Могилка пламенных младенцев, Климовка

Трагическое происшествие, случившееся 2 февраля 1883 г. неподалеку от старинного села Елёво, было следствием крайней нужды, в которой жила многодетная семья Ворониных. В тот трагический день, когда мать со старшими сыновьями - Гришей и Кириллом - ушла за 12 верст в Климковский завод собирать милостыню, а дочь Маша увела поить корову к роднику и задержалась там из-за очереди, - не вынеся плача голодных младшеньких, помутившись сознанием, отец побросал их в огонь топившейся печи...
 

 
В память сгоревших младенцев были сооружены три часовни: в починке, где они жили, на Манигоре под Климковкой над родником и над захоронением их косточек в ограде Спасской церкви Климковского завода. Близ места трагедии был вырыт колодец. И, как уже было сказано, написана икона с изображением святых, чьи имена носили пламенные младенцы. Первое время она размещалась в часовне починка, потом была перенесена в церковь свв. Петра и Павла в селе Елево. У иконы служили службу, почитая невинно убиенных как святых мучеников.
 
Помолиться «Пламенным младенцам» приходили не только местные жители, а и из Чернохолуницкого завода, Климковки, Белохолуницкого завода, из уездного города Слободского, из Вятки и других мест.
 
После сооружения часовен, колодца и написания иконы время от времени стали, как утверждают очевидцы, совершаться чудеса. Игумен Александро-Невского собора города Омутнинска Тихон собрал свидетельства о них. Молитвы у иконы «Пламенных младенцев» помогали отыскать потерявшийся домашний скот, святая вода из колодца, из родника под часовней, молитвы у иконы исцеляли калек, избавляли от язв и других болезней. Об этом поведали жители Черной Холуницы Мария Кошурникова, Анисья Созина, жители Омутнинска Августа Маренина, Мария Спиридонова, Прасковья Шапенина и другие люди.

Когда в годы последнего хрущевского богоборчества церковь в Елёве зорили, икону сохранила одна из прихожанок. Умирая, она оставила ее своей племяннице и наказала вернуть в елёвскую церковь.

Село безлюдело, теперь и вовсе там нет ни одного дома. Только стоит, восхищая, несмотря ни на что, оскверненная Петропавловская церковь, вздымая к небу купола и кресты, в металлическую оправу которых когда-то были вставлены зеркала.
 


В 1994 году, узнав, что икона «Пламенных младенцев» жива и хранится в Климковке у Елизаветы Филипповны Комкиной, мы со священником только что восстановленной белохолуницкой церкви о.Виктором поехали к ней и, хотя не без труда, уговорили отдать икону в белохолуницкую церковь Всех Святых...

С помощью омутнинского священника о.Тихона восстановлена могила «Пламенных младенцев» в бывшей церковной ограде Климковки и в день гибели младенцев начиная с 1995 года там проводятся молебны. Климковчане благоусторили родник и на Манигоре, там возведен крест, устроены желоба и купель. В починке, точнее на том месте, где был починок Подгорский и изба Ворониных, тоже установлен крест с соответствующей надписью.

Нынче возродилась и традиция проводить по местам, связанным с «пламенными младенцами», крестный ход, запрещенный в 60-е
 
Семьдесят паломников нынче участвовали в этом крестном ходе, продолжавшемся три дня, с 12 по 14 июля. Возглавили ход священники о.Виктор и о.Тихон. Большую подготовительную работу к ходу провел звонарь белохолуницкой церкви Михаил Быданов, а также его брат и их сыновья, псаломщица церкви Всех Святых Елена Солонина. Несмотря на 30-градусную жару, примерно половина участников хода весь путь в 45 километров прошла пешком, а 12 наиболее стойких духом прошли пешком и обратный путь. К ходу была изготовлена уменьшенная копия иконы «Пламенных младенцев» и другие необходимые регалии.

Молебны были проведены у иконы в церкви Всех Святых, над могилой погибших в Климковке, на Манигоре, в стенах елёвской церкви свв.Петра и Павла, на месте, где стояла изба Ворониных.
 
В ходе участвовали жители Белой Холуницы, Омутнинска, Климковки, Слободского, Кирова, Самары, Петербурга. Примерно треть паломников - молодые люди, даже школьники.

