Клады Смоленской области

Ежегодно десятки кладоискателей вновь и вновь отправляются на поиски сокровищ. 
Территории области составляли центр Смоленского великого княжества и одноименной губернии. Земли Смоленской области пережили многочисленные войны (пограничную, русско-литовские, десятилетнюю, русско-польскую) и другие тяжелые периоды в истории России. 
Это отразилось на количестве и составе кладов, которые периодически находят в Смоленской области
Расскажу про самые известные клады. 
   

САМЫЕ ИЗВЕСТНЫЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ НАХОДКИ В РОССИИ - ТУТ!

ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТИ - ТУТ!

ПАМЯТНИКИ ПРИРОДЫ СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТИ - ТУТ!

ГЕОГРАФИЯ СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТИ - ТУТ!

ОЗЕРА СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТИ - ТУТ!

РЕКИ СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТИ - ТУТ!

  

 
Загадка Николы Лапотного 
«Я отправил из Москвы с разным добром 973 подводы, в Калужские ворота на Можайск. Из Можайска пошел я Старой дорогой на Смоленск, становился недошедши медынских и вяземских округ», — так начинается текст кладовой записи, сделанной, по преданию, в Смутное время польским королем Сигизмундом III (по другой версии — самозванцем Гришкой Отрепьевым), который в 1609-1611 годах осаждал Смоленск. 
Сигизмунд III отправил 973 подводы, нагруженных золотом Во время правления поляков в Москве, столица подверглась разграблению, а все добро отправилось в Польшу и не доехало, пропав по пути в районе Смоленска. 
Существуют даже указания на то место, где был спрятан клад: 650 метров от погоста Николая Чудотворного Лапотного, что около реки Хворостянки. По одной из легенд, Никольский погост называется так оттого, что здесь польские воины, окончательно разбив сапоги на русских дорогах, переобулись в лапти. 
Правда, погоста такого никто не знает. Не помогают и другие приметы: например, что неподалеку находился и и другой погост – Святого Георгия Великомученника, а в окрестностях погоста есть насыпной вал, суходольный луг, родник и камни-валуны. Исследователи полагают, что клад с драгоценностями, золотом и серебром может быть спрятан в разных районах Смоленской или Московской областей. 
Стоит заметить, что аналогичные варианты кладовой записи встречаются и в Ярославской, и во Владимирской, и в Тверской областях. 
 

Золотой обоз Наполеоновской армии 
Главным не найденным до сих пор кладом Смоленской области по праву считается золотой обоз наполеоновской армии, который пропал на просторах Смоленщины в холодном ноябре 1812 года. 
За время кампании в России французы награбили множество сокровищ: 325 пудов золота в слитках, 180 пудов переплавленного золота, иконы, оружие, драгоценные металлы, церковная утварь и даже крест с колокольни Ивана Великого в Москве. 
Наполеон Бонапарт отправил золотой обоз, ненайденный до сих пор 
Один из путей отступления из Москвы «золотому» обозу перекрыла русская армия, и французам ничего не оставалось делать, как бросить все добро и возвращаться по разграбленной ими же старой Смоленской дороге. 
Существует предположение, что сокровища Наполеона были затоплены в Семлёвском озере в Вяземской районе. Поиски сокровищ в озере проводились неоднократно, начиная еще с XIX века, там было найдено много интересного, кроме самого золота. 
Однако, несмотря на все неудачи, энтузиасты из разных стран мира не оставляют попыток найти клад в озере, ведь его дно покрыто 16-метровым слоем ила. К слову, пробы воды вот уже более 100 лет показывают повышенное содержание в ней золота и серебра. 

 
Золотая карета маршала 
В продолжение наполеоновской темы: в Смоленске бытует еще одна легенда, связанная с французским императором и его маршалами. Говорят, что при отступлении великой армии из Смоленска здесь бросали все, что могли. Именно так в историю вошла золотая карета Наполеона (по другим данным, маршала Нея). 
Предполагается, что французы затопили ее при пересечении Днепра, чтобы та не досталась русским. Карета маршала Нея была изготовлена из чистого золота 
По другой версии, эта карета была спрятана в тайном проходе, который был прорыт под Днепром и соединял два его берега. В несколько лет назад один смоленский исследователь-энтузиаст высказал предположение о том, что картета может быть затоплена в озере Сапшо в «Смоленском Поозерье». 
Несмотря на то, что многие ученые полагают, что «золотая карета»– это лишь собирательный образ наполеоновских сокровищ, не стоит забывать, что во время коронации императора Наполеона в Париже была задействована целая вереница золотых карет. 

 
Золото графа Калиостро 
В XIX веке в Смоленске бытовала история о призраках, которые жили в башне Веселухе (ныне — башня Орел) Смоленской крепостной стены. Как говорят, за этими привидениями стоял некий человек, руководитель банды фальшивомонетчиков, которые обосновались в башне и этими игрищами отпугивали случайных путников. 
У графа Калиостро были несметные сокровища По преданию, предвадитель банды, главный мошенник, выдавший себя за графа, зарыл под башней все свои награбленные сокровища, потом его арестовали, и точных данных о местонахождении клада не осталось.
 Эту историю однажды услышал Алексей Толстой и написал рассказ «Граф Калиостро» о похождениях хитроумного пройдохи. А вот уже на основе этого рассказа Марк Захаров снял свой знаменитый фильм «Формула любви». 
  
