Памятники археологии Мензелинского района РТ

Мензелинский район РТ относится к восточному Закамью, где много исторических и культурных мест.

В Мензелинском районе Республики Татарстан археологические памятники есть в населенных пунктах Деуково, Подгорные Байлары, Мензелинск, Новые Мелькени, Бикбулово, Кырныш.

 

  СТАТЬЯ ПРО МЕНЗЕЛИНСКИЙ РАЙОН РТ - ТУТ!

  ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ МЕНЗЕЛИНСКОГО РАЙОНА РТ - ТУТ!

  ПАМЯТНИКИ АРХЕОЛОГИИ ТАТАРСТАНА - ТУТ!

  ДРЕВНИЕ МЕЧЕТИ МЕНЗЕЛИНСКОГО РАЙОНА - ТУТ!

  СТАТЬИ И ССЫЛКИ ПРО МЕНЗЕЛИНСКИЙ РАЙОН - ТУТ!

 

1 Характеристика района

2 Деуковская стоянка I, палеолит

3 Деуковская стоянка II, мезолит

4 Деуковский могильник II

5 Подгорно-Байларский курганный могильник, бронзовый век

6 Усть-Мензельское городище

7 Ново-Мелькенское городище

8 Бикбуловское селище

9 Кырнышский могильник

 

  

С севера ограничен рекой Кама, по которой проходит граница с Агрызским районом. С запада, юга и востока граничит с Тукаевским, Сармановским, Муслюмовским и Актанышским районами Республики Татарстан. Площадь района, понижающаяся с юго-запада на северо-восотк, изрезана руслами реки Ик и ее левого притока Мензеля. 

Северная часть района, составляющая Камско-Икскую пойму, где частично располагается и самый крупный болотный масив Татарии Кулегаш, в настоящее время залита водой Нижнекамского водохранилища. За исключением северной заболоченой оокраины, остальная территория района входит в лесостепную зону.

Археологически наиболее изученной является долина реки Ик. Здесь находятся такие древние стоянки, как I и II деуковские, относящиеся к эпохе палеолита и мезолита. Ряд памятников принадлежат срубной и черкаскульской культурам эпохи бронзы. Многочисленны памятники пьяноборской культуры, среди которых имеются неукрепленные поселения, городища и могильники. Выявлены также немногочисленные, но представляющие большой интерес булгарские памятники преимущественно золотоордынского времени (ХIII – ХIV веков).

    

ИСТОРИЯ МЕНЗЕЛИНСКОГО РАЙОНА

 Мензелинск один из древнейших городов нашей республики. О времени основания города Мензелинска у историков и краеведов нет до сих пор единого мнения.

Мензелинск один из древнейших городов нашей республики. Своими корнями он восходит в далекое прошлое. В памятной книге Оренбургской губернии есть запись, которая говорит, что Мензелинск заложен в 1584 – 1586 годах.

И вот более четырех веков назад на башкирские земли, расположенные между Иком и Мензелой пришли служилые люди, направленные воеводой князем Одоевским. Они выбрали место на высоком берегу Мензелы, которое отвечало всем их требованиям: с севера прикрывалось полноводным Иком и высоким лесистым берегом, с юга и востока его огибала Мензеля, имевшая здесь очень высокий  и крутой берег. Облюбовавшая площадь имела заметный наклон к реке, и по ней протекали два ручья, названные позднее Кучканкой и Скородумкой. В 1584 году был здесь заложен Мензелинский острог как сторожевой пункт на границе русских и башкирских земель.

Он заложен был не на пустом месте. Издавна здесь (в XII веке) проходили торговые пути с востока на запад и обратно. На безымянной речке торговые караваны останавливались на отдых. По-арабски место остановки, привал называется «Мензель». Это слово дало название реке, а впоследствии и городу.

Первыми поселенцами Мензелинска были 100 русских стрельцов. В 1655 году в остроге были поселены 124 человека смоленской шляхты. Это были люди, служившие польским королям и оставшиеся после войны России с Польшей без своего ясновельможного хозяина.

Мензелинск постепенно рос, возникли улицы и площади, кустарные предприятия – «заводы», как их называли. Но все же основную роль он играл как сторожевой пост и опорный пункт царского правительства в его борьбе со «смутой». Была здесь выстроена тюрьма, где содержались неугодные властям люди. XVII –XVIII века известны башкирскими восстаниями в наших краях. Основным очагом была западная Башкирия.  Отряды восставших башкир нападали на русские поселения, в том числе и на Мензелинск. В ответ на нападения и разгром русских поселений громили и сжигали башкирские кочевья, жестоко расправлялись с участниками движения. Многие из них были казнены в Мензелинской тюрьме. Центром правительственных войск по борьбе с этими восстаниями был Мензелинск.

Не обошло стороной Мензелинск и крестьянское восстание под предводительством Е.Пугачева.

… лето 1774 года Кульминационный период войны. Пугачев переправился через р.Каму и захватив Ижевский и Воткинский заводы, двинулись на Казань. В это время в Башкирии полыхало восстание под предводительством Салавата Юлаева. Мензелинск был избран тем пунктом, где сосредотачивались правительственные войска, которые должны были не допустить объединения этих двух очагов восстания. Но Салават Юлаев сумел развернуть крупное восстание внутри Башкирии и тем самым оттянуть значительную часть правительственных войск от поволжского театра действий.

После крестьянской войны 1773-1775 гг. правительство Екатерины II решило усилить местную власть путем децентрализации государственного аппарата.

23 октября 1781 года было официально учреждено Уфимское наместничество в составе восьми уездов. Один из уездов был назван Мензелинским, центром его был определен Мензелинск, который теперь получил статус уездного города. Городу по этому поводу была вручена жалованная грамота Екатерины II, был  утвержден герб в виде вымпела, в верхней части которого была бегущая куница, а в нижней – золотой кречет. С этого времени началась история города Мензелинска.

В XVIII веках город рос медленно, происходили частые пожары, во время которых выгорали целые кварталы и улицы. Самый грандиозный пожар был в 1878 году. 1 мая, в жаркий ветреный день, город вдруг вспыхнул со всех четырех сторон. Спасти ничего не удалось. Уцелели собор да монастырь, каменные дома. Город мало-помалу стал отстраиваться заново.

В конце XIX века, как об этом свидетельствует «энциклопедический словарь» Ф.А.Брокгауза и И.Н.Ефронь в городе было 6826 жителей, в том числе 3348 мужчин и 3478 женщин, действовало шесть церквей, женский монастырь, низшая сельскохозяйственная школа (ныне сельскохозяйственный техникум), женская прогимназия, четырехклассное городское училище, женская школа при монастыре, земская больница на 60 кроватей, аптека, 4 врача, 6 фельдшеров и 1 акушерка. Из предприятий были известны пиво-медоваренный завод, спиртоочистительный, паточный, спичечный, кирпичный заводы.

Широко в стране были известны мензелинские ярмарки. Сюда стекались торговцы не только со всей России, но и из-за рубежа, особенно со стран востока. Оборот их был значителен потому времени. Так в 1893 году он составил почти 4,3 миллиона рублей. По торговому обороту в России она занимала 4-6 места. Ярмарки проводились 3 раза в год: летом, осенью и зимой. Особенно славились зимние, рождественские ярмарки. Заключались крупные сделки на поставку хлеба, мяса, кожевенного сырья, пушнины, шерсти, изделий кустарных промыслов. Здесь продавали по 1000 и более голов коней. Названия площадей и некоторых улиц говорили о характере товара и торговли: Лесная – торговля лесом, Конная – торговля лошадьми, Сенная – торговля сеном, Рыбная – торговля рыбой.

 

С востока везли дорогие восточные ткани, пряности, краски, драгоценные сосуды, украшения, ковры. В Мензелинске продавалась китайская посуда, индийский кашемир, английская шерсть, немецкие сукна, заграничный батист.

В Мензелинске было много купцов. Среди них такие известные купцы 1 гильдии, как Стахеевы, Саитбаталлов, Глезденев, Халфин, а также Соколов, Пермяков, Федоров и другие. По инициативе купца Глезденева мензелинскими купцами было подано прошение о строительстве железнодорожной ветке до города Мензелинска для перевозки грузов на ярмарку. В связи с этим через реку Мензела был построен в 1914 году железнодорожный мост, устроена насыпь, завезены шпалы, но в связи с началом первой мировой войны и нехватки металла строительство железнодорожной ветки было приостановлено, а в последствии так и не закончено. Мост остался и, утратив свое первоначальное назначение постепенно превратился в символ города.

