Барковское селище. Горномарийский район Марий Эл

Барковское селище располагается в 600 м к юго-востоку от Барковского (Чертова) городища, в 600 м к северо-западу от кладбища д. Барковка Березовского сельского поселения Горномарийского района. Селище находится на двух мысах коренной террасы р. Волги вытянутых с запад на восток, разделенных оврагом, по дну которого протекает ручей, впадающей в р. Волгу.  Общая площадь селища составляет 12 300 кв. м.

 
А.И. Михеева, Д.Ю. Ефремова.
БАРКОВСКОЕ СЕЛИЩЕ: ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ ИССЛЕДОВАНИЯ (по материалам 2011 г.)
В статье представлены материалы из противоаварийнъкраскопок Барсковского селища XII-XVвв., описываются планиграфические объекты, вещевой материал, особое внимание уделено характеристике керамики из закрытого комплекса - погреба. Керамика постройки, набор предметов повседневного быта соотносятся с комплексами марийских поселений правобережья р. Волги. Топография памятника: мысовое расположение, «спрятанность» селища, также характерна для марийских поселений XIII-XV вв.  

Барковское селище - вновь открытый памятник, зафиксированный осенью 2010 года. Поскольку селище сильно разрушается кладоискателями, о чем свидетельствуют многочисленные вкопы, шурфы, траншеи на территории памятника, в рамках республиканской целевой программы «Культурное наследие Республики Марий Эл на 2009-2013 гг.» отрядом Марийской археологической экспедиции (МарАЭ) Марийского научно-исследовательского института языка, литературы, истории им. В.М. Васильева (МарНИИЯ-ЛИ) проводились в 2011 г. спасательные археологические исследования под руководством Д.Ю. Ефремовой.
 
Барковское селище располагается в 600 м к юго-востоку от Барковского (Чертова) городища, в 600 м к северо-западу от кладбища д. Барковка Березовского сельского поселения Горномарийского района. Селище находится на двух мысах коренной террасы р. Волги вытянутых с запад на восток, разделенных оврагом, по дну которого протекает ручей, впадающей в р. Волгу (рис. 1). Общая площадь селища составляет 12 300 кв. м.
 
Место расположения селища долгое время археологически не улавливалось. Интерес к этой территории впервые проявился еще в XIX вв. В ряде очерков Н.Н. Оглоблина, опубликованных в промежутке между 1899-1915 гг., содержится описание Чертова городища и его окрестностей (Оглоблин, 2010. С. 111-113).
Целью археологических исследований 2011 г. являлось определение культурной принадлежности, датировки, установление границ селища. Исследованная площадь составила 140 кв. м., из них раскопом в 96 кв. м накрыты «кладоискательские» шурфы вдоль береговой линии селища.
 
В ходе археологических исследований изучены хозяйственные и столбовые ямы, очаги. Интерес представляет хозяйственная постройка, фиксировавшаяся с уровня современной дневной поверхности в виде небольшой западины, в центре которой располагался кладоискательский шурф. Исследованиями установлено, что хозяйственная постройка является остатками погреба подпрямоугольной формы размерами 256 х 304 м, глубиной 127 см. Вход в постройку прослежен у северной стенки в виде глиняной приступки, усиленной сработанным жерновом. Под жерновом лежала челюсть животного. Вещевой инвентарь погреба представлен керамикой, костями животных, предметами повседневного быта: ножи (4 экз.), пробой, лодочная скоба, замки (2 экз.), пряслице; ядро от пращи (?), гиря.
Среди инвентаря выделяется железная гиря, поскольку находки, связанные с торговым инструментарием, являются достаточно редкими на средневековых поселениях марийского края. На железной гире диаметром 4 см, высотой 3,5 см, весом 112,50 г сохранился фрагмент от петли для подвешивания к подвижному кольцу безмена. По внешним признакам изделие сходно с гирей для безмена, найденной в слое XII в. в Новгороде, но отличается меньшими размерами (Колчин, 1959. С. 99, рис. 81). Следует отметить, что крюки от безмена встречались в Новгороде также в слоях Х111-Х1У вв. (Колчин,1959. С.97).

