надпись: «Азарова Нина Ивановна, инженер-геолог 3.Х. 1915 – 24. У111. 1949гг. Погибла при исполнении служебного задания» Подробности ее гибели я узнал из книги А. Снегура. Для обогрева рудника требовался уголь и его выходы нашли на гребне близлежащего водораздела. Нине, владеющей техникой альпинизма, поручили уточнить размеры месторождения и способы его разработки. Около месяца она с напарником проработала на высоте. Ко дню шахтера они решили спуститься на базу и попраздновать. Неожиданно в горах выпал снег и припорошил и без того сложный для прохождения склон. На спуске Азарова упала со скалы и погибла.

Дорога на рудник поднималась по склону довольно круто. Скорее всего это была тракторная дорога или для машин высокой проходимости, например, Студебеккеров, поставляемых нам США по Ленд-лизу. Вдоль дороги сохранились деревянные опоры ЛЭП. За поворотом показались охранные вышки и несколько бараков бывшего лагеря. Прошло всего 11 лет после закрытия лагеря и бараки хорошо сохранились. Штольни, в которых добывали урановую руду, располагались выше по склону, и мы туда решили не ходить. На полу одного из бараков нашли обрывки газеты за 1952 год. Что нас немного повеселило, так это большой металлический ящик синего цвета, прибитый к стенке барака с надписью: «Для жалоб». В нем было 6 или 7 отсеков для писем, начиная от начальника лагеря и кончая Генеральным прокурором СССР. Значит жаловаться было можно в самые высокие инстанции. Само место расположения лагеря выглядело мрачновато. Площадка располагалась на высоте порядка 2000 метров. Леси кустарник полностью отсутствовал, а по краям распадка возвышались скальные хребты, которые смыкались в верхней части долины. Колючая проволока и вышки отсекали только нижнюю часть долины, где проходила дорога. Безусловно, жить и работать в этих условиях было невероятно трудно, как заключенным, так и всем остальным (охрана, специалисты, транспортники и т.д.). Поэтому, как только были найдены урановые руды в более доступных районах СССР (например, в Средней Азии), Кодарские рудники были закрыты.

Вечером мы вышли к развилке правого бокового притока, ведущего на перевал. Горы немного расступились, открывая скалистые пики с заснеженными складками главного водораздела и белыми водопадами в ущельях. Лес закончился, но кудрявая зелень стланика, ивняков и карликовой березки, поднимались по склонам еще достаточно высоко. Ветра почти не было и гнус продолжал нас преследовать и днем, и ночью. 

Репудина у нас было всего один флакон и врач(Галина) один раз в день выдавала нам ватные тампончики, пропитанные раствором. Часа на 1,5-2,0 наступал настоящий кайф, можно было спокойно расслабиться.

23 июля. Утром погода хорошая, настроение бодрое, все здоровы и рвутся вверх. Сегодня мы должны пройти перевал, отделяющий нас от долины Верхнего Сакукана. Поднимаемся по маренным валам долины. Тропы нет, идем вдоль бурного потокав основании лога. Из намеченного графика удалось выдержать всего две ходки, а дальше время перехода все сокращалось, а отдых увеличивался. Уже к обеду, чтобы одеть рюкзак, приходилось придумывать всякие хитрости. Но никто открыто не страдал и не жаловался, мы к этому были готовы. На обеде выявилась первая неприятность, испортилась сырокопченая колбаса. Мы ее нашли в Чите с большим трудом, надеясь лакомиться ей весь поход. Но увы колбаса покрылась плесенью и противно пахла. Врач категорически запретила нам ее есть. Но мы все-таки сварили пару кружков, обмыв ее в марганцовке, а остальную пришлось выбросить.

На стоянке замерили радиационный фон. На контакте с породой прибор показывал 38-48 единиц, на ближайшем снежнике -20ед., а на высоте 1,5 м. от грунта 25-30 ед. Примерно такие же значения я получал и в других местах маршрута. 

Долина ручья, ведущая на перевал, не чем выдающимся не обладала. Склоны боковых хребтов покрыты средней и крупной осыпью с выходом скальных уступов. В средней части долины открылось моренное озеро, на 2/3 покрытое льдом. Решили искупаться, но обмыв руки и лицо, передумали.