Крестный ход отныне будет ежегодным. Его начало намечено на Ильин день, 2 августа. Мы приглашаем всех желающих поклониться «Пламенным младенцам» уже в 2001 году принять участие в нашем крестном ходе.
 
  


СВЯТОЙ ИСТОЧНИК ЦЕЛИТЕЛЯ ПАНТЕЛЕЙМОНА
Кировская область » Белохолуницкий район » поселок Климковка

Святой источник великомученика Пантелеимона Целителя находится на Манигоре, у поселка Климковка Белохолунинского района Кировской области. Источник этот тесно связан с местночтимыми мучениками Пламенными младенцами.

В церкви Всех Святых, города Белая Холуница, справа от алтарных врат есть икона с ликами трех православных святых – Василия, Дмитрия и Илии. На оборотной стороне иконы написано: «Икона сия написана в знакъ памяти сожженныхъ младенцевъ въ печи дома 2 февраля 1883 года отцомъ крестьяниномъ Георгиемъ Ивановымъ Воронинымъ въ починке Подгорскомъ Петропавловского прихода Дмитрий 7 летъ Илия 4 летъ Василий 2 летъ».

Написание иконы произошло после страшной трагедии, случившееся 2 февраля 1883 г. в починке Подгорено, неподалеку от старинного села Елёво. В крайней нужде, в которой жила многодетная семья Ворониных, в тот черный день, когда мать со старшими сыновьями – Гришей и Кириллом – ушла за 12 верст в Климковский завод собирать милостыню, а дочь Маша увела корову к роднику и задержалась там из-за очереди, – помутившись сознанием отец, не вынеся плача голодных младших сыновей своих, побросал их в огонь топившейся печи.
 
В память об этом событии и в честь сгоревших младенцев: поставили три часовни - в починке, на Манигоре под Климковкой над источником и над захоронением их останков, в ограде Спасской церкви Климковского завода, у дома их вырыли колодец. Потом была написана икона с изображением святых, чьи имена носили пламенные младенцы. Первое время она размещалась в часовне починка, потом вхраме свв. Петра и Павла в селе Елево. У иконы проходили богослужения, невинно убиенных почитали как святых мучеников.

Верующие приходили помолиться «Пламенным младенцам» не только со всей округи, а даже из Чернохолуницкого завода, Белохолуницкого завода, из уездного города Слободского, из Вятки и других отдаленных мест.

 
    