 

В плане датировки памятника интерес представляет замок с усиленным донцем и ключевым отверстием, закрытым вертикальными щитками. Прорезь для ключа оформлена в виде щели. Изделие аналогично новгородским замкам типа Г, появившимся в конце XIII в., которые были распространены вплоть до второй половины XV вв. (Колчин, 1959. С. 82, рис. 68/1).
Поскольку одним из характерных показателей этнической принадлежности памятника является совместное местонахождение совокупности керамических материалов, был проанализирован единственный закрытый комплекс выявленной постройки - погреб.
 
Керамический комплекс постройки представлен 287 фрагментами, из них 98 относятся к лепной посуде, 189 - к круговой (рис. 2).
Лепная керамика (рис. 2/1-17) представлена 12 венчиками, 76 стенками, 10 днищами, и составляет 34% в общем керамическом комплексе постройки. Полных профилей не восстановлено. По крупным фрагментам, дающим представление о форме, выделяется два типа горшков. К первому относятся сосуды с выраженным плечиком (рис. 2/6, 9, 10); ко второму горшки с плавным переходом к слабовыпуклым плечикам (рис. 2/5, 8). Горловина преимущественно раструбовидной формы. Оформление края венчика простое: уплощенный (рис. 2/3), округлый (рис. 2/7-10), приостренный (рис. 2/1, 6), скошенный во внешнюю сторону (рис. 2/2, 4).
Информация о гончарной технологии получена в результате микроскопического изучения 98 образцов. Технологический анализ проводился по методике А.А. Бобринского (Бобринский, 1978).
 
Для изготовления лепной посуды использовалась ожелезненная глина, которая после обжига приобрела кирпичный цвет. Глина бралась из источников приближенных к водоемам, о чем свидетельствует наличие таких примесей как бурый железняк (до 2,5 мм), окатанные частицы раковины (до 1 мм), известняк. Сравнение исходного сырья с эталонными образцами позволяет выделить два источника добычи исходного сырья: материковая глина и глина из склона берега волжской террасы. 
Исходное сырье находилось в увлажненном состоянии непосредственно перед составлением формовочных масс, признаков дробления не зафиксировано. На стадии составления формовочных масс отмечены следующие рецепты: глина +шамот (79%); глина+раковина (15%), глина+дресва (2,5%), глина+песок (3,5%). В изломах черепков фиксируются щелевидные пустоты с коричневым или желтоватым налетом, что косвенно свидетельствует об использовании органического раствора. Используемый в качестве примеси шамот, песок, дресва не калибровались, размерность фракций составляет от 1 до 4,5 мм (шамот), до 3 мм песок, дресва. Изучение состава самого шамота каких-то предпочтений не выявил, в шамоте зафиксирована примесь раковины, шамота, песка. Концентрация шамота в тесте составляет 1:3 (на одну часть примеси бралось 3 части глины).
Изучение придонных частей сосудов показало применение донной программы конструирования начина. Начин монолитный (рис. 2/11, 15). На одном днище с примесью раковины прочерчен четырехугольник, разделенный линией. Характерные наплывы глины по периметру днища свидетельствует о том, что в данном случае круг использовался в качестве поворотного столика (РФК-1). Лепная керамика изготовлена спиральным налепом из жгутов (рис. 2/5, 7-10, 14). Размер жгутов 2-3 см.
Обработка поверхностей производилась путем простого заглаживания: вручную, с помощью пальцев, травы. Следы заглаживания носят беспорядочный характер.
Окраска сосудов пятнистая, в основном бурого, коричневого цвета, в изломе трехслойные. Обжиг костровой.
Круговая керамика представлена 189 фрагментами, из них 37 венчиков, 120 стенок, 32 днища и составляет 66% в керамическом комплексе погреба. В круговой посуде также представлены два типа горшков: сосуды с выраженным плечиком, и наибольшим расширением в верхней части тулова (рис. 2/39-40), и слабопрофилированные с плавным переходом венчика в плечо и наибольшим расширением на уровне середины тулова (рис. 2/41-42, 44-45). Сосуды с горловиной раструбовидной или блоко-видной формы. 
Оформление края венчика достаточно простое: уплощенный (рис. 2/45), при-остренный (рис. 2/47), округлый (рис. 2/26-27, 32-33, 35, 38), скошенный во внешнюю сторону (рис. 2/21, 28, 34, 41-43). Данные варианты аналогичны оформлению края в лепной керамике. В коллекции также присутствует более сложное оформление края: с наплывом во внутреннюю сторону (по 4 экз. с примесью дресвы (рис. 2/18, 20, 23, 44) и песка (рис. 2/19, 24, 29), 3 экз. с примесью раковины (рис. 2/22, 31), 1 экз. с примесью шамота (рис. 2/40)), с ложбинкой по центру среза (2 экз. с примесью песка (рис. 2/25), 1 экз. с примесью раковины (рис. 2/26)). Диаметр венчика составляет от 14 до 22 см, диаметр днищ от 10 до 12 см. Преобладают сосуды с диаметром венчика 16 см.
Информация о гончарной технологии получена в результате микроскопического изучения 189 образцов.
Как и в лепной керамике при изготовлении сосудов использовалась ожелезненная глина. Естественные примеси в глине соответствуют примесями в лепной, что свидетельствует об использовании одних и тех же залежей глины. Глина находилась в увлаженном состоянии, признаков дробления не зафиксировано. На стадии составления формовочных масс отмечены следующие рецепты: простые: глина+раковина (45,0%), глина+песок (29,0%); глина+ша-мот (14,0%), глина+дресва (5,2%); смешанные: раковина+шамот (5,8%), раковина+дресва (1,0%). Часть сосудов содержит следы использования органического раствора.
 