Перевальный гребень хорошо просматривался крутым осыпным склоном с отдельными выходами скал и невысокими жандармами по гребню Подъем на перевал технической сложности не представлял, и это нас порадовало. В средней и верхней части перевального взлета в складках сохранились значительные снежные поля, которые для разнообразия движения мы использовали на подъеме. Снег был достаточно плотным и идти по нему было даже приятно. Перед самым выходом на перевал крутизна склона возросла до 45º, размеры глыб увеличились и в работу включились руки, где-то подтянешься, где-то отожмешься, где-то удержишь равновесие. В 13-50 поднялись на перевал.

Поскольку у нас не было информации о сложности перевала и что за ним находится, в голове возникали различные версии. Увиденное с перевала превзошло все наши ожидания. Прямо вниз после нескольких десятков метров крутой осыпи, склон обрывался скальным отвесом, высотой 35-100 метров. Далее просматривалась крутая осыпь со скальными островками, а в самом низу виднелось озеро, почти полностью покрытое льдом. Правее него долина замыкалась грандиозным скальным гребнем с снежными полями на склонах. И во всем этом великолепии доминировал скальный пик высшей точки района с отметкой на карте 2999,8 м. Сбросив рюкзаки и поудобней усевшись на камни, мы любовались величием гор, утоляя жажду обледенелым снегом  Погода была теплой, ветра почти не было, и комары пытались нас достать даже здесь.Тура и признаков пребывания здесь людей мы не обнаружили и соорудив свой, стали думать, как назвать перевал. После нескольких отвергнутых версий перевал получил имя «Сюрприз», ибо он действительно преподнес много неожиданного, в том числе и неопределенности спуска.

В целях разведки спуска я прошел по гребню перевала по 100м. в обе стороны и не обнаружив простых путей выбрал наиболее короткий по высоте участок стены, выводящий на осыпь. Пройти по ней лазанием с нашими рюкзаками было невозможно. Тут уже запахло настоящим альпинизмом. Рюкзаки мы решили спустить на веревке, а самим спуститься классическим «дюльфером», ибо никаких спусковых приспособлений мы не имели.Первым спускаюсь я и выбираю площадку для приема рюкзаков. Спустить рюкзаки оказалось не просто. Они крутились и цеплялись за скальные уступы, зависая на стене. Из карманов рюкзаков стали вываливаться мелкие предметы (зубная щетка, паста, ложка). Но самую большую неприятность мы узнали на стоянке. Оказывается, сломался примус, вышел из строя бензонасос.

Стену мы одолели примерно за 2 часа, а далее по крутой осыпи шли в связках, подстраховывая друг друга. Уже перед озером встретились еще скальныеобрывы, высотой 20-25 метров, которые мы прошли с попеременной страховкой через уступы. И вот перед нами озеро, перевал «Сюрприз» пройден полностью. 

Стоянка около озера в целом достаточно удобная. Отметка озера 2066м. На этой высоте на задернованных участках кроме жесткой травы растут маленькие кустики ивы. Озеро почти полностью покрыто льдом, только у берегов открытые участки прозрачной воды. Наладить примус не удалось. Поэтому порыскав по полянке, наломали веточек и облив их бензином разожгли костер для приготовления пищи. Пройденный перевал придал нам уверенность и назавтра мы наметили совершить тренировочное восхождение на вершину 2902м., расположенную в гребне перевала «Сюрприз».

ВОСХОЖДЕНИЯ

24 июля.Встали в 5-30. Уже светло. Завтракаем. Разбираем снаряжение. Сформировали две связки. Первая – я, Клементьева Г. и Гераськин Г. Вторая – Тимофеев Г., Долгих Л., Гладких В. Из снаряжения берем две веревки (2х40), 10 скальных крючьев, два ледовых крюка, две пары кошек, два молотка и ледоруб, на случай рубки ступеней.