СТАТЬЯ ПРО КРЕСТНЫЙ ХОД К ПЛАМЕННЫМ МЛАДЕНЦАМ
Мне понадобился целый год, чтобы «созреть» для написания этого рассказа…
«Господи Иисусе Христе, Сыне и Слове Божий, Богородицы ради помилуй нас, грешных», - этой молитвой мы начали трехдневный Крестный ход в память о Пламенных Младенцах. 
Что собрало воедино нас здесь, в городе Белая Холуница Кировской области, из разных городов, сел, деревень России в августе 2005 года? Одна боль, одна трагедия – предательство своих детей, тех, кому мы отказали в праве на жизнь.
Свой путь мы начали по асфальтированной дороге после Литургии, потому нам легко шагалось первый десяток километров. Молитва плавными волнами возносилась вверх.
Августовский летний день вступал в свои права, и невыносимая жара охватывала нас плотным кольцом. Случайность? Нет, это наши грехи, вопиющие к небу об отмщении, дали хотя бы в малой мере почувствовать палящее дыхание ада. Нещадно светившее солнце наливало свинцом голову, отекшие ноги с натертыми мозолями передвигались не так ходко. 
Молитва стала гаснуть. И вдруг батюшка, сопровождавший наш Крестный ход, указывая рукой вверх, крикнул: «Крест!» Мы, подняв головы, увидели плывущий по небу большой крест, сотканный из белых облаков. Я вспомнила Голгофу, вспомнила тяжкий крест страданий Иисуса Христа. Он тогда, две тысячи лет назад, нес Свой Крест на плечах и теперь наш крест облаками пронес над нами, дав претерпеть лишь маленькую толику тех мучений, которые мы действительно заслужили.
В пути были остановки, служились молебны, и, хотя не было сил, многие стояли и благодарили Господа Бога, Пресвятую Богородицу и святых за дарованные милости, за возможность покаяния и просили укрепления в еще не законченном пути.
К вечеру пришли на место, где было произведено перезахоронение Пламенных Младенцев. Батюшки отслужили панихиду, и мы, уставшие, отправились на отдых в спортзал местной школы. Кому-то из счастливчиков удалось устроиться на матах, а другим, в том числе и мне, женщина из соседнего дома принесла старые пальто. На них-то мы и устроились. Сразу уснуть не удалось. Мысли о пройденном пути и еще предстоящих трудностях не давали покоя. Кроме того, перед глазами вставали Они… Мои не родившиеся дети. Может быть, это были девочки с веселыми кудряшками, как у дедушки, и ясными голубыми глазами, как у папы. А может быть, это были малышки, похожие на меня, - кареглазые, со смешинками в уголках рта. Были… 
Что скажу Господу Богу в день Страшного Суда? Какой ответ буду держать? Не будут тонкие детские пальчики цепко держать меня за руку, не будут чистые сердца стройным хором просить за маму: «Вот мы, Господи, а вот наша мамочка…»
«Где обрящуся аз?» 
Страшно, больно, стыдно…
С этими горестными мыслями я засыпаю.
Проснувшись поутру, мы собрались у часовенки, где нас уже ждали батюшки, чтобы отслужить панихиду. Сон еще не отошел, одеревеневшие мышцы еще не готовы были к тем испытаниям, которые предстояли впереди. Но мы, надеясь только на помощь Господа Бога, стояли и молились за усопших, обращались к Пламенным Младенцам, просили их позаботиться о наших малышах, находящихся в темных местах, лишенных Божественной Благодати. 
Вдруг прямо над часовней появилась крутая радуга; она не была яркой, но отчетливо выделялась на фоне светлеющего неба. Для нас это было напоминанием о Завете между Богом и людьми. Мы не потеряли Милость Господню. Десница Его над нами, даже такими грешными.
Второй день был трудным. Конечная цель нашего пути – место убиения и первоначального захоронения Пламенных Младенцев. Идти нужно было сорок четыре километра по песчаной дороге, то поднимаясь, то спускаясь с пригорков. Тучи песка иногда поднимались кверху, забиваясь в нос, рот, дыхание перехватывало. К тому же солнце продолжало палить, снова и снова напоминая нам о содеянных грехах.
Если бы не источник Целителя Пантелеимона, укрепивший нас в начале пути, идти было бы еще сложнее.
В Крестном ходе участвовало много людей, в большинстве своем женщины. Но были и самые маленькие – девяти-десяти лет, и бабушки, которым давно за шестьдесят… Удивительно, но они прошли весь Крестный ход! Меня поразила одна бабушка из Ростова – худенькая, маленькая, она шла, превозмогая себя, свою немощь, шла с покаянным чувством, с верой и надеждой о прощении. Впрочем, как и многие из нас. На привалах ей часто становилось плохо; окружающие помогали прийти в себя, предлагали вернуться на машине назад, но она, укрепляемая Божией благодатью, продолжала свой путь. Ее пример и мне помогал не упасть духом, не остановиться на полпути, а решительно шагать вперед, к покаянию и прощению.
Преодолев несколько километров, мы вышли в поле, покрытое зеленым ковром трав. Окаймленное зеленым лесом, оно поражало своей красотой. Создавалось ощущение близости неба. В середине поля высится величественный храм из красного кирпича, чем-то похожий на Шамординский. Я повертела головой в разные стороны, надеясь увидеть какие-то постройки, дома. Но храм стоял один. Глядя на него, я вспомнила строчки стихотворения Николая Заболоцкого о могучем дубе, стоящем одиноко в поле:
Кто говорит, что в поле он не воин,
Он воин в поле, даже и один.
