Егор Яковлев о картофельных бунтах и архаичном сознании

Текстовая версия ниже

 Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Егор Николаевич.

Егор Яковлев. Дмитрий Юрьевич.

Д.Ю. Добрый день.

Егор Яковлев. Добрый.

Д.Ю. С Новым годом!

Егор Яковлев. С Новым годом! Со всеми нашими замечательными праздниками.

Д.Ю. С чего начнем в новом году?

Егор Яковлев. Сегодня будет такая любопытная тема, рассказать о которой попросили зрители. Речь пойдет о картофельных бунтах. В России в XIX веке. В 40-х годах. В царствование императора Николая I. Но о картофельных бунтах мы поговорим не как об отдельном феномене, совершенно уникальном, а как о производном от архаичного крестьянского сознания. Которое оставалось темным. Которое оставалось необразованным. Отторгнутым от знаний и просвещения. И в результате этого сон крестьянского разума рождал чудовищ.

Д.Ю. Ох, неспроста. Я чувствую.

Егор Яковлев. Любопытно в истории картофельных бунтов то, что бунтовали, вот именно в 40-е годы, отнюдь не крепостные крестьяне. Бунтовали крестьяне государственные. Которые находились не в привилегированном, но во всяком случае в гораздо более лучшем положении, чем крестьяне, принадлежавшие помещикам. Однако они были точно так же отторгнуты от образования и просвещения. И сознание их оставалось тоже архаичным, как и сознание крепостных крестьян. И в связи с этим бунты, которые прошли в начале 40-х годов в местах поселения государственных крестьян были чудовищны по своим результатам и формам. И вот это, на мой взгляд, очень интересный сюжет. Поскольку Россия до начала XX века оставалась крестьянской цивилизацией. Крестьянской страной, аграрной страной. И основную массу населения составляли именно крестьяне, которые и к 1917 году в основном были носителями того же самого сознания. И события русской революции несут на себе отпечаток этого сознания. События 30-х годов, в том числе и знаменитых репрессий, которые неоднократно обсуждались в этой студии, тоже несут на себе отпечаток этой крестьянской архаичной цивилизации. И я бы даже сказал, что события 80-х годов, когда вроде бы уже образованное население, закончившее школу и, в значительной своей массе, высшие учебные заведения, вдруг стало ставить напротив телевизора банки и заряжать их от энергии Анатолия Кашпировского и Алана Чумака. Это тоже результат вот этой крестьянской цивилизации. И более того, и сегодня мы можем наблюдать некоторые атавизмы и рудименты этого крестьянского сознания в поведении ряда наших сограждан. Что, на самом деле, чрезвычайно тревожно.

Д.Ю. Я тебя, с твоего позволения, немножко перебью. Как-то раз мне попалась такая замечательная книжка автора... Зовут его Клод Леви-Брюль. Называется ”Первобытный интеллект”, ”Первобытный менталитет”. Книжка старая. В разных переводах по-разному. Вот. И там подробно изложено про то, как христианские миссионеры, которые несли свет христианства всяким папуасам, неграм в Африку и прочее, по всему глобусу они были, они писали полевые отчеты в Ватикан. Как они общаются с разнообразными туземцами. И вот на основании этих отчетов... Как вообще мыслил папуас. То есть, примеры, так называемого, до логического мышления. Когда... Ну, как известно, ”после этого” не значит ”в следствии этого”. Там нарушено абсолютно все. Ну, так вот книжку читаешь, на каждой второй странице про соотечественников. Кошмар. Всем рекомендую к прочтению. Клод Леви-Брюль ”Первобытный менталитет”. Это, наверное, не совсем про крестьян. Какие-то атавизмы мышления в целом.

Егор Яковлев. Я бы сделал здесь две ремарки. Первая ремарка заключается в том, что конечно мышление русского крестьянства, оно было отнюдь не первобытным. Оно было по-своему логичным. Просто оно было основано на чрезвычайно неверных посылках. И, в связи с этим, логика крестьянина, который делал определенные выводы из набора имеющихся фактов, приводила к совершенно неверным выводам.

Д.Ю. Тут еще одно примечание. Что вот... Предмет известный. Но картошка, это же база питания у бедных людей. Просто база. До тех пор, пока ее не было, вообще непонятно как вы со своей репой и брюквой обходились. Картошка и по урожайности, и вообще... По способности прокормить. Это же просто спасение. А вот.

Егор Яковлев. Ну, вот смотрите, тут в чем дело...

Д.Ю. И уж кто, как не крестьянин это должен понимать.

Егор Яковлев. Я не случайно сделал акцент на том, что бунты были вообще не в принципе. Бунты были в конкретных регионах, где проживали... В конкретных поселениях, где проживали именно государственные крестьяне. Это нам уже намекает на некую специфику. Правда, был достаточно крупный бунт еще в 1834 году. Бунтовали там удельные крестьяне. Удельные крестьяне, это крестьяне, которые принадлежали непосредственно императорской семье. Это была реакция на введение посевов картофеля сверху. Но понять бунты 1842, 1843 года можно только в том случае, если обратить внимание, что они произошли параллельно с реформой управления государственными крестьянами. И это добавляет специфики и объясняет нам, что здесь был еще замешан, так сказать, сюжет взаимоотношений крестьянства, крестьянской общины с государственной властью.