 

Используемые в качестве искусственных примесей шамот, песок, дресва калибровались, абсолютное большинство составляют фрагменты с размерностью зерен до 2 мм. Концентрация шамота составляет в круговой посуде 1:4; песка 1:3, 1:4; дресвы 1:4, 1:5.
Крупность примеси раковины определяется в пределах 1-4 мм, раковина большего размера не встречается. Сохранность раковины различна. В коллекции преобладает группа сосудов, в которых раковина выщелочена или выгорела полностью, ее следы представлены щелевидными пустотами. В другой части сосудов сохранность раковины очень хорошая. Исследования данной группы керамики позволяют судить о том, что раковина использовалась в сыром состоянии (пылевидная фракция отсутствует, нет расщепления по горизонтальным слоям, присутствует остроугольность фракций).
Изучение приемов непосредственного конструирования сосудов позволило выявить две программы конструирования начинов - донную (4 экз.) и донно-емкостную (5 экз.).
Способы изготовления начинов, выполненных по донной программе, различны: один из них представляет собой лепешку из комка глины (монолитный начин), другой делался спиральным налепом из жгутов (составной начин).
По периметру днищ имеются слабовыраженные наплывы глины, связанные с креплением на круге. На днищах сосудов зафиксированы следы подсыпки: в 4 случаях крупный песок, в одном - дресва, в 2 - зола. Клеймо отмечено в 3 случаях, из них 2 в виде фрагментов, в одном случае клеймо читается полностью (рис. 2/46).
Полое тело сосуда изготовлено спирально-жгутовым налепом, размер жгутов не превышал 2 см.
 
Обработка поверхностей производилась путем простого заглаживания в основном на гончарном круге. Венчики и плечо профилировались на круге. Большая часть сосуда заглажена вручную, с внутренней стороны сосудов следы заглаживания небрежные, спаи между жгутами не заглажены.
Нижние части сосудов имеют признаки частичного ручного заглаживания. Придонные части сосудов подвергались обстругиванию. Основными орудиями заглаживания были руки гончара, мягкий материал и деревянный нож.
Окраска сосудов пятнистая. Цвет черепка может варьироваться на одном фрагменте от светло-желтого до серого, от желтого до бурого. Преобладает посуда бурого цвета, отмечены также фрагменты розовато-коричневого, светло-коричневого цветов. В изломе фрагментов прослежена слоистость: поверхностные прослои коричневые или бурые, а сердцевина темно-серого или черного цвета. Можно предполагать обжиг с непродолжительной выдержкой при температурах каления (650-700?), в закрытых от доступа воздуха условиях. Состояние раковины в черепке керамики говорит о том, что использовался особый режим и условия обжига, при котором не происходило разрушение раковины.
 