Клад дворян Шереметевых 
Много кладоискательских легенд на Смоленщине связаны с дореволюционными дворянскими усадьбами. Одна из них происходит из села Высокое Новодугинского района, где сохранился один из самых пышных усадебных ансамблей региона. 
Считается, что в 1917 году последний владелец усадьбы граф Александр Шереметев, который создал на Смоленщине первую в России пожарную команду, спешно покинул Россию, прихватив из родового гнезда только икону тихвинской Богоматери. 
С тех пор в Высоком бытует легенда, что граф закопал где-то рядом с главным усадебным домом свои сокровища. 
В усадьбе Шереметьевых могут скрываться несметные сокровища Несмотря на то, что после революции имение было национализировано, и все ценности из него были вывезены, легенда о графских сокровищах до сих пор будоражит воображение людей. 
Практически в любой приезд в Высокое около руин дома можно обнаружить новые раскопы. 
 
Сокровища Смоленского банка 
Еще одна кладоискательская тайна связана с фондами Банка Смоленска. Летом 1941 года, когда гитлеровцы приближались к Смоленску, из банка начали спешно вывозить ценности. В начале августа в сторону Вязьмы из Смоленска выехали восемь грузовиков. 
В районе Соловьиной переправы колонна попала под обстрел и до следующей деревни Относово доехали всего пять машин. Сотрудники Смоленского банка перевозили огромные ценности По воспоминаниям очевидцев, когда в один из грузовиков попал снаряд, в разные стороны разлетелись монеты и банкноты. 
Есть версия, что оставшиеся деньги сожгли, а монеты закопали в землю, которая подтверждается тем, что после войны в Относове нашли много монет чеканки 1924 года, которые не были в обращении на момент начала войны. Остается лишь гадать, куда пропали остальные деньги и золотые слитки, которые перевозились в этих грузовиках…

 
КЛАД У ДЕРЕВНИ ГНЕЗДОВО И СТАНЦИИ ГНЕЗДОВО
В 1868 году в деревне Гнездово, в 9 верстах от г. Смоленска был найден клад. Подробности находки клада неизвестны.

В состав клада входили:

Двадцать монет, из них:
А)3 сасанидских;
Б)10 целых диргемов и 4 фрагмента;
В)византийская монета;
Г)англосаксонская монета;
Д)индийская монета, превращенная в подвеску.

Вещи русские:

Четыре гривны шейные серебряные, витые из трех сдвоенных дротов.
Десять серебряных лунниц.
Две серебряные подвески с зернью, лицевая сторона конически возвышается, в центре напаянныйполушарик.
39 серебряных бус.
Две литые серебряные подвески; одна из них с растительным орнаментом, другая с изображением двух птиц по сторонам человеческой фигуры.
Пряжка серебряная литая с растительным орнаментом, превращенная в подвеску.
Два серебряных височных кольца, браслетообразных с завязанными концами.
Вещи привозные:

Гривна шейная серебряная полая, очень большая, с шестью тиснеными полыми реберчатыми бусинами, равномерно размещенными по все длине гривны.
Две бронзовые овальные скандинавские фибулы.
Две серебряные литые круглые фибулы, с плетеным орнаментом и скульптурными фигурками оленей.
19 серебряных позолоченных подвесок: литые, с изображениями чудовищ.
Подвеска серебряная литая, изображающая бородатое мужское лицо под забралом.
Восемь серебряных круглых подвесок, орнаментированных дужками из рубчатой проволоки.
Подвеска серебряная круглая, с выполненным зернью изображением геральдически распластанного двуглавого орла.
Две подвески (бляшки) серебряные, круглые, с ушком на обороте вверху; на лицевой стороне в центре полусферическое возвышение, покрытое крупной зернью.
Восемь серебряных бус с орнаментом из крупной редко посаженной зерни и рубчатой проволоки.
Бусина серебряная овальная из спирально свитой рубчатой проволоки.
Фигурка поясная серебряная, по-видимому, божка; прическа и одежда выполнены при помощи крупной зерни и грубой скани.
Гривна шейная серебряная, кованая на восемь граней; на концах большие фасетированные квадратные пластинки.
Вещи невыясненного происхождения:

Коробочка-капторгасеребряная, украшенная тремя скульптурными головками быков, узором из зерновых ромбов и бахромой из цепочек с ромбическими подвесками.
Меч железный – фрагменты клинка; средняя часть его и рукоять не сохранились.
Часть монет и большая часть вещей из клада хранятся в Государственном Эрмитаже; меньшая часть вещей и 8 монет  находятся в Московской Оружейной палате.
 

 
В 1870 г., по сообщению от 27 августа, при земляных работах по выемке балласта для прокладки Орлово-Витебской железной дороги, на 372-й версте от г. Орла, между Смоленском и Ольшанским полустанков, недалеко от д. Гнездово, на земле помещицы Кордосысоевой был найден клад, который заключался в двух медных котелках.