Д.Ю. Политический момент.

Егор Яковлев. Да. Политический момент. Причем, как мы увидим далее, не с высшей государственной властью. То есть, не с фигурой Божьего помазанника, которая была священна и неприкосновенна для крестьянина в тот момент, а с чиновничеством. С чиновничеством, в том числе, и самым высоким. В лице организатора этой реформы Павла Дмитриевича Киселева. Но обо всем по порядку. Итак. Сначала про то, как картофель появился в Европе. Может кто-то не знает, что этот овощ, привычный нам сегодня, родом из Южной Америки. Попал он в Европу в XVI веке. Но прижился быстро и безболезненно только в одной европейской стране. И это Ирландия. Как ни странно прозвучит. Потому, что Ирландия страдала от регулярного голода. И именно картофель стал от этого голода спасением. Да. То есть, уже в XVII, тем более в XVIII веке картошка стала главным блюдом на столе ирландского бедняка. И это сыграло с ирландцами злую шутку. Потому что... Как раз в те же самые 1840-е годы в Ирландию, непонятно каким образом, но попал грибок, уничтоживший значительную часть картофельного урожая. И это привело к так называемому Великому картофельному голоду, от которого умерла значительная часть населения этого острова. А другая часть, спасаясь, перебралась за океан. В числе этих людей было, например, семейство Кеннеди. Которое в XX веке подарило Соединенным штатам Джона Фицджеральда и других знаменитых политиков из этой фамилии.

Д.Ю. Вдогонку скажу, что ирландец, это ”бульбаш” Европы. Фамилия Мерфи, это как раз ”Картошкин”. Примерно. Их этим всячески... Что они картошку постоянно наяривают. Ирландцы это не любят со страшной силой. Но вот так. В каком ты сказал? В XVI веке привезли картошку?

Егор Яковлев. Да.

Д.Ю. И что? Это она 2-3 века добиралась до нас? Так долго?

Егор Яковлев. Это было... Это происходило очень медленно. И, в общем-то, такой расцвет популярности картофеля начинается только в XVIII веке. И происходит постепенно. Если говорить о континентальной Европе, то пожалуй первая страна, которая, так сказать, становится поклонницей картошки, это Пруссия. Причины, опять же, сугубо политические. Ну, начинает распространяться просвещение. Один из самых просвещенных монархов Европы, Фридрих Великий, Фридрих II по совместительству был королем-полководцем и был заинтересован в расширении границ Прусского королевства и в военном доминировании в Европе. Для того, чтобы военно доминировать нужна крепкая, хорошо обученная армия из молодых здоровых мужчин. Для того, чтобы такую армию создать, необходимо, чтобы они хорошо питались. В Пруссии не должно быть голода. Нужно было изыскать способ всех накормить. Вот этим способом стал именно картофель. Фридрих II вводил его сочетанием драконовских и пропагандистских мер. В принципе получилось. А, например, в то же самое время во Франции... Ну, чуть раньше. 1747 год. Парламент официально запретил употребление картошки. Почему? Потому, что считалось, что картофель может быть источником разных страшных заболеваний. Вплоть до проказы. Поэтому теоретически, так сказать, его можно давать скоту, но ни в коем случае не человеку.

Д.Ю. Атас. Подобное вспоминается про кукурузу. Когда в Европу привезли кукурузу, ее со страшной силой начали выращивать. И самые бедные слои питались исключительно кукурузой. Как про румынов шутят? Мамалыжники. Мамалыга, это кукурузная каша. И от этого, если правильно помню... Считается, что от этого появилась болезнь. Когда монопродукт... Кроме кукурузы ничего не жрешь. А там не хватает каких-то витаминов, микроэлементов... Она на проказу, кстати, похожа. Про кукурузу знаю. Про картошку никогда не слышал, чтобы она порождала какие-то болезни.

Егор Яковлев. Ну, она и не порождала таких болезней, как считалось. Хотя дело в том, что действительно в силу непонимания чего есть, съедали листы, съедали плоды, которые появлялись на картофельных кустах. И в результате люди заболевали и травились. Не понимали, что нужно есть только... И, да, от этого происходили проблемы. Но и по отношению к клубням тоже существовало суеверие, связанное с тем, что это был привозной продукт. Привозной продукт из-за океана. И по отношению к нему были предрассудки.

Д.Ю. Это же конкретный пример. Извини, перебью. Что если я съел что-то сверху и ”траванулся”, то совершенно очевидно, что и снизу отрава. Логика.

Егор Яковлев. Да. Вот. И эти предрассудки, они воплотились во Франции в решение парламента. Но начало переворота относится ко времени Семилетней войны. Когда выдающийся французский фармацевт Антуан Огюст Пармантье, бывший в составе французской армии, попал к пруссакам в плен и просидел там 3 года. И все эти три года...

Д.Ю. Питался картошкой.