Этот храм тоже воин - и тоже один. 
«Против кого он воюет?» - спросите вы. А против духов злобы поднебесной, которые трепещут от ужаса, взирая на разграбленный, опустевший храм, но сильный в своем величии, святости и чистоте. И пусть в нем не было дверей и ветер сквозняком гулял по голым стенам и земляному полу – Дух Любви Божией ощущался всеми.
После остановки в этом храме до могилки осталось идти недолго, но мне тогда показалось: Вечность. Каждый шаг давался с трудом, ноющее тело просило длительного отдыха. Казалось невозможным, что мы сможем дойти, так как силы были на исходе. Но вот, наконец, могилка. Вокруг – простенькая оградка, дерево, растущее рядом, и больше ничего (так у меня запечатлелось в памяти). Мы припали к оградке, испытывая не столько физическую помощь, сколько духовную. Целая гамма чувств переполняла наши сердца.
Это была и радость… Ведь дошли же.
Это была и терзающая душу боль…
Ведь это могилка не только Пламенных Младенцев, это могилки наших детей – тех, кому мы не дали увидеть безкрайнее голубое небо, золотистое солнце; не дали полюбить землю Русскую, которая бы вскормила и помогла воспитать их.
Все со скорбью глядели на ставшие вдруг родными могилки. Кто-то рыдал, кто-то плакал, вытирая концом платка тихо струящиеся слезы, а у кого-то слезы текли по невидимой щеке души, растапливая окаменелость сердца, вызывая искреннее покаяние: «Да плачу я тепле злых моих и пагубных деяний, имиже душу мою омерзих и Твою Пречистую Кровь Завета Твоего горце преобидела!»
Перед моими глазами встала иконка Спасителя (я ей молюсь о прощении грехов), на которой Он изображен преклонившим колена, как в Гефсиманском саду, когда Его предали, - впрочем, как и мы предаем Его сейчас ежедневно, ежеминутно. В руке Он держит растерзанное матерью (!) дитя и, прикрыв горестно рукой лицо, плачет. Икона так и называется: «Плач о убиенных во чреве». Это плач о наших душах, добровольно идущих на погибель, погрязших в самолюбии, сластях земной жизни. Кто услышит этот невидимый для внешнего мира плач? Кто, опомнившись, содрогнется от ужаса совершенных преступлений? Кто положит начало покаянию? Может быть, в этом заключено спасение нашей России от сил зла. Общее покаяние за убийство детей – тех, кто мог стать цветом нации.
Обратная дорога мне показалась легкой; я шла за иконой рядом с батюшкой, и счастье переполняло душу. «Свете тихий» светился во мне, и горний мир сокровенно раскрывал передо мной свои красоты. Я чувствовала радость примирения с Богом и с самой собой.
Преодолев последний подъем, мы ступили на широкую улицу, ведущую к часовенке. Я шла, глядя под ноги, ничего не замечая, углубившись в свой внутренний мир. Из задумчивости меня вывел детский голос: «Мама, смотри, солнце!» Я подняла голову, и окружающий мир исчез полностью; были только я и солнце. Неизмеримо огромное, оно встречало нас, обливая своим светом и мягким теплом; оно пульсировало; оно было живое; оно воплощало собою Божественную Любовь, такую же неизмеримую, как солнце. Протягивая лучи-руки к нам, принимало усталых, обремененных, чтобы успокоить, усмирить, осветить наши души, затемненные грехом.
В середине солнца виднелся крест. Вспышки красного, синего, фиолетового калейдоскопом замелькали по небу. Неутомимый пасхальный зайчик снова скакал по небесному светилу, приветствуя нас Серафимовым приветствием: «Здравствуй, радость моя». Я – грешная! - ощутила себя радостью Божией. Покрытая многолетней греховной грязью, жившая по своим страстям, я почувствовала в себе Пасхальную радость. Возвращалась, как блудный сын, в Отчий дом, в Отчие объятия. А в сердце лилось: «Благослови, душе моя, Господа, и вся внутренная моя Имя святое Его».
Мы дошли до часовенки, где батюшки отслужили панихиду, и снова увидели радугу, но уже более яркую. Все в восхищении разглядывали разноцветную гостью на небе.
На следующий день мы отправились обратно в город, но шли уже не по асфальтированной дороге, а по лесной, чтобы «сделать петлю», как нам объяснил батюшка. В нее мы и должны были заключить с Божией помощью сатану. Тогда он будет безсилен и не сможет вредить нам, не сможет владеть нашими душами.
Немного не доходя до города, мы увидели, как появились черные тучи. Загрохотало, подул резкий ветер. Мы накинули на себя все, что имелось, готовясь пережить грозу. Но гром погрохотал и замолк. Тихо уползли тучи куда-то в сторону, ветер унесся следом за ними, и мы облегченно вздохнули: «Пронесло!» Но вдали вдруг еще раз грозно что-то прогремело, давая знак Свыше. Я поняла: это был Господний наказ, напутствие всем нам: «Идите и больше не грешите. Иначе…»
Страшно стало, озноб пробежал по спине от осознания, насколько близко человек находится на краю погибели. И как он должен беречься и своих ближних оберегать от непоправимых шагов, ведущих во тьму кромешную, «где плач и скрежет зубовный», откуда нет спасения.
Но вот уже город, снова солнце над нами. Нас встречают колокольный звон, накрытые столы, открытые улыбки местных жителей. А самое главное – внутри ликующая радость души: «Слава Тебе, показавшему нам Свет»!
Дария Смоленцева - п. Медведево, Марий Эл - 21.07.2006
  