Вышли в 6-15. Сразу за озером осыпь, которая подводит к скальному сбросу. Скалы легкие и средней трудности проходятся, в основном, без страховки. Далее подъем по крутой осыпи, крутизной 35°, с набором высоты примерно 250 м, с выходом в крутой кулуар. Подъем по кулуару по несложным скалам и осыпи (по левой стороне). Много живых камней. Через 100м выходим на склон с скальными останцами и крупнообломочным материалом. Далее переходим влево в широкий осыпной кулуар со снежником и поднимаемся правее снежника к ложной вершине по скалам и плитам из светло-серого гранита. Далее поднимаемся по снежно-ледовому кулуару левее ложной вершины по границе льда и скал. Идем в связках, местами вырубая ступени во льду. Страховка через выступы. Выходим на перемычку и продолжаем идти по осыпи до скального островка. Далее подъем «в лоб» на гребень между ложной вершиной и настоящей. Скалы средней трудности. Связки идут медленно. Сказывается недостаточный опыт передвижения в связках. Сразу вспомнилась холодная ночевка на гребне пика Гермагенова на Кавказе. Пытаюсь торопить ребят полезными советами: «Если ты на страховке, то можешь двигаться быстрее и свободнее». 

Мы на предвершинном гребне. Люблю гребневые маршруты. Во-первых, с гребня открываются замечательные виды по обе стороны маршрута. Во-вторых, мала вероятность, что тебе прилетит что-нибудь на голову. Мы идем без касок и, бывают случаи, что сверху сыпятся камни. В-третьих, вариантов движения несколько, по правой или левой стороне гребня или прямо в лоб, преодолевая жандармы (скальные останцы в гребне) по пути следования. Гребень узкий, и вправо, и влево – пропасть. Особенно впечатляет правый склон в сторону Среднего Сакукана. Под нами стена высотой несколько сотен метров. Небольшие жандармы преодолеваем «в лоб», но вот перед нами неприступная скала, в лоб не возьмешь. Пытаюсь по уступам и зацепкам обойти ее справа, и мне это удается. Поскольку лететь вниз очень далеко, навешиваем горизонтальные перила. И все проходят, держась за веревку, а последний - идет лазанием  Мы оказываемся в кулуаре, обрывающемся стеной. Пока мы обходили жандарм, гребень ушел вверх. По скалам возвращаемся на гребень и вот наконец через некоторое время мы на вершине Высота 2902 метра. Вершина достаточно просторная, покрыта обломочным материалом средних размеров. На юго-западе, в трех километрах возвышается главная вершина. Любуемся горой и пытаемся наметить маршрут восхождения.

На взгляд, выход на гребень не должен быть сложным, а дальше виднеются довольно сложные скалы с заснеженными полками. На север гребень спускается в сторону верхнего озера.

Время 15:00. Погода хорошая, ветра почти нет, облачность высокая. Съедаем тушенку и шоколадку. Соображаем, как назвать вершину. Поскольку она первая, назвали Пионер. Складываем тур, записку кладем в фольгу от шоколадки и банку из-под тушенки. Приятно сидеть расслабленным на вершине, созерцая окружающий ландшафт и долиныКодара. Все испытывают удовлетворение и радость от проделанной работы, но надо идти вниз. 

Спуск с вершины по пути подъема. Все надо преодолеть в обратном порядке. Вниз конечно легче, но отдельные крутые участки, на которые мы вскарабкались, сверху кажутся крутыми и опасными. Поэтому на них мы организуем перильную веревку и все идут «по перилам», придерживаясь веревки, а я спускаюсь последним, где лазанием, а где и на двойной веревке. 

В лагере были в девятом часу вечера усталые, но счастливые. 

Всегда интересно, кто же снимет нашу записку с вершины. Бывают же чудеса. В 2008 году я с группой мостовиков СГУПСа участвовал в испытаниях и обследовании мостов на участке Лепрендо – Чара. Однажды, возвращаясь в Чару, я обратил внимание на двух туристов из соседнего купе, готовящихся к выходу. Глядя на Кодарские вершины, разговорились. Я сказал, что в 60-х годах совершал восхождение на вершины. Турист средних лет заинтересовался нашей беседой: «А вы случайно не Кузьминых?», я утвердительно кивнул. Так это я в конце 90-х снял вашу записку с вершины «Пионер». Записка пролежала более 30-ти лет, но неплохо сохранилась. Фамилия туриста Кочегаров Сергей. Хотелось узнать, как это случилось, но поезд прибывал в Чару и мы распрощались. Вот такой невероятный случай произошел в поезде. Конечно, очень приятно, что вершина сохранила наше название, как и перевал «Сюрприз». 