Гнездово — деревня Смоленской области России. Расположена в западной части области в 14 км от Смоленска. Около д. Гнездово располагается Гнездовский археологический комплекс (комплекс древнерусских памятников, курганных могильников и городища). Гнездово является самым большим курганным могильником на территории Восточной и Северной Европы.

В состав клада входили:

Монеты и подражания им -6:
А) диргемы с 722-810 по 928/9 гг. -4;
Б) подражания диргемам -2: одно – аббасидскому диргему, другое – саманидскому диргему Насра бен-Ахмеда 914-943 гг.

Лунницы серебряные небольшие, с зернью — 2.
Топор железный, боевой.
В том же 1870 г., по сообщению от 11 августа, на земле той же помещицы Кордосысоевой в кургане близ Днепра рабочими были найдены:

Диргемы – 5 целых 832-948/9 гг. и 53 фрагмента.
Бусы серебряные круглые гладкие – 7.
Бусы стеклянные круглые приплюснутые – 14; из них две светлозеленые и двенадцать синих.
Бусы пастовые -9; из них одна круглая с продольными черными полосками по серому фону, четыре круглые приплюснутые, утратившие свой первоначальный цвет, и четыре биконические того же цвета.
Бляшка бронзовая, круглая с углублением в центре и дужкой на обороте. В дужку продето кольцо с завязанными концами и высокой петлей. На то же кольцо надет фрагмент какого-то предмета, похожий на маленькую стрелку со сквозным большим отверстием посередине. 
Найденные как в кладе, так и в кургане вещи были переданы на хранение в Эрмитаж, за исключением 53 фрагментов диргемов (сплавлены), двух диргемов и одного подражания аббасидскому диргему, поступивших в Смоленский музей.

В Эрмитаже все вещи были объединены, а на топоре, который считается происходящим из клада, подвешена современная году находки этикетка с надписью: «из кургана близ Днепра в именье Кордосысоевой… От правления Общества Орлово-Витебской ж. д. 27 августа 1870 г., №1093».Нет уверенности в том, что этикетка не перевешена по ошибке позднее на топор с вещи, найденной в кургане, но не исключена возможность, что все вещи, найденные в августе 1870 г. — и из клада и из погребения, — составляют один и тот же комплекс.

Был ли этот комплекс кладом или погребением – сказать трудно. Наличие топора делает его похожим на погребение, хотя в Киевском кладе 1893 г. тоже оказался топор, подложенный под горшок. Наличие же большого количества фрагментов диргемов (53) заставляет заподозрить в нем клад. Котелки и украшения могли быть как в кладе, так и в погребении. О находке костей при вещах сведений нет. Сочетание лунниц с зернью (из «клада») и гладких серебряных бус (из «кургана») заставляет вспомнить Гнездовские клады 1868 г. и 1885 г., где они встречены вместе.
 

 
В 1885 году в Смоленской губернии у полустанка Гнездово при постройке Орлово-Витебской железной дороги был найден клад.

В состав клада входили:

Диргемы 902/3-960/1 гг – 154 монеты (из них целых 90 монет, обломков – 63 и 1 подражание саманидскому диргему Насра бен-Ахмеда 914-943 гг.).
Две серебрянныелунницы с зернью; одна большая, другая маленькая.
Пуговица серебряная в виде гладкого полого шарика с ушком.
Шесть серебряных гладких бус; одна поломана.
Трое стеклянных синих бус.
Вещевая часть клада и 77 монет хранятся в Государственном Историческом музее в Москве; 6 монет – в Государственном Эрмитаже; потертые и ломаные монеты были сплавлены.

Клад, найденный в 1885 году – это не первый клад, который был найден рядом с д. Гнездово. Ранее в этой местности уже были найдены два клада. Первый клад, был поднят в 1868 году в самой деревни Гнездово. Второй клад был обнаружен в 1870 г. при земляных работах по выемке балласта для прокладки Орлово-Витебской железной дороги, недалеко от д. Гнездово.

  
В 1909 году в Смоленской губернии, в двух верстах от станции Гнездово, при установке телеграфных столбов на полотне Риго-Орловской железной дороги был найден клад.

В состав клада входили:

781 куфическая монеты, относящиеся к 884/5-953/4 гг., из них 7 подражаний саманидским диргемам, 163 потертых, 290 обломков и 1 монетный кружок.
16 бус, из них:
А) сдвоенных и строенных «цвета жемчужин» — 13;
Б) стеклянная, круглая, большая, светло-вишневого цвета;
В) пастовых, «голубая и темная» — 2.

Шашка из зеленоватого стекла, оббитая.
Два серебряных перстня; пластинчатые с завязанными концами.
Фибула медная позолоченная, круглая, ажурная с ременным плетением, скандинавской работы.
Вскоре после находки клад был отправлен в Витебск, откуда отослан в Археологическую комиссию. Отсюда клад был распределен между следующими музеями: 43 монеты – для коллекции Эрмитажа, 31 монета – в Восточный кабинет Петербургского университета, 20 монет – в Херсонский музей, вещи и все остальные монеты – в Смоленский музей.
 