Егор Яковлев. Его Фридрих II, образно выражаясь, кормил картошкой. И Пармантье там не только не заболел проказой, но и вообще спасся. По сути картошка спасла. И, вернувшись на родину, Пармантье стал энтузиастом картофеля. То есть, опять же, это был государственно мыслящий человек, у которого масса заслуг и перед Францией, и перед Европой. Ну, достаточно сказать, что именно Пармантье научился выделять сахар из свеклы. Ему мы обязаны этим изобретением. Был большим энтузиастом прививания от оспы. Этот процесс, он в Европе в разных странах происходил параллельно. У нас, если кто не знает, первой привилась от оспы Екатерина II. Во Франции... У нас сама императрица была главным евангелистом, как бы мы сегодня сказали, этого процесса. Во Франции это был Пармантье. Который потом сделал блестящую карьеру. Но развивалась она с трудом. И когда он решил разводить картофель в саду Дома инвалидов, где он служил фармацевтом, ему это запретили. Ему запретили потому, что: ”Что это такое?” Нарушение решения парламента. Точнее не нарушение решения парламента... Ну, это считалось предосудительным. И он выглядел тогда непонятным чудаком. Хотя король его в некоторой степени поощрил, дав ему участок земли возле Парижа, где Пармантье смог-таки выращивать картофель. И в этом месте всегда рассказывают такую историю... Как бы послужила революционным инструментом для того, чтобы приучить французов к картошке. Якобы Пармантье выставил королевских гвардейцев возле этого поля. Гвардейцы караулы снимали на ночь. И французский крестьянин смекнул, что королевское поле, стерегут... Значит что-то королю на стол. Все сходится. Это конечно красивая байка. Точнее не байка. Красивый сюжет. Не он послужил... Постепенно приходило представление о том, что картофель, это, как и в Пруссии, это способ избавления от голода. И уже в 1785 году картошка спасла от голода Северную Францию. А потом, при Наполеоне, Пармантье стал генералом-инспектором по здравоохранению Франции. И по сути именно он кормил, в том числе и картофелем, наполеоновскую армию. И с этого момента во Франции начинается... Что происходило в России. В России картофель оказался благодаря Петру Великому. Петру картошка понравилась. Но широкого распространения при Петре и его преемниках не получили... Энтузиастом картошки в России стала Екатерина II. И в принципе среди аристократии картофель стал более-менее известен. Узнали о нем и крестьяне. Ну, как это происходило, издавались журналы. Помещики читали журналы. Начинали заводить картофельные посевы. И крестьяне потихоньку узнавали. Информация распространялась. Но доминирующей эта культура не стала. И посевами картошки государство озаботилось только уже в царствование Николая I. Это было, опять же, связано с неурожаем. То есть, основная идея посевов картошки заключалась в том, что необходимо было ликвидировать угрозу голода.

Д.Ю. Не только пшеница, репа и брюква, а еще и картошка.

Егор Яковлев. Да. То есть, идея... Идея была в принципе здравая. Теперь почему бунты. Почему именно 40-е годы. Почему в поселениях государственных крестьян. Это очень важный момент. Потому, что как раз в эту эпоху началась реформа управления государственными крестьянами. И мотором, двигателем этой эпохи стал выдающийся русский государственный деятель Павел Дмитриевич Киселев. Павел Дмитриевич Киселев, это уникальная фигура на самом деле для русской истории. Это человек, который в разных дискурсах будет выглядеть, ну если не одинаково положительным персонажем, то во всяком случае скорее положительным. Хороший для консерваторов и для либералов. И, скажем так, для левых. С определенными оговорками. Но тем не менее. Блестящий офицер. Он был начальником штаба Второй армии. Прекрасно знал Павла Пестеля. И был близким к декабристам. И, в общем-то, мыслил прогрессивно. В том смысле, что России необходимо совершить реформы, ввести парламент, отменить крепостное право. Поэтому он воспринимался как человек... Не декабрист, но человек из их круга. С одной стороны. А с другой стороны, поскольку он все-таки был не человеком из декабристских обществ, то кара, которая обрушилась на головы декабристов, его миновала. И он остался верноподданным человеком. Хотя в первые годы своего царствования Николай I питал к нему известное недоверие, но потом оттаял, простил и, наоборот, возвысил. И, таки образом, Киселев оказался в обойме уже николаевских вельмож. То есть, с одной стороны прогрессивный, а с другой стороны верноподданный. Как бы, и тем хорош, и этим хорош. Пушкин о нем говорил, как об одном из самых... Едва ли не как о самом замечательном государственном муже. И, в общем-то, по праву.

Д.Ю. И тоже хотел, чтобы росли крепкие здоровые солдаты. Хорошо накормленные и отлично воюющие.

Егор Яковлев. Ну, Павел Дмитриевич Киселев конечно... У него... Он обладал более широким мышлением. Для него дело было не только в солдатах. Это был человек эпохи просвещения. Который в принципе понимал, что крепостное право тормозит экономику России. И Россия... Накапливается прогрессирующее отставание. Если от этого ярма не избавиться, то Россия будет разодрана хищными соседями. Киселеву это было совершенно ясно. И свою эту реформу управления государственными крестьянами он замышлял как первый шаг к отмене крепостного права в целом. Вот. Значит... Государственные крестьяне жили лучше. То есть, крестьяне, они не принадлежали государству. Это такое условное название ”государственные крестьяне”. Государству принадлежала земля, на которой они работали. А сами крестьяне, они были формально лично свободными. Даже могли приобретать собственность. В отличие от помещичьих крестьян. Поэтому... Но, как я уже сказал, сознание у них было архаичным. Потому, что никаких систематических школ для них не существовало. Никакого просвещения не было. Если какое-то просвещение было, оно проистекало из общения с церковниками. И государство долгое время в принципе этими крестьянами интересовалось только как источником своего благосостояния. С крестьян взималась подать. С каждого человека мужского пола. И только в этом смысле крестьяне интересовали Российскую империю. Именно поэтому крестьян... Государственными крестьянами занимался департамент в министерстве финансов. Это очень красноречиво.