Деуковская стоянка I, палеолит

Деуково, село, безымянная речка, левый приток реки Ик. Исследована в 1949 году Н.Ф.Калининым и А.Х.Халиковым в центре села, где в новообразованном овраге обнаружены кострище, кости мамонта, среди которых имелись экземпляры со следами ударова каменным орудием. Стоянка относится к числу немногих изученных в Татарии палеолитических стоянок.

 

Деуковская стоянка II, мезолит

Деуково, село, левый берег реки Ик. Стоянка расположена к востоку – северо-востоку в 3,5 километрах от села на наддлуговой террасе. При раскопках 1968 года (М.Г.Косменко) выявлены остатки трех округлых в плане жилищ-полуземлянок, угли, кости животных, кремневые изделия, в том числел крупные рубящие топоровидные орудия. Имеются костяные и роговые орудия. Стоянка относится к числу немногих в Татариии мезолитических памятников.

 

Деуковский могильник II

Деуково, село. Расположен в трех километрах к востоку – северо-востоку от села на мысу первой надпойменной террасы по левому берегу реки Ик. В 1968 году (Е.П.Казаков, П.Н.Старостин, А.Х.Халиков) здесь было вскрыто 48 пьяноборских погребений, совершенных в неглубоких (до 30 – 70 сантиметров) могильных ямах. На площадке могильнка и в самих могилах зафиксированы следы культа огня.

 В большинстве случаев костяки ориентированы головой в восточном направлении с отклонением к югу. Погребения сопровождались бусами, брнзовыми пряжками, накладками, железными и костяными наконечниками стрел. Памятник относится к раннему этапу пьяноборской культуры и датируется III – I веками до нашей эры.

 

Подгорно-Байларский курганный могильник, бронзовый век

Подгорные Байлары, село, левый берег реки Ик. Расположен на мысу коренной террасы в 1700 метрах к востоку от деревни. В 1969 году (Е.П.Казаков) здесь раскопан курган диаметром 10 метров и высотой 60 сантиметров. 

Под насыпью находилсь два жертвенных кострища и два погребения, сопровождающихся сосудами. Судя по обряду и керамическому материалу, могильник относится к черкаскульской культуре и может быть датирован концом II тысячелетия до нашей эры.

 

Усть-Мензельское городище

Мензелинск, город, левый берег реки Мензеля, левого притока реки Ик. Расположен на мысу правого берега реки в 4,7 километрах к востоку от города. Площадь городища – 9 тысяч квадратных метров. С юга оно укреплено дугообразным валом. На разрушаемой пахотой площадке городища А.Х.Халиковым (1958 год) собраны фрагменты пьяноборской керамики.

 

Ново-Мелькенское городище

Новые Мелькени, деревня Старомельникенского сельского совета, левый берег реки Ик. Расположено в 300 мерах к северо-западу от села на ограниченном двумя оврагами мысе. Подтреугольная в плане площадка размером 13 тысяч квадратных метров с юго-запада укреплена сильно оплывшим валом. 

Культурный слой мощностью до 30 сантиметров распахан. На пашне А.Х. Халиковым (1958 год) собраны фрагменты пьяноборской посуды.

 

Бикбуловское селище

Бикбулово, село, левый берег реки Ик. Расположено в 1600 метрах к югу от села, где на пашне на площади 300 на 150 меров встречаются ообломки булгарской гончарной и пьяноборской лепной керамики. 

При раскопках 1971 года (Е.П.Казаков) выявлено, что культурный слой достигает 50 сантиметров. Памятник относится к числу немногих золотоордынских булрарских поселений ХIII – ХIV веков в восточных районах Татарии.

 

Кырнышский могильник

Кырныш, бывшая дервня Кузькеевского сельского совета, левый берег реки Ик. Расположен в одном километре к северу от деревни на вытянутом по линии восток – запад дюнном возвышении. В 1958 году (А.Х.Халиков) вскрыто семь раннепьяноборских захоронений III – I веков до нашей эры, совершенных в неглубоких яма и имеющих различную ориентировку. 

Погребения сопровождались немногочисленными бусами, железными ножами, бронзовыми накладками. Место могильника ныне затоплено водами Нижнекамского водохранилища.

   

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ В ВОСТОЧНОМ ЗАКАМЬЕ

Как мы уже имели возможность убедиться, с глубокой древности в Восточном Закамье находили благоприятные условия для проживания коллективы людей с различным хозяйственным укладом — от собирателей, охотников, рыболовов до кочевников и земледельцев. Особенно густо были заселены берега рек Камы, Ика, Шешмы, Зая и др., богатые кормами для скота, охотничьими угодьями, рыбой, дичью. Поэтому не случайно археологами были обнаружены остатки древних поселений практически на всех выдвинутых к руслам рек незатоплявшихся в половодье песчаных дюнах. На наиболее удобных для жизни людей участках зафиксированы иногда десятки поселений разных эпох*.

 

* В окрестностях Набережных Челнов, например, таким «популярным» для древних людей местом являлись окрестности дер. Кырныш (Тукаевский район). Здесь обнаружено и исследовано 28 археологических памятников. См. подробнее: Археологические памятники Восточного Закамья. Казань, 1989.

За десятки тысяч лет на территории края проживали, сменяя друг друга, различные этнические группы. Следы их жизнедеятельности (культурные слои) внимательно изучены археологами. Однако по-прежнему остается много неясного в этнической принадлежности тех или иных народов, причинах их появления или исчезновения. Условия современной жизни побуждают ученых ускорить исследование археологических памятников, так как хозяйственная деятельность человека уже привела к безвозвратной потере многих из них.

Последовательное изучение археологами территории Восточного Закамья производится лишь в продолжении последних нескольких десятилетий. В то же время сведения об отдельных исторических памятниках нашли отражение в литературе еще в прошлом веке.

В частности, неподдельный интерес к древностям Восточного Закамья проявлял замечательный краевед прошлого века Руф Гаврилович Игнатьев*. Много внимания он уделял обследованию курганов и городищ Уфимской и Оренбургской губерний, сделал на эту тему доклад на первом археологическом съезде в Москве (1869 г). Р. Г. Игнатьев описал, например, остатки небольшой крепости, находившейся на Мысовской (позднее — Элеваторной) горе, определил ее как «Ногайское городище». Кроме того, его интересовали древние земляные валы («ногайские» и булгарские), тянувшиеся через Мензелинский уезд, а также надгробные плиты с арабскими надписями. Судя по всему, Р. Г. Игнатьев бывал в Набережных Челнах, так что его описания основаны на личных впечатлениях**.

 

* Р. Г. Игнатьев (1829–1886) — родом из дворян Бронницкого уезда Московской губернии. Образование получил в Москве, в Лазаревском институте восточных языков. Прожив основную часть жизни в Уфе, Р. Г. Игнатьев основательно занимался историей края, тщательно изучил документы архивов Уфы, Оренбурга, Златоуста, Троицка. Его научное наследие составляет более 500 публикаций.

 

** Об этом свидетельствует, в частности, название одной из статей Р. Г. Игнатьева: «Описание с. Набережных Челнов Мензелинского уезда, сел Байков, Абдулина Бирского уезда, по поводу вопроса об образовании новых уездных городов». К сожалению, эта публикация пока не обнаружена.

 

В XIX веке уже было известно о Новошешминском городище (булгарский памятник домонгольского периода). Большой интерес вызывали надгробные плиты с надписями (по р. Зай, на Утяшкинском кладбище и др.) Их исследованиями в конце XIX века занимались И. Березин, В. А. Казаринов, П. А. Пономарев. Во все времена будоражат общественное мнение сведения об обнаруженных кладах. Таковыми были сведения о Мелькенском и Репьевском кладах, Петропавловском кладе серебряных гривен, Мензелинской находке медных серпов и т. д. Позднее, в 1929 г. один из богатейших кладов был обнаружен на территории современного города Набережные Челны. На этот раз повезло самодеятельным кладоискателям с. Боровецкого. В 20 метрах к северо-западу от бывшей деревни Новые Гордали ими был раскопан курган (принадлежность его учеными не установлена), под которым обнаружились золотые вещи. Впоследствии они были проданы, поэтому остались недоступными для изучения. Ныне эта местность застроена городом.