На керамике данной группы орнамент отмечен в 2 случаях на венчике (рис. 2/47) и стенке в виде однорядной волны.
В целом керамический комплекс постройки отличается достаточной однородностью, что проявляется в использовании одних и тех же глин, составе формовочных масс, принципов конструирования сосудов, приемов обработки поверхности и обжига. Керамика постройки, набор предметов повседневного быта соотносится с комплексами марийских поселений правобережья р. Волги: Важнангерского городище, Носельского, Юльяльского, Сауткинского селищ. Топография памятника: мысовое расположение, «спрятанность» селища, также характерна для марийских поселений ХИТ-ХУ вв.
К сожалению, ярких датирующих предметов на селище не найдено. Предварительный анализ материала показал, что нижняя граница памятника, относится к XII-XIII вв. Верхняя граница памятника, по видимому, ограничивается первой половиной XV вв. Помимо замка, в пользу этого свидетельствует и найденный за пределами постройки нательный крест. Крест четырехконечный с расширяющимися боковыми и килевидной нижней лопастями. На верхней лопасти и нижней килевидной помещена короткая горизонтальная перекладина. На лицевой стороне в средокрес-тии находится рельефное изображение контурного креста, по сторонам которого на всех четырех перекладинах расположены рельефные ромбы. Края лопастей украшены двойной рельефной рамкой. Оглавие оформлено в виде широкого плоского ушка. На оборотной стороне в средокрестии находится рельефное изображение контурного креста, концы которого на всех четырех перекладинах завершаются каплевидными рельефными окончаниями. На верхней и нижней лопастях помещены надписи, из которых хорошо читается только нижняя рельефная надпись «КА». Края лопастей украшены двойной рельефной рамкой. По форме подобные кресты встречаются в первой половине XV века (Кутасов, 2010. С. 259-263), по типу изображений полных аналогий в материалах Руси нет. Подобный крест найден на поселении Красное Селище II (XIII-XV вв.).
 
Барковское селище, безусловно, является перспективным памятником для дальнейших исследований. С выявлением этого селища появилась возможность комплексного исследования большими площадями сохранившегося до наших дней памятника, относящегося к наименее изученному периоду в истории Марийского края. Осмотр памятника осенью 2011 г. показал, что интерес кладоискателей к селищу не иссяк, о чем свидетельствовали новые несанкционированные шурфы и «закопушки». Удаленность территории селища от населенных пунктов, сильная заселенность территории практически исключают возможность поймать кладоискателей с поличным. Соответственно сохранить научный материал памятника возможно только путем проведения дальнейших спасательных работ.
 