ПОЕЗД С ЗОЛОТОМ НАЦИСТОВ
Поезд с золотом нацистов , якобы найденный в Польше, похоже, скоро затмит новая история — на сей раз речь о грузовиках с сотней (!) тонн золота, которые были спрятаны во время эвакуации ценностей из банка города Смоленска в заминированных тоннелях под Вязьмой. Некий немецкий инженер сообщил изданию Bild через своего адвоката Михаила Кантора, что при помощи георадара он обнаружил точное местонахождение грузовиков с сокровищами.
На самом деле слухи о «золотых грузовиках» ходят очень давно — в июле 1941 года, перед захватом Смоленска, из городского банка вывезли все ценности на нескольких (то ли 8, то ли 7 грузовиках) куда-то в направлении Вязьмы. В машины погрузили слитки золота и серебра, монеты из драгметаллов и бумажные деньги.

Во время переправы через Днепр, недалеко от деревни Соловьево, колонну обстреляли фашисты (говорили, что местные жители видели, как из кузова сыпались золотые монеты, десятилетия спустя «черные копатели» якобы находили в тех местах подобные «артефакты». Части грузовиков удалось пробиться к населенному пункту Относово.
Согласно легенде, бумажные деньги, отчаявшись доехать до «своих», конвой грузовиков сжег, а остальные ценности спрятал.

И вот адвокат Михаил Кантор сообщил немецким журналистам, что его неназванный клиент, «рискуя жизнью», при помощи георадара обнаружил грузовики с сокровищами в «заминированных подземных шахтах» — на глубине от 15 до 17 метров. Всего таких тайника два, утверждает адвокат: в одном из них пять грузовиков, в другом — шестой.
Пока загадочный немецкий инженер, обратившийся к адвокату, ничего не рассказал о своих требованиях и дальнейших намерениях по извлечению находки.
  

 
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ НАХОДКИ СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТИ
Смоленское собрание находок из черного металла насчитывает более 1200 экземпляров, включающих предметы быта, орудия труда, оружие. Но в данном случае речь пойдет главным образом о репрезентативных категориях, к которым можно отнести универсальные орудия, кресала, замки и ключи, некоторые виды ремесленного инструментария.
 

В Смоленске найдено более 230 ножей, основная масса которых относится к обычным бытовым. Наряду с ними известны и ножи, применявшиеся в ремесле, в частности — в столярном деле. Они отличаются изогнутым лезвием. Часть ножей была подвергнута микроскопическому анализу, выявившему несколько технологических схем их изготовления . Среди них отметим значительный процент цельножелезных ножей (около 45%), датирующихся первой половиной XII в. и второй половиной XIV — началом XV в. Ножи, изготовленные в технологии наварки, составляют около трети среди исследованных. Причем дата ножей, выполненных в технике косой наварки, известной в Новгороде с XIII в.,  оказалась более ранней и датируется в Смоленске первым тридцатилетием XII в.

Ножницы, как и ножи, широко употреблялись в быту. В Смоленске известно 25 экземпляров ножниц, среди которых пружинные и шарнирные представлены почти поровну: соответственно 12 и 13 экземпляров. Какой-либо хронологической разницы в их бытовании по сравнению с известными памятниками не наблюдается. Отметим только, что первые пружинные ножницы появляются в середине XII в.

 
Распространенной находкой являются кресала. В смоленской коллекции их известно 32 экземпляра. Три из них относятся к типу калачевидных и бытуют в XII в., остальные 28 кресал делятся на удлиненно-овальные с фигурными вырезами и овальные двулезвийные и существуют в период с середины XII до начала XV в., что совпадает с общепринятой датировкой .

Значительную группу находок составляют замки и ключи . Среди них наиболее ранними являются ключи-лопаточки, происходящие из ярусов с датой 20—30-е годы — середина XII в. Коленчатые ключи с круглой лопастью и соответственные им замки (тип Б по классификации Б. А. Колчина) относятся к XII — первой половине XIII в. Ключи с разной формой лопасти и пропилом на стержне (тип В) бытуют в Смоленске в течение XII— XV в. Остальные варианты ключей и замков найдены в единичных экземплярах.

 
Кроме стандартных форм среди смоленских находок известно шесть ключей, имеющих не одну, а три лопасти, расположенные на стержне ключа винтообразно. Подобные ключи встречаются в единичных экземплярах и в других городах, в частности — в Новгороде. Но особый интерес смоленские находки представляют потому, что они найдены на территории одной усадьбы в период 70—80-х годов XII — 20—40-х годов XIII в., что позволяет считать их редким, возможно, местным типом ключей.

 
Известные в Смоленске нутряные замки и ключи предназначались для запирания дверей и сундуков. Типологически они подобны новгородским. Ключи с пустотелым стержнем бытовали в 20—30-е годы XII — первом десятилетии XIII в., второй вариант с заостренным стержнем — в период 60-х годов XII — до середины XIII в. Замки и ключи для сундуков обнаружены в ярусах, датирующихся 20— 30-ми годами XII — серединой XIII в.