26 июля. Мы выходим на штурм главной горы Кодара. Накануне был день отдыха. Устроили себе баню. Интересно, что на помывку одного человека хватило 4 литра горячей воды. Учитывая дефицит дров и горючего, большего мы себе позволить не могли. По крайней мере все что выше пояса мыли теплой водой, а все что ниже домывали из озера холодной. После обеда собирали снаряжение на восхождение, разбирали предыдущие ошибки, отрабатывали организацию страховки на скалах.

Проснулся в начале четвертого. Светает. Вершина на фоне темного неба выглядит неприступно – торжественно. На самой макушке горы зацепилось белое облако – предвестник ухудшения погоды. К ранним выходам на восхождения нас приучили в альплагерях. Как правило, в 5 утра уже шарашишься по осыпным тропам, стараясь не заснуть на ходу.

Отыскиваю под палаткой одежду, разжигаю костер из остатков бензина и собранных веток и бужу ребят. Быстро завтракаем и в 4-15 выходим на маршрут.

Вчера мы так и не решили, как будем преодолевать первый бастион. Было два варианта: первый – подойти к верхнему озеру и, обогнув его по крупной осыпи, подняться на балкон, второй – попробовать влезть на него по крутому скальному желобу. Второй вариант значительно короче. Решили попробовать. По осыпному конусу поднимаемся к скальному желобуи далее идем в сторону снежника. От снежника крутизна желоба возрастает до 60º - 70º. С нижней страховкой поднимаюсь по уступам. Много живых камней, которые постоянно летят из-под моих ног и от касания веревки. Чтобы не сыпать на ребят, ухожу влево вверх на всю веревку и организую крючьевую страховку. Принимаю страхующего и обходя стену справа выхожу в верхнюю часть желоба. Страховка через выступы. Я уже пожалел, что мы не пошли в обход, но поздно – назад дороги нет. По крутому кулуару наконец выходим на обширную площадку. Первый бастион преодолен. Время 8 часов. Отдыхаем и обсуждаем дальнейший маршрут.

Перед нами осыпной склон, переходящий в скальный гребень выводящий на главный водораздел между главной вершиной и горой в северном направлении. Ставлю задачу, выйти на основной гребень и по гребню попытаться взойти на вершину.

По осыпи подходим к скальному гребешку и далее по гребню поднимаемся левее ледово-снежного кулуара. Скалы средней трудности с хорошими зацепками и уступами для страховки. Выход на гребень сложный. Бью крючья, и вот мы на гребне 

Гребень на запад обрывается грандиозной стеной. Время 10 часов,а до вершины еще далеко и высоко. Гребень узкий и для движения более доступен левый (по ходу) склон. Немного приспустившись попадаем в крутой кулуар, а гребень взмывает круто вверх. Предвершинный взлет наиболее сложен. Скалы представляют чередование стенок, высотой 10 – 20 метров и узких наклонных полок, покрытых обломочным материалом, а местами и снегом. Опять работаю геологическим молотком (он оказался удобней скального), Крюк, карабин, веревка. Идти приходится очень осторожно, ибо в случае срыва на полочке можно не задержаться, а зависнуть где-нибудь на отвесе. Гребень выполаживается и позволяет связкам двигаться одновременно.

И вот наконец мы на вершине, Ура . )! Мы стоим среди больших глыб, а все склоны и гребни уходят вниз. Время 14-30. Вершина представляет нагромождение крупных глыб из серого и розоватого гранита. Никаких следов человеческой деятельности не обнаружено. С вершины открываются замечательные виды. На запад открываются многочисленные хребты с пикообразными вершинами и ледниками в долинах На севере и юге за горизонт уходят цепи Кодарских гор и только на восток между боковыми хребтами просматривается долина реки Верхний Сакукан, уходящая в Чарскую котловину.

С трудом собираем обломки скал и сооружаем тур. Вершину решили назвать «Локомотив» (в последствии - пик БАМ) в честь нашего спортивного общества. 

Погода портится на глазах. Черные грозовые тучи уже накатываются на соседние гребни. Быстро едим, фотографируемся, упаковываем записку и вниз. Спуск осуществляем по пути подъема. На ключевом участке навешиваем основную веревку и поочередно уходим на 40 метров вниз до кулуара. 

Я тороплю ребят, туча уже рядом и мне кажется, что ливень вот-вот начнет поласкать нас на стене. 