Д.Ю. Да.

Егор Яковлев. Это очень красноречиво. Интересовалось крайне слабо. И в 30-х, 40-х годах Николай I и его ближайшее окружение неожиданно для себя поняли страшную вещь. Юрий Владимирович Андропов в свое время произнес фразу: ”Мы не знаем общества, в котором живем”. Вот Николай I пришел к выводу... Это конечно обществом назвать нельзя. Но они не знали... Они поняли, что они не знают народа, которым они управляют. То есть, за время этой вестернизации, которая на самом деле началась еще до Петра, при Петре стала уверенной, а при Екатерине достигла своего апогея... Аристократия настолько оторвалась от этой народной толщи, что по сути это были два разных народа с абсолютно разными культурами. Не говоря о том, что они на разных языках говорили. Культуры были разные. Образ мышления был совершенно разный. И российская аристократия и дворянство, это были европейцы, а народ жил вообще по каким-то другим законам. Непонятно... И вот наиболее прогрессивные люди в России, они это осознали. Пугал вот этот вероятный бунт русский. Бессмысленный и беспощадный. И в Николаевское царствование на самом деле начинаются программы, имеющие целью как-то так... Грубо говоря, палочкой посмотреть, а что... Как они там наши русские люди живут. Потому, что это вот... С одной стороны мы знаем Николаевское царствование, увенчанное, в философском смысле, триадой графа Уварова, министра народного просвещения: ”Православие, самодержавие, народность”. То есть, что означает эта триада? Это означает, что идеальная форма правления для России, это самодержавие. Самодержавие поддерживает православная религия. А народ и монарх составляют трогательное единство, осеняемое православной церковью. И верны друг другу. Это все-таки официальная идеология. Наиболее умные политики Российской империи понимали, что все не совсем так. А как на самом деле, честно говоря, не понимали. Потому, что если все так идеально, откуда, так сказать, постоянные вот эти бунты. Но, так или иначе, чего хотел Киселев. Киселев хотел встроить сельскую крестьянскую жизнь в общую систему государственного управления. И... Грубо говоря, основная цель, это вертикаль власти. Укрепление вертикали власти. Дойдет до деревни. Эта вертикаль власти должна была соответствовать организации XIX века. Поэтому он испросил у царя, царь это одобрил, создание отдельного министерства государственных имуществ, которое в первую очередь должно было управлять государственными крестьянами. Это министерство государственных имуществ должно было организовать, так называемые, палаты государственных имуществ в губерниях. Дальше в округах, которыми... Под которыми понимались либо уезды, либо группы уездов. Организовывались представительства этих палат. Вот. А в волостях и селениях... Волость, это самая меньшая административная единица в Российской империи. А селение, это отдельное село. Там местные власти традиционно были выборные. Их избирали сами крестьяне. Но если раньше крестьянство жило, как бы, само по себе в некоторой степени... И вот в помещичьих деревнях помещики, как правило, если они жили в России, они активно вмешивались в жизнь крестьянства и были такими минидиктаторами, минисамодержцами. Они могли отменять решения сельских сходов и активно диктовать крестьянам свою волю. Вот среди государственных крестьян, как это неожиданно ни прозвучит, власть государства была меньше. Вот эта демократическая низовая жизнь крестьянства, она была значительно свободнее. Но Киселев хотел...

Д.Ю. Привести в чувство.

Егор Яковлев. Привести их в чувство. Да. И поэтому отныне... Вот этот порядок выборов волостных старшин и сельских руководителей сохранился. Волостные старшины и сельские руководители стали государственными чиновниками. И должны были подчиняться по линии государства вышестоящим органам министерства государственных имуществ.

Д.Ю. И что увидели в этом крестьяне? Какую угрозу для себя?

Егор Яковлев. Они увидели несколько угроз. Вот. У этого решения были серьезные последствия. Дело в том, что поскольку волостные старшины и сельские руководители стали государственными чиновниками, им теперь полагалась форма. Они получили специальные кафтаны, специальные пуговицы. И стали выглядеть иначе. Не так, как весь остальной мир. Причем форма эта была достаточно красивой. Выглядела она богато. И крестьяне задумались: ”За что всем этим людям даны такие дорогие кафтаны?” Потому, что такие дорогие вещи можно только купить. А если их можно купить, значит, за какие-то деньги. А откуда у этих людей деньги? Мир про это ничего не знает. Значит, эти люди что-то продали. А что же они могли продать? И постепенно мир, или вот эти миры, общины пришли к выводу, что эти люди продали их.

Д.Ю. Еще страшнее.