 
ИССЛЕДОВАНИЯ БАРКОВСКОГО ГОРОДИЩА И ПРОБЛЕМА ЧЕРНЫХ КОПАТЕЛЕЙ
Исследования проводились при поддержке Российского фонда гуманитарных исследований.
Извлеченные находки действительно раскрывают нам богатую марийскую культуру эпохи средневековья. Аналогичные памятники имеются на территориях Юринского, Килемарского районов, которые были изучены в 1970-е годы.
Диана Ефремова:
ММ: Диана Юрьевна, в каких направлениях работает ваш институт?
Д. Ю.: Мы проводим работу в двух направлениях. Первое — спасательные работы археологических памятников, в рамках республиканской целевой программы «Культурное наследие Республики Марий Эл на 2009 — 2013 годы» за счет средств регионального бюджета. Это программа нашего Министерства культуры, печати и по делам национальностей. В рамках этой программы изучается Барковское селище в Горномарийском районе. За три года археологи исследовали 358 квадратных метров.
Барковское селище — это деревня 13 — 15 веков, уникальный памятник Средневековья. Таких памятников в нашей республике не так много и в большей части они разрушены. Указанное селище очень хорошо сохранилось. Единственная проблема — сильно разрушается «черными» копателями.
Второе направление работы ведется в рамках хозяйственного землеосвоения — исследуются землеотводы для газопроводов, оптиковолокна и т. п. Проводим историко-культурную экспертизу, определяем границы археологических памятников. Для нас немаловажно, что в ходе этих работ мы имеем возможность выявлять новые памятники и сохранять историческое наследие марийского народа. Например, весной этого года в ходе проверки землеотвода для строительства автомобильной дороги к деревне Нижнее Сарлайкино был обнаружен курган, считавшийся до недавнего времени уничтоженным распашкой. В Моркинском районе возле деревни Изи Кугунур мы отвели дорогу от священной рощи (на фото — прим. ред.) и не позволили ее уничтожить.
ММ: Как глубоко приходится «опускаться» археологам на раскопках?
Д. Ю.: Все зависит от характера памятника. Вот, например, на ряде поселений культурный слой находится на поверхности. В этом и заключается опасность грабительских вкопов, потому что кладоискатели сразу врезаются в слой и начинают разрушать наследие. После этого мы, к сожалению, уже зачастую не видим границ построек.
ММ: Выходит, археологу мало найти. Необходимо еще и донести информацию в нужном виде. Вы сами составляете схемы, обрабатываете добытые экспонаты и собираете все в единую научную базу?
Д. Ю.: Конечно. Все археологи обязательно строго фиксируют слои и находки в них. В отличие от «черных» копателей, которые просто все разрушают. «Для чего нужна четкая фиксация?», — может подумать простой обыватель. Нам это позволяет в последующем сделать полную реконструкцию. Касательно, например, Барковского селища, более точно определить принципы устройства марийской усадьбы: где были расположены погреба, хозяйственные ямы, где стояло кудо, что позволит соотнести это с этнографией 19 века или сегодняшним днем, выяснить как меняется крестьянская усадьба. Таким образом, выстраивается целостная картина истории и культуры народа мари.
ММ: Были ли среди этих находок самые необычные, не характерные для нашей местности?
Д. Ю.: К примеру, Барковское селище интересно тем, что находится недалеко от устья Суры (на сегодняшний день место проживания русского населения), но при этом является марийским памятником. Однако, следует отметить, что материал Барковского селища показывает тесные контакты с русским населением. Например, недавно нами была обнаружена шпора на первый взгляд характерная для древнерусских всадников. Интересно то, что изготовлена она была местным населением без учета специфики — подвижного колеса на ее оконечности.
Все это подтверждает наши выводы, что при контакте с русским населением марийцы 13 — 15 веков могли перенимать некоторые предметы и использовать их в соответствии со своими традициями.
ММ: Кажется невозможным отличить простой русский глиняный горшок от марийского...
Д. Ю.: Отличие видно по тесту, из которого изготовлен сосуд, и орнаментации. У марийцев был свой особый рецепт «шамотной» глины (примеры древней марийской керамики можно увидеть на фото — прим. ред.).
ММ: Археологические раскопки ведутся исключительно силами МарНИИ?
Д. Ю.: Нет, нам помогают археологические отряды школьников. В частности, постоянно действующие воспитанники Люльпанского детского дома и отряд Емешевской школы Горномарийского района. Следует отметить, что у воспитанников детского дома появляется возможность адаптироваться в обществе через жизнь в археологическом лагере и общение с сельскими школьниками.
ММ: В чем интерес работы археолога?
Д. Ю.: Работа коллективная, очень сложная и рутинная, но интерес к ней все время подогревает любопытство, желание открыть новую страницу в истории. Приезжая на место, не знаешь что ты увидишь в раскопе. Можешь попасть на постройки, а может и нет. Здесь важно, насколько ты удачлив сам.
Вообще в археологии очень многое зависит от удачи. Поэтому, когда ежегодно 15 августа мы поздравляем друг друга с Днем археолога, всегда желаем удачи. Археология дама капризная — может подарить удачу, а может и забрать.
Безусловно, археологу требуются физические, туристические навыки и знания по обработке найденных экспонатов, в том числе способность нести большую ответственность.
ММ: Есть памятники, найденные за последние годы, которыми вы особо дорожите?
Д. Ю.: Для археолога не существует важных, дорогих сердцу или наиболее значимых памятников. Каждый для нас по-своему уникален. Все полученные сведения полезны для марийской истории, восстанавливаемой по крупицам. По сути, это история бесписьменного народа-«невидимки» в эпоху Средневековья, которую мы воссоздаем. Первые описания наших предков начинаются только с 18 века. Все остальное предшествующее время мари вроде бы существовали, а вроде бы и нет. Письменные свидетельства этого отсутствуют. Получается, единственная связующая нить — археология. Наша задача как раз в том, чтобы у народа появилась своя полная история.
Алексей Михеев:
ММ: Какие самые древние доказательства существования народа мари вам удалось раскопать?
А. В.: Мы проводили раскопки на Ардинском городище, расположенном в Килемарском районе в устье реки Арда. Исследовались оборонительные сооружения, чтобы получить дополнительный материал и получить подтверждения, насколько правы были наши предшественники. В итоге многие важные моменты были уточнены.
Например, установлено три слоя городища. Первый был создан в 7 в. до н. э. — об этом свидетельствуют вал и ров. На этом городище проживали древние финно-угорские племена. Но говорить, что это прямые предки древних марийских племен, не приходится. Скорее, предшественники.
В первом тысячелетии нашей эры появляются поселения мари с усиленной оборонительной системой — вал стал выше, а ров углублен. По радиусу построена бревенчатая стена. Из оружия мы находим копья, луки, стрелы, дротики и наконечники. Само городище занимало удобный мыс. Возможностей атаковать его было не много, рядом вода.
Еще через 500 лет местность была снова заселена потомками первых марийцев. Все это четко прослеживается при исследовании территории по вещевому материалу. Найдены несколько украшений: браслеты, подвески и предметы быта — ножи. Также обнаружена уникальная костяная подвеска в форме диска (уцелела его половина) с насечками по всей окружности. Что именно она означает пока выясняем.
В эпоху Средневековья встречаются фрагменты железной крицы, из которых получали металл. Что касается оборонительной системы, то появляются усовершенствованные железные метательные орудия. В 12 — 13 века бревна оборонительной стены с 10 сантиметров увеличиваются до 25.
К поздней эпохе на этом объекте можно отнести развитие керамической посуды.
Также имеется версия, что городище служило не местом для проживания и обоснования мари, а для защиты производственного центра, как основного богатства.
ММ: На этом городище тоже не обнаружены драгметаллы?
А. В.: Древнемарийское население больше ценило белые металлы — бронзу, олово и особенно серебро. Даже «куш мари» переводится, как белые марийцы. Согласно этнографии, делая жертвоприношения и не имея серебра, они предлагали богам под его видом серебряное олово.
Золото не пользовалось успехом, металл считался мягким и тяжелым. Серебро, наоборот, было в ходу. Из него делали монеты, при обжиге изготавливали достаточно прочную и легкую посуду.
Такие места тоже становятся объектами посягательств кладоискателей. Причем городищам везет больше, чем могильникам. Поэтому они разрушаются в меньшей степени.
 