Небольшую часть смоленской коллекции из черного металла составляют инструменты. Они представлены орудиями ювелира, деревообделочника, а также сельскохозяйственными и промысловыми орудиями.

В комплекс ювелирного инструментария входят три молоточка, происходящих из слоя 40—60-х годов XII в., к 90-м годам этого столетия относится находка клещей, которые могли использоваться как кусачки, так как их короткие губы смыкались (рис. 2). Напильник с овальной рабочей частью обнаружен в пластах 70—80-х годов XII в. Восемь ювелирных пинцетов делятся поровну на два типа: пинцеты-щипчики и пинцеты-тисочки с кольцом, фиксирующим зажим. Их хронология определяется 20—30-ми годами XII в. и началом XIII в.

К деревообрабатывающим инструментам относятся девять топоров. Два из них, представленных фрагментами лезвий, датируются 60—80-ми годами XII в. Шесть топоров полной сохранности, отличающихся симметричностью лезвий и круглым обухом (тип. Б по классификации Б. А. Колчина), происходят из слоя XII— XIV вв. К 60—70-м годам XV в. относится находка круглого обуха топора, имеющего клеймо в виде круга, поделенного на сектора (рис. 3, 2).

К орудиям резчика принадлежат семь сверл, шесть из которых относятся к спиральным, одно — к перовидным. Спиральные сверла стратиграфически датируются 20—80-ми годами XII в., перовидное — первой половиной XIII в.

Кроме сверл, известны и резцы: для внутренней обточки (7 экз. ), датирующиеся 80-ми годами XII — серединой XIII вв.; для обработки внешней поверхности (2 экз. ) — 20—30-ми годами XII в.
Сельскохозяйственные орудия представлены фрагментами трех серпов, обнаруженных в слое второй половины XII в. и рубежа XIII— XIV вв. Шесть кос-горбуш стратиграфически датируются 60-ми годами XII — началом XIV в. Одна из кос, выполненная в технике косой наварки, имеет клеймо в виде круга, разделенного на сектора. Ее дата — 70-е годы XIII — начало XIV в. (рис. 3, 1).

Тип клейм, обнаруженных на косе и обухе топора, известен в Смоленске на керамических донцах и плинфе, датирующихся домонгольским временем. Клейма на предметах из черного металла известны в некоторых русских городах, в частности — в Пскове и Москве, но они отличаются по рисунку от указанных смоленских. Датировки псковских и московских
клейменых вещей не выходят за рамки XV— XVI вв. Наша находка клейменой косы дает самую раннюю из известных дату металлического предмета с клеймом.

Обычной находкой для слоев древнерусских городов являются писала. В Смоленске их известно 6 экземпляров, датирующихся XII — началом XIV в.
  
Писала
 Писало с лопаточкой в виде острореберного бокальчика (тип 6) найдено в слое 90-х годов XII в., к пластам 30-х годов этого же века относится писало с лопаточкой в форме перевернутого треугольника с полукруглыми зубчиками по краям (тип 4). Три писала, характеризующиеся лопаточкой с зубчатыми фигурными вырезами по краям (тип 11), датируются началом XIII и рубежом XIII—XIV вв. Еще одно писало с завершением в виде перевернутого треугольника (тип 13) имеет стратиграфическую дату 30—40-е годы XIII в.
 Массовые категории предметов из черного металла, как обычно, представлены такими вещами, как скобы и дверные пробои, дужки ведер, крупные дверные кольца, гвозди и т. п. Их распределение в слое относительно равномерно.

 Изделия из стекла — наиболее массовые находки. Они представлены фрагментами женских украшений и посуды. Большую часть среди них составляют стеклянные браслеты.

 
В смоленской коллекции насчитывается более 5 тыс. браслетов. Следует заметить, что это количество происходит с площади около 1000 м, тогда как Неревский раскоп, превышающий смоленские в восемь раз, дал такое же количество стеклянных браслетов. Известно, что находки стекла, прежде всего, именно браслетов, являются надежным маркером границы домонгольского слоя. Но известно также, что часть браслетов в древнерусских городах продолжает бытовать и в XIV в. Поэтому стоит более подробно остановиться на этих предметах. С рассматриваемой территории происходят 2332 обломка стеклянных браслетов, весь массив которых распадается на несколько цветов, не отличающихся по своему набору от материалов других памятников. Их соотношение следующее:
коричневые — 851 обломок = 36, 5%
зеленые — 751 обломок = 32, 2%
желтые — 199 обломков = 8, 5%
фиолетовые — 211 обломков = 8, 9%
голубые — 181 обломок = 7, 7%
бирюзовые — 99 обломков = 4, 2%
прозрачные — 40 обломков = 1, 7%

Распределение стеклянных браслетов по ярусам показало, что 50% браслетов относится к XII в., около 40% приходится на первую половину XIII в., остальная часть происходит из слоя второй половины XIII—XIV в. Наибольшее количество браслетов отмечено в 14-м ярусе, датирующемся первым тридцатилетием XIII в., что характерно для материалов и других древнерусских городов.