В 1929 г. в Челнинском и Мензелинском кантонах под руководством Л. И. Вараксиной проводилась обширная археологическая разведка. В результате ее был открыт ряд памятников по Каме и Ику, которые изучались более тщательно уже в послевоенное время. В 1956-1960 гг. бассейн Ика, низовья Белой активно исследовал отряд А. П. Шокурова, входивший в состав Башкирской археологической экспедиции. При этом были выявлены десятки памятников, оставленных древним человеком.

Однако по-настоящему широкое изучение древнейшей истории Восточного Закамья началось с 1958 г., когда тремя отрядами казанских ученых под руководством А. Х. Халикова, В. Ф. Генинга, Т. А. Хлебниковой были проведены первые обширные разведочные работы по левобережью р. Камы. В течение короткого времени здесь было обнаружено более сотни археологических памятников, на некоторых из них проведены раскопки.

Систематическое и масштабное изучение региона археологами началось с 1968 г. С этого времени крупные работы начал проводить Татарский отряд Нижнекамской археологической экспедиции под руководством А. Х. Халикова и П. Н. Старостина. Наибольший вклад в изучение древнейшей истории Восточного Закамья в дальнейшем внесли Е. П. Казаков, Р. С. Габяшев, П. Н. Старостин, Р. Г. Фахрутдинов, Р. Н. Багаутдинов, М. Г. Косменко, В. Н. Марков и др.

В результате проведенных работ картина жизни первобытных обитателей региона постепенно начала приобретать целостный характер. И хотя «белых пятен» остается еще очень много, все же основные приречные районы, где в основном и сосредоточены археологические памятники, были подвергнуты по крайней мере разведочным исследованиям. В результате этих работ в Восточном Закамье стало известно более 700 памятников древнего человека. Кроме того, можно было смело сделать заключение, что в регионе представлены практически все эпохи — от палеолита (греч. палайос — древний, литос — камень) до позднего средневековья включительно.

Прежде чем показать это на конкретных примерах, вначале оговоримся. Новые открытия в изучении истории древних народов делаются, как правило, археологами, так как они непосредственно работают с памятниками материальной и духовной культуры. Мы же в этом разделе ставим задачу скромную: опираясь на результаты их исследований, вкратце обрисовать многовековой процесс заселения людьми территорий Набережных Челнов и ближайших окрестностей.

Итак, как отмечают археологи, начало заселения Среднего Поволжья и Прикамья относится к периоду позднего ошеля — начала мустье (около 100 тыс. лет тому назад). На протяжении мустьерской эпохи (100 тыс.–40 тыс. лет) первобытные люди постепенно освоили территорию бассейнов Волги и Камы.

Средства к жизни наши далекие предки добывали путем загонной охоты на крупных животных: мамонтов, шерстистых носорогов, бизонов, оленей, лошадей. Занимались они и собирательством. Суровые условия обитания заставляли древнейших людей объединяться в небольшие коллективы. В период палеолита они уже научились устраивать временные жилища (из жердей, бивней мамонта, шкур животных), шить одежду, добывать огонь.

Следы стоянки этого времени были обнаружены в октябре 1949 г. археологами Н. Ф. Калининым и А. Х. Халиковым в центре села Деуково (Мензелинский район). На дне оврага, на глубине от 3 до 4 метров было обнаружено кострище, кости мамонта, в том числе со следами обработки каменными орудиями труда. Эта стоянка относится к числу немногочисленных открытых и изученных палеолитических памятников древнего человека не только в Татарстане, но и вообще в средней полосе России.

Кости ископаемых животных были в разное время обнаружены и в других местах. В г. Набережные Челны они были найдены при подготовке котлована Нижнекамской ГЭС, при строительных работах в районе кафе «Уют», строящейся высотной гостиницы и в других местах. Многие школьные музеи города имеют в качестве экспонатов бивни мамонта. Обнаруживались они и у села Бетьки, д. Кырныш, Батраково. У села Старый Варяж (Муслюмовский район) был найден полный скелет шерстистого носорога. Все эти находки косвенно свидетельствуют и о присутствии здесь стоянок древнейшего человека. Будем надеяться, что счастье еще улыбнется археологам, и в недалеком будущем они будут открыты.

 

Редкая находка была сделана в окрестностях села Нуркеево Сармановского района. Это плоская фигурка мамонта размером 20х15 см, изготовленная из камня. Древним мастером четко очерчены голова животного, контуры его фигуры. Это изображение имеет сходство с рисованными мамонтами на стенах Каповой пещеры в Башкирии. Археолог К. И. Корепанов относил время изготовления фигурки ко времени верхнего палеолита (40–12 тыс. лет назад). Очень вероятно, что в окрестностях села находилась стоянка древних людей. Сама же находка действительно уникальна, хотя и имеет редкие аналоги, обнаруженные в Чехословакии, ФРГ и некоторых других странах.

Следующая эпоха — мезолит, средний каменный век (ок. X–V тыс. до н. э.). В этот период ледник начал отступать, климат потеплел и стал близким к современному. Вымерли или ушли на север крупные животные. На смену им пришли более современные нам лоси, косули, кабаны, волки, медведи и т. д. На место коллективной загонной охоты приходит индивидуальная охота с луком и стрелами. Тогда же была приручена собака и некоторые другие животные.

К эпохе мезолита относятся исследованные археологами стоянки человека близ Кзыл-Тау и Шайтаново (бывшие поселок и деревня Тукаевского района), II Деуковская и I Новомазинская (Мензелинский район) и др. Для мезолитической культуры характерны т. н. микролиты — кремниевые ножевидные отщепы и сколы размером всего 1–2 см. Они служили наконечниками стрел, широко употреблялись как вкладыши, вставлявшиеся в костяную или деревянную основу копья, ножа и т. д. Вместе с тем, в материалах IV Татарско-Азибейской стоянки появляются и рубящие орудия, изготовленные из гальки. В мезолитическое время люди, видимо, частично переходят к оседлости. Жилища — наземного и полуземляночного типа, с помещавшимися внутри них очагами. На II Деуковской стоянке, в 3,5 км от села в 1968 г. были исследованы остатки 4-5 таких наземных жилищ, собран большой мезолитический материал.

Около 8 тыс. лет назад (в VI тыс. до н. э.) начинается новый каменный век — неолит. Для этого времени характерно появление глиняной посуды (керамики), усложненных (составных) орудий труда. Происходит переход от присваивающих к производящим формам хозяйства (земледелие, скотоводство). Возникают также прядение, ткачество.

Эпоха неолита представлена в регионе в основном памятниками волго-камской неолитической культуры. На Ильичевском комплексе, II и III Дубовогривской стоянках, близ дер. Кырныш (Тукаевский район), а также в окрестностях пос. Красный Ключ, дер. Дмитриевка (Нижнекамский район) найдены остатки толстостенной лепной остро- и круглодонной керамики, кремниевые отщепы, ножевидные пластины и т. д. Интересная находка, предположительно эпохи неолита, была обнаружена в окрестностях дер. Малые Аты Нижнекамского района. Ученик Каенлинской школы И. Ахметов нашел здесь наконечник костяного гарпуна длиной 17 см, с восемью зубьями.

Эпохой неолита датируются самые древние в регионе захоронения человека. Это прежде всего Русско-Шуганский и Меллятамакский могильники (Муслюмовский район). Там были обнаружены полтора десятка погребений. Костяки, со следами охристой краски и частично обожженные, лежали вытянуто на спине и были ориентированы головой в юго-восточном направлении. Погребения сопровождались остатками жертвенных кострищ, а также многочисленными предметами — кремниевыми наконечниками стрел, резцами байбаков, ножевидными пластинами и гантелевидными подвесками из кремня, костяными и роговыми орудиями с кремниевыми вкладышами, серпом, дротиком и т. д. Эти захоронения интересны как найденными там изделиями, так и останками самих людей. В руках опытных специалистов они многое могут поведать о прошлых временах. В частности, по мнению антропологов, древнейшие люди имели европеоидный облик.

Примерно в III тыс. до н. э., т. е. около 5 тыс. лет назад, население левобережья Камы наряду с каменными орудиями труда и другими изделиями начинает применять и металлические. Наступает эпоха энеолита (медного века) и бронзы. Люди постепенно освоили плавку местных медистых песчаников, о чем свидетельствуют находки на территории энеолитических поселений остатков мелкораздробленной руды. Наиболее близкие к Набережным Челнам находки эпохи энеолита были сделаны близ дер. Кулушево (Тукаевский район). В 1986 г. на островах в окрестностях деревни археологи нашли сланцевые подвески каплевидной формы, кремниевый наконечник стрелы. Все это было передано в музей истории города.

