История Чистопольского района

       ТЕРРИТОРИЯ ЧИСТОПОЛЬСКОГО РАЙОНА В XVII ВЕКЕ
Почти до середины XVII века граница заселенных земель в Казанском крае проходила по Каме, служившей естественной преградой, защищавшей жителей сел и деревень правобережья от набегов кочевников. Плодородные земли на южном берегу Камы пустовали со времени упадка Золотой Орды. 
Но постепенно ситуация менялась. Воинственные ногайские орды были разгромлены калмыками. Правда, сами калмыки представляли собой серьезную угрозу, но они редко заходили так далеко на север. 
Уже в 1620-е гг. возникают село Набережные Челны, Троицкий монастырь около нынешнего села Бетьки Тукаевского района.

 

 

 

   В конце 1630-х гг. в восточной части Татарстанского Закамья строятся крепости-остроги с гарнизонами из стрельцов, предшественники будущей Закамской черты – Шешминский (ныне село Старошешминск Нижнекамского района) и Ахтачинский. Вместе с построенным уже в 1580-е гг. Мензелинским острогом они составили своего рода линию укреплений. Под их защитой уже к середине 1640-х гг. Елабужский Троицкий монастырь (дочерний монастырь Пыскорского Преображенского монастыря, находившегося далеко в верховьях Камы, в городе Усолье, ныне Пермской области) основал на южном берегу Камы села Соболеково, Прости (ныне Нижнекамского района), Бетьки (ныне Тукаевского района).

 

    В 1636 году Троицкий монастырь был разорен башкирами и больше не восстанавливался. В противоположном конце Закамья в 1644 году калмыки разорили деревню Чертыковскую, основанную Казанским Спасо-Преображенским монастырем на левом берегу Волги, недалеко от развалин Булгара. Несколько десятков крестьян были захвачены в плен или убиты. Именно поэтому территория Чистопольского района, где крепостей пока не было, начала осваиваться несколько позже.
Тем не менее, эти плодородные земли давно привлекали внимание и помещиков и крестьян. Уже в конце XVI века жители деревень, расположенных на правом берегу Камы, стали переплывать реку и заготовлять сено, пахать пашню “наездом”. Среди них были и крестьяне деревень Урахча и Мельничный Починок (ныне Рыбнослободского района). Естественно, хозяева деревень, русские помещики старались закрепить эти земли в своей собственности, или, как выражались в XVII веке, “справить за собой”. Так поступил и хозяин села Урахчи Савва Тимофеевич Аристов, который и стал основателем первого поселения на территории Чистопольского района.

 

                             ГОРА ДЖУКЕ-ТАУ -  БУЛГАРСКОЕ ГОРОДИЩЕ

 

Савва Тимофеевич Аристов был весьма важной фигурой в Казанском уезде. Это был самый богатый землевладелец из казанских дворян. В 1646 году ему принадлежали более 650 душ мужского пола только в Казанском уезде (второй по состоятельности дворянин, Степан Змеев, имел лишь около 200 крестьян). У Аристова были деревни и в Нижегородском уезде. Происхождение его богатств не совсем ясно. Его отец, Тимофей Третьякович, имел лишь небольшие поместья в Казанском уезде.
Аристовы, по всей видимости, происходили из нижегородских дворян, но более точно выяснить их родословную невозможно. Фамилия Аристов происходит от распространенного в XVI – XVII вв. мужского имени “Арист” (народная форма церковного “Орест”), и было много дворянских родов с этой фамилией, не являвшихся родственниками.
Савва Тимофеевич начал служить, вероятно, в конце XVI века (тогда дворяне начинали служить в 15 лет. Уже в 1607 году он разбирал спорное дело о земле Вятского Успенского монастыря в Казанском уезде, а судные дела слишком молодым не поручались. Он отличился в событиях “смутного времени”, в 1608 – 1610 был на стороне Василия Шуйского, защищал Москву от армии Лжедмитрия II, принимал участие в ополчении Минина и Пожарского, в штурме Москвы. В списках депутатов Земского собора 1613 года, избравшего царем Михаила Федоровича Романова, его имени нет, очевидно, потому, что к этому времени он был назначен воеводой в Царевосанчурск. В 1615 – 1616 гг. он собирал налоги с населения Казанского уезда. Произвол сборщиков вызвал мощное восстание коренного населения Казанского края, с трудом подавленное. За “налоги и продажи” (грабеж и вымогательство) он был в 1616 году подвергнут “торговой казни” (телесному наказанию палками) по приказу прибывшего в Казань для разбирательства Кузьмы Минина.

 

                         АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ НАХОДКИ ДЖУКЕ-ТАУ В МУЗЕЕ

 

В 1649 году он был депутатом Земского собора, принявшего знаменитое “Соборное уложение”. В раках, изготовленных на средства Саввы Аристова, еще в начале XX века хранились мощи казанских Святителей – первых казанских архиереев Гурия и Варсонофия, в кремлевском Благовещенском соборе.
В 1640-е гг. село Урахча и деревня Мельничный Починок составляли существенную часть владений Саввы Аристова. В Урахче в 1646 году было 64 двора, 216 душ мужского пола крестьян и бобылей, кроме того, церковь, двор помещика, где жили 5 холопов, церковь, дворы священника и дьячка. В Мельничном Починке насчитывалось 27 дворов, 86 душ мужского пола. Крестьяне этих деревень и стали осваивать земли, расположенные недалеко от них, на противоположном берегу Камы, а в конце 1630-х или начале 1640-х гг. стали там селиться. Уже к 1646 году, когда эта земля еще не была оформлена в собственности Саввы, здесь стояла деревня. К 1646 году она еще не имела названия и при переписи называлась просто “Вотчина за Камой рекой”, но здесь уже стояли 28 крестьянских и 9 бобыльских дворов, жили 93 крестьянина мужского пола.
Позже земля была справлена за Саввой и первоначально получила название “Савин городок”. Это было связано с тем, что деревня была основана рядом с древним булгарским городищем. Поэтому вскоре стало употребляться и другое название деревни – Жукотино, по названию города, который часто упоминался в русских летописях. В XVII веке оба названия сосуществовали, в XVIII веке название Жукотино стало официальным. Это и была первая деревня на территории Чистопольского района. В советское время село Жукотино переименовано в Галактионово.
Основывая деревню за Камой, Савва Аристов рисковал. В 1654 году, когда уже действовала Закамская черта, “из степи приходили по старой вотчинной дороге воинские ногайские люди и засеку посекли и прошли Закамские места и погромили Саввы Аристова село Жукотино и ушли обратно по той же дороге”. Именно этот набег ногайцев заставил власти поставить между Тиинским и Новошешминским острогами еще один – Билярский, расположенный на месте бывшей столицы Волжской Булгарии и прикрывавший от набегов кочевников территорию нынешнего Чистопольского района.  Савва Аристов умер ранее 1665 года. Все его владения были не поместьями, как у большинства дворян, а вотчинами, то есть полной частной собственностью, которая не перераспределялась властями после смерти хозяина, как поместья. Преобразование поместий в вотчины Савва в свое время получил в качестве награды за участие в войне на стороне Василия Шуйского. У него не было прямых наследников: по тогдашним законам и обычаям ими были только сыновья или внуки по мужской линии, а из дочерей – только незамужние. Именно поэтому положенные им “на сохранение казанского митрополита” 14000 рублей (огромная сумма по тем временам) были “взяты на государя”. Земля же была поделена по очень сложной схеме между племянниками, внучатыми племянниками, зятьями. Отсюда в селе Жукотине вплоть до отмены крепостного права всегда было большое количество помещиков.
Так, в 1763 г. здесь имели владения отставной поручик лейб-гвардии Михаил Васильевич Мельгунов (75 душ), капитан Федор Аристов (59 душ), отставной капитан Данила Кузьмич Аристов (51 душа), капитан Иван Зуев (39 душ), подполковник Степан Ермолов (34 души), премьер-майор Василий Аристов (33 души), жена капитана Елена Алексеевна Аристова (24 души), премьер-майор Никита Аристов (16 душ), адьютант Гаврила Аристов (10 душ), отставной поручик Лев Тимофеевич Аристов (10 душ), жена сержанта Федосья Никитична Крымова (6 душ).
Все это были потомки родственников Саввы Тимофеевича Аристова, получивших его наследство в 1660-е гг.