    
 
Хронология смоленских древностей
Детализировать хронологию смоленских браслетов позволяет распределение их групп, объединенных по цветам: коричневые и непрозрачные, желтые и зеленые, бирюзовые и фиолетовые, голубые и прозрачные (рис. 5). Две последние группы попадали в Смоленск из Киева, желтые, зеленые и коричневые частично делались на месте, а часть их поступала также из Киева. Распределение зеленых и желтых, а также коричневых и непрозрачных браслетов имеет вид несимметричных кривых. Появление их относится к 20—30-м годам XII в., а конец приходится на 80-е годы XIV в. Пик обеих кривых приходится на первую треть XIII в.
 Бирюзовые и фиолетовые браслеты появляются сразу в большом количестве в начале XII в. и исчезают в середине XIII в. Основная масса этих браслетов относится к 90-м годам XII в. При сравнении нашего материала с новгородским оказывается, что в Новгороде большая часть браслетов рассматриваемых цветов бытует в течение всего XIII в., благодаря существованию там производства стекол данного класса, отсутствующему в Смоленске.

Голубые и прозрачные браслеты, как и браслеты вышеописанной группы, в начале XII в. появляются сразу в большом количестве. К 60-м годам этого столетия происходит спад в их бытовании, а к 80-м годам наблюдается новый подъем их количества. В 12-м ярусе (середина XIII в. ) они исчезают полностью.

 В Смоленске найдено около 300 стеклянных бус, 170 из которых происходят с рассматриваемых раскопов (рис. 6).

Распределение всей массы бус по ярусам свидетельствует о том, что 88% происходит из ярусов, датирующихся XII — рубежом XII—XIII вв. Более половины от этого количества относится к первой половине XII в., и только 7% находок от общего числа приходится на XIII-XIV вв.

Стеклянная посуда древнерусского производства в Смоленске представлена осколками донцев, стенок и венчиков. 20 донцев от кубков делятся на два типа: донца с поддоном — 11 экземпляров; конусовидные донца — 9 экземпляров. Оба типа донец сосуществуют и появляются одновременно в 20—30-е годы XII в. К 80-м годам этого столетия они, практически исчезают. Интересно, что и в Новгороде количество стеклянной посуды становится незначительным уже в конце XII в., тогда как в южнорусских городах, в Новогрудке и Турове, она в это время изобилует.

Небольшая коллекция янтарных предметов, происходящих с рассматриваемых раскопов, состоит из 69 находок и распределяется следующим образом: бусины — 23, заготовка бусины — 1, нательные крестики — 5, вставки для перстней — 2, подвеска-лунница — 1. Стратиграфические датировки этих вещей охватывают период XII — первой половины XIV в. Даты отдельных типов представлены в табл. 4. Все остальные находки приходятся на кусочки янтаря, использовавшиеся, видимо, различными способами. Хронология этих находок ограничена XII — первой половиной XIV в.

В заключение следует отметить, что большая часть смоленских находок датируется так же, как основная масса подобных предметов в других древнерусских городах. Однако наряду с этим в Смоленске существует ряд вещей, хронология которых отличается от общепринятой. К ним относятся ножи, выполненные в технике косой наварки, фиксирующиеся в Смоленске на столетие раньше, чем в Новгороде. Раньше, чем в других городах здесь появляются клейменые железные вещи. Наконец, выявилась хронологическая разница в бытовании стеклянных браслетов киевского производства в Смоленске и Новгороде.
  
  

ЛЕГЕНДЫ СМОЛЕНЩИНЫ
Легенды крепостной стены

Главная достопримечательность нашего города – Смоленская крепостная стена опутана целой сетью самых разнообразных легенд и преданий, которые украшают рассказ любого экскурсовода или просто увлеченного рассказчика. Согласно одной из легенд, царь Борис Годунов наложил на смоленскую крепость страшное заклятие, которое поразит любого недруга, который попытается ее разрушить. Согласно другой легенде, где-то в стене замурован череп боевого коня святого Меркурия Смоленского, который тревожным ржанием предупреждает защитников крепости об опасности. Всех путешественников привлекает и легенда о башне Веселуха, где, по преданию, за неповиновение была заключена дочь одного из помещиков. Вместо того чтобы стенать от горя, он весело смеялась, что наводило ужас на всех припозднившихся путников и дало башне такое название.

 

Церкви, ушедшие под землю

интервью со 103-летней жительницей поселка Ершичи Агриппиной Генделевой, которая рассказала об одной истории, которая произошла с ней в детстве.
«Мы с родителями пошли в церковь. Внутри пел хор, и чем ближе мы подходили, тем отчетливее слышалось, что хор пел откуда-то все ниже и ниже. Церковь полностью ушла под землю, но еще некоторое время оттуда, из глубины, слышалось церковное пение», - вспоминает Агриппина Генделева.                                                                       

Стоит отметить, что легенды о провалившихся под землю церквах достаточно распространены в нашем регионе. Причем все они очень похожи. Такие истории можно услышать и в Ельнинском, и в Демидовском районах, и даже в ближайших пригородах Смоленска. Часто на местах таких «провалов» местные жители находят старинные предметы церковного обихода. Несколько десятков подобных легенд описал в своих трудах смоленский фольклорист профессор Яков Кошелев.