Свыше половины всех археологических памятников, выявленных к настоящему времени в регионе, относятся к эпохе развитой и поздней бронзы, т. е. ко II тыс. до н. э. Это прежде всего памятники срубной, черкаскульской и приказанской культур. Названия этим культурам даны археологами.

Основная масса памятников срубной культуры датируется XV–XII вв. до н. э. Сама культура была выделена и названа так в начале ХХ века известным русским археологом В. А. Городцовым по характерной черте погребального обряда — во многих случаях могильные ямы под курганами обкладывались деревянными срубами. Всего в регионе известно до 170 памятников этой культуры. Большинство из них представлено остатками поселений.

 

Следы таких поселений людей срубной культуры, а также их могильник обнаружен на территории современного города Набережные Челны. На сегодняшний день это самые ранние следы жизни и смерти древних людей из всех, открытых и изученных здесь. Могильник срубников был раскопан в 1968 г. Е. П. Казаковым в районе нового автовокзала, ближе к Каме, на мысу коренной речной террасы. При раскопках здесь было изучено 8 погребений и несколько глубоких жертвенных ям с костями животных в них. Погребение было типично срубным: умершие положены скорченно на боку, ориентированы головой в северном направлении. Возле них были найдены керамические сосуды. Поселение людей располагалось, видимо, неподалеку. В сентябре 1992 г. керамика срубной культуры была обнаружена при раскопках, произведенных на берегах р. Челнинки. Так что срубники заселяли территорию современного города довольно плотно.

Как считает Е. П. Казаков, население срубной культуры пришло в наш край из южных степей. Специалисты высказывают также предположение, что говорило оно на диалектах индоиранского языка.

В Тукаевском районе стоянки и могильники людей срубной культуры обнаружены в окрестностях с. Бетьки, быв. дер. Самоскаково, дер. Батраково, дер. Кырныш. В Бетьках, например, могильник был обнаружен в 1976–1977 гг. учителем Л. Ф. Шпунтовым на восточной окраине села. Погребение сопровождалось лепной плоскодонной посудой баночной и острореберной формы. Нередко она украшалась гребенчатым и резным орнаментом. На ряде срубных стоянок зафиксированы и следы жилищ.

В восточной части региона памятники срубной культуры испытали сильное влияние приуральской абашевской культуры. Особенно это было заметно на примере Такталачукского могильника, где Е. П. Казаковым в 1969¬–1972 гг. было исследовано около 60 погребений. Здесь была найдена посуда абашевско-срубного типа, довольно много изделий из металла — бронзовый втульчатый наконечник копья, ножи-кинжалы, украшения.

Ближе к концу II тыс. до н. э. срубные и абашевские племена покинули территорию региона или же постепенно растворились в массе местных племен. В этот период господствующее положение здесь начинает занимать население приказанской и черкаскульской культур. Они характеризуются как местные племена Волго-Камья. При этом археологи отмечают, что приказанские племена осваивали территорию региона, продвигаясь с запада на восток, а черкаскульские — с востока на запад. В дальнейшем (X–IX вв. до н. э.) черкаскульское население, очевидно, растворилось в преобладающей массе приказанских племен. Об этом свидетельствуют смешанные приказанско-черкаскульские памятники (Кырнышская стоянка 1 и 2, Подгорно-Байларское поселение и др.).

Всего в Восточном Закамье известно более 50 памятников приказанской культуры. Немало их обнаружено в окрестностях Набережных Челнов — в Кырныше (10 стоянок и могильник), а также в Кзыл-Тау, Шайтанове, Ильичевке, Дубовой Гриве и др. Захоронения приказанцев обычно ориентировались перпендикулярно к реке. На их памятниках изучены также остатки соединенных друг с другом переходами жилищ-полуземлянок.

 

Население приказанской культуры занималось скотоводством, мотыжным земледелием, ремеслом. На стоянках обнаруживались зернотерочные плиты, тигли, запасы медной руды. Приказанское население продолжило освоение местных медистых песчаников вдоль Камы и других рек, изготавливало из полученной бронзы разнообразные предметы. Что касается этнической принадлежности приказанцев, то их считают восточной группой финно-угорского населения, сыгравшего большую роль в формировании предков как волжских (мари, мордва), так и пермских (удмурты, коми) финно-язычных народов.

Приказанская культура послужила основой, на которой постепенно сформировалось население ананьинской культуры (от названия с. Ананьино на правом берегу Камы, напротив г. Набережные Челны). Это была одна из богатейших культур эпохи раннего железа (VIII–VI вв. до н. э.) Основная часть ананьинских памятников находится на правом берегу Камы. В Восточном Закамье их известно около 30, в том числе в районе быв. дер. Дубовая Грива, дер. Кырныш.

Поселения ананьинцев представлены селищами и городищами (укрепленными поселениями). Это свидетельствует о том, что ананьинское население жило в неспокойное время — период постоянной угрозы нападений соседей и всплесков внутренних усобиц. Обычно такие городища устраивались на естественно укрепленных мысах по высоким берегам рек. С трех сторон такие мысы были защищены естественными обрывами, а с четвертой (напольной) — вырывался глубокий ров и насыпался земляной вал, на верху которого устраивались деревянные за¬граждения.

Такие городища ананьинцев были открыты археологами в 1959 г. в Нижнекамском районе, в окрестностях деревень Светлый Ключ и Беляхчи. В районе первой из этих деревень площадка городища возвышается над поймой реки на 45-50 м, располагается на мысу и имеет узкую треугольную форму (90х20х35 м). С напольной стороны городище защищено валом высотой 2,15 м и рвом глубиной 3,4 м. Как в этом случае, так и в других, неподалеку от городищ располагались незащищенные селища. Население покидало их в случае опасности и скрывалось за укреплениями.

 

Могильник ананьинцев открыт в регионе только один — около села Подгорные Байлары. Погребенные помещались обычно в неглубоких ямах и были ориентированы ногами к реке. Как и у приказанцев, у ананьинского населения существовало представление об уплывании душ умерших вниз по реке в загробный мир.

Ананьинские памятники содержали богатый набор разнообразных предметов, дающих сведения о роде занятий и образе жизни людей. Наиболее распространенными находками археологов были изделия из кости, остатки посуды. Ранняя ананьинская керамика представляла собой круглодонные сосуды с высокими цилиндрическими горловинами. Орнамент ее состоял из вдавлений и зубчатого штампа в сочетании с глубокими круглыми ямками. Остатки такой посуды выявлены на Светлоключинском селище, Дубовогривской стоянке 2, Подгорно-Байларском селище 1 и др.

Хозяйство ананьинского населения носило комплексный характер. Ведущими отраслями было скотоводство и подсечно-огневое земледелие. Почва взрыхлялась вручную деревянными мотыгами с костяными и бронзовыми наконечниками. Вспомогательный характер носили охота и рыболовство. В качестве добычи особенно ценились белки, шкурки которых выполняли функции денег при торговле с соседними племенами.

Металлургия бронзы у ананьинцев продолжала существовать. Из нее, в частности, изготавливали характерные втульчатые топоры-кельты. В то же время все активнее развивается и производство изделий из железа — ножей, кинжалов, мечей, наконечников стрел и копий. Вы¬плавляли железо из болотных руд. Известно было ананьинцам и ткачество, прежде всего из шерсти. Выработанные ткани окрашивались в различные цвета с помощью природных красителей.

К VI в. до н. э. у ананьинцев складывается система широких торговых связей, в том числе с народами весьма отдаленными. Нередко, в частности, выявляются предметы северокавказского и скифского происхождения — кинжалы, короткие колющие мечи, наконечники стрел, украшения. В обмен ананьинское население поставляло, в основном, пушнину.

Имели ананьинцы торговые связи также с савроматами Нижнего Поволжья и Южного Приуралья. Проникновение изделий с юга и юго-востока связано, видимо, с активным функционированием волжско-камского торгового пути. Об обширных контактах местного населения свидетельствует и то, что ананьинские формы бронзовых топоров-кельтов встречаются на побережье Белого моря, в Финляндии, Норвегии, а также на Верхней Каме, Северной Двине, в Западной Сибири.