Егор Яковлев. Да. До этого были государственные крестьяне, а теперь запродали какому-то барину. Вот очень быстро распространился такой слух. И когда потом шло следствие, допрашивали зачинщиков и дознавались: ”Откуда вы про это узнали, кто вас надоумил?” Практически ответ был один: ”Сказали знающие люди”.

Д.Ю. Авторитетные.

Егор Яковлев. Сегодня, когда знающих людей на Youtube... И в других социальных сетях. Как бы это приобретает большую актуальность. Знающие люди рассказали. Постепенно это представление оформилось в следующую систему взглядов: ”Есть некий злодей...” Под ним понимался Павел Дмитриевич Киселев. И это парадоксально. Я уже сказал, что в разных просвещенческих дискурсах Павел Дмитриевич Киселев, это скорее положительный персонаж. Вот с точки зрения государственных крестьян того момент исторического это был злодей. Причем они, как правило, не знали его фамилии и называли его либо ”министр”, либо ”Министров”. Вот. Вот этот, значит, злодей, он решил крестьян забрать себе. Или продать какому-то другому барину. Вот. Значит, о чем... И вот он... Да. Оперся на предателей, мерзавцев, отколовшихся от мира, и заплатил им. Заплатил им. И дал специальную грамотку о том, что крестьяне... Существует некая грамота. Документ. О том, что крестьяне стали барскими, что они стали крепостными. Грамотка эта отличается тем, что в ней есть золотая строчка. И она хранится у каждого либо волостного старшины, либо у писаря, либо у священника. Писарь, это очень важная фигура в селении или в волости того времени. Почему? Потому, что писарь был, как правило... Не всегда, но как правило. Пришлый. Он был не свой. И он был грамотный. С одной стороны грамотность резко выделяла человека. То есть, он, вроде как, был чужак. И обладал какими-то качествами, которых у тебя не было. А с другой стороны писари пользовались своей грамотностью для того, чтобы крестьян обмануть. Поэтому писари вызывали недоверие, в условиях бунта превратившееся в ненависть. Ну, а священники традиционно объявляли решение государства. Они читал с амвона в церквях царские манифесты. И не только царские. В общем, объявляли разные административные указы.

Д.Ю. Заменяли собой телевизор, радио и интернет.

Егор Яковлев. Да. Невозможно было поверить в то, что если есть некая грамотка с золотой строчкой, то поп про это не знает. Наверняка знает. И, скорее всего, если мы уже сходили к волостному старшине, или там к сельскому начальнику, и у него грамотки не нашли, то понятно, что грамотка у попа.

Д.Ю. А в золотой строчке что написано?

Егор Яковлев. Золотая строчка, это какой-то элемент фольклора. Непонятно, что там конкретно написано. Но это вот признак именно той самой... Той самой грамотки. Потому, что... Я думаю здесь причина в чем? Крестьяне все были неграмотные. Прочитать они не могли. А как опознать, что это грамотка та самая?

Д.Ю. Золотая строчка.

Егор Яковлев. Вот. Да. Отличительный признак, это золотая строчка. И тут, как говорится, до кучи, Павел Дмитриевич Киселев еще и издает указ о том, чтобы засеивать на казенной земле, а там, где казенной нет, на общинной, картофель.

Д.Ю. Это переполнило...

Егор Яковлев. Все. Это объяснило все. Потому, что, значит, картофель в сознании крестьянства был ”Чертовым яблоком”.

Д.Ю. Он же под землей растет.

Егор Яковлев. Да. И распространился слух... Здесь, в данном случае, не было той причины, о которой я говорил раньше. Дело было не в том, что люди ели эти плоды...

Д.Ю. Ботву.

Егор Яковлев. Да. И травились. Речь шла именно о суевериях. Распространились слухи о том, что это тот самый... Тот самый. Дьявольский плод. Которым Сатана соблазнил Адама и Еву.

Д.Ю. Там же не дереве что-то росло.

Егор Яковлев. Да. Вот, значит, логика была такая, что после того как Адам и Ева поняли, что они совершили, они в ужасе и страхе бросили этот плод на землю. Ну, и дальше началась картошка. Вот. И это вот ”Чертово яблоко”. Для крестьянина середины XIX века, как в принципе и раньше, вообще любые перемены нежелательны. Они нежелательны. И любые перемены, любые потрясения, они молниеносно вызывали какие-то представления о том, что это предвестие Судного дня. Да. То есть, вот в Писании написано, что перед Судным днем умножатся несправедливости. И вот явные признаки.

Д.Ю. Видно же. Да. Оглянись.

Егор Яковлев. Да. ”Нас запродают... Запродают, значит, министру, Антихристу. Заставляют это ”Дьявольское яблоко” тут выращивать. Все говорит о том, что близок уже... Близок конец”.

Д.Ю. Истинно вам говорю. Наступают последние дни.