 

                                 ЭТНОГРАФИЧЕСКАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ В МУЗЕЕ ЧИСТОПОЛЯ

 

 

НАСЕЛЕНИЕ ЧИСТОПОЛЯ КОНЦА XVIII – НАЧАЛА XX ВЕКА
Существует несколько версий по поводу основания села. Наиболее распространенная из них заключалась в том, что первопоселенцами на месте Чистополя были беглые крестьяне. В середине Х VIII века они были высланы. Но обжитое место не долго пустовало: сосланные и новые поселенцы, увидев пустующие пашни и название пришло как бы самим собой – Чистое поле.
В освоении новых земель было заинтересовано центральное правительство. В XVIII веке активно шел процесс заселения закамских земель. Петр I переселял крестьян из внутренних губерний с обязательством работать определенное число дней на оренбургских и пермских заводах. Так возникли селения Чистое Поле, Булдырь, Сарсазы, Елантово, Толкиш и др. Крестьяне села Чистое Поле (официальное наименование село Архангельское) были приписными крестьянами Петровского завода на реке Авзян, принадлежавшего заводчикам Демидовым. Квалифицированных рабочих тогда еще не было, промышленность, особенно горнозаводская и металлургическая, развивалась быстро, в этом было заинтересовано само государство и чтобы решить проблему с нехваткой рабочих рук, закрепило за заводами крестьян. Осенью через башкирские земли крестьяне отправлялись за 600 верст на завод, чтобы вернуться только весной. Вернувшись, посеяв хлеб и его убрав, крестьяне уходили обратно на завод. Это был тяжелый и изматывающий труд, на полгода крестьяне были разлучены со своими семьями. Не случайно крестьяне Чистого Поля активно поддержали Пугачева, участвовали в его ополчении. На Авзяно-Петровский завод он послал своего доверенного Хлопушу. К войску присоединилось 500 рабочих завода, они отдали 6 пушек, 6 пудов ядер, баранов, лошадей, 7 тысяч наличными, остальные разошлись. После разгрома восстания чистопольским крестьянам вновь объявили, что они приписные, но те не поверили и отказались (расценки были ничтожными) и разбежались. Власти как всегда поступили круто, чтобы не дать расползтись крамоле – в округе было много сел сплошь из приписных Алексеевское, Горшково, Булдырь, Сарсазы, Толкиш и др. Зачинщиков схватили (в том числе Якова Логутова, Логутовы – распространенная чистопольская фамилия и ныне) и приписных крестьян снова вернули. Но уже через несколько лет бывшие крестьяне “в одночасье” становятся горожанами и перестают быть приписными.
Представить себе детальную картину развития любого русского города в рассматриваемый период не так уж просто. Дело в том, что единственная квалифицированная перепись населения, представившая действительно достоверные данные была проведена в России в 1897 году. Все остальные цифры могут быть только приблизительными. В XVIII – первой половине XIX веков основными демографическими источниками являются материалы ревизий – всего их было 10, первая – в 1720-1721 гг., последняя – в 1858 году. Ревизии были переписями населения, имеющими, в первую очередь, фискальные цели. С 1721 года по 1880 год основным налогом в России была ежегодная подушная подать, собиравшаяся с “ревизской души” – всех мужчин, записанных в ревизских сказках – сплошных списках населения, составлявшихся во время ревизий. Если крестьянин или горожанин был переписан во время ревизии, то подушная подать с его “души” собиралась до следующей ревизии, независимо от того, был ли он во время ревизии грудным младенцем или глубоким стариком, дожил он до следующей ревизии, срок которой приходил примерно через двадцать лет, или нет.
Поэтому материалы ревизий достаточно достоверны – людей переписывали тщательно, да и сами жители, во всяком случае, начиная с середины XVIII века, не уклонялись от переписи – ведь человек, не записанный в ревизской сказке, оказывался на нелегальном положении, он не мог получить паспорт, совершать сделки с письменными договорами и т.д. Помещика, не записавшего в ревизской сказке своего крепостного, могло ждать суровое наказание, вплоть до лишения дворянства и конфискации имений.
Но во время ревизий переписывали только податное население – крестьян, мещан, цеховых, купцов. Те, кто не платил подушных податей – дворяне и чиновники, духовенство, солдаты и отставные солдаты, в перепись не попадали. Кроме того, государственные крестьяне, которые могли уже много лет жить в городе, переписывались со своими сельскими общинами, то же происходило с помещичьими крестьянами, отпущенными в город на оброк.
Имеющиеся в нашем распоряжении материалы позволяют сделать несколько срезов демографической картины Чистополя.

 

                        АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ НАХОДКИ ДЖУКЕ-ТАУ В МУЗЕЕ

 

Во время третьей ревизии 1763 года в селе Чистое Поле было 437 душ мужского пола государственных крестьян, приписанных к Авзяно-Петровскому заводу Е.Демидова. Женщины во время третьей ревизии не переписывались, но известно, что в русских селениях мужчин всегда было существенно меньше, чем женщин – на 10 женщин приходилось примерно 8 мужчин – это происходило из-за рекрутских наборов и из-за того, что мужчины довольно часто уходили в бега. Таким образом, за двадцать лет до преобразования села Чистое Поле в город в нем было всего около тысячи жителей. Это было довольно большое, но вполне обыкновенное село. В таких селах, как Алексеевское, Шереметьевка во время третьей ревизии жило значительно больше крестьян.
Очевидно, к 1781 году, когда село Чистое Поле было преобразовано в уездный город Чистополь, население его несколько выросло, но все же выбор этого населенного пункта в качестве центра уезда был обусловлен не его размерами, а выгодным расположением на Каме в хлебном Закамье и наличием удобного затона.
Первое время в городе не было своих многих органов городского управления. “Судом и распавой” Чистополь подчинялся Казанскому городскому магистату. Городские очертания он стал приобретать позже, когда приезжие по торговому делу купцы стали здесь обосновываться. Постепенно вместо курных изб, окна которых были обтянуты бычьем пузырем, на прилегающих к затону территориях один за другим появляются добротные деревянные, а затем кирпичные дома, на Берняжке строятся водяные, а за городом – ветряные мельницы.
Чистополь на заре своего появления получил специальный регулярный план, которым должны были руководствоваться городские власти при выдаче разрешений на строительство зданий, и следить, чтобы новые постройки не выходили за общий ряд улицы. Благодаря этому городская планировка была четко соблюдена. Все центральные улицы пересекались под прямым углом, образуя кварталы.
В 1815 году в Чистополе было 252 мужчины и 268 женщин, принадлежавших к купеческому сословию, 1419 мужчин и 1506 женщин мещанского сословия, 11 мужчин и 12 женщин, записанных в сословие ремесленников. Двое мужчин и 1 женщина были записаны в сословии рабочих (это, очевидно, бывшие приписные крестьяне, не оформившие приписку к мещанскому сословию). Кроме того, в ревизских сказках переписаны 20 мужчин и 17 женщин крепостных дворовых, принадлежавших жене купца Вентелина – дворянке по происхождению (купцам иметь крепостных не разрешалось). Таким образом, всего по ревизским сказкам в Чистополе жили 4404 человека.

 

                                                 САМОВАРЫ В МЕСТНОМ МУЗЕЕ

 

Однако в ревизских сказках, как мы уже говорили, были переписаны не все жители. По штатному расписанию государственных учреждений в них служили около 50 чиновников и канцеляристов – с семьями они составляли около двухсот человек, в двух храмах было 7 священников, дьяконов, дьячков, псаломщиков, то есть с семьями около 50 человек. Как и в любом торговом городе, в Чистополе жило много крестьян – как государственных, так и помещичьих, ведущих городской образ жизни. Но в Чистополе были и крестьяне, занимавшиеся земледелием на городских землях – часть коренного населения бывшего села Чистое Поле так и не перешла в мещане. Так 20 мещан, переписанных в 1815 году, были вольноотпущенными крепостными, причем всего за 4 года. В городах всегда оседало немало отставных солдат. Наконец, не названы жившие в городе дворяне и их дворовые. Таким образом, к 1815 году в Чистополе было, по нашим предположениям, примерно шесть тысяч жителей. Значительной была к 1815 году татарская община – почти тысяча человек – 31 мужчина и 32 женщины купеческого сословия, 451 мужчина и 445 женщин мещан.
Как видим, за 35 лет, прошедших со времени преобразования села Чистое Поле в город, Чистополь действительно превратился в немалый по тем временам город. Подавляющее большинство населения не были местными уроженцами и занимались торговлей и ремеслом. Вряд ли это можно объяснить только ролью Чистополя как административного центра – большинство других уездных городов Казанской губернии городами, в сущности, не были и являлись либо очень маленькими, чисто административными, поселениями – не более тысячи жителей (Царевококшайск, Лаишев, Спасск), или, в сущности, крупными селами, где большинство жителей занимались сельским хозяйством (Цивильск, Ядрин). Важнее, очевидно, было географическое положение Чистополя – на берегу Камы, сравнительно недалеко от устья, с удобным затоном, превратившее город в крупный торговый центр.
Ревизские сказки восьмой ревизии 1834 года представляют следующую картину: 695 человек купеческого сословия, 4780 – мещанского, 53 – ремесленного; татарская община составляла 1560 человек. Таким образом, с учетом не переписываемых категорий населения количество жителей можно определить примерно в семь с половиной тысяч, то есть по сравнению с 1815 годом оно выросло примерно на 20%. Это характеризует определенный застой в развитии города. Дело в том, что прирост населения тогда был очень велик, составлял не менее 2% в год, а это означало, что даже за счет естественного прироста за 19 лет между ревизиями жителей должно было стать больше в полтора раза. Чистополь рос медленнее, чем сельское население уезда – очевидно, многим коренным жителям не находилось дела и они уезжали.
Население Чистополя в 1861 году нам известно достаточно точно по данным полиции. В это время в городе было 10980 жителей, в том числе 235 дворян, 86 лиц православного духовного сословия и 18 мусульманского, 1173 – купеческого, 7220 – мещанского, 1475 государственных крестьян и 73 крепостных, 524 человека военного сословия. Эти цифры позволяют сказать, что в последние десятилетия перед отменой крепостного права Чистополь развивался более или менее динамично, увеличение числа жителей превышало естественный прирост. Особенно впечатляет увеличение татарской общины – до 3852 человек, более чем в 2, 5 раза. Именно в эти десятилетия Чистополь превращается в крупнейший центр хлебной торговли и сюда переселялись не только татары. В ревизских сказках 1834 года мы не нашли фамилий будущих чистопольских миллионеров – Шашиных, Челышевых, Маланьичевых, Логутовых и т.д., а к 1861 г. сами будущие магнаты или их родители уже жили в городе.
Последней ревизией была десятая, состоявшаяся в 1858 году. После этого, вплоть до 1890-х гг. данные о числе жителей носят оценочный характер. В 1868 году жителей было около 12 тысяч, в 1884 году – около 16 тысяч.
Первая Всеобщая перепись населения 1897 года была подготовлена и проведена на очень высоком научном и методическом уровне, ее данные были опубликованы в 86 томах и они дают историкам ценнейший материал для обобщений. Опубликованы и очень подробные данные о населении каждого из городов, позволяющие выявить массу интересных деталей городской жизни.
Население Чистополя на 1 января 1897 года составляло 10152 мужчин и 9952 женщины, всего 20104 человека. Из них 882 человека находились в Чистополе временно, зато 233 постоянных жителя были в отъезде.

