Команда Кочующие

75 лет назад началась самая страшная война за всю историю нашей страны.

Война на уничтожение.

Дико, что некоторым людям, осмеливающимся называть себя русскими, сейчас представляется, что «освободители России от большевизма» хотели напоить «хороших русских» баварским пивом, построить им автобаны и катать по ним на мерседесах да опелях.

Нас — весь народ и все народы Советского Союза, до кого дотянутся руки — хотели уничтожить.

Вот эти бравые парни, собранные почти со всей материковой Европы и руководимые фюрером германской нации. И очень, кстати, любившие фотографировать и фотографироваться — благодаря чему, в основном, и стала возможной эта подборка фотографий.

 ;

 На нашу страну наехал коричневый каток, безжалостно подавлявший всякое сопротивление. 

 Еврейский вопрос был одним из первоочередных.  

Расстрел еврейской семьи под Ивангородом (Украина).

 Одновременно немцы старались прибрать к рукам (сейчас бы сказали «освоить») всё пригодное для великой Германии, что осталось от большевиков.  

Чтобы захватить урожай, во многих местах поначалу были сохранены колхозы.
 

Не всем удалось уйти от немцев. На оккупированной территории оказалолсь восемьдесят миллионов человек - почти половина населения Советского Союза.

Оставшиеся под немцем всесторонне познакомились с немецким порядком для русских.

 Если кто осмеливался каким-либо образом саботировать требования новой власти — порка обыкновенная была весьма мягким наказанием.  

 Потому что за сопротивление русских безжалостно убивали, расстреливали, вешали. 
 

Возможно, это выявленные окруженцы. А может, просто не глянувшиеся новым хозяевам мужики. Фотограф Тиде снял целую фотосерию, вплоть до финальной точки, которую поставил херр официр, добив недостреленных.
 

26.10.1941. Одна из первых публичных казней на оккупированных территориях. В Минске на арке дрожжевого завода добровольцы 2-го литовского батальона полицейской вспомогательной службы под командой майора Импулявичюса повесили 12 советских подпольщиков, помогавших раненым красноармейцам бежать из плена. На фотографиях — Кирилл Трус, 17-летняя Мария Брускина и Владимир Щербацевич.
На плакате написано по-немецки и по-русски: «Мы партизаны и стреляли по немецким солдатам», хотя эти подпольщики не вели вооруженной борьбы.

 А вот воспоминания очевидцев, как любят говорить господа-либерасты: "Зачем им врать?"

Я видел то, что человек не может видеть... Ему нельзя... 
Я видел, как ночью пошёл под откос и сгорел немецкий эшелон, а утром положили на рельсы всех тех, кто работал на железной дороге, и пустили по ним паровоз... 
Я видел, как запрягали в брички людей... У них — желтые звезды на спине... И весело катались... Погоняли кнутами... 
Я видел, как у матерей штыками выбивали из рук детей. И бросали в огонь. В колодец. А до нас с матерью очередь не дошла... 
Я видел, как плакала соседская собака. Она сидела на золе соседской хаты. Одна...
Юра Карпович, 8 лет

Помню, как горели у убитой мамы волосы... А у маленького возле неё — пелёнки... Мы переползли через них со старшим братом, я держалась за его штанину: сначала — во двор, потом в огород, до вечера лежали в картофлянике. Вечером заползли в кусты. И тут я расплакалась...
Тоня Рудакова, 5 лет

Черный немец навел на нас пулемёт, и я поняла, что он сейчас будет делать. Я не успела даже закричать и обнять маленьких... 
Проснулась я от маминого плача. Да, мне казалось, что я спала. Приподнялась, вижу: мама копает ямку и плачет. Она стояла спиной ко мне, а у меня не было сил ее позвать, сил хватало, только чтобы смотреть на нее. Мама разогнулась передохнуть, повернула ко мне голову и как закричит: «Инночка!» Она кинулась ко мне, схватила на руки. В одной руке меня держит, а другой остальных ощупывает: вдруг кто-нибудь еще живой? Нет, они были холодные... 
Когда меня подлечили, мы с мамой насчитали у меня девять пулевых ран. Я училась считать. В одном плечике — две пули и в другом — две пули. Это будет четыре. В одной ножке две пули и в другой — две пули. Это будет уже восемь, и на шейке — ранка. Это будет уже девять.
Инна Старовойтова, 6 лет