 
   Молитва перед погружением в Святой источник: 
Господи! 
Уврачуй мои недуги душевные и телесные Твоим живоносным источником. 
Очисти меня грешнаго (раба Божия..., рабу Божию...) от всех недугов. 
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. 

Аминь.
 
   Молитва после купания. 
Господи! 
Благодарю за Твой Живоносный источник, за то, что Ты очистил душу мою и тело грешнаго раба Божия (имя), (грешной рабы Божией (имя)) от всех недугов. 
Во имя Отца и Сына и Святого Духа! 

Аминь.
  
ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ
Братья и сестры! Источник в честь Пресвятой Живоначальной Троицы - это место особого благоговейного поведения. 
Запрещается: 
1. Распивать спиртные напитки. 
2. Курить. 
3. Оставлять мусор, бросать деньги и какие-либо предметы в купель. 
4. Выгуливать и купать животных. 
5. Громко разговаривать и включать музыку. 
6. Разжигать костры вблизи источника. 
7. Использовать Святую воду источника в хозяйственных целях (мытье полов, машин, стирка и тому подобное). 
 

_________________________________________________________________________________________
ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ И ФОТО:
Команда Кочующие
Статья Дарьи Смоленцевой
Родники и источники Кировской области.
http://www.ruist.ru/index.php/kirovskaya-obl
Святые места Кировской области.

ВложениеРазмер
Могилка пламенных младенцев, Климовка440.07 КБ
Могилка пламенных младенцев, Климовка93.46 КБ

Комментарии

вот что оказывается...

оказывается, что голодомор был в России и на Украине еще до клятых большевиков!

оказывается, что многие в те времена голодали, 

причем достаточно периодично...

таким образом, голодомор - это не выдумка Ленина!

Оказывается???

Клятые коммунисты Брокгауз и Ефрон писали в своих словарях:

Голод (как общественное бедствие), голодовка— наступает тогда, когда высокие цены на предметы первой необходимости, и прежде всего на хлеб, делают их труднодоступными или недоступными для недостаточных классов населения, причем круг этих последних классов все расширяется, по мере того как дороговизна продолжается и уносит сбережения предыдущих лет. Цены на хлеб зависят в особенности от предложения, так как спрос на хлеб остается в стране из году в год неизменным (в своем минимуме), повышаясь только по мере роста населения. При недостаточном развитии торговли и отсутствии хороших и дешевых путей сообщения подвоз хлеба в нуждающиеся местности представляет большие трудности, и размер предложения определяется местным урожаем. Между тем, в каждой местности неурожаи, обусловленные стихийными силами (засуха, излишек влаги, опустошения, производимые вредными животными и насекомыми, болезни растений), повторяются с известной правильностью. Поэтому в прежнее время в Зап. Европе голодовки были явлением обычным и сильно озабочивали правительства. Уже в государствах классического мира (Афины, Спарта) вопрос о народном продовольствии имел первостепенное значение, а Рим находился в такой зависимости от подвоза хлеба из Сицилии и Египта, что одна лишь задержка на пути судов уже порождала Г. Меры, принимавшиеся в древности для обеспечения народного продовольствия, состояли частью в поощрении ввоза хлеба частными лицами и в запрещении вывоза, частью в непосредственном вмешательстве государства, которое само продавало хлеб по низким ценам, а нередко прибегало и к даровой его раздаче. Отсюда возникла необходимость в содержании государством запасных хлебных магазинов. Кроме того, встречаются таксы на хлеб и муку, запрещения скупки зерна и др. ограничения хлебной торговли. Все эти меры перешли и в христианскую Европу, где в начале средних веков голодные годы бывали часто, как вследствие неурожаев, так и вследствие социальных неустройств: при беспрерывной борьбе мелких и крупных феодалов не всегда удавалось своевременно убирать хлеб. Особенно тяжелы были 1030-1032 гг. во Франции, 1280-1282 гг. в Богемии. По словам современников, Г. 1125 г. уменьшил население Германии наполовину. Спутниками Г. были болезни, мор, грабежи, убийства и самоубийства; дело доходило до открытого пожирания детей родителями (1505 в Венгрии). Обычной и даже узаконенной мерою было изгнание бедных за городскую черту, где они обрекались на голодную смерть; во Франции эта мера практиковалась еще в XVII ст. В общем в средние века на каждые 8-10 л. выпадал один голодный год с высокою смертностью. Еще в XVII в. Г. был в Зап. Европе весьма обычным явлением; не редкостью был он и в XVIII-м. В 1772 г. в курфюршестве саксонском 150 тыс. чел. умерли от недостатка хлеба. Виновниками Г. считали хлеботорговцев, булочников, пекарей и проч. Их обвиняли в злостных заговорах против народа (при незначительном развитии торговли стачки хлеботорговцев действительно были возможны). Во Франции хлеботорговцам запрещалось устраивать компании, но с 1699 г. это запрещение было ограничено лишь тайными соглашениями. Самая мелочная регламентация хлебной торговли (см.), доходившая во Франции до запрещения вывоза хлеба из одной провинции в другую, оказывалась не в состоянии понизить цены. В Неаполитанском королевстве и в Папской области с ХVI в. правительство само определяло цены, по которым сельские хозяева обязаны были представлять весь свой излишек хлеба в государственные магазины. Казенные запасные магазины (см.) были заведены и в Пруссии, и Фридрих Великий считал их учреждением, незаменимым для обеспечения народного продовольствия, особенно после того, как ему с помощью этих магазинов удалось в неурожайный 1771 г. удержать в Пруссии хлебные цены на таком низком уровне, какого не было в соседних государствах. Еще в 1817 г. во многих местностях Германии свирепствовал Г.; в меньшей степени это можно сказать и про 1847 г. 1847-1852 г. были весьма неблагоприятны в сельскохозяйственном отношении для Германии. Когда к недороду картофеля присоединился неурожай хлебов, сельское население на Ю.