И вот мы снова на боковом скальном гребне связка за связкой спускаемся с попеременной страховкой к началу осыпи. Сильные порывы ветра из-за перевала серым облаком накрывают нас.Дождь переходит в ливень. Резко потемнело и яркие вспышки сразу же сопровождались треском разрядов и оглушительными раскатами грома. Идти было невозможно и собраться тоже негде. Мы стоим на уступах друг над другом, закинув петли за выступы скал. Моментально все промокли и стали подмерзать, а холодный дождь поливал нам спины и все остальные части тела и хлюпал в ботинках. Немного прояснилось, но тут загремели камнепады. Справа ислева по кулуарам со страшным грохотом проносятся скальные глыбы, выбивая снопы искр. Зрелище было захватывающим, по крайней мере я такого в горах еще не видел. Уже вечер, надвигаются сумерки, дождь переходит в хроническую фазу. 

Мы замерзли и окончательно промокли. Такое впечатление, что гора решила нас остудить но не убить, поскольку два потока камнепадов сходились под нами в одно целое и если бы мы оказалисьтам в тот момент, то неизвестно чем бы все это закончилось. 

Камнепады прекратились, и мы продолжаем спуск на осыпь. Уже стемнело, когда мы оказались на площадке первого взлета. Теперь уж мы без раздумий двигаемся в сторону верхнего озера, огибая скалу. Связка Вова, Гена и Люда уходят вперед и их уже не видно. 

Перед верхним озером попали на крупные глыбы. Когда они сухие можно пройти на трении, а сейчас все мокрое и ноги скользят по наклонным плитам, иногда заклиниваясь в узких щелях. Вот и верхнее озеро. Огибаем его и по долине идем в темноте к нашей стоянке. Впереди иногда доносятся голоса ребят, значит они где-то рядом. Дождь продолжает монотонно идти, а мы медленно бредем, огибая большие валуны. Приятно, что падать больше некуда, разве что от усталости. Почти в полной темноте мы подходим к палатке, соединившись с первой связкой. Сил никаких, но все в прекрасном настроении, цель достигнута, вершина покорена. Чтобы не тащить мокрую одежду в палатку, раздеваемся до трусов, оставляем все мокрое на камнях и влезаем в палатку. Чтобы не простудиться и на правах победителей пьем по 50 граммов, чем-то закусываем и валимся в спальные мешки. Благодать, теперь можно расслабиться, согреться и уснуть.

28 июля. Уже вторые сутки идет дождь. На улице туман, который иногда открывает просветы на серые, мокрые склоны и осыпи. Похоже гора на нас действительно сильно обиделась и теперь, потеряв девственность, льет бесконечные слезы. Вчера мы проснулись в отличном настроении, гору мы одолели, все здоровы. Но к обеду эйфории поубавилось, ибо обед сварить мы были не в состоянии, нет ни бензина, ни дров. Но поскольку была запланирована дневка, мы сильно не расстроились, завтрак мы все равно проспали, а на обед решили погрызть сухари с сахаром и маслом. Вся наша походная одежда лежит на камнях и поливается дестилированной водой атмосферных осадков, а мы лежим вшестером в четырехместной палатке. Тесновато, на каждого приходится полоска, шириной 40 см. После обеденных сухарей настроение улучшилось и мы, отыскав колоду карт стали выяснять кто у нас самый умный. Между делом пытались петь бардовские песни и вспоминать интересные случаи из своей жизни. К вечеру оптимизма поубавилось, дождь продолжался, а одних сухарей для полного счастья явно не хватало, хотелось чего-нибудь горяченького. Тем более в палатке образовались постоянные течи, в основном по швам палатки, ас ними и подмоченные вещи и продукты. Особенно пострадал Володя, у которого промок спальный мешок, а деваться ему из этого мокрого места было некуда. Решаем утром невзирая ни на что валить вниз.