 

Гагарин и матушка Макария
В Смоленской области существует небольшое село Тёмкино, куда уже почти двадцать лет не только не зарастает народная тропа, но где даже строится большой паломнический центр. Дело в том, что именно там жила схимонахиня Макария, которая прославилась в истории своим пророческим даром и силой исцеления. После ее смерти в 1993 году чудесные случаи исцеления на ее могиле продолжаются.                                                                       

Исследователь смоленских святых
Говорят, приезжал к матушке Макарии и сам Гагарин. Слова старицы по поводу этих визитов приводятся на официальном сайте духовного центра «Тёмкино»:

«Гагарин приезжал, да и не раз, он приезжал ко мне, как к больному человеку... В 1968 году приехало три машины: две с докторами и третья, на которой Гагарин. Он обыкновенно пришел и сказал: «Я посижу, пускай доктора с вами поговорят...» Человек он простой, хороший, очень хороший. Простой, как ребенок. Я ему тогда сказала: «Больше не летай, тебе нельзя летать!» Он не послушал меня, а тут его постигла в скорости смерть».
Узнав о гибели космонавта, матушка Макария попросила священника отпеть Гагарина у нее дома.

 

Клад Наполеона
Очень популярна легенда про клад императора Наполеона. Считается, что все сокровища, которые великая армия французского императора награбила в России, в том числе крест с колокольни Ивана Великого в Москве, были затоплены в Семлёвском озере, неподалеку от Вязьмы.

Интриги этой легенде добавил даже известный английский писатель и романист Вальтер Скотт, который в своей книге рассказал, что на дне Семлёвского озера, недалеко от Вязьмы, спрятаны пушки, золотые и серебряные слитки, золотые и серебряные монеты, уникальные бриллианты, серебряные люстры и подсвечники, а также золотой крест. Поиски семлевского золота вели и в XIX, и в XX веке. Энтузиасты обследовали дно озера, но, несмотря на высокое содержание в воде золота, толстый слой ила на его дне до сих пор скрывает тайны клада Наполеона.

 

Бункер Гитлера
Гитлер в Красном Бору
13 марта 1943 года на смоленском аэродроме приземлились два самолета «Фокке-Вульф-200 Кондор». В одном из них в Смоленск прилетел Адольф Гитлер, чтобы встретиться с командующим группы армий «Центр» маршалом фон Клюге. Интересно, но во время этой поездке на Гитлера планировалось покушение: сначала в офицерской столовой, а потом и в самолете. По какой-то причине взрыватель бомбы не сработал и Красный Бор не изменил историю Великой Отечественной войны.

Пребывание Гитлера в Смоленске связано и с легендой о «бункере Гитлера». В 1941-1942 годах на территории Красного Бора велись обширные строительные работы. Предполагалось, что там будет построена укрепленная ставка для Гитлера под названием «Беренхалле» («Медвежья берлога»). Если оперировать легендами, то под слоем бетона на глубине 27 метров в подземелье находятся конференц-зал, многоэтажный узел связи, многочисленные подземные туннели, подземный ход к Днепру, где ждет подводная лодка. Однако по обследованиям бункера, проведенным в 2003 году, был сделан вывод, что под землей находился лишь небольшой (43 метра) бункер для фюрера и несколько укрытий для штабных офицеров. 
К 1942 году необходимость в смоленской ставке для фашистского командования отпала, бункер был передан группе армий «Центр». После отступления он не был взорван, как другие ставки, однако доступа к его помещениям нет и сейчас.

Умы и сердца всех любителей истории и приключений в Смоленской области уже семь десятилетий будоражит легенда о «бункере Гитлера», который якобы находится на территории Красного Бора.

 

Клад смоленского помещика
    Все началось с письма. Оно пришло нам, московским кладовикам, от учителя сельской школы Михаила Семеновича Лаптева (фамилия изменена — А. Р.).
    «Я давно занимаюсь краеведением, писал из смоленской глубинки Лаптеп, — и то в одиночку, то с учениками обошел все окрестности. Места у нас исторические — одних старинных усадеб в округе можно насчитать не менее десятка. Рассказывают, что один местный помещик накануне войны 1812 года закопал клад. Помещик тот погиб на войне, наследники его долго искали клад да ничего не нашли. И деревенские наши искали, все овраги за усадьбой перекопали. Признаться, и я в молодости выходил с заступом... Мне кажется, в этой легенде есть правда — я сужу по архивным данным...»
    Известно, что легенд о кладах много. И, как показала практика, они в основном представляют лишь фольклорный интерес. Но эта ссылка в письме на архивные данные... Короче — мы не устояли и отправились в дорогу.

    Никакого специального снаряжения у нас не было. И спонсоров, способных расщедриться на аппаратуру магнито-сейсморазведки, тоже. Мы взяли с собой только металлоискатель «Фишер». С нами поехал и Карен Геворкян, которыи считает себя лозоходцем и иногда попадает в точку.