З. Германии оказалось не в состоянии бороться с этими неблагоприятными условиями и вконец обнищало. Причину зла правительства усматривали в чрезмерном раздроблении крестьянской собственности, которая недостаточно обеспечивала мелких владельцев. Обнищавшим поселянам оказано было пособие для эмигрирования в Америку; земли их переведены в казну и распроданы более крупными участками. Аналогичные явления имели место в Ирландии, где обширные пространства сосредоточены в руках крупных землевладельцев, проживающих вне Ирландии и сдающих свои земли в аренду оптовым съемщикам. Последние, заинтересованные лишь в возможно большем извлечении дохода, раздавали эти земли землевладельцам весьма мелкими участками. Сильный спрос на такие участки, обусловленный чрезмерною густотою сельского населения, возвысил до невозможности арендную плату, и землевладельцы-арендаторы вынуждены были ограничиться разведением картофеля, как растения, дающего наибольшие сборы. Когда в 1840-х гг. в Европу проникла болезнь картофеля, над сельским населением Ирландии, и до того едва пропитывавшимся, разразился голод, который достиг своего апогея в 184 7 г., унесшем свыше 1 млн. жертв. Английское правительство вынуждено было прибегнуть к массовому переселению ирландских поселян в Америку и приняло меры к увеличению размеров арендных участков (см. Ирландия). С половины текущего столетия Зап. Европе нечего опасаться голода. Неурожаи повторяются, но они не имеют прежних последствий. Явилось это результатом развития всемирной торговли, к участию в которой привлечены новые страны (Россия, Америка, Индия), покрывшиеся сетью ж. д. Благодаря современному развитию путей сообщения и дешевизне перевозки, особенно морской, громадные количества хлеба быстро могут быть передвинуты с одного конца земного шара в другой. Хлеб сделался предметом обыкновенной торговли; козни хлеботорговцев перестали быть пугалом правительств и народов. На всемирном рынке хлеб предлагается в таком количестве, что никакая стачка не в силах вызвать на сколько-нибудь продолжительное время искусственное повышение цен. Цены на хлеб не находятся в прежней зависимости от урожая в стране: обильные местные урожаи их почти не понижают, неурожаи — не повышают. Это наблюдалось в Германии в урожайные 1872-75 гг. и в неурожайные 1879-81 гг. Значение хороших путей сообщения в широкой хлебной торговле выясняется еще больше примером Индии. В Индии, особенно в местностях, где преобладает разведение риса, каждые 10-12 лет наступает неурожай от засухи. В 1866 г. в Ост-Индии погибло от Г. около 7 ½ млн. чел. Такой же голод угрожал Бенгалии в 1873-74 гг., когда 15 млн. чел. находились на краю гибели; но он был быстро парализован британским правительством, которое в широких размерах организовало казенную и частную торговлю хлебом, проникшую в самые отдаленные закоулки голодного края; лишь 26 чел. погибло от Г. или истощения. В 1876 г. Г. разразился над южн. провинциями Индии с населением в 23 млн. чел. Правительству уже незачем было принимать непосредственное участие в хлебной торговле; оно могло предоставить ее частной инициативе и ограничилось лишь организацией общественных работ и раздачей пособий. С тех пор в бюджет Индии ежегодно вносится 1500000 ф. стерл. на случай Г. (Famine relief and insurance). Если фонд этот не употреблен для непосредственной борьбы с Г., то он обращается на меры предупреждения этого бедствия в будущем (улучшение путей сообщения, орошение и проч.). Другие страны Азии, стоящие вдали от всемирной торговли, по-прежнему не обеспечены от Г. В Персии повсеместный Г. повторяется, по приблизительному расчету, каждые 30 лет; в 1870-72 гг. здесь погибло от недостатка пищи не менее 1 ½ млн. чел., т. е. 25 % всего населения. В Китае Г. разразился в 1877 г. над северными провинциями с населением в 56 млн.; число жертв определяют в 4-6 млн.