У нас в хате собралось шесть человек: бабушка, мама, старшая сестра, я и два младших братика. Шесть человек... Увидели в окно, как они пошли к соседям, побежали в сени с братиком самым маленьким, закрылись на крючок. Сели на сундук и сидим возле мамы. 
Крючок слабенький, немец сразу оторвал. Через порог переступил и дал очередь. Я разглядеть не успел, старый он или молодой? Мы все попадали, я завалился за сундук... 
Первый раз пришел в сознание, когда услышал, что на меня что-то капает... Капает и капает, как вода. Поднял голову: мамина кровь капает, мама лежит убитая. Пополз под кровать, все залито кровью... Я в крови, как в воде... Мокрый... 
Вернулось сознание, когда услышал страшный женский голос... Крик висел и висел в воздухе. Кто-то кричал так, что, мне казалось, он не останавливается. Полз по этому крику как по ниточке, и приполз к колхозному гаражу. Никого не вижу... Крик откуда-то из-под земли идет... 
Встать я не мог, подполз к яме и перегнулся вниз... Полная яма людей... Это были все смоленские беженцы, они у нас жили в школе. Семей двадцать. Все лежали в яме, а наверху поднималась и падала раненая девочка. И кричала. Я оглянулся назад: куда теперь ползти? Уже горела вся деревня... И никого живого... Одна эта девочка... Я упал к ней... Сколько лежал — не знаю... 
Слышу — девочка мертва. И толкну, и позову — не отзывается. Один я живой, а они все мертвые. Солнце пригрело, от тёплой крови пар идет. Закружилась голова...
Леонид Сиваков, 6 лет

Вчера днём к нам прибежала Анна Лиза Ростерт. Она была сильно озлоблена. У них в свинарнике повесилась русская девка. Наши работницы-польки говорили, что фрау Ростерт всё била, ругала русскую. Покончила та с собой, вероятно, в минуту отчаянья. Мы утешали фрау Ростерт, можно ведь за недорогую цену приобрести новую русскую работницу...
Из письма обер-ефрейтору Рудольфу Ламмермайеру

 Милый немецкому сердцу русский пейзаж:   

Сталинград, 1942.

Помните:

На СССР напала фактически объединённая Европа. В рядах вермахта, союзных армий и вспомогательных формирований с нами воевали не только немцы и австрийцы, но также бельгийцы, голландцы, датчане, испанцы, люксембуржцы, норвежцы, поляки, словаки, французы, чехи, югославы и представители других народов Европы.

Помните: 
На оккупированных территориях немцы и их прихвостни преднамеренно истребили 7 420 379 человек гражданского населения СССР.

Ещё 2 164 313 человек сгинули на принудительных работах в Германии (не все они погибли — в это число входит 451 тысяча «невозвращенцев»; однако страна наша этих людей потеряла).

И ещё около 4,1 миллиона человек умерло от жестоких условий оккупационного режима (голод, болезни, отсутствие медпомощи и т.п.)

Ещё раз: на оккупированных территориях СССР в результате реализации мер по внедрению «нового порядка» стало на 13,7 миллиона человек меньше, чем было.

Помните: 
По расчётам комплексной комиссии по уточнению числа людских потерь Советского Союза в Великой Отечественной войне только повышение детской смертности убило 1,3 миллиона детей, родившихся в годы войны.

Помните:  

Чтобы спасти Родину, чтобы 24 июня 1945 года победители смогли швырнуть немецкие знамёна и штандарты к подножию Мавзолея, — свои жизни отдали 8 668 400 военнослужащих.

Низкий поклон защитившим СССР.

Помните.