 

Ананьинское общество носило патриархальный характер. Главой рода являлся мужчина, а положение женщины было подчиненным. Кроме того, материалы археологических находок свидетельствуют о наличии имущественного неравенства, о постепенном выделении слоя родовой знати и примыкавшей к ней группы богатых и влиятельных сородичей.

Мнение об этнической принадлежности ананьинцев в свое время высказал профессор А. Х. Халиков. Он считал, что основу ее составлял восточно-финский (прапермский) этнос, потомками которого в настоящее время являются народы пермской группы финно-угорской языковой семьи — коми-пермяки, коми-зыряне и, возможно, марийцы.

К началу V в. до н. э. территория Нижнего Прикамья в значительной мере опустела. Причины ухода населения из региона в этот период ученым-археологам до сих пор не очень ясны. То ли имели место мощные природные катаклизмы (например, землетрясения), то ли на берега Камы пришли более сильные и воинственные народы.

Однако пустовала территория Прикамья недолго. По левобережью Камы, а также в бассейнах рек Ик и Белая постепенно складывается и развивается пьяноборская культура (от названия села Пьяный Бор, ныне Красный Бор, Агрызского района). Она датируется периодом III в. до н. э.–III в. н. э.

В Восточном Закамье к настоящему времени выявлено 109 памятников этой культуры, в том числе 78 селищ, 15 городищ, 7 могильников и 9 местонахождений. В окрестностях Набережных Челнов они обнаружены около дер. Имянлебаш (селище), дер. Кырныш (городище, два селища и могильник), дер. Кулушево (два селища), дер. Туирово (селище), с. Деуково (четыре селища, два могильника и два местонахождения) и т. д. Считается, что пьяноборские племена являлись потомками ананьинцев, поэтому у них много общего в типе расселения, способе захоронения, хозяйственных занятиях.

Во многих случаях пьяноборские памятники располагались группами до 5-6 поселений (одна из таких групп находилась, видимо, в районе дер. Кырныш). Население предпочитало жить в неукрепленных селищах, занимавших, как правило, края высоких надлуговых террас. При этом почти всегда селища располагались около укрепленных городищ, куда население уходило в случае опасности. Городища эти во многом напоминали ананьинские, так как занимали в основном естественно укрепленные мысы рек, имели небольшие (от 700 до 3000 кв. м) размеры. У большинства городищ с напольной стороны было по одному валу и рву, а вот Кырнышское городище было защищено двумя линиями укреплений.

 

При раскопках пьяноборских поселений были обнаружены фрагменты лепной круглодонной слабоорнаментированной посуды, изготовленной из глины с примесью толченых раковин. Погребения совершались в неглубоких ямах, вытянуто на спине. Могильники не имели каких-либо внешних признаков. На ряде из них (Кырнышском, II Деуковском и др.) было найдено немало интересных предметов — типичные для населения пьяноборской культуры крупные поясные пряжки (т. н. эполетообразные застежки), а также многочисленные головные, шейные и нагрудные украшения в виде височных подвесок, круглых блях, накладок. Нередко встречались изделия из кости, а также из железа — оружие, орудия труда, фрагменты конской сбруи. Судя по находкам, пьяноборцы продолжали поддерживать ранее установленные торговые связи, в том числе с Причерноморьем. В частности, это подтверждает содержание клада, найденного еще в 1913 г. близ дер. Ахтиял (Менделеевский район) — разнообразные вещи, произведенные в Италии. Датируется находка концом II-началом III вв. н. э.

Как раз в эти времена пьяноборские племена испытывали все усиливавшийся натиск кочевых народов с юга. В результате пьяноборцы вынуждены были покинуть традиционные районы обитания и переместились в более спокойные места Нижней Камы и Средней Волги. Здесь они стали, по мнению ученых, основой формирования черемис (марийцев) и удмуртов.

В III-V вв. н. э. район Восточного Закамья был занят представителями мазунинской культуры. В низовьях рек Ик, Белой и прилегающих к ним берегах Камы зафиксировано 17 селищ, 3 городища, 1 местонахождение с остатками чашевидной округлодонной слабопрофилированной керамики. Фрагменты ее — серого цвета, пористой, с овальными вдавлениями, обнаружены археологами в окрестностях дер. Кулушево (Тукаевский район), на месте предполагаемого селища мазунинцев. Считается, что образование этой культуры произошло в результате внедрения в среду пьяноборцев пришлых — тюркских, угорских, сармато-аланских племен.

В V-VIII вв. н. э. Восточное Закамье населяли разные народы. В частности, довольно плотной массой на левобережье Камы проживали племена именьковской культуры (от названия с. Именьково Лаишевского района). Археологами отмечено здесь 53 памятника этой культуры.

Именьковцы оставили следы своего пребывания и на территории Набережных Челнов. В пределах города учеными было обнаружено поселение, на поверхности которого в 1958 и 1964 годах была собрана лепная шамотная керамика, близкая к именьковской. Довольно плотно было заселено и ближайшее левобережье Камы. Селища именьковцев исследованы в окрестностях д. Малые Ерыклы, с. Туба, с. Красная Кадка, д. Малые Аты, с. Большие Аты, с. Ташлык, д. Чабья (Нижнекамский район), д. Батраково, д. Кырныш, с. Калмаш, с. Кузкеево (Тукаевский район).

Обращает на себя внимание, что именьковские памятники располагаются в зоне плодородных черноземных почв. Это было связано с развитой системой их земледельческо-скотоводческого хозяйства. Оно было основано на применении пахотных орудий, разведении породистого домашнего скота, в том числе верблюдов.

Жили именьковцы в небольших поселках, которые группировались вокруг одного или нескольких городищ-убежищ. На поселениях именьковцев выявлены следы жилищ земляночного и полуземляночного типа, большое количество хозяйственных ям. Одно из таких поселений открыто археологами в 300 м к югу от села Калмаш. На поверхности его отмечено около 50 впадин размером 6х4 и глубиной 0,7 м, что является остатками довольно большого количества жилищ полуземляночного типа. В окрестностях поселения собрана типично именьковская керамика. Она представляла собой главным образом плоскодонные цилиндрошейные неорнаментированные сосуды с примесью крупнозернистого шамота. Известны также остатки производственных сооружений именьковцев — гончарные и металлургические горны, ремесленные мастерские и т. д.

 

Помимо керамики в именьковских памятниках нередко встречались и другие глиняные поделки — обломки глиняных пряслиц, зооморфные и антропоморфные фигурки. Нередко встречались и находки, вызывавшие особый интерес — железные топоры, серпы, наконечники копий, остатки боевого оружия, украшения и т. д. Своеобразным был у именьковцев обряд погребения. Умерших они сжигали в полном одеянии в стороне от поселений, остатки кремации помещали в небольшие ямы.

Этническая принадлежность именьковского населения остается спорной и до конца не выясненной. В VII-VIII вв. оно активно контактировало с кушнаренковскими и булгарскими племенами, проникавшими в это время на берега Камы. Возможно, что в результате этих контактов именьковцы и были вытеснены из региона.

Кушнаренковские племена появились в регионе в середине VI века. Их считают либо протовенграми (Е. А. Халикова, А. Х. Халиков), либо угросамодийцами (Е. П. Казаков). Большинство кушнаренковских памятников выявлено в междуречье Белой и Ика, а также в среднем течении Ика. Именно эта территория и стала местом кочевий древних венгров (мадьяр), а возможно — и частью легендарного государства «Магна Хунгария» (Великая Венгрия»), о котором упоминают многие исторические источники.

Археологами обнаружено в регионе 11 селищ, 3 могильника и более 20 местонахождений населения кушнаренковской культуры. Селища находились только в припойменных частях рек. Они занимали небольшую территорию и имели незначительный культурный слой — 15-20 см. Это свидетельствует о временном, сезонном их использовании, о кочевом образе жизни кушнаренковского населения. Одно из селищ мадьяр-протовенгров, датированное VI¬-VIII вв. н. э., располагалось, например, на территории Елабужского «Чортова городища».

Погребения кушнаренковцев совершались в неглубоких ямах, над которыми затем насыпались небольшие курганы. Захоронения сопровождались богатыми наборами вещей, поэтому многие кушнаренковские могильники были давным-давно разграблены.

В памятниках, оставленных кушнаренковцами, наиболее характерной считается тонкостенная округлодонная посуда. Она, как правило, украшена многорядным, тонким и изящным по исполнению орнаментом. По мнению археологов, такая посуда не имеет местных корней. Истоки ее усматриваются в Западной Сибири.