 

                                                БУЛГАРСКИЙ КАМЕНЬ

 

Много это или мало? По нынешним временам город с населением в 20 тысяч человек считался бы небольшим, но в конце XIX века дело обстояло иначе. В Санкт-Петербурге и Москве тогда жило чуть более, чем по миллиону человек, Казань со 131 тысячей жителей занимала седьмое место в Российской империи, а Чистополь был самым большим уездным городом в Казанской губернии и на территории сегодняшнего Татарстана. Приведем для сравнения численность населения других городов губернии: Арск (безъуездный) – 1237, Козмодемьянск – 5172, Лаишев – 3743, Мамадыш – 4213, Свияжск – 2363, Спасск – 2779, Тетюши – 4754, Царевококшайск (ныне Йошкар-Ола) – 1654, Цивильск – 2337, Чебоксары – 4568, Ядрин – 2467. Как видим, население всех остальных уездных городов вместе взятых лишь немного превышало население Чистополя.
Уступали Чистополю и другие города Татарстана, находившиеся тогда в других губерниях Бугульма: (Самарская губерния) – 7577, Буинск (Симбирская губерния) – 4216, Елабуга (Вятская губерния) – 9776, Мензелинск (Уфимская губерния) – 7542. Чистополь был лишь немного меньше губернского города Вятки, в котором проживало 24672 человека.
Вообще, городское население России составляло всего 14%, а в Казанской губернии – только 7%, а в соседней Вятской губернии всего 2,9%. В Чистопольском уезде, самом большом в губернии (307244 жителя), городское население составляло 6,5%. В других уездах количество жителей было значительно меньше – от 107 до 200 тысяч жителей.
Данные переписи показывают, что в предшествующие десятилетия город рос в основном за счет переселенцев, а не естественного прироста. Из числа жителей 9332, то есть меньше половины, родились в Чистополе или Чистопольском уезде, 8616 человек – в других уездах Казанской губернии, 2148 – в других губерниях, в том числе 992 – в Вятской, 219 – в Самарской, 162 – в Уфимской, 125 – в Нижегородской, 94 – в Пермской, 54 – в Симбирской, 8 человек – за границей.
Российская империя в конце XIX века была страной, в которой сохранялись сословия, сословное состояние записывалось в паспорт и определяло права и обязанности человека. В 1897 году в городе жили: потомственных дворян – 82 человека, чиновников не дворянского происхождения (с членами семей) – 270 человек, православное духовенство – 278 человек (так много потому, что в это число вошли монахини и послушницы Успенского монастыря, преподаватели и учащиеся духовного училища), мусульманское духовенство – 19 человек (семьи двух мулл и двух муэдзинов), потомственные почетные граждане (купцы, получившие звание за благотворительную деятельность) – 87 человек, купцы – 263 человека, мещане – 8803 человека, крестьяне – 10192 человека, лица других сословий – 158 человек.
Как видим, половину жителей города составляли лица крестьянского сословия. Это не удивительно, например, в Казани крестьяне в 1897 году составляли 53% населения. С одной стороны, многие переселенцы из деревень десятки лет жили в городах, но не записывались в мещане и числились крестьянами тех сел и деревень, откуда переселились в город. С другой стороны, как известно, в Чистополе были и коренные крестьяне, которые так и назывались, “крестьяне города Чистополя” – это были потомки коренных жителей села Чистое Поле. И в конце XIX века они продолжали заниматься земледелием, обрабатывая землю, принадлежащую городу. Таких было около тысячи человек. Крестьянами были и большинство из тех 882 человек, которые находились в городе временно.

 

 

 

Иностранцев в городе жило 19 человек. Из них 11 – подданые Персии, 3 – Германии, 2 – Греции, 1 – Австро-Венгрии (владелец местного пивоваренного завода Фридрих Мюльгафер), 1 – Италии. Большинство из них были, очевидно, давними жителями России – за рубежом родились только 8 человек.
Православные составляли 13495 человек, мусульмане – 4839, старообрядцы – 1718 (на самом деле, значительно больше, о причинах см. статью, посвященную старообрядцам), католики – 18, протестанты – 18, иудеи – 7, язычники – 9 (все чуваши из деревень Чистопольского уезда).
В анкете переписи 1897 года не было вопроса о национальности. В Российской империи национальность не была юридической категорией, не записывалась в паспортах и большинство простых людей даже не понимали такого вопроса. Вместо этого в анкете переписи был вопрос о родном языке.
Для 4923 жителей города родным языком был татарский, для 24 – мордовские языки (эрзянский и мокшанский), для 21 – чувашский, для 18 – немецкий, для 14 – польский, для 4 – украинский, для 4 – греческий, для 3 – еврейский, для 3 – венгерский, для 2 – белорусский, по одному человеку назвали в качестве родного латышский, итальянский, один из языков кавказских горцев. Чуваши и мордва были, очевидно, крестьянами из Чистопольского уезда, носителями итальянского и греческого языков были подданые этих государств, о которых говорилось выше. Греком был и чистопольский предприниматель, владелец крупной мельницы и общественный деятель Георгий Дмитриевич Кацари. Большинство поляков и немцев, напротив, не были иностранцами. Поляки в это время составляли второй по численности народ Российской империи, а немцы Поволжья жили в Саратовской губернии.
Материалы Переписи 1897 года дают ценную информацию и об экономической жизни города.
Самодеятельное население города составляло 6394 мужчины и 1863 женщины. В статистике того времени самодеятельным называлась та часть населения, которая была занята производительным трудом или получала доходы.
299 мужчин и 4 женщины служили в органах государственной власти и самоуправления. В органах государственной администрации и полиции – 181 мужчина и 1 женщина, в общественных и сословных учреждениях – 81 мужчина (имеются в виду служащие и рабочие городской и земской управ и подведомственных им учреждений).
10 мужчин и 1 женщина занимались частной юридической деятельностью (официальные и неофициальные адвокаты, женщина, очевидно, секретарша). 5 мужчин были военнослужащими (персонал уездного и городского призывных участков, в 1897 году воинских частей в Чистополе не было). 3 мужчин и 2 женщины работали в благотворительных учреждениях (имеется в виду богадельня, Мариинский приют, ночлежный дом). 15 служили на почте и телеграфной станции, четверо – в городском банке.
Трудовая деятельность 158 человек была связана с религией. 21 мужчина и 118 женщин занимались “богослужением православного вероисповедания” (кроме священников и причта, это монахини и послушницы), 4 человека были муллами и муэдзинами, 15 человек – сторожа и работники при церквах, мечетях, кладбищах.
35 мужчин и 25 женщин были учителями – в женской прогимназии, духовном училище, городском училище, ремесленном училище, городских начальных школах, школе при монастыре, русском классе медресе.
26 мужчин и 18 женщин занимались врачебной и санитарной деятельностью. 3 человека занимались, судя по материалам переписи, “наукой, литературой, искусством” – о чем идет речь, нам выяснить не удалось. Во всяком случае, это не иконописцы и не мастера фресок и резьбы по дереву – для таких занятий в переписи были предусмотрены другие графы. Может быть, имелись в виду музыканты, игравшие в трактирах.
Доходы 436 мужчин и 508 женщин были связаны не с трудовой деятельностью, а с другими источниками доходов. 130 мужчин и 199 женщин жили на доходы от банковских вкладов, ценных бумаг и недвижимости. 306 мужчин и 309 женщин – “на пособия”. В этой графе объединены и те, кто получал пенсии, и те, кто был объектом благотворительности – жил в богадельнях, как официальных – городской и монастырской, так и в неофициальных – двух старообрядческих и мусульманской.