Егор Яковлев. Да. Именно так. И вот на этом фоне полыхнуло. Причем полыхнуло достаточно жестко. Причем полыхнуло... Да. И приближалась Пасха. Дело было в преддверии Пасхи 1842 года. И финальная часть этой легенды, этой системы представления заключалась в том, что когда крестьяне пойдут в церковь на Пасху и будут целовать там крест, это и будет тайная присяга министру. Что, поцеловав крест в церкви на Пасху, они окончательно станут крепостными. И допустить этого ни в коем случае нельзя. Ни в коем случае нельзя. То есть, эта архаика представлений, она породила такой чудовищный бунт. Объединение нескольких факторов сказалось на том, что крестьяне реально выступили. И это привело к чудовищным последствиям, о которых мы сейчас поговорим. Но интереснее всего, что государство вообще даже не подозревало, что такое может быть. То есть, никаких инструментов отслеживания настроений в крестьянской среде у чиновников того времени вообще не было. Как бы, государство чего-то делает, оно относится к крестьянству как к субъекту... Как к объекту, а не как к субъекту. Оно не предполагает, что крестьянство может как-то воспротивиться, ответить, чего-то не понять. То есть, вот этого понимания совершенно не было. И то, что произошло дальше было вообще тотальным сюрпризом и крайне неприятным. Притом, что в структуру реформы Киселева входили такие вещи, как постройка школ для государственных крестьян, постройка больниц для государственных крестьян. То есть, он реально планировал и стремился улучшить положение крестьян. Он хотел как раз развития просвещения, развития образования в деревне. Но получилось то, что получилось. Значит... И вот есть прекрасная статья историков Игоря Менщикова и Тимофея Павлуцких, которая рассказывает о картофельных бунтах в Зауралье 1842-1843 года. И здесь есть несколько ярчайших примеров того, что крестьяне сотворили в результате возникновения этих представлений. Значит, в 1842 году эпицентром волнений в Зауралье стал Камышловский и северная часть Шадринского уезда Пермской губернии. Значит, в середине Великого поста сюда проникла вот эта вот легенда. О том, что... И дальше по гумнам и овинам стали собираться крестьяне и обсуждать. И пришли к выводу, что нужно искать грамотку.

Д.Ю. Это же неспроста.

Егор Яковлев. Да. Да. Значит, крестьяне отказывались составить приговор о посадке картофеля. И довольно резко и громко говорили: ”Пусть черти, попы и писари разводят кабальные яблоки”. То есть, картошку. ”Нам, крестьянам, они не надобны. Нас запродают в кабалу”. И в конце концов крестьяне в один из дней решили не расходиться по домам после службы. Собрались на площади. И стали искать кабальную запись. Первым делом они отправились в дом священника. Священника звали отец Яков. Он понял к чему все идет и укрылся на церковной колокольне. В доме остались только его жена и дети. Крестьяне пока еще, пока еще, вели себя довольно спокойно. Они спросили у жены: ”Где грамотка?” Жена сказала, что она ничего не знает. Они сказали: ”Пусть отец Яков возвращается, отдаст нам грамотку. Тогда все будет хорошо, вас не тронут”. Это был первый день бунта, и пока что все прошло довольно спокойно. Вот. Не найдя у священника этой грамоты, они начали осаду церкви. Священник скрывался на колокольне три дня. Параллельно они решили поискать грамоту у писаря. Ворвались в его дом, радели до нага, стали катать по битому стеклу, требуя отдать грамоту. После чего прибили его гвоздями к собственному забору, от чего он вскоре и умер. Вот. И это... Видимо вот это первое убийство, оно стало сигналом к массовым пыткам. У нашего великого писателя Павла Бажова есть ”Сказ про водолазов”. Да. Он пишет, что услышал этот сказ в 1918 году. Когда как раз воевал на Урале в составе Красной армии. Но... Да, действительно, этот сказ повествует о событиях 40-х годов XIX, как раз о картофельном бунте. Правда Бажов... Это уже сказка. Бажов там пишет, что крестьяне на самом деле понимали, что картофель полезен. Вот. Просто царская администрация требовала... Точнее не царская, а местная администрация требовала засеять максимум картофеля, а семян не было. И это вызвало у крестьян сомнения. Но это сказка. По документам синхронным подобная трактовка совершенно не прослеживается. Это то, что было записано там через 70 лет со слов каких-то старожилов, которые сами этого не видели.

Д.Ю. Старожилов, водолазов.

Егор Яковлев. А только слышали. А кто такие водолазы? Да. Вот это очень интересно. А водолазы, это как раз те, кого народ, кого мир подверг пытке. Это, как правило, священники и дьячки. Что они делали? Они делали на реках две проруби. И из одной проруби в другую...

Д.Ю. Протаскивали.

Егор Яковлев. Да. Протаскивали. Протаскивали священников. Это была пытка, цель которой заключалась в том, чтобы священники выдали вот эту грамотку. Вот. И именно это совершили с отцом Яковом. Причем Яков-то выжил. Не добившись ничего, его полумертвого принесли домой. А вот у пономаря от страха произошел, вероятно, инсульт. От чего он скончался. После того, как он полумертвый ничего не сказал, его принесли домой, сказали: ”Три дня думай. После этого, если не отдашь грамоту, мы тебя утопим в колодце”. Отца Якова спасло только то, что прибыли солдаты. Царские солдаты. Которые этот бунт подавили.

Д.Ю. Силой оружия.

Егор Яковлев. Жестоко.

Д.Ю. Стреляли? Убили кого-нибудь?

Егор Яковлев. Конечно. Конечно. Применяли оружие. Стреляли. Потому, что крестьянство не собиралось ни в коем случае сдаваться. Тут была... И, кстати. Очень любопытный факт. Что священникам, писарям и волостным старшинам одно из обвинений, которое предъявляли крестьяне, заключалось в измене царю. Потому, что царь-батюшка...