В IX веке основная масса угров-мадьяр была вынуждена покинуть берега Волги и Камы. Причиной этого явились набеги печенегов, а также активное проникновение сюда булгарских племен с юга.

В середине IX века булгарским племенам удалось одержать верх над протовенграми-мадьярами, и тем пришлось уйти на запад. В конечном счете мадьяры достигли берегов Дуная, где и основали свое государство — Венгрию.

В то же время значительная часть угров-кочевников осталась в Закамье, тесно взаимодействуя здесь с булгарским и башкирским населением. Кроме того, в конце Х века на территорию, ранее занимаемую кушнаренковцами, из района Среднего Урала переселились новые группы угорских кочевников. В результате к востоку от р. Шешмы ими были оставлены многочисленные памятники, отнесенные впоследствии археологами к т. н. чияликской культуре.

 

Ее характерными проявлениями были неглубокие подкурганные погребения, которые содержали лепную круглодонную посуду, украшенную веревочными и гребенчатыми оттисками, а также наборы конского снаряжения. Были обнаружены и погребальные маски, характерные для всего угорского населения. Они изготавливались из ткани, кожи, меха, металла (главным образом, серебра) и накладывались на лица умерших. При этом главной задачей было обезопасить оставшихся соплеменников от духов, в которых (по представлению древних угров) превращался человек после смерти. Такие серебряные погребальные маски были обнаружены, например, жителями д. Шигаево на случайно разрушенном древнем могильнике. В погребениях находили и другие разнообразные предметы — бусы, височные украшения, бляхи. Значительный культурный слой на чияликских поселениях свидетельствует о сравнительно оседлом образе жизни бывших кочевников. Могильники чияликцев — Такталачукский, Азьметьевский и др. по характеру обряда являются уже мусульманскими, хотя и содержат значительные языческие пережитки.

Археологические данные о существовании на Каме поздних угорских кочевников подтверждаются и письменными источниками. Так, незадолго до монгольского нашествия в Прикамье сумел пробраться венгерский монах Юлиан. Он искал встречи с соплеменниками — уграми-протовенграми, которые, по слухам, продолжали проживать по берегам Волги и Камы.

После долгих мытарств и многих приключений Юлиан на берегах «большой реки Этиль» все же встретил угорских кочевников, у которых язык был «совершенно венгерский», «и они его понимали, и он их». Хотя кочевники имели дома и селения, все же они «землю не возделывают, едят мясо конское..., пьют лошадиное молоко и кровь. Богаты конями и оружием и весьма отважны в войнах». Основываясь на ряде доказательств, Е. П. Казаков пришел к выводу, что встреча Юлиана с соплеменниками произошла на левом берегу Камы, где-то между современными Набережными Челнами и Нижнекамском*. Об уграх, а также о населенной ими стране «Великая Венгрия» или «Паскарт» («Баскарт»), находившейся к востоку от Волжской Булгарии, писали и другие путешественники — Рашид-ад-дин, Гильом де Рубрук и др.

 

* См. : Е. Казаков. Древняя страна «Паскатир»//Татарстан, 1993, № 9, c. 44.

 

В дальнейшем часть древних венгров погибла во время монгольского нашествия, а другая — приняла ислам и постепенно растворилась в среде соседних народов, прежде всего татар и башкир. По крайней мере, угорское влияние на территории распространения чияликской культуры долго еще ощущалось в топонимике, в одежде, обрядах, особенностях захоронения, наличии характерной угорской керамики и т. д.

Не позднее середины VIII века из Нижнего Поволжья и северо-восточного Предкавказья в бассейн Волги и Камы проникают и начинают расселяться булгарские племена. Наступил булгарский период, который ознаменовался многими примечательными событиями в истории народов Поволжья и Прикамья.

Изыскания археологов привели к выводу, что в домонгольский период река Шешма являлась восточной границей центральной территории Волжской Булгарии*. Об этом свидетельствует, в частности, расположение по правобережью Шешмы целого ряда укрепленных булгарских городищ — Новошешминские II и III, Утяшкинское, Елантовское, Ошинское. Они характеризуются как остатки системы военно-стратегических форпостов по охране пограничного правобережья Шешмы. Археологические разведки 1965 г. показали, что даже по реке Зай, протекающей параллельно ей несколько восточнее, булгарские памятники домонгольского периода отсутствуют, за исключением Краснокадкинского городища в нижнем течении реки.

 

* Фахрутдинов Р. Г. Археологические памятники Волжско-Камской Булгарии и ее территория. — Казань, 1975, с. 31–32.

 

В то же время, хотя и редко, памятники домонгольской Булгарии встречаются и в районах восточнее Шешмы. Одним из них являлось Елабужское Чортово городище. Как считает археолог К. И. Корепанов, эта каменная крепость была построена в X веке. Ее функции определялись в качестве оборонительного и наблюдательного пункта, контролировавшего соблюдение торговых и военных интересов Булгарского государства на Нижней Каме. Вообще же памятники домонгольской Булгарии в регионе Восточного Закамья встречаются очень редко и представляют собой небольшие селища-фактории (Семиостровское, Татаро-Ямалинское Актанышского района и др.).

К рубежу XII-XIII вв. в подчинение Волжской Булгарии постепенно входят обширные земли левобережья Камы, вплоть до нижнего течения р. Белой. Икские башкиры попадают в определенную зависимость от своих западных соседей. Одновременно происходит этническое взаимодействие булгарского и западно-башкирского населения.

Нашествие монголов в 1236 г, захват и разрушение крупнейших городов вынудило жителей Волжско-Камской Булгарии бежать на север и на восток, за реку Шешму. Плотность булгарских поселений в Восточном Закамье в золотоордынский период значительно возросла, и они отмечены здесь в окрестностях д. Малые Ерыклы, д. Малые Аты, с. Большие Аты, д. Средние Челны, д. Клятли (Нижнекамский район), с. Орловка, пос. Кзыл-Тау, д. Самоскаково (Тукаевский район) и т. д. Целый ряд булгарских поселений появляется на реке Ик.

Эти селища имели небольшие размеры и содержали относительно небогатый археологический материал, представленный, главным образом, керамикой. Орловское булгарское селище, например, было открыто археологами в 1958 г. На месте его были собраны обломки булгарской посуды, датированные XIII-XIV вв. Она представляла собой лепную круглодонную керамику с примесью раковин в тесте, украшенную веревочно-гребенчатым орнаментом.

На наличие большого числа булгарских памятников на территории Мензелинского уезда обращали внимание исследователи истории Восточного Закамья еще в XIX веке. Так, один из авторитетнейших знатоков архивных документов и археологических древностей Оренбургской и Уфимской губерний Р. Г. Игнатьев, отмечая наличие здесь надгробных плит, остатков земляных валов и т. д., высказывал предположение, что «эта местность была частью «Болгарского Царства»*.

 

* Уфимский юбилейный сборник, в память празднования трехсотлетнего юбилея города Уфы. Уфа, 1887, с. 234.

 

В последнее время постоянно возрастал общественный интерес к поиску древних поселений булгар (а возможно и города) на территории современных Набережных Челнов. Это стремление было реализовано в середине октября 1992 г., когда под руководством опытнейшего археолога Е. П. Казакова в различных частях города были произведены раскопки. И если на Элеваторной горе они не дали ощутимых результатов, то на берегу р. Челнинки усилия археологов были вознаграждены. Здесь были обнаружены остатки булгарской лепной посуды красноватого цвета с традиционным гребенчатым орнаментом конца XIV века, а также серо-коричневой булгарской керамики XV века. В ходе раскопок были найдены также железные гвозди, обломок кованого серпа, другие предметы. Обнаружились и следы жилищ. Этот археологический памятник решено было именовать Усть-Челнинским селищем**.

 

** В 1996-97 годах на Элеваторной горе силами учащихся татарской средней школы № 18 под общим научным руководством Ф. Ш. Хузина и А. З. Нигамаева быле произведены археологические раскопки. В ходе работ были обнаружены кованые гвозди, фрагменты керамики, изделия из свинца и меди. Отдавая дань уважения усилиям учащихся, эти находки, на наш взгляд, еще не доказывают существования ранее 1626 года на месте города Набережные Челны сколько-нибудь крупного поселения, тем более, города. (См. подробнее: «Наука и школа», 1998, № 1, с. 27-29).