 

                  БУЛГАРСКИЕ  НАХОДКИ В ЧИСТОПОЛЬСКОМ Р-НЕ

 

107 мужчин и 8 женщин были заключенными в тюремном замке.
При том, что Чистополь был крупным торговым и экономическим центром, значительная часть населения продолжала заниматься сельским хозяйством. В 1897 году обработкой городской земли занимались 555 мужчин и 33 женщины – город сдавал в аренду 1000 десятин (1100 гектаров) – земля была плодородной, рынок сбыта находился рядом, и хлебопашество было довольно доходным. Еще 6 человек занимались товарным производством молока, а 13 – рыбной ловлей.
Многим горожанам давала работу хлебная пристань. Погрузка угля, дров, кулей с мукой на пароходы была не механизированной. Немало из горожанок работали на разгрузке и погрузке. Грузчики из женщин – были типичной картиной на камских пристанях.
В промышленности и ремесле были заняты 2038 мужчин и 343 женщины. В это число вошли и хозяева, и ремесленники-одиночки, и постоянные наемные рабочие.
606 мужчин и 119 женщин – занимались обработкой волокнистых веществ (имеются в виду работники прядильной фабрики Субаева и Рахматуллина, кулеткацких заводов), 431 мужчина и 173 женщины – изготовлением одежды и обуви, 258 мужчин и 19 женщин – обработкой растительных и животных продуктов (мельницы, крупорушки, маслобойни, салотопки, пекарни), 248 мужчин и 13 женщин – обработкой дерева, 217 мужчин и 4 женщины – обработкой металлов (кузнецы, слесари и т.д.), 114 мужчин и 1 женщина – переработкой животных продуктов (кожевники и мыловары), 76 мужчин – производством химической продукции, 27 мужчин и 6 женщин работали в типографии, 16 мужчин и 4 женщины были постоянными работниками кирпичных заводов и гончарами, 13 мужчин и 1 женщина – винокурением и пивоварением, 12 мужчин – производством экипажей и колес, 3 мужчин и 1 женщина – производством безалкогольных напитков, 10 мужчин и 1 женщина – художественными ремеслами (ювелирным, иконописным, золотошвейным), в городе было 9 часовщиков.
В строительстве были заняты 315 мужчин и 2 женщины.

 

                БУЛГАРСКИЕ КЛАДЫ

 

246 мужчин и 1 женщина занимались гужевым извозом, 70 мужчин работали на речном транспорте.
Торговля была основным занятием для 1070 мужчин и 19 женщин. Торговое посредничество – 18 мужчин, просто торговля – 63 человека, скотом – 3 человека, зерном – 361 человек, другой сельскохозяйственной продукцией – 326 человек, лесом, стройматериалами и дровами – 40 человек, предметами домашнего обихода – 24 мужчины и 5 женщин, металлическими изделиями – 32 мужчины и 1 женщина, одеждой – 104 мужчины и 9 женщин, предметами роскоши – 23 мужчины, питейной торговлей – 43 мужчины и 2 женщины, 10 мужчин и 2 женщины – торговлей в разнос, кожей – 23 человека.
75 мужчин и 30 женщин работали в трактирах, гостиницах, клубах.
Неудивительно, что в городе, где было много приезжих и “злачных” мест была развита проституция. Согласно материалам переписи “древнейшей профессией” занимались 33 женщины из заведения г-жи Матасовой на ул. Канавной. Вышибалой (и кучером) при этом заведении работал татарин Абдулла – человек громадного телосложения, под два метра ростом (в гражданку он был кучером и одновременно телохранителем у Ломоносова – командира полка красных, базировавшегося в Чистополе). Содержательница борделя Матасова была из крестьян. Одно время над входом висела надпись “Зайди и приятно удивишься”, но городской голова приказал надпись убрать.
В Российской империи не было общегосударственных законов о проституции – политика по отношению к ней в каждом городе определялась отдельно. В больших городах проституток регистрировали, “нелегалки” преследовались. Вопреки распространенному мнению, налогообложению проституция не подлежала. В Казани большинство проституток стояли на учете и раз в две недели подвергались врачебному осмотру. В Чистополе осмотр проституток входил в обязанности городского врача Александрова. Несколько экипажей с проститутками еженедельно приезжало к его дому, где он вел прием.
Приведенные выше цифры о занятости самодеятельного населения не совсем полные и касаются только тех, для кого эти занятия были постоянными. 1053 мужчины и 872 женщины в материалах переписи обозначены понятием “прислуга и поденщики”. Очевидно, домашней прислуги среди них не так уж много, в основном это временные рабочие, занятые на заводах, пристани, строительных работах и т.д.
Уровень образования горожан был невысок. Из населения старше 9 лет грамотными были 59% мужчин и 29% женщин. На двадцать тысяч населения высшее образование имели лишь 35 мужчин и ни одной женщины. 31 человек закончил университеты или духовные академии (это учителя и врачи), 3 мужчин – технические вузы, 26 мужчин и 2 женщины получили среднее специальное образование (это в основном, учителя начальных школ, священники, техники городской и земской управ), еще 5 мужчин закончили военные училища.
Общее среднее образование – полное и неполное – имели 257 мужчин и 1277 женщин, 5 – закончило средние военные учебные заведения. Как видим, здесь женщин намного больше. Это обусловлено тем, что мужского среднего учебного заведения в Чистополе к 1897 году все еще не было, а женская прогимназия действовала с 1859 года.
Особый интерес представляет материал о татарском населении города. Татарская община, насчитывавшая более 4900 человек, была третьей по численности в России – уступая только Казани и Оренбургу, а по доле татар в городском населении (24%) Чистополь занимал первое место (в Казани около 20%).
Татары-горожане в Российской империи составляли, как правило, достаточно замкнутые общины, ориентированные на особый круг занятий. Это проявлялось и в самой многочисленной казанской общине, и в небольших по численности общинах Самары, Симбирска, Саратова и т.д. Занятия эти состояли в обслуживании специфических интересов многочисленного татарского крестьянского населения – производстве тюбетеек, “азиатской” обуви, четок и молитвенных ковриков, национальных ювелирных изделий и т.д., а также торговле этими предметами.
Как отмечает земской врач Линдегрен, в своей статье опубликованной в 1859 году в С.-Петербурге, среди татар города и уезда было очень популярно коробейничество – торговля вразнос: “Взять мыла яичного, халаты, шали, да обойти весь Чистополь и объехать весь уезд – это лучшее наслаждение и занятие. Между единоверцами будет напоен чаем и накормлен салмой, 25% барыша пропивая на чаю”.
С торговыми операциями был связан промысел извозчиков. Извозчики “ходили” (как тогда говорили) далеко, до Камчатки, Санкт-Петербурга, Киева, Астрахани. Чистопольские ямщики (преимущественно из татар, за ними чуваши, и наконец, русские и мордва) ездили на Ирбитскую (в Сибири), Макарьевскую ( в Нижнем Новогроде) ярмарки, в Оренбург – на меновой базар, Верхнеуральск – за рыбой (за свежей и соленной, по первому снегу), и в Илецкую Защиту – за солью.
Разумеется, татары торговали не только с соплеменниками. Специализацией и крупных и мелких татарских предпринимателей была торговля “красным товаром” (тканями, галантереей и т.д.), бакалееей (чаем, сахаром, пряностями). Кроме того, татары-ремесленники занимались обработкой продуктов животноводства (кожевенное дело, салотопка, мыловарение), а купцы торговали этими товарами. Как правило, татары не торговали хлебом, не занимались строительными подрядами, среди них не было ремесленников-металлистов, каменщиков, мельников.
Татарская община Чистополя имела свои особенности, резко отличавшие ее от других. Бросается в глаза, что чистопольские татары имели широкий круг занятий, структура которых мало отличалась от занятий русского населения. 13 татар работали в административных органах (в том числе 5 чиновников), 3 – в органах самоуправления. 62 человека занимались химическим производством, 10 мужчин и 3 женщины – обработкой дерева, 60 мужчин и 5 женщин – переработкой животной продукции, 140 мужчин и 26 женщин обработкой волокнистых веществ, 51 – переработкой растительной продукции, 67 – производством одежды, 47 – строительством, 176 – извозом, 202 мужчины и 1 женщина обрабатывали землю.
Немало татар в Чистополе занималось торговлей. 12 человек были торговыми посредниками, 39 – торговлей без обозначения специализации, двое торговали скотом, 98 – зерном, 117 – остальной сельхозпродукцией, 59 – тканями и одеждой, 12 – кожей, 2 – предметами роскоши, 6 – занимались разносной торговлей.
В трактирах работали 11 мужчин и 1 женщина. 418 мужчин и 79 женщин были прислугой и поденщиками.
Так выглядел город Чистополь в конце XIX века.
Представление о демографических процессах, происходивших в начале XX века, мы можем составить только на основании самых общих цифр, приводимых в ежегодных отчетах городской управы. Подсчеты производились на основе данных полиции и основаны на иных принципах, чем перепись 1897 года. Учитывались только постоянные жители города – многочисленные крестьяне, находившиеся в городе на сезонных заработках, в это число не входили. Но Российская империя была полицейским государством, жить в городе без регистрации в полиции было невозможно, и этим данным можно верить.
В 1904 году в городе жило 23140 человек.
В 1906 – 23311 человек.
В 1909 – 24146 человек.
В 1910 – 24921 человек.
В 1911 – 25513 человек.
В 1913 – 28313 человек.