Д.Ю. Хороший.

Егор Яковлев. ”А вы тайно за его спиной такие вещи творите”. То есть: ”Это явно вы изменили государю. И за это с вами все, что угодно можно делать”. По аналогичному сценарию... Пишут авторы статьи. Проходили волнения в Камышловском уезде. В Клевакинской волости волнение шло обычным порядком. 14 апреля начались сходки, где крестьяне под руководством Алексея Тычина прибили старосту, сборщика и сельских писарей. Драматические события разыгрались в селах, расположенных в окрестностях Далматовского монастыря. Крестьяне захватили сельское начальство, писарей и голов, избили их и отправились в город Далматово. Где как раз проходил базар, приуроченный к Егорьеву дню, 23 апреля. Здесь 25 апреля после божественной литургии, собравшись к Далматовскому волостному управлению во многом количестве, крестьяне учинили такой же мятеж. Схватили голову, Игната Иванова-Иванчикова, разорвали на нем всю одежду и, обнажив совершенно позорным образом, от волостного управления влекли на крутой возвышенный берег перед западной стеной святой обители Далматовской. И собирались его с берега сбросить в воду. Туда же привели писарей Павла Терехова, Ивана Коколанина и Василия Могильникова. Однако, им удалось бежать от толпы и укрыться в монастыре. Здесь, однако, монахам удалось воспользоваться своим влиянием. Они организовали крестный ход во главе с казначеем иеромонахом Николаем. Толпа собравшихся расступилась перед процессией и она беспрепятственно достигла волостного управления, откуда братии удалось вывести заключенных начальников и укрыться за монастырскими стенами. Когда вожаки бунтующих опомнились, то они призвали толпу на штурм монастыря. Однако холостые выстрелы со стен, вид выкаченных пушек остудили горячие головы. Но монастырь находился в осаде до 28 апреля.

Д.Ю. Монастырь был неплохо укреплен. Выкаченные пушки. Не первый раз, я думаю, такое.

Егор Яковлев. Монастыри были крепостями по сути. Вот. Ну, и в 1843 году все продолжилось. Та же самая логика. Те же самые легенды.

Д.Ю. Поиски грамоток.

Егор Яковлев. Конечно. Конечно. Поиски грамоток. Безуспешные. Убийства священников, волостных писарей и голов. Это, в общем, единый сценарий, по которому в разных областях происходили эти бунты. Вот это яркий пример того, как архаичное сознание в эпоху перемен... Причем не сказать, что достаточно резких. С точки зрения государства. Ну, то есть, это не реформа отмены крепостного права.

Д.Ю. И не вывоз всех в Сибирь.

Егор Яковлев. Да. Многие люди вообще никогда не слышали о реформе Павла Дмитриевича Киселева. Да. Не один из самых распространенных сюжетов в нашей истории. Вот. Но, тем не менее, это привело вот к таким серьезным волнениям. И почему это случилось? Да. Потому, что сознание крестьян было абсолютно средневековым. Они руководствовались в первую очередь суевериями. Никакого научного мышления у них не было. И вот эти суеверия, они в конечном итоге и привели к бунту. А правительство, которое не учитывало, что народ мыслит суевериями, оно само исходило из абсолютно, как бы, современных соображений XIX века. Соображения были уже научными, они находились в логике людей эпохи... Переживших эпоху просвещения. Да. Они этого совершенно не предполагали. И вот это на самом деле яркий пример того, что донаучное, архаичное сознание может вполне решиться на бунт. На бунт кровавый. На бунт с человеческими жертвами. Бессмысленный и беспощадный. Как об этом писал Пушкин. В том случае, если оно не понимает, что происходит и не доверяет своей власти. А недоверие было очень большое. Потому, что... Оно было и очень большое и традиционное. То есть, при всем том, что образ царя стоял очень высоко, и к царю было абсолютное доверие... Царь был далеко. Любому нецарскому начальству, даже министру Киселеву, который был назначен царем... К любому такому начальству никакого пиетета не было. И вот это конечно сыграло серьезную роль в событиях той эпохи. И, как мне кажется, играет до сих пор.

Д.Ю. Да. Если провести параллели. Да. ”Царь хороший. Бояре сволочи”.

Егор Яковлев. ”И явно что-то замышляют. Замышляют нас извести, замышляют нас погубить”.

Д.Ю. Чипировать.

Егор Яковлев. Да. Что угодно... Да. Но ничего хорошего от них ждать не возможно. Не возможно. И вот эта вот история, она, как мне представляется, тянется еще с тех времен. И атавизм и рудименты домодернового сознания, они до сих пор живы. Живы и в нашей стране. И в других странах на самом деле.

Д.Ю. Напрашивается вопрос. А победить-то можно? Может, прогрессивные европейские державы что-то там нащупали. Нет? В плане обработки массового сознания.