 

Как появилось здесь булгарское поселение? Возможно, это было связано с разорением в конце XIV века великим завоевателем мира Аксак-Тимуром (Тамерланом) булгарских городов Булгар, Елабуга. Жители их вынуждены были бежать в другие места, где основывали новые поселения. Прожив какое-то время на территории современных Набережных Челнов, булгары ушли отсюда и скорее всего — дальше на восток. Это произошло, видимо, задолго до появления здесь русских поселенцев. По крайней мере, судя по документам, в 1626 г. русские крестьяне уже не встретили каких-либо остатков жилищ, построек и т. д.

Картина заселения Восточного Закамья будет неполной, если не обратить внимания на еще один важный компонент его обитателей — тюркских кочевников (кипчаков, башкир, ногайцев). Среди них особое внимание необходимо уделить башкирам, так как начиная с ХI века Восточное Закамье находилось в числе основных районов расселения этого народа. Не случайно территория левобережья Камы, по крайней мере, между бассейнами рек Белая, Зай, Шешма, издавна называлась Западной Башкирией и на протяжении почти двухсот лет входила в состав Оренбургской (а с 1865 г. — Уфимской) губерний вместе с другими башкирскими землями.

Первые более или менее достоверные предания о башкирском (башджарском) народе относятся к X веку. На его формирование оказали влияние многие другие народы — гунны, печенежско-огузские племена, ногаи.

Главным занятием башкир было кочевое скотоводство. В период летних кочевок они передвигались на огромные расстояния, простиравшиеся на востоке — до р. Урал, на севере — от р. Уфимки до Камы, на западе — до Камы и Вятки, на юге — до р. Сакмары. Подвижный образ жизни нашел отражение и в народных пословицах: «Где трава, там и скотина, где скотина, там и юрт»; «Куда дичь, туда и охотник» и др. Помимо скотоводства, башкиры занимались также промысловой охотой, рыболовством, бортничеством.

Башкиры не были однородны и составляли совокупность двух десятков родовых групп. Большинство из них в то или иное время проживали в Нижнем Прикамье.

До XIII в. бассейны рек Ик, Мензеля до камских берегов и до р. Зай на западе были местом расселения башкирских племен кудей, дуван и кошсы. В XIII в. племена дуван и кудей перекочевали в долину р. Белой, а племена кошсы — в северо-восточную Башкирию. Впоследствии они расселились восточнее современной Уфы, в основном в бассейне реки Ай.

До начала XIII века в среднем течении Ика кочевали племена бурзян, усерган и тангаур. Позднее они переселились на Южный Урал.

В XIII-XIV веках приикскую территорию также активно обживали башкирские племена катай, юрматы и мин. В дальнейшем основная их часть откочевала в центральную и северо-восточную Башкирию, в Зауралье. Таким же временным местом проживания было Восточное Закамье и для основной массы башкирских племен табын, кыпчак, ай и других.

Таким образом, в верховьях Ика находились своеобразные «ворота», через которые в восточном и западном направлениях происходили активные миграционные процессы. В то же время часть башкир постепенно осела в бассейне р. Ик. Так возникла группа западно-башкирских племен, которая получила название «икские башкиры».

В XVII-XIX веках основными жителями долины р. Ик были племена байлар, буляр, ирэкте и юрми. Племя байлар включало в себя 3 рода — сураш, салагуш и калмаш (не отсюда ли произошло название села Калмаш?). Центром расселения байларцев была река Мензеля. Постепенно здесь возникли деревни Верхний Байлар, Подгорный Байлар, Старый и Новый Байлар и др. На западе граница расселения достигала р. Степной Зай, где еще в XIX веке отмечались байларские аулы. Часть же байларцев рода салагуш проживала на правобережье Камы, главным образом в низовьях реки Иж.

Считается, что байларцы в конце I тыс. н. э. мигрировали в соседстве с другими древнебашкирскими племенами из Центральной Азии на Бугульминскую возвышенность. Здесь они проживали какое-то время в верховьях Демы и Ика, активно контактируя с булгарским и финно-угорским населением края. В XIV веке байларцы переместились в низовья Ика, заселив при этом прилегающие к нему левый и правый берега Камы.

Другое племя икских башкир — буляр — включало в себя два рода — мышига и кадыр. Возникновение этнонима «буляр» Р. Г. Кузеев связывает с булгарским влиянием*. В процессе формирования родоплеменной общности булярцы прошли также этап взаимодействия с другими башкирскими образованиями (племенами юрматы, юрми, еней), а также с древнемадьярскими племенами.

 

* Об этом, а также в целом об икских башкирах см. подробнее: Р. Г. Кузеев. Происхождение башкирского народа. — М., 1974. — С. 316-330.

 

Булярцы и юрмийцы пришли на Ик почти одновременно (в конце XIV века) и расселились смежно. Лишь появившиеся позже ирэктинцы вклинились между ними. Племя юрми родового деления не имело. Оно компактно расселялось по среднему течению р. Ик. По многим историческим свидетельствам старые родоплеменные вотчины юрмийцев находились на левом берегу реки. Там же находились и их древние кладбища.

К западу от Ика юрмийцы были соседями юрматынцев. Возможно, что они и жили ранее на одной с ними территории, по рекам Степной Зай и Шешма, а в XIII-XVIII веках сдвинулись на восток, к Ику. Здесь, на левом берегу реки, племя юрми сохранило компактное расселение и племенную форму организации.

Башкирское племя ирэкте сформировалось из потомков восточных (кара-табынских) и западных табынцев. Довольно поздно (в конце XV-начале XVI веков) оно переселилось с долин р. Миас на берега Камы и Ика. Проживали ирэктинцы рядом с байларцами, булярцами и юрмийцами по обеим берегам Ика. С падением Казанского ханства, у которого они находились на военной службе, осложнилось и их положение. В поисках новых земель и новой судьбы часть ирэктинцев покинула икскую долину и ушла на северо-восток, на лесистое правобережье Быстрого Таныпа. Другая же часть навсегда осталась в Восточном Закамье.

Точных сведений о численности икских башкир нет. В начале XVIII века царская администрация переписывала башкир, «годных к службе», в Юрминской и Байларской волостях. При этом юрмийцев насчитывалось около 6 тыс. человек, а байларцев — 9 тыс. Однако и эти неполные сведения дают хоть какое-то представление о численности местного башкирского населения.

Еще один кочевой народ, имевший прямое отношение к истории нашего края — это ногайцы. В XV веке, когда распалась Золотая Орда, одним из ее осколков стала Ногайская Орда. Она проводила активную внешнюю политику и постепенно подчинила своему влиянию многие башкирские племена, особенно юго-западные и юго-восточные. В памяти народов остались многочисленные легенды и предания об этнических связях башкир и ногайцев. Родовые подразделения под названием «ногай» существовали в составе башкирских племен бурзян, юрматы, мин и др.

Обширная территория левобережья Камы с некоторых времен являлась местом летних кочевок ногайцев. Мирная жизнь осложнялась усобицами между ногайскими вождями — Басманом, Турэ, Алтакаром, Акназаром и др., боровшимися за власть, а также борьбой между ногайскими и башкирскими феодалами. Это вынуждало строить укрепленные поселения. Ногайские городища, окруженные валами, были основаны в районе современных городов — Оренбурга, Уфы, Стерлитамака, Бирска. Некоторые из них находились и на правобережье Камы, в частности, в окрестностях г. Менделеевска.

Возможно, что одно из таких укрепленных ногайских городищ располагалось на месте современных Набережных Челнов — на Элеваторной горе. Об этом свидетельствует, в частности, выдержка из исследования уфимского краеведа прошлого века Р. Г. Игнатьева «Памятники доисторических древностей Уфимской губернии», опубликованного в «Справочной книжке Уфимской губернии» за 1883 год:

«В Мензелинском уезде, при Челновской пристани, близ устья реки Челновки, на вершине горы «Мыс» или Мысовой... находится ногайское городище; оно состоит из круглого вала песчано-каменистого грунта с двумя выходами с В. и З. стороны; этот вал в окружности 104, а в вышину неравномерно, что конечно произошло от времени, 1 1/2 и 2 саж.

... Ногайское городище иначе еще называется в народе «Ногайским валом»; очень может быть, что это городище было крепостцей, и, конечно, по крайне затруднительному и теперь еще входу на гору Мыс и при младенчестве в то время военного искусства, крепостца была неприступною: но, как увидим далее, по р. Каме был как бы целый ряд укреплений.