О чем говорят эти цифры? В первые годы XX века население города росло медленно в основном в рамках естественного прироста. Не следует забывать, что рождаемость была очень велика и, пожалуй, сельское население уезда росло быстрее и доля городского населения даже сокращалась. Но в конце первого десятилетия XX века этот рост ускорился, что, очевидно, было связано с общим подъемом, который в годы столыпинских реформ переживала Российская империя.
НАРОДНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В ЧИСТОПОЛЕ В ДОРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРИОД
В дореволюционной России уровень народного образования в городах, даже небольших, был всегда значительно выше, чем в сельской местности. Если в селах первые настоящие школы появились только во второй половине XIX века, то во многих городах – на полстолетия раньше.
Уездное (городское) училище
Первым учебным заведением в Чистополе стало Малое народное училище, открывшееся в 1796 году. Что же представляло собой это учебное заведение?
5 августа 1786 года Екатерина II подписала “Устав народным училищам в Российской империи” – первый в России закон об образовании. По нему предусматривалось открытие в каждом губернском городе главного народного училища, а в каждом уездном – малого народного училища. Срок обучения в малых народных училищах составлял два года, в главных – пять лет (малое училище соответствовало двум классам главного). Устав также определял учебные предметы, учебники, пособия, число учителей и их учебную нагрузку. В малых училищах преподавали чтение и письмо, арифметику, катехизис и священную историю, русскую грамматику, чистописание и рисование.
В уставе народных училищ удивляет несоответствие масштабных целей, поставленных в соответствии с господствовавшими тогда идеями – декларировалось всеобщее просвещение народа – и мизерностью конкретных задач – губернских городов было около шестидесяти, а уездных – около 250, таким образом, всеобщее просвещение русского народа должно было быть достигнуто с помощью всего трехсот элементарных начальных школ и менее чем тысячей учителей.
Но и эта программа не была выполнена в полной мере. Дело в том, что на открытие народных училищ не предусматривалось выделения средств из бюджета. Предполагалось, что они будут созданы на городские средства. Поэтому за 30 лет после принятия устава открылось совсем немного народных училищ. В Казани Главное народное училище открылось в том же 1786 году а из одиннадцати уездных городов малые народные училища открылись только в трех: Ядрине, Козмодемьянске (оба в 1791 году) и в Чистополе.
К сожалению, мы почти ничего не знаем о Чистопольском малом народном училище. Но аналогичное училища в Козмодемьянске подробно описал местный краевед, смотритель уездного училища Константин Сергеевич Рябинский в 1884 году (тогда в Козмодемьянском архиве еще хранились документы конца XVIII – начала XX вв.). Это была элементарная начальная школа с двумя учителями и тридцатью-сорока учениками. В училище учились мальчики из городских семей, как состоятельных, так и бедных, обучение было бесплатным. Предполагалось, что лучшие выпускники смогут продолжить обучение в главном народном училище в Казани, а потом в гимназиях. Но в Казанском главном народном училище учились только казанцы, а гимназий вплоть до 1805 года в России было только три.
Учителя были либо воспитанниками Казанской духовной семинарии, либо питомцами Казанского главного народного училища. Первые были достаточно образованными, но задерживались в училищах недолго, как правило, до женитьбы и принятия сана, вторые же сами имели лишь пять лет обучения и вряд ли могли быть квалифицированными учителями.
Тем не менее для маленького уездного города такая школа играла определенную социальную роль.
Важную роль в развитии народного образования сыграли реформы Александра I . 5 ноября 1804 года Александр I своим указом утвердил одновременно уставы трех новых университетов (Казанского, Дерптского и Харьковского) и устав учебных заведений, подведомственных университетам. В соответствии с ним система светского образования в России включала в себя 4 ступени – университеты, гимназии, уездные училища и приходские (начальные) училища. Гимназии предполагалось открыть в каждом губернском городе (в Казани гимназия уже была), уездные училища – в каждом уездном городе, приходские – и в городах, и в селах. Устав стал воплощаться в жизнь далеко не сразу. В уездных городах Казанской губернии уездные училища открывались только в 1816 -1818 гг. В 1818 году малое народное училище в Чистополе было преобразовано в уездное училище. Это было не просто переименование. Срок обучения в уездном училище составлял четыре года, причем после одного года обучения в приходском училище. Педагогический коллектив составляли три учителя и преподаватель Закона Божьего по совместительству – священник одной из городских церквей.
Предусматриваемые уставом 1804 года гимназии и уездные училища действительно были открыты по всей России, что же касается приходских – самой начальной ступени, то их сеть так и не была создана. Не было приходского (начального) училища и в Чистополе до 1832 года (о начальных городских училищах см. ниже). Дело в том, что средства на содержание гимназий и уездных училищ выделяло государство, а приходские училища должны были открывать и содержать сельские и городские общины. Само название “приходские” не имело отношения к церковному приходу – это неудачный перевод немецкого понятия, означающего общину. Вместо этого при Чистопольском уездном училище так же, как и при большинстве других, был открыт не предусмотренный уставом приготовительный класс – в котором учителя занимались с детьми бесплатно – иначе в самом уездном училище некому было бы учиться.
Существенное преобразование уездных училищ, в том числе Чистопольского, было проведено в соответствии с новым Уставом учебных заведений от 8 декабря 1828 года, подписанным императором Николаем I . Структура училища становилась более четкой – три года обучения (после двух лет в подготовительном классе), пять штатных преподавателей – смотритель, учителя арифметики и геометрии, русского языка, истории и географии, черчения и рисования, приготовительного класса. От учителей теперь требовалось законченное гимназическое или семинарское образование. Их труд оплачивался намного выше, чем раньше, – примерно так же, как чиновников средней руки, и так же, как чиновникам, учителям присваивались чины по табели о рангах, автоматически повышавшиеся по выслуге лет. Все это существенно повышало уровень образования в уездном училище.
Но в соответствии с уставом 1828 года уездные училища были школами, специально предназначенными для “городских обывателей”. Исчезла существовавшая прежде преемственность – выпускники не могли поступать в гимназии. В этом отразился курс Николая I на сохранение и укрепление сословного строя.
Чистопольское уездное училище в соответствии с уставом 1828 года действовало почти 50 лет. В сущности, это была начальная школа “повышенного типа”, но в уездном городе роль этого скромного заведения была весьма велика. Это было единственное место, где могли получить хоть какое-то образование дети простых горожан – в чистопольском училище было от 120 до 150 учеников. По уставу 1828 года предусматривалась небольшая плата за обучение, но большинство учеников от нее освобождались. Учителя же уездного училища представляли почти всю немногочисленную городскую интеллигенцию, пользовались в городе большим авторитетом. Учителя обычно служили довольно долго – по 7, 10 и более лет в одном училище – до перевода в другое или до повышения, или выхода в отставку. В 1829 – 1839 гг. смотрителем (директором) Чистопольского уездного училища был Антон Родионович Благодаров, выпускник Казанской духовной семинарии, его сменил Исидор Антонович Шкляев, руководивший училищем в 1839 – 1850 гг., тоже попович, закончивший Вятскую семинарию. Примерно половина учителей предметников тоже были семинаристами и выходцами из духовного сословия, другая половина – выходцами из разных сословий, закончившими гимназии.
Дольше всех проработал в училище (1828 – 1848 гг.) Михаил Сергеевич Сергеев, выходец из мещан города Арзамаса, закончивший известную Арзамасскую школу живописи академика Ступина.
Дальнейшая судьба этого учебного заведения выглядит следующим образом. Со времени “великих реформ” его значение стало быстро падать – появилось много новых школ. В 1878 году уездное училище было преобразовано в “Городское по уставу 1872 года”. Это было довольно странное учебное заведение – с шестилетним сроком обучения после начальной трехлетней школы. Образование в нем соответствовало по числу лет неполному среднему, но набор предметов, скорее, начальной школы – не было ни алгебры, ни иностранных языков, все естественные науки изучались в общем курсе. Городские училища были тупиковыми, не давали никакой возможности продолжить образование. Поэтому они были мало привлекательны и в них учились дети только самых бедных горожан (небольшую плату за обучение вносила городская управа). Только в 1912 году городское училище было наконец преобразовано в Высшее начальное училище – школу, соответствующую первым пяти классам гимназии.