Утром опять туман и мелкий дождь. Сегодня мы должны по Бюрокану спуститься к реке Верхний Сакукан к дровам. Для этого надо было совершить почти подвиг, одеть на себя мокрую и холодную одежду, сложить в мокрый рюкзак мокрые вещи и по мокрым склонам продолжить маршрут. Хотелось хоть чем-то приободрить ребят. И я рассказал, прочитанный в детстве рассказ. Речной буксир сел на мель посередине реки. Надо было кому-то доплыть до берега и сообщить в пароходство. Была ранняя весна и температура воды приближалась к нулю градусов. Команда состояла из двух человек: капитана и моториста. Моторист решил попробовать. Что бы не замерзнуть, капитан приказал ему съесть большой кусок масла, чтобы выделенной энергией компенсировать низкую температуру. У них получилось. Мы не могли себе позволить по большому куску, но недостаток масла мы компенсировали сухариком и сахаром. Здесь главное темп. В 9 часов мы выскакиваем из палатки, быстро выжимаем одежду и сжав зубы натягиваем ее на себя. Что мы чувствовали при этом трудно передать. Быстро собираем палатку, вещи, снаряжение и устремляемся вниз.Часа через два появились большие кусты ивы, ольхи и отдельные лиственницы, а еще ниже в 2-3 км. виднелся настоящий лес. Погода стала устанавливаться, выглянуло солнце. От быстрой ходьбы и увесистых рюкзаков мы уже давно согрелись и теперь присматривали удобное место для привала на обед. Мы уже предвкушали жаркий костер, вкусный суп и горячий чай. Встали на уютной полянке на берегу журчащего ручья. Быстро наломали сухих веток в нижней части стволов и стали разжигать костер. Как всегда, неприятность пришла, откуда ее не ждали. Дело в том, что не упакованные спички отсырели и не зажигались, а защищенные парафином тоже не зажигались, поскольку спички скользили по залитой парафином терке. Сначала эта новость нас слегка шокировала, но потом, примерно через час, огонь удалось добыть, обед сварить и насладиться горячей пищей. Мы сидим около жаркого костра, попиваем крепкий чай и сушим мокрую одежду на натянутой над костром веревке. Вечером мы были в устье Бюрокана, на берегу реки Верхний Сакукан.

После дождей река поднялась и бурным потоком неслась в каменных берегах. Решили здесь заночевать, а утром, найдя подходящий брод, переправиться на противоположный берег. На стоянке мы впервые за последние дни встретили старые полуразрушенные постройки, но что нас поразило, так это валявшийся на берегу борт от грузовика. Видимо при геологических изысканиях сюда зимой, по зимникам, забрасывали грузы.

ГОРНЫЙ ПОХОД

29 июля – 6 августа. Утром вода немного спала, но без страховки переправляться не решились. С горными реками шутки плохи. Выбираем участок, где река разделяется на две протоки и поток менее сосредоточен и подготавливаем страховочную веревку. Я одеваю рюкзак, пристегиваю веревку к грудной обвязке, беру в руки шест и в путь. 

Идти неудобно из-за больших скользких камней и напора воды. Дополнительная точка опоры на шест добавляет устойчивости и частично снижает нагрузку на ноги при движении. Ребята на страховке выдают веревку, стараясь, чтобы она как можно меньше касалась воды.Глубина потока примерно на 20 см. выше колен. На противоположном берегу закрепляю веревку за массивный валун, организуя перила. Все переходят на скользящем карабине, а последний идет, опираясь на веревку 

Дальнейший наш путь лежал вниз по В.Сакукану до впадения правого притока (5км) и далее вверх по притоку под перевал. Приток впадает в В.Сакукан под острым углом и напрашивается вариант, по склону срезать угол. Этим мы выигрывали в расстоянии и меньше теряли высоты. Все так и вышло, но я совершил грубейшую ошибку, не учтя преграду в виде кедрового стланика. С начала он был не очень густым и нам удавалось его обходить, но потом перед нами встали такие джунгли, что мы пожалели, что вовремя не вернулись. Кедровый стланик - это примерно четырехметровый забор из переплетенных упругих веток, толщиной 5 – 15 см. Его и сверху не облезешь, и снизу не подползешь. Казалось, что все это быстро кончится, но увы, зарослями стланика был покрыт весь склон. Часа через три мы так вымотались что еле стояли на ногах. На привале мы все лежали пластом. К тому же опять стал донимать гнус. Особенно сильно от него страдал Гена Тимофеев. Как только освободился мешок от сухарей, он сразу одел его на голову, прорезав дырочки для глаз и рта. К вечеру мы наконец спустились к руслу водотока. Вдоль ручья идти оказалось значительно легче. В итоге за день мы прошли около 8 км., не дотянув до перевала.