Егор Яковлев. Да сложно сказать. Мне кажется, что это изживается со временем. И очень, очень долго. Программа советского государства, она была очень мощной. Просветительская программа. Все население образованием... И средним, и высшим. Огромные просвещенческие излучатели работали. Да. И телевидение, и журналы. Радио. Все это было сделано на очень хорошем уровне. Но, как это ни странно, 70 лет просвещения не хватило. Вот эти вот феномены перестройки... Банки с водой возле телевизора. Они говорят нам о том, что в конечном итоге именно крестьянская архаика, она во многом погубила модернистский прогрессивный проект большевиков. Проект просто утонул в этом крестьянском сознании.

Д.Ю. Заряженном Чумаком.

Егор Яковлев. Да. И это... Для оживления, для воскрешения таких настроений всегда дают почву исторические разломы. Времена, когда рушится старый порядок, а новый еще не отстроился. И дремлющие чудовища суеверий, которые где-то в глубинах нашего сознания прячутся, они проснулись и вышли на оперативный простор.

Д.Ю. Для меня это тогда натурально потрясением было. Вот как... Мы же в одной школе учились. Одни и те же знания получали. Что тебе там так... Пришельцы, экстрасенсы и прочая чушь. Я в метро каждый день ездил на службу. И, глядя на граждан... В метро все читают. У нас все-таки читающая страна. Я пытался определить по идиотскому несомненно выражению лица, а что он читает. Это одно из двух. Или восьмой том приключений Тарзана. Или газету ”Аномалия”. Как правило угадывал. Да. Потому, что эти идиотские выражения лиц, это же ужас. Как вам это... Я понимаю, в каких-то энтомологических целях через микроскоп смотреть и думать как это влияет на общественное сознание и почему. Но потреблять все это... Это же ужас какой-то. Это же ровно то же самое, что и прививки. ”Надо ли делать прививки?” - ”Нет, не надо. Нет”. И картошку есть не надо. И вообще ничего не надо. Почему? Потому, что это исходит от вас. Я правильно посыл понимаю? Да? Вот это вы нам тут несете горе, смерть и разрушение. Сам факт, что, так называемые, православные люди убивали массово попов, это же вообще что-то запредельное.

Егор Яковлев. Ну, вот. Тем не менее, с картошкой получилось. Потому, что когда шел контекст реформы управления государственными крестьянами... Вот. Постепенно и ушел диктат... На его смену пришло постепенное, последовательное просвещение. Картошка прижилась. В XX веке картофель стал частью нашего традиционного стола. Никто никаких проблем с этим не испытывает. Вот. А для XIX века... Особенно в этом таком... Переменчивом контексте реформ. Картофель становился дополнительным катализатором народного бунта.

Д.Ю. Поразительно. Просто поразительно.

Егор Яковлев. Вот такая вот непростая история. Такая вот непростая история. Еще раз хочу подчеркнуть, что я ее рассказал не как пример уникального феномена. А как пример частного случая. Реакции архаического сознания на, пусть даже не очень резкие с нашей точки зрения... Но для крестьянина той эпохи действительно видимо резкие перемены. Вот. И вот что может спровоцировать сегодня эти...

Д.Ю. Что угодно. На мой взгляд, что угодно.

Егор Яковлев. Что угодно.

Д.Ю. Я бы еще добавил. Применительно к сегодняшнему дню. Что у нас же теперь есть технические средства. Типа интернет. Средства доставки информации. Выполняет великолепно роль распространителя слухов. В первую очередь. Мнение профессионалов больше никого не интересует. Есть блогер Вася, который... Знающие. ”От нас скрывали, а теперь-то мы все знаем. Профессионалы, до свидания. Врачей мы слушать не будем. Специалистов слушать не будем. Мы никого слушать не будем. Есть блогер Вася, который нам все расскажет”. Сегодня ехал в машине и по радио слушал, что у нас возрождают... Или уже возродили. Общество ”Знание”. У нас на Литейном помнишь? Было когда-то. Так вот. Они его обратно открывают. Для того, чтобы в массы заносить что-то правильное. Не знаю конечно, что они заносить будут. Опять большевиков разоблачать непрерывно... Но шевеления какие-то начались. У меня все время вызывает недоумение. Если... Вот есть техническое средство, которое распространяет слухи. У вас же есть спецслужбы, где сидят специально обученные пропагандисты. Может, вы сами начнете сочинять правильные слухи? Которые действительно что-то отображают как следует, с правильной точки зрения. Может... Ну, как пожар в степи тушат? Его навстречу поджигают. Огонь к огню пришел... И все. Дальше не горит. Нет. Ума не это не хватает. Вот пользоваться инструментом для собственной пользы и всенародного блага. Не побоимся таких слов. Как-то странно выглядит. Тогда понятно... У меня есть книжка какая-то... Как сейчас помню. ”Донесения Третьего отделения царю-батюшке о настроениях в обществе”. Но там чего-то про крестьян ничего нет. Крестьяне никому были не интересны. Они там где-то внизу... Насекомые какие-то. Это никому не интересно.

Егор Яковлев. Трагичная история.

Д.Ю. Да. Злонравия достойные плоды. Спасибо, Егор Николаевич.

Егор Яковлев. Спасибо, Дмитрий Юрьевич.

Д.Ю. Всем есть повод задуматься. Заметка сама эта в интернете есть?

Егор Яковлев. Да. Список литературы будет под роликом.

Д.Ю. Да. На сегодня все.

Оригинал находится здесь - https://oper.ru/news/read.php?t=1051624701