 

Чистопольское духовное училище
Духовные училища в дореволюционной России были не столько профессиональными и религиозными, сколько сословными учебными заведениями, предназначенными для мальчиков из семей духовенства. До 1854 года все священники, дьяконы, пономари, дьячки были обязаны отправлять своих детей в духовные учебные заведения, да и позже большинство мальчиков из духовного сословия учились в них – ведь образование для них было бесплатным и на казенном содержании.
Духовные училища представляли собой начальную ступень образования – в них поступали мальчики, уже владевшие грамотой (обучить этому были обязаны родители), срок обучения составлял 5 – 6 лет. Анализ программ духовного училища показывает, что это были, в сущности, общеобразовательные учебные заведения – духовные дисциплины занимали в них немного места. Лучшие выпускники поступали в духовные семинарии. Остальные становились низшими членами причта – дьячками, пономарями, псаломщиками. Многие покидали духовное сословие, становились мелкими чиновниками, частными служащими – в XIX веке в России грамотность уже была квалификацией.
В Казанской губернии, в отличие от других, в течение долгого времени не было духовных училищ – вместо них действовали приготовительные классы в Казанской семинарии. Но в 1829 году вместо них были открыты сразу три училища – Свияжское (позже переведено в Казань), Чебоксарское и Чистопольское.
Вновь открытое училище сразу разместилось в доме, купленном у купца Леонтия Мешкичева. Позже, в 1891 – 1895 гг., на этом месте было построено новое трехэтажное здание училища с домовой церковью во имя святой равноапостольной царицы Елены. Это здание сохранилось (улица Бебеля, 121/33). Здание построено по проекту казанского архитектора Льва Казимировича Хрщоновича на пожертвования купцов Григория Егоровича и Николая Егоровича Чукашевых – они, как и их отец, представляли ту часть известного купеческого рода, которая обратилась из старообрядчества к господствующей церкви.
По штатам в училище было 5-6 преподавателей, большинство из них были выпускниками Казанской духовной академии, одни имели сан священника, другие – чин по табели о рангах. Большим уважением пользовался смотритель училища в 1885 – 1901 гг. протоиерей Василий Андреевич Миртов (1852-1903).
Большинство воспитанников училища составляли дети духовенства из Чистопольского, Лаишевского, Мамадышского уездов. Но во второй половине XIX – начале XX вв. здесь учились и дети чистопольских горожан – обычно их было 20-30 из общего числа в 120-140 учащихся – принимать в училище “иносословных” не полагалось – но духовное начальство давало свое согласие, получая за это дотации от городской управы.
Наиболее известными выпускниками училища стали два человека, оставивших очень разные следы в российской истории. В 1827 – 1834 гг. здесь учился Петр Иванович Кафаров. Потом он закончил Казанскую духовную семинарию, Санкт-Петербургскую духовную академию, принял монашество с именем Палладий. Палладий (Кафаров) (1817 – 1878 гг.) – выдающийся ученый-китаевед, оставивший заметный след в изучении как китайского языка, так и истории буддизма, конфуцианства, ислама и христианства в Китае, русско-китайских отношений.. В составе духовной мисси он провел в Пекине более 20 лет, посещал самые отдаленные уголки Китая, кроме китайского, прекрасно знал монгольский и арабский, европейские языки. Многие его работы опубликованы на французском. Труды о. Палладия и сейчас сохраняют свое значение.
В 1845-1851 гг. учеником Чистопольского училища был сын дьякона села Никольское (ныне Лаишевского района) Михаил Константинович Элпидин (1835 – 1908). Закончив училище, он вышел из духовного звания, служил в уездном суде в Казани, был вольнослушателем университета, с 1861 года участвовал в революционном движении. В 1863 году по делу о знаменитом “Казанском заговоре” был приговорен к пяти годам каторги, в 1865 году бежал из казанской тюрьмы за границу, где в 1866 году организовал в Женеве вольную типографию. На протяжении последующих сорока лет Элпидин был крупнейшим издателем нелегальной литературы, его можно назвать наследником Герцена и Огарева в деле вольного русского слова. Будучи революционером-народником, Элпидин издавал в основном не прокламации и агитационные брошюры, а художественную литературу, запрещенную цензурой в России – Салтыкова-Щедрина, Л. Толстого и др. – всего более двухсот книг, которые в большом количестве поступали в Россию – россияне могли свободно купить их в принадлежавших Элпидину магазинах в Женеве, Лондоне, Париже.

 

ЭКОНОМИКА ЧИСТОПОЛЯ В ДОРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРИОД
С точки зрения современного читателя город Чистополь не был большим. Его население с начала XIX века до 1917 года постепенно выросло с пяти до тридцати тысяч человек.
На Каме Чистополь был одним из крупнейших центров хлебной торговли и связанных с ней отраслей перерабатывающей промышленности. Хлебная торговля и связанная с ней деятельность требовала развития определенной инфраструктуры. В городе всегда было много приезжих, нуждавшихся в жилье, продуктах, и разумеется в спиртных напитках. Существовала и определенная индустрия развлечений. Не случайно, по данным переписи 1897 года, Чистополь был единственным в губернии, кроме Казани, городом, где существовала проституция. Многочисленным лошадям, привозившим зерно, был необходим фураж. Полученные крестьянами за хлеб деньги в значительной степени тратились здесь же, в городе, на закупку необходимых товаров.
Чистополь был не только администативным, но и экономическим центром крупнейшего по территории и населению в Казанской губернии уезда. Сюда крестьяне ездили на заработки, покупали необходимые товары. И как ни беден был крестьянин, но все же он не обходился без покупных изделий – бакалеи, галантереи, дешевых тканей, обуви, металлических изделий. Кроме хлеба крестьяне реализовывали в городе и другую продукцию своих хозяйств – волокна льна и конопли, семена масличных культур, мясо и сало, кожу, изделия домашних промыслов.
Город играл важную роль и в экономике соседних уездов других губерний – Мензелинского и Бугульминского, а по ряду показателей был хорошо известен и в столицах. Большинство городов губернии были лишь административными центрами своих уездов. Такие уездные города, как Лаишев, Свияжск, Цивильск могли быть маленькими и захудалыми – для этих уездов главным экономическим центром была Казань. Чебоксары, Тетюши, Мамадыш, Бугульма, оставаясь небольшими, все же были именно экономическими центрами своих уездов. Чистополь для Закамья был столицей, тем более что центр соседнего закамского уезда – Спасск – был очень мал и не играл такой экономической роли.

 