СТАТЬЯ ПРО ГОРНЫХ МАРИ - ТУТ!

СТАТЬЯ ПРО ВОСТОЧНЫХ МАРИЙЦЕВ - ТУТ!

СТАТЬЯ ПРО МАРИЙСКИЙ НАРОД - ТУТ!

Охота в жизни марийцев - тут!

Моление восточных (эрвел) мари - тут!

   
  
ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ И ФОТО:

• А.И. Михеева, Д.Ю. Ефремова.  БАРКОВСКОЕ СЕЛИЩЕ: ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ ИССЛЕДОВАНИЯ (по материалам 2011 г.)
• Колчин Б.А., 1959. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого //МИА. Т. II. №» 65. Труды Новгородской археологической экспедиции. - М.: АН ССР - С. 7-120.
• Кутасов С.Н., Селезнев А.Б., 2010. Нательные кресты, крестовключенные и крестовидные подвески. - М.: ИскателИ. - С. 259-263.
• Оглоблин Н.Н., 2010. Речные проселки / Сост. Н.В.Морохин, Д.ГПавлов. - Нижний Новгород: Книги. -312 с.
• Памятники археологии Марий Эл
• Соловьев Б.С. К вопросу о взаимодействии населения раннего бронзового века лесной полосы Среднего Поволжья // Взаимодействие культур в Среднем Поволжье в древности и средневековье. Йошкар-Ола, 2004. 
• Никитин В.В., Соловьев Б.С. Атлас археологических памятников Марийской ССР. Вып. 1. Эпоха камня и раннего металла. Йошкар-Ола, 1990. 
• Архипов Г.А., Никитина Т.Б. Атлас археологических памятников Республики Марий Эл. Вып. 2. Ранний железный век и средневековье. Йошкар-Ола, 1993. 
• Архипов Г.А., Никитин В.В. Археологические исследования в 1976–1980 годах (экспедиции Марийского НИИ и университета) // Материальная и духовная культура марийцев. Йошкар-Ола, 1981.