Перевал на р. Хадатканду прошли на следующий день. Перевал технически не сложный, от силы 1-а. Высота перевала порядка 2100 метров. Крутизна восточного склона 15-25 градусов. Склон покрыт тундровой растительностью и оказался сильно заболоченным. Это нас удивило, откуда на склоне столько воды. Почти на самом перевале мы обнаружили выходивший на поверхность мощный источник подземных вод. Решили пообедать, поскольку еще можно было отыскать сухие ветки для костра.

Спуск с перевала покруче (35-45º). Склоны покрыты осыпью и курумником. На запад просматривается обширная долина р. Хадатканды с многокилометровою наледью по руслу реки. По осыпи спускаемся на наледное поле. Идти по наледи относительно легко, хотя боковые притоки и главное русло размыли лед до гравийного ложа иместами приходилось идти по камням и преодолевать ледяные уступы.Толщина льда местами свыше двух метров и это 1 августа ). Скорей всего до конца лета она не растает и является многолетней. На границе наледи у веток ивы, багульника и ольхи начали распускаться почки и молодая зелень. У них наступила весна.

1 августа. Мы вышли к реке Сюльбан и впервые встали на тропу. Окрестные горы уже не превышали 2000 метров и были в основном покрыты Забайкальской тайгой. Вскоре мы услышали голоса людей иза поворотом нам открылся лагерь геологов. Это оказалась база московской геологической экспедиции №25. Около палаток молодежь (видимо студенты на практике) развлекались в шумной игре. Нашему появлению они не удивились как будто здесь каждый день проходят толпы туристов. Для нас это была первая и неожиданная встреча. После расспросов ребята показали нам находившиеся поблизости штольни, в которых в начале 50-х добывали урановую руду. В отвалах разработок мы нашли породу с включениями золотистых кубиков пирита и наиболее красивые взяли с собой. Под старым навесом лежал темно-серый щебень –«Это урановая смолка. Ее так и не вывезли. Не вздумайте брать, она радиоактивная»- сказал сопровождавший нас геолог. Накануне у меня вышел из строя радиометр и проверить достоверность этого было нечем. Мы поверили и не взяли.

По тропе вниз по течению реки было идти одно удовольствие и на ночь мы поставили палатку прямо на ровной поверхности дорожки. Рано утром мы услышали треск веток и топот копыт. Выглянули и увидели многочисленное стадо оленей, двигавшееся прямо на нас. Впереди шли самцы, грозно мотая рогами. Решили из палатки не выходить, но быть готовым ко всему. Быки постояли некоторое время и стали обходить палатку, ломая сучья ближайших веток, а за ними двинулось стадо. Олени шли минут тридцать. Наконец, шум копыт стал стихать и мы стали собираться к выходу. Вдруг мы услышали жалобное мычание. Перед палаткой стояли два совсем маленькие олененка и не решались пройти. Через некоторое время сверху из кустов вернулась олениха, издала клич и телята бросились к ней, и через минуту все стихло. Это совхозное стадо перемещалось с одного пастбища на другое, хотя пастухов мы так и не увидели.

Вечером мы оказались на водоразделе, разделяющем бассейн реки Витима и более северных притоков Лены. Скальный гребень соединял Кодарский хребет с Удоканским. Он возвышался над тайгой на 100 – 150 метров и не представлял для преодоления заметных трудностей. При строительстве БАМа в хребте пробили тоннель, длиной около километра, а автомобильная дорога прошла поверху.

Спустившись вниз, мы попали в верховья Чарской котловины. Обогнув озеро с заболоченными берегами мы вскоре вышли к домику, расположенному на берегу небольшой речки, впадающей в озеро Малое Леприндо. Это оказался пункт гидрологического наблюдения. Нас встретили работающие здесь совсем молодая пара гидрологов (выпускники техникума) Загайловы Владимир и Нелли. Они пригласили нас отдохнуть и мы с радостью согласились 

Вскоре Владимир сварил уху из двух больших щук, а мы под уху развели остатки спирта и все вместе отметили встречу. И хотя на каждого досталось не более 50 граммов напитка, после званного обеда я лежал в спальнике на полу избы не в силах пошевелить не только конечностями, а даже языком. Как сильно мы устали за этот поход.