Чистопольская хлебная торговля
Хлебная торговля была основой благосотояния города, остовом, на котором держалась вся жизнь.
Вероятно, уже до превращения села Архангельского – Чистого Поля в уездный город он уже тогда становится важным центром торговли хлебом. Меньше чем через месяц после “открытия” уездного города: 18 октября 1781 года Департамент Герольдии утвердил его герб: “Золотой клейменый четверик в золотом поле – в знак того, что в сем новом городе производится великая торговля всяким хлебом”.
Это было предопределено экономическим положением города. Расположенный в нижнем течении Камы, на берегу удобного затона он был естественным центром притяжения для обширного земледельческого района, с плодородными почвами, высокими урожаями и доходным земледелием. К тому же поблизости не было других значительных городов. Мамадышу, Чистополю, Елабуге, Спасску, возникшим в одно время, были даны судьбой равные возможности. Но экономическую мощь приобрели только Чистополь и Елабуга. Причем они между собой конкурировали. В начале XX века на Елабугу с населением всего в 10.000 приходилось 400 купеческих фамилий. Она не уступала Чистополю ни качеством городской застройки, ни купеческой благотворительностью, ни торговыми оборотами. Интересы елабужских купцов в основном простирались на огромной территории восточного Закамья и Прикамья, а крупнейших – в Сибири и на Урале. Чистопольские купцы действовали не только в своем уезде – их торговый интерес выходил далеко за пределы Казанской губернии. “Выставки”, как назывались скупки хлеба, чистопольцы устраивали во многих поселениях по Каме, Белой, Вятке, Уфимке, то есть на териториях, которые были ближе к Елабуге. Елабужане “отвечали взаимностью” – крупнейшие елабужские купцы Стахеевы, к примеру, имели большое амбарное хозяйство на хлебной пристани в Чистополе и активно занимались в уезде скупкой зерна. То есть торговые интересы купечества двух соседствующих камских городов постоянно пересекались, но зон влияния никто не выделял. Это была здоровая конкуренция – “кто успел, тот и съел”. Каждый преследовал одну цель закупить как можно больше зерна у крестьян и помещиков, и перепродать его с выгодой, переработав его предварительно в муку или крупу, или нет.
В Елабуге тон задавали купцы, принадлежавшие к официальной церкви, тогда как в Чистополе – старообрядцы. А старообрядцы ревностно относившиеся к вопросам религии, на сторонников официальной церкви смотрели как на нехристей, считая себя истинными христианами. Поэтому торговой конкуренции это придавало еще и определенный конфессиональный оттенок. Хотя к концу XIX века религиозные противоречия ослабли. Купцы-старообрядцы старшего поколения говорили про сыновей: “Нет в них той веры, за которую предки наши в огонь шли”. Разница между купцом середины 19 века и предпринимателем конца века очень большая. Если отцы выбивались из крестьян, умея ставить лишь крестик под торговым договором, при этом ворочая миллионами, то новое поколение уже имело образование, приобретало европейский лоск, нередко выезжало заграницу. Разница в церковных догматах для нового поколения купечества уже не имела прежней актуальности.
В конце июня-начале августа для купцов начиналась горячая пора. Вычищались и проветривались амбары. Купец предварительно осматривался, прикидовал по какой цене покупать хлеб. Информация получалась через знакомых и приказчиков, которых направлялись в уезд и справлялись об урожае. Цены зависили от урожая – чем больше урожай, тем ниже цены. Получалось, что если недород в других областях – то выигрывал не крестьянин, а купец, а если в уезде и в ближайших местах, то купец терял барыши – много хлеба в неурожайный год не скупишь, а в другой хлебный регион особо не сунешься – там и своих скупщиков хватает. Получалось так, что доходы купца от погоды тоже зависели. Но, чтобы застраховаться от этого крупные купцы делали запасы на два года, для этого у них было крупное складское хозяйство.
Каждый год перед сроками уплаты податей крестьяне отдельными возами везло “сыромолотый, второпях обработанный хлеб” на городской базар. Таких возов начитывалось тысячи. Как описывает чистополец в 1870-х годах, до базара крестьяне почти никогда не доезжали. За несколько верст их встречали купеческие приказчики и добрыми посулами заманивали на купеческие усадьбы. Чтобы это было проще делать, купцы стали строить усадьбы на выезде из города, с южной стороны, там где раньше были городские “выгоны” для городского стада и концентрировались мельницы-ветряки. Именно здесь сходились дороги, по которому население уезда возило хлеб на базар. Этот район – Мельничный, Мельничная площадь – сохранил свое название до сих пор. К концу 1860-х годов здесь появляются две гостиницы, 13 лавок, банк, конторы, магазины, сушилки, крупообдирки, были разбиты скверы, устроена специальная торговая площадь для торговли хлебом.
“Захваченные в расплох мужики” иногда выражали “протест в форме кулачного боя”, но победа оставалась всегда за купеческими “молодцами”. Побежденных силой протискивали на купеческий двор “в качестве пленных”, и за ними плотно захлопывались дубовые ворота. На крытом дворе происходила выгодная для купца сделка. “Устроено все это дело это так отлично, – писал Д.Е. Лаппо, – что ни одному мужику, приехавшемус хлебом из деревни, не удается прникнуть в старый город с цельным возом, а все больше уже налегке, с деньгами в кармане, которые он тут же распределяет, более или менее равномерно, между кабаками”.
Городская дума пыталась бороться с насильственной скупкой хлеба. Так, в 1880 году она принимает постановление: “никто из хлебных торговцев, их приказчиков и владельцев ветрянных мельниц не имеет право выходить за город и на дороги, по которым везут хлеб, или на городской выгон к ветрянным мельницам и скупать там хлеб с пути”. Потановлеие отводило для торговлихлебом две площади близ Скарятинского сада и против Николаевского собора близ Камы. Между 1 мая и 10 октября покупка хлеба должна была начинаться в 3 часа утра, а заканчиваться в 9 часов вечера; в следующую половину года – в 5 утра и 8 вечера соответственно. За порядком хлебной торговли следили назначенные думой наблюдатели. При установлении хлебному продукту “одинаковой цены” несколькими покупателями рекомендовалось метать жребий. Если продавец сам захотел продать хлеб определенному лицу или запродовал его заранее, то это не возбранялось.
Хлебная пристань в период навигации напоминала улей. Постоянно то тут, то сям грузились подчалки, которые потом оттаскивали бусиры и везли “в Рыбну” (Рыбинск) через Богородск (Камское устье). Сотни бедного люда, как из города, так из деревень находили себе работу грузчиками. Народ этот был бесправный, работа тяжелая, оплачивалась скверно. Дрова, которые закупались пароходчиками на пристанях, грузились в основном женскими артелями.
Мощный хлебный поток сыромолотого хлеба, возможность быстро обогатиться порождал порой спекулятивный ажиотаж у перекупщиков. Так, чистопольские хлебные перекупщики в 1899 г. брали в долг деньги и скупали муку, а при неблагопрятной конъюктуре, повлекшей падение цен, скупщики начинали сбывать хлеб. Часто продавали муку своему же кредитору, теряя до 20-25% вложенных средств. Выехав в Рыбинск, купец расчитывал продать хлеб со значительной выгодой. Получив известие о росте цен в Рыбинске, купец по ходу, по Волге, перекупал хлеб у других хлеботорговцев, надеясь на барыш. Но цены в Рыбинске – этой хлебной столице – были непредсказуемы, хлеб поступал отовсюду. Внезапный привоз крупной партия хлеба резко сбивал цены – приехав в “Рыбну”, купец вместо барыша терпел убыток. Не желая ждать роста цен и тратиться на складирование хлеба (амбарное хозяйство тянулось в Рыбинске на многие километры, но стоили дорого), он продавал партию, в лучшем случае кое-как покрывал затраты на транспортировку (буксиры, подчалки и пароходы как правило арендовались). Из-за непостоянства цен занятие скупкой и перепродажей таила в себе немалую долю риска.
Многое зависело от уровня воды в Волге. Если уровень был низким, то в некоторых местах приходилось паузиться. Местные крестьяне были наготове на своих лодках-паузках (отсюда и “паузиться”) перевозили хлеб на берег, судно облегчалось и снималось с мели. Купец на этом терял деньги и время. Таких отмелей было между Казанью и Рыбинском шесть. За провоз 1 куля до Рыбинска в начале 1860-х годов брали от 50 копеек до 1 рубля 10 копеек, в зависимости от уровня воды.
Страховала хлеботорговцев от непостоянства зернового рынка переработка хлеба. В отличие от зерна цены на муку и крупы были более стабильными, меньше зависели от сезонных колебаний и конъюнктуры рынка. Хлеботорговцы, открывавшие свои мельницы и крупушки, упрачивали этим свое положение, да и получали большие барыши, так как конечный продукт (крупа и мука) поставлялся по более высокой цене, чем зерно. Издержки на содержание мельниц с лихвой окупались. Крупянная и мукомольная промышленность в 1870-1880-х гг. росла быстро. Уже с 1880-х годов практически весь хлеб с чистопольской пристани отгружался только в переработанном виде. То есть в Чистополе на месте перерабатывался весь поступавший в город хлеб – а это по 6 млн. пудов в год.
В те же годы купцы помимо торговли и переработки занялись еще и зерновым производством, для чего арендовали и скупали землю у помещиков (крестьянской земли в свободном торговом обороте тогда еще не было). Земли скупались год за годом несколькими поколениями, и к концу XIX века некоторые именитые чистопольские купцы превратились в крупных землевладельцов (Шашин, Уразгильдеев и др). Земли скупались не только в Чистопольском, но и в других уездах (Лаишевском, Мамадышском, Спасском). В уездах, купцы также арендовали, покупали и строили мельницы – выгодность этого заключалась в том, что окрестные крестьяне превращались в гарантированных поставщиков товарного хлеба.
Хлеб в город везли не только из Чистопольского уезда (а это территория нынешних Новошешминского, Нижнекамского, Аксубаевского, Нурлатского, Черемшанского районов, части Алексеевского и Алькеевского), но и из Спасского, Бугульминского, Мензелинского и даже Самарской губернии. Многими десятилетиями складывалась сеть хлебной торговли. Значительную часть хлеба привозили в город сами крестьяне или помещики. Для более дальних районов существовали промежуточные пункты. Так татарское село Альметьево Бугульминского уезда (сейчас город Альметьевск), расположенное далеко от судоходных рек, было крупным центром скупки хлеба, который торговцы отправляли в Чистополь, Мензелинск или Елабугу.
Цены на хлеб летом были достаточно низкими, вот когда купцу нужно было не зевать. Это связано с тем, что крестьянину нужно было расплатиться с налогами. В осеннюю распутицу подвоз хлебов прекращался – не было дорог. И начинался вновь после того, как устанавливался санный путь. Цены зимнего периода были самые благоприятные, к весне они подрастали. И рачительный хозяин старался продать хлеб именно зимой. Зимой приезжали чиновники по военному ведомству, для организации скупки и ссыпки зерна для нужд армии и флота. С открытием навигации весной, этот хлеб уходил по месту назначения.
Множество городов России, расположенных по берегам судоходных рек, были центрами хлебной торговли. В Нижнем Поволжье главным товаром была твердая пшеница, которая шла в основном на экспорт. В Чистополе дело обстояло иначе. На Средней Волге пшеницу выращивали мало, да и та, которая была и продавалась в Чистополе, представляла мягкие сорта, идущие в основном не на хлебопечение, а на крупу. Основным хлебом на Чистопольском рынке была рожь. Большую роль играли также овес и гречиха – то есть те культуры, которые выращивали в окрестных уездах. Рожь имела ограниченный экспортный потенциал, а овес и гречиха вообще не экспортировались.
Как описывает земской деятель Д.Е. Лаппо: “Две чистопольских фирмы значились крупнейшими поставщиками в казну. Фирма П.М. Шашина была крупнейшим поставщиком в казну по военному ведомству... В г.Чистополь приезжают крупные хлеботорговцы насыпать здесь барженку или две – пудов этак тысяч в сто. Чистопольские хлеботорговцы берут хлебные поставки на какой угодно срок и на какую угодно цену: “Барыши после посчитаем”. В г. Чистополе прожит ни один капитал, можно посчитать десяток фирм, некогда гремевших по Волге и Каме, в Рыбинске и Петербурге, фирм, разорившихся на хлеботорговле”.
Отметим, что в XIX веке хлеб как продукт питания имел намного большее значение, чем теперь. Совсем иными, чем сейчас были традиции потребления хлеба, что не могло не сказываться на торговле. Во-первых, хлеба потребляли очень много, у крестьян и бедных горожан он составлял основу питания: почти бескалорийный суп – у русских щи, у татар – суп на жидком мясном бульоне или молочный, или с подбелкой и крупой с большим количеством хлеба. Те, кто находился на заработках, в ночлежке, ели хлеб с чаем. Здоровый мужчина, занятый физическим трудом употреблял до 4 – 5 фунтов хлеба в день (1600 г – 2 кг). И так было испокон веков.
Иным, чем сейчас, было соотношение ржаного и пшеничного хлеба, во всяком случае, в тех районах, где твердая пшеница, пригодная для хлебопечения, была привозной. Для крестьян и бедных горожан пшеничный хлеб был роскошью, даже в качестве праздничной еды употребляли калачи и кренделя из смеси ржаной и пшеничной муки. Да и в тех семьях, где на хлебе не экономили, употребляли больше ржаного хлеба, чем пшеничного, в соответствии с традициями. В семьях аристократии и зажиточной интеллигенции хлеба потребляли меньше, но тоже довольно много по сегодняшним меркам, и ржаной хлеб был повседневным продуктом.
Чукашевы
Чукашевы – одна из старейших чистопольских купеческих семей. Воличие от большинства именитых чистопольских фамилий,
Чукашевы произошли из крестьян. Кто-то из первых Чукашевых служил в лавке у богатого торговца приказчиком. Позднее, накопив деньги, он открыл свою лавку, торговал солью, а затем занялся хлебной торговлей.
Первым из известных нам представителей династии Чукашевых был Иван Михайлович (1815-1890) – потомственный почетный гражданин г.Чистополя, купец 1-й гильдии, занимался хлебной торговлей. Он имел хлебные амбары в г.Чистополе и в Рыбинске Ярославской губ.
В Чистополе Егор Иванович был владельцем крупного завода и двух ветряных мельниц.
Сыновья Егора Ивановича – Никита и Гаврила продолжили дело отца. Они имели крупную хлебную торговлю в Чистополе и Рыбинске, вели оптовую хлебную торговлю в Петербурге, где занимали кладовые в амбарах Александро-Невской лавры.
Никита Егорович Чукашев (1839-1899) занимался не только скупкой зерна и его перепродажей, но и его переработкой. В Мензелинском уезде Уфимской губернии в селе Старый Багряж ему принадлежало 5565 дес. 725 кв. саж. земли с мукомольной мельницей. Он же владел водяной мукомольной мельницей в д.Кичу-Адамчи (Утяшкино) Ереклинской вол. Чистопольского уезда.
Семья Чукашевых отличалась особой благотворительностью в городе. Григорий и Никита выделили средства на строительство здания мужского духовного училища.в 1890 г., на средства старосты Николаевского собора Н.Е.Чукашева было выполнено серебряной облачение престола. На строительство в Чистополе мужской гимназии братья Чукашевы пожертвовали 20 000 руб.
После смерти Никиты Егоровича его сыновья Александр (10.10.1870-1921), Сергей (27.06.1877-?) и Николай (06.09.1873-1938), объединив свои капиталы, основали торговый дом "Братья Чукашевы". В заявлении по раскладочному присутствию для торговых предприятий по Рыбинску за 1908 г. значится: "Торговый дом "Братья Чукашевы", который занимался оптовой хлебной торговлей и пароходством. Общий годовой оборот торгового дома за этот год составлял 362163 руб.". Братья Чукашевы переезжают в Казань, где им принадлежало одно из самых красивейших зданий в Казани по ул.Лядской (совр. Горького, ныне – Дом архитектора). Неслучайно, кстати, дом родного дяди братьев Чукашевых по матери – Алексей Арсентьевич Подуруев владел домом по соседству на ул. Горшечной (ныне – Муштари, ныне – Дом писателя). Подуруев был зятем и “правой рукой” Ивана Ивановича Стахеева – крупного российского промышленника, очень влиятельного воротилы. Подуруев оказывал постоянную поддержку братьям Чукашевым, а одного из братьев – Николая – Подуруев воспитал сам, так как тот остался сиротой в раннем возрасте. Все братья Чукашевы были купцами первой гильдии. Связи с родным городом они не порывали, так как здесь с ним были связаны торговые интересы, находился завод и в Закамье велась скупка хлеба.
Судьба братьев после революции сложилась по-разному: Александр Никитич умер 2 июля 1921 года в г.Томске, куда переехал с семьей.
Сергей Никитич в советское время жил на станции Зима Иркутской обл., где работал бухгалтером, там и умер.
Николай Никитич 22 декабря 1937 года был необоснованно арестован и тройкой НКВД ТАССР 6 января 1938 г. был осужден к высшей мере наказания. Решение тройки приведено в исполнение 14 января 1938 г. в Казани.