... В Мензелинском же уезде, тоже близ р. Камы и Челнинской пристани, в 3 верстах от села Багряж (?), на СВ виден прямой вал на 320 саж. длины, который примыкает с одной стороны к оврагу, а с другой к горе Мыс и какому-то небольшому озеру без названия. Вся же эта местность называется в народе — «Ногайский городок», Ногайское жилище. Местность, так названная, низменная; за оврагом, о котором мы говорили, растет березовый лес, называемый «Ногайским лесом»; внутренность городка за валом до оврага мерою 1 дес. и здесь виден второй вал, уже осыпавшийся и не более как 1/2 арш. вышины... Предание говорит, что здесь, на Ногайском жилище..., жил Ногайский хан, современник и едва ли не родня Мамаю». Конечно, полностью доверять этим утверждениям, основанным, видимо, на устных свидетельствах местных жителей, нельзя. Но они, по крайней мере, указывают на постоянное и заметное присутствие ногайского элемента в этнической истории Восточного Закамья XIV-XVI веков.

Заслуживает внимания и другая версия. Ногайцы доставляли своими набегами много хлопот Казанскому ханству, поэтому оно было вынуждено позаботиться о строительстве целого ряда укреплений и небольших крепостей для защиты своих границ. Возможно, что крепость на горе Мысовской являлась одним из элементов системы этих укреплений по левому берегу Камы. А в русских источниках к ней вполне могло «пристать» название тех, против кого она была направлена.

Возможно также, что в этом случае службу в крепости несли икские башкиры, в частности, ирэктинцы. Само слово «ирэкте» трактуется некоторыми исследователями как «несущие службу в крепости» или «обязанные оборонять крепость». Вопрос этот, однако, пока остается открытым и требует дальнейшего изучения.

Падение Казанского ханства в середине XVI века оказало самое непосредственное воздействие на процессы, происходившие в Восточном Закамье. Многие булгарские поселения перестали существовать, а их население ушло дальше на восток. Ногайские мурзы Акияк-Килембет и Кара-Килембет, бежавшие на Кубань, пытались заставить уйти туда и всех подвластных им башкир. Но их старейшина Канзафар-бий высказал мнение большинства: «Если мы уйдем с этих мест, то нигде не найдем себе пастбищ. Таких мест нигде не найдешь». Большинство башкир, в том числе икских, остались на прежних местах. Однако они по-прежнему подвергались притеснениям со стороны ногайцев. Кроме того, свои претензии на башкирские земли предъявили и сибирские царевичи Кучумовичи.

В этой сложной обстановке внутренних мятежей и раздоров, внешних набегов довольно остро встал вопрос о вхождении Башкирии в состав Российского государства. Московскими правителями ее территория рассматривалась как важный форпост для укрепления своих восточных границ, а в качестве опорного пункта — для дальнейшего проникновения в Сибирь.

Поэтому сразу после завоевания Казанского ханства в башкирских селениях, согласно преданиям, побывали царские посланцы с жалованной грамотой Ивана IV: «Пусть никто не убегает и пусть каждый остается при своей вере, соблюдает свой обычай». Тем самым начался процесс присоединения Башкирии к России.

Среди историков существовали и существуют сейчас разные точки зрения относительно характера этого процесса. Одни (В. М. Черемшанский, У. Х. Рахматуллин и др.) считали его в целом мирным, добровольным. Другие же (В. А. Новиков, Атнагулов и др.) рассматривали процесс вхождения Башкирии в состав России как результат главным образом силового давления. В частности, В. А. Новиков утверждал, что «башкирцы приняли русское подданство после следовавшей за взятием Казани пятилетней опустошительной войны московских воевод..., которые, по словам А. Курбского, с немалым войском «вяще нежели 30 тысящей по шестом лете», по взятии царства Казанского, громили князей и воинства бусурманские, «гоняху за ними, аж за Уржум и Мешь реку, за леса великие и оттуда аж до Башкирска языка, иже по Каме реке вверх до Сибири протязается; и что их было осталися, те покоришася». Естественно, что поражение «инородцев», о коих говорит Курбский, «бо тогда больше 10 тысящей воинства бусурманского погубихом с атаманы их», — скорее могли заставить башкир обратиться с челобитьем к русскому царю, нежели слухи о добропорядочных поступках с побежденными казанцами...»

Как бы там ни было, присоединение Башкирии к России растянулось на несколько лет и в основном завершилось к 1557 году. По крайней мере, весной 1557 г. один из царских воевод — князь П. И. Шуйский — сообщал в Москву, что население Казанского ханства окончательно признало власть русского царя и что в довершение такого смирения к нему в Казань «башкирцы пришли, добив челом и ясак поплатили».

Башкиры обязались платить в казну ясак. Вначале он не был обременительным и носил натуральный характер (шкурки куниц, белок, бобров, лисиц, соболей). Но уже к концу XVII века большая часть ясака платилась деньгами.

Ответными обязанностями государства была защита башкир от набегов соседних кочевых народов, сохранение территорий кочевий. По словесному описанию башкирам были выданы грамоты на владение их старинной вотчинной землей. Большие земельные площади были закреплены за ними и в окрестностях Набережных Челнов, в том числе по р. р. Шильне, Ику, Мензеле, Заю.

С одной стороны, это было актом исторической справедливости. Но с другой стороны, сделавшись собственниками огромных земельных участков, сравнительно немногочисленное башкирское население было обречено на выполнение непосильной задачи — оградить эту собственность от притязаний новоявленных помещиков, монастырей, заводчиков, царских чиновников и просто крестьян разных национальностей, самовольно селившихся на богатых угодьях. Уже в XVII-XVIII веках, как мы увидим, недовольство башкир вылилось в целый ряд вооруженных столкновений с властями.

Таким образом, история проживания человека в Восточном Закамье насчитывает десятки тысяч лет. За это время здесь, сменяя друг друга, обитали самые разные народы — финно-угры, сарматы, булгары, башкиры, ногайцы, славяне и др. В целом регион отличался активными миграционными процессами. В какой-то степени это объясняется тем, что он занимал промежуточную территорию между лесом и степью, предгорьями Урала и равнинами Закамья. Здесь же проходили важнейшие сухопутные и водные торговые пути. В любом случае каждый народ обретал здесь на какое-то время (или навсегда) свою родину, оставлял после себя памятники своеобразной материальной и духовной культуры. Без изучения истории каждого народа история региона в целом будет неполной и однобокой.

 

 

 ________________________________________________________________________________________________________________

 

ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ И ФОТО:

Команда Кочующие.

Памятники археологии Татарстана.

https://www.zamky.com.ua/

Указ Президента Российской Федерации № 176 от 20.02.1995

Список выявленных объектов культурного наследия

Постановление Кабинета Министров Республики Татарстан № 599 от 23.07.1997

Приказ Министерства культуры Республики Татарстан № 614-од от 09.06.2018

Постановление Кабинета министров Республики Татарстан № 39 от 28.01.1993

Постановление Совета Министров Татарской АССР № 601 от 23.10.1981

 Археологическая карта Татарской АССР: Предкамье /АН СССР. Казан. фил. - М.: Наука, 1981. - 210 с. - Библиогр.: с. 201-210. - Описания археол. памятников сев. р-нов ТАССР и г.Казани. Общ. ист. - археол. и природно-геогр. очерк региона и история его изучения.

Археологическая карта Татарской АССР: Предволжье /АН СССР. Казан. фил. - Казань, 1985. - 116 с.: ил. - Библиогр.: с. 110-114. - Описания памятников правобережья Волги и бассейна р. Свияги. Общ. ист.-археол. и природно-геогр. очерк региона и история его изучения.

 Археологические открытия 1965 года /АН СССР. Ин-т археологии. - М.: Наука, 1966. - 198 с.: ил. - Из содерж.: Смирнов А.П. Археологические работы в Поволжье. - С. 189-193: ил.

Археологические открытия 1966 года /АН СССР. Ин-т археологии. - М.: Наука, 1967. - 350 с.: ил. - Из содерж.: Хлебникова Т.А. Алексеевское городище в низовьях Камы. - С. 117-118; Халиков А.Х., Халикова Е.А., Казаков Е.П. Танкеевский могильник. - С. 118-119; Смирнов А.П. Работы в Болгарах. - С. 120-121.

 

 

 

Вложение	Размер
Памятники археологии Мензелинского района	583.92 КБ