История России представляет длинный ряд голодных годов. Первое известие о Г. встречаем под 1024 г., когда жители Суздальской земли отправились вниз по Волге и "привезоша хлеб из Болгар". Проф. Лешков насчитал, что с начала XI до конца XVI в. на каждое столетие приходилось по 8 неурожаев, которые повторялись через каждые 13 лет, вызывая иногда жестокий Г. (особенно в 1024, 10 70, 1092, 1128, 1215, 1230-31, 1279, 1309, 1332, 1422, 1442, 1512, 1553, 1557 и 1570 г.). Причины их были те же, как и в новейшее время: засуха, избыток дождей, ранние морозы, "прузи" (саранча) и т. под. XVII ст. открылось страшным Г. при Борисе Годунове в 1601 и 1602 гг. Вновь разразился Г. в 1608, 1630 и 1636 гг. Из множества неурожаев, постигших Россию в царствование Алексея Михайловича, неурожай 1650 г. вызвал бунт во Пскове, усмиренный без содействия вооруженной силы: царь созвал земский собор, который послал своих представителей во Псков; псковичи склонились перед волей русской земли, и царь простил их. В общем число неурожаев и голодовок в течение XVII, XVIII и XIX ст. увеличивается. В XVIII ст. было 34 неурожая, а в течение текущего столетия лишь до 1854 г. их было 35. В 1842 г. правительством было констатировано, что неурожаи повторяются через каждые 6-7 лет, продолжаясь по два года сряду. За вторую половину текущего столетия особою жестокостью отличались Г., порожденные неурожаями 1873, 1880 и 1883 г. В 1891-92 г. Г. были постигнуты 16 губ. Европейской России (и губ. Тобольская) с населением в 35 млн.; особенно пострадали губ. Воронежская, Нижегородская, Казанская, Самарская, Тамбовская. В менее обширном районе, но не с меньшей интенсивностью бедствия Г. повторились и в 1892-93 г. Уже в отдаленные времена народ прибегал в неурожайные годы к употреблению суррогатов. В 1121 г. в Новгороде "ядяху люди лист липов, кору березовую, а инии мох, конину"; также и в 1214-15 г., а в 1230-31 г. "инии простая чадь резаху люди живые и ядяху, а инии мертвые мяса и трупие обрезаече ядяху, а другие конину, псину, кошки". Особенно распространено было употребление суррогатов в злосчастный 1601-02 г., когда ели солому, сено, собак, кошек, мышей, всякую падаль, такую мерзость, что, как говорит летописец, писать недостойно; в Москве человеческое мясо продавалось на рынках в пирогах. Во время Г. в Нижегородской губ. в 1734-35 г. крестьяне питались гнилою дубовой корою, ели дубовые желуди и т. п. В 1822 г. в Повенецком у. Олонецкой губ. во всеобщем употреблении у крестьян была сосновая кора вместо муки; в 1833 г. хлеб заменялся желудями и древесной корою, а муку смешивали с глиной. То же делали и в 1891 г., когда в некоторых местностях, раньше чем поспела правительственная помощь, и лебеда считалась роскошью. Само министерство внутренних дел прописывало иногда рецепты для приготовления разных суррогатов: в 1843 г. учило, как делать хлеб из винной барды или из картофеля с примесью ржаной муки, а в 1840 г. преподавало способы приготовления муки с примесью свекловицы. Неизменный результат всякого рода суррогатов — болезни и усиленная смертность. Никогда, однако, Г. не поражает одновременно всю Россию. Еще в 1819 г. комитет министров писал, что в России "по обширности ее и по разнообразию климатов и почвы земли, повсеместного голода никогда не было и быть не может, каков бы ни был недород, в некоторых районах от потребления должны оставаться в остатке десятки миллионов четвертей", а потому "при свободной торговле хлебом, при удобстве сообщений и при благоразумной предусмотрительности не только голода, но даже и недостатка в хлебе нигде быть не должно". Справедливость этих указаний подтверждается историей даже для таких времен, когда территория русская не была еще столь обширна. В 1230 - 31 "бысть глад по всей области Русьстей, кроме Кыева единаго"; в 1219 г. "глад бысть в Руси и в ляхах и в ятвягах", но на Волыни был такой урожай, что Владимир посылал голодавшим большие запасы жита. Аналогичное явление наблюдалось и в 1421 г.; даже в 160 1 -1602 г. в некоторых местностях (Северская земля) не было недостатка в хлебе. В 1821 г., столь бедственном для многих губерний, что помещики заявляли правительству о своей несостоятельности прокормить крестьян, в Пермской губ. не знали, куда девать хлеб. В 1830 г. в Волынской губ., напр., четверть ржи стоила 25 р., а в Екатеринославской — 2 р. 50 коп.; в 1835 г. в Саратове цена была 4 р., в Томске — ниже 3 руб., а во Пскове — 30 руб. В 1836 г. понижение цен на хлеб сильно озабочивало правительство — и в то же время многие губернии получали продовольственные ссуды, а Олонецкой губ. грозил Г. Когда в 1873 г. страдала от Г. левая сторона Поволжья — самарско-оренбургская, на правой стороне — саратовской — был редкий урожай и хлеб не находил сбыта даже по низким ценам. То же самое наблюдалось в 1884 г. в Казанской губ., когда казанские мужики питались всяческими суррогатами, а на волжско-камских пристанях той же Казанской губ. гнили 1720000 чет. хлеба. Наконец, и в злосчастном 1891 г., когда весь восток Европ. России объят был неурожаем, урожай хлебов в губ. малороссийских, новороссийских, юго-западных, прибалтийских и на севере Кавказа был таков, что в общем в России уродилось на каждую душу несравненно больше тех 14 пудов, которые признаны были тогда достаточными для продовольствия души в течение года. Но покупательная сила нашей массы по отсутствию сбережений столь ничтожна, что всякий неурожай вызывает необходимость правительственной помощи и частной благотворительности как для продовольствия, так и для обсеменения, предотвращения падежа рабочего скота и т. п. (см. Продовольствие народное). Ср. Рошер, "О хлебной торговле и мерах против дороговизны" (перевод Корсака, Каз., 1857); О. Н. У., "Голодовки во Франции при Людовике XIV" (СПб., 1893); Ламанский, "Индия"; (СПб., 1892); Исаев, "Неурожай и голод" (СПб., 1892); ст. Весина и Леонтовича (в "Северном вестнике" 1892 г.). Остальная литература по истории голода в России указана в статье Романовича-Славитинского в "Киевских университетских известиях" (1892 г., № 1). 

 

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон 1890—1907

Но дебилам не вдомек конечно.