 

Хлопко-прядильная фабрика
Единственным по настоящему крупным промышленным предприятием Чистополя была прядильная фабрика, существовавшая несколько десятков лет.
В 1845 году купец из Ростова Великого Владимир Леонтьевич Кекин приобрел расположенную в трех верстах от города паровую мельницу купцов Мешкичевых, существовавшую с 1832 года. На мельнице была установлена мощная по тем временам английская паровая машина мощностью в 30 лошадиных сил. Кекин не использовал ее для размола зерна, а нашел более выгодное применение – машина стала вращать прядильные веретена, позже были установлены и новые, более мощные паровые машины.
Владимир Леонтьевич Кекин был очень крупным предпринимателем. Именуясь потомственным почетным гражданином и ростовским купцом, он на самом деле жил в основном в Москве. Это был предприниматель нового в России середины XIX века типа – не торговец и не фабрикант, а именно, предприниматель, его инициативы и дела были чрезвычайно многообразны, он вкладывал деньги и в хлебную торговлю, и в промышленность, и в строительство – в Москве, Санкт-Петербурге, Казани, Рыбинске и т.д. Хлопкопрядильная фабрика в Чистополе была лишь небольшой частью его дела.
Хлопок на фабрику поступал из Оренбурга – а туда его привозили из Средней Азии. Позже, когда в Среднюю Азию была построена железная дорога, хлопок стали доставлять по Волге из Саратова. Пряжа реализовывалась на Нижегородской, Ирбитской ярмарках, в Москве, Казани, в основном шла на ткацкие фабрики.
Выгода постройки фабрики именно в Чистополе состояла в том, что, с одной стороны, транспортировка хлопка все равно не требовала дополнительных расходов – из Оренбурга хлопок везли либо в один из портов в низовьях Волги, либо в Уфу и дальше по Белой и Каме, так или иначе он проплывал мимо Чистополя. С другой стороны, в Чистополе стоимость рабочей силы была намного ниже, чем в традиционных центрах текстильной промышленности. В прядильном производстве, в отличие от ткацкого, требовались в основном неквалифицированные рабочие. Очень скоро фабрика Кекина превратилась в крупное предприятие.
В 1858 году на фабрике было 240 рабочих, в 1860-м – 270, в 1861-м – 325.
Фабрика работала круглогодично, но работали здесь, в основном сменявшие друг друга крестьяне-сезонники. Рабочие жили в деревянных казармах, стоявших около фабрики – к 1881 году их было уже семь. Обороты в 1858 г. составляли 273150 рублей, в 1860 г. – 234783 рублей, в 1861 г. – 170000 рублей.
В конце 1870-х гг. фабрику унаследовал сын основателя – Леонтий Владимирович Кекин, тоже ростовский купец. Казанцам имя Кекина хорошо известно по дому, который многие поколения казанцев называют домом Кекина (ул. Горького, 8). К этому времени семья Кекиных перешла к очень выгодному, но сложному бизнесу – в разных городах, в том числе и в столичных, они покупали стоящие рядом усадьбы, сносили старые дома и строили многоэтажные и комфортабельные доходные здания. Плодом такой деятельности явился и казанский дом Кекина, и стоящий почти напротив него большой дом, где сейчас находится институт травматологии и ортопедии, также принадлежавший Леонтию Владимировичу.
Очевидно, потеряв интерес к текстильной промышленности, Кекин в 1881 году продал фабрику казанским купцам Ахметзяну Рахматуллину и Бакию Субаеву, которым она и принадлежала вплоть до закрытия.
Ахметзян Фазлуллович Рахматуллин (1832-1910), выходец из крестьян Буинского уезда, с 1852 года жил в Казани, торговал чаем и сахаром, с 1869 г. был купцом второй гильдии, с 1874 – первой. Рахматуллин был активным деятелем татарской общины, построил здание для медресе Апанаевской мечети, в приходе которой он жил, участвовал в постройке медресе Марджани, в 1883-1887 гг. был гласным Казанской городской думы. Сохранился его дом в Казани (улица Марджани, 42).
Бакий Субаев известен меньше, он торговал пушниной, сахаром, был представителем той группы казанских купцов, которые группировались вокруг крупнейшего предпринимателя Ахметзяна Сайдашева и его сына Мухаметзяна, был пайщиком нескольких торгово-промышленных товариществ, возглавляемых Сайдашевыми.
Интерес татарских купцов к фабрике был, вероятно, вызван тем, что именно татарские предприниматели занимались производством недорогих хлопчатобумажных тканей, вырабатывавшихся на небольших кумачных фабриках, расположенных в Казани и селах Заказанья – эти фабрики и были покупателями пряжи.
В 1884 году на фабрике Рахматуллина и Субаева работали 200 мужчин, 50 женщин, 30 мальчиков и 30 девочек. Все веретена вращала одна паровая машина мощностью в 100 лошадиных сил.
Но к концу XIX века и кумачная промышленность, и фабрика в Чистополе пришли в упадок. В результате промышленного переворота в Центрально-Промышленном районе (Иваново, Орехово-Зуево, Москва) выросли мощные фабрики, оснащенные новым оборудованием. Их продукция была качественней и дешевле. Развитие сети железных дорог привело к тому, что теперь хлопок из Средней Азии вывозился не через Оренбург, а через Саратов – в результате и географическое положение фабрики перестало быть выгодным. Около 1900 года фабрика была закрыта.

 

 

 

ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ И ФОТО:
Команда Кочующие.
http://chistopol.tatarstan.ru/
http://chistopol-rt.ru/

Вложение	Размер
juketau.jpg	102.02 КБ
museumCH (3).jpg	48.77 КБ
museumCH (8).jpg	53.41 КБ
museumCH (10).jpg	59.6 КБ
museumCH (12).jpg	37.17 КБ
museumCH (14).jpg	85.49 КБ
muzeiCH.jpg	49.88 КБ
muzeiCH (1).jpg	94.11 КБ
orda_toktamysh_monety.jpg	79.26 КБ