На следующий день устроили последнюю дневку. До Чары еще около 100 км. Утром пошли на озеро на рыбалку. Озеро так и называется «Окунево». Озеро буквально кишело рыбой. Владимир посоветовал ловить на мясо окуня. Первого окуня мы поймали на муху. Разделили его на части и насадили на крючки. Такое впечатление, что рыба стоит в очереди, чтобы схватить приманку. Примерно через час с ведром рыбы мы вернулись назад. Рыбу ели целый день во всех видах, запивая компотом, сваренным из собранной рядом голубики.

4 августа. Вышли в 9-00. Сегодня нам предстоит пройти 21 км. до метеостанции, расположенной на истоке р. Чары. Идем вдоль озер Малое и Большое Леприндо. Сначала идем по правому берегу Малого Леприндо, любуясь боковыми отрогами Кодара и замыкающими распадки пиками главного хребта. Идется легко, сказывается хороший отдых на дневке. Сложные в прохождении участки встречаются и здесь, особенно при преодолении боковых притоков, здесь нередки завалы деревьев, заболоченные склоны, извилистые заливы и другие препятствия. К обеду мы подошлик протоке, соединяющей оба озера. Находим брод и переходим на противоположную сторону. Здесь нам встретился Чарский рыбак, который угостил нас уникальной рыбой – Давотчан. Это довольно редкая рыба, водится в некоторых озерах Чарской котловины. Ловят ее сетями. Размеры отдельных экземпляров достигает нескольких килограмм, цвет мяса красноватый. Уха получилась исключительно вкусной, казалось, что ничего более вкусного я не ел.

После обеда продолжаем движение по левому берегу оз. Большое Леприндо и к вечеру вышли к метеостанции. Метеостанция расположена рядом с истоком р. Чара, вытекающей из Большого Леприндо. В поселочке два деревянных дома (не считая бани), аппаратная, где расположены все приборы и передатчики и жилой дом для работников метеостанции.

Нас встретили приветливо, но в ночлеге отказали. В аппаратной нельзя ночевать по инструкции, а в жилом помещении негде. В итоге мы поставили палатку на вертолетной площадке рядом с домами.

На следующий день мы двигались в основном по вездеходной колее зимника, проложенной по заболоченной пойме реки Чары. Таежные дебри сменялись открытыми болотами, небольшими озерами, петлеобразными старицами и многочисленными горными притоками Чары. Из-за многочисленных болот долина выглядит невзрачно, особенно когда бредешь по колено воде и не видно этому конца. Вечером подошли к реке Верхний Сакукан и переправились вброд на противоположный берег. Уже неделю стояла хорошая погода и вода в реке имела относительно низкий уровень. Выбрали участок с широким спокойным руслом. Дно песчаное местами зыбучее и глубина местами доходила до пояса, и некоторые даже слегка подмочили низ рюкзака. Переходили парами для большей устойчивости и подстраховки.

На противоположном берегу почти рядом начинались знаменитые Чарские пески 

Сформированные природой могучие барханы красиво возвышались на 20 – 40 метров над тайгой. На ночлег встали на берегу реки. Повсюду встречаются остатки бывшего базового лагеря Борского лагеря ГУЛАГа и Ермаковского рудоуправления. Сюда самолетами и по зимникам забрасывали грузы и людей с последующей переброской в урановые рудники, расположенные в горах. Видны остатки полуразрушенных строений и землянок, заборы с колючей проволокой, ржавые железные печки.

На следующий день, преодолев пески и перейдя р. Средний Сакукан мы оказались снова в п. Чара. 

Круг замкнулся, путешествие закончилось. Мы летим домой на комфортабельном ЛИ – 2, слегка помятые, чуть-чуть не бритые, заметно исхудавшие, но счастливые. В голове какая-то пустота, будто эта жизнь закончилась, а новая еще не началась. Прощай Кодар! А лучше, до свидания!

____________________________________________________________________________________________

ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ И ФОТО:

Команда Кочующие

Штюрмер.Ю.А. Кодар, Чара, Удокан. М., 1969.

Снегур А. Е. Кодар: на изломе судьбы. Чита, 2008

А. И. Кузьминых, г. Новосибирск, 2018г.

Природное наследие // Малая энциклопедия Забайкалья. — Новосибирск: Наука, 2009.

Балабанов В. Ф. В дебрях названий. — 2-е изд. — Чита: Экспресс-издательство, 2006. — С. 40. — 104 с. — 3000 экз. — ISBN 5-9566-0051-9.

Газета «Забайкальский рабочий».