    До цели мы добрались без приключений. На окраине села, над прудом, в вросшем пейзажном парке виднелся хорошо сохранившийся деревянный усадебный дом с двумя боковыми флигелями. На другой стороне пруда среди черных ветвей деревьев виднелись мрачные руины полуразрушенной церкви с колокольней. За церковью начинались те самые овраги, о которых писал в письме учитель; по оврагам петляла небольшая речушка.

    Михаил Семенович Лаптев оказался еще довольно молодым человеком. Он откровенно был удивлен нашему появлению, так как, по его признанию, сомневался, что «вы там, в Москве, обратите внимание на мое письмо». Весь вечер допоздна мы пили чай с учителем, и он рассказывал нам историю усадьбы.

    Местный помещик (фамилию я намеренно опускаю — А. Р.) был довольно крупным по здешним меркам землевладельцем, вдобавок, связанным родственными узами с петербургским купцом-пройдохой, выбившимся из крепостных в дворяне, неким Барышниковым, от которого ему перепала немалая толика богатств.

    Незадолго до начала Отечественной войны 1812 года помещик затеял строительство обширного каменного дома со службами, однако успел возвести только флигель и «нулевой цикл» главного дома. После Смоленского сражения, когда стало ясно, что французы вот-вот придут сюда, помещик, по рассказам очевидцев, выехал из усадьбы в карете, сопровождаемый двумя слугами и почти без вещей. Рассказывают, что потом он вступил в ополчение и погиб в Бородинском сражении.

    Но где же барышниковское наследство — как свидетельствуют архивы, около 15 тысяч золотых рублей? Такую махину в карете не увезешь. Золото долго и безуспешно пытались найти наследники погибшего — кстати, сохранившийся деревянный усадебный дом построили они, уже в середине XIX века.

    — А почему все думают, что клад зарыт в оврагах? — спрашиваем мы.

    Оказывается, в предании есть какое-то смутное указание на овраги, объясняет Михаил Семенович. Впрочем, копали не только в оврагах.

    Утром вместе с учителем идем осматривать местность. Слух, что из Москвы приехали искать клад, быстро облетает деревню и вскоре нас сопровождает внушительный эскорт мальчишек. Вид металлоискателя приводит их в восторг. Постепенно подтягивается и народ постарше.

    Первым делом Лаптев ведет пас к развалинам старой недостроенной усадьбы. Единственная ее законченная постройка — флигель — был разбит прямым попаданием немецкой бомбы в Великую Отечественную войну, а его остатки разобраны сельчанами на кирпич. Мы видим только поросшие бурьяном ямы да торчащие кое-где из земли обломки кирпича и бутового камня. Отсюда, отдав последние распоряжения, уезжал на войну владелец усадьбы...

    Включаем металлоискатель. Писк стоит почти непрерывный — земля просто нашпигована железом. Это проклятье всех наших западных областей, по которым прокатилась война - военный металл забивает все остальные сигналы.

    Несколько раз проходим по развалинам, пытаясь определить контуры строившихся здесь зданий. Копнув наудачу, вытаскиваем два хвостовика от мин, патронные обоймы... Не хватает еще неразорвавшегося снаряда или мины!

    Пускаем в дело наш второй «прибор» — Карен Геворкян достает рамку и идет с ней по кромке развалин. Мальчишки стоят, разинув рты. Рамка в руке Карена несколько раз заметно качнулась, поворачиваясь то в одну, то в другую стороны. Карен возвращается. Он уверен, что под развалинами есть, по крайней мере, две подземные полости. С его помощью отмечаем подозрительные места вешками и вслед за учителем идем в глубь одичавшего парка, который выводит к оврагам.

    По дороге наше внимание привлекает груда покрытых мохом камней. «Это не то грот, не то погреб», — объясняет Лаптев. Карен обходит вокруг с рамкой: «Что-то есть, но не могу понять, что». Три лопаты дружно вонзаются в дерн. Мальчишки — их уже человек сорок — помогают растаскивать камни. Постепенно открывается неповрежденная белокаменная кладка свода, уходящего вглубину...

    Когда стоишь, как кажется, на пороге открытия, трудно смириться с разочарованием. Через пару часов работы перед нами открывается старинный белокаменный погреб. Ребята вытаскивают из него последние обломки камня. Погреб небольшой и абсолютно пустой. Прозваниваем его «Фишером» — тишина. Карен смотрит на свою рамку — она не шелохнется. Какой-то энтузиаст из мальчишек начинает простукивать выложенные белым камнем стены...

    Что ж, здесь ничего нет, но зато мы подарили деревне еще одну легенду. И погреб, возможно, на что-нибудь сгодится.

    Идем дальше, на ходу водя по сторонам «Фишером». На самом выходе из парка вдруг раздастся долгожданный писк на «цветной металл». Несколько ударов лопатой — и па ладони лежит великолепный, тяжелый, прекрасно сохранившийся медный екатерининский пятак с датой «1774»!

    Засунув голову в отверстие, один из нас с помощью спичек и самодельного факела пытается разглядеть там что-нибудь. Внутри — груды щебня, влажно блестящая земля. Дальше — завал...
    Находка несколько поднимает наш пошатнувшийся авторитет у мальчишек. Снова пускаем в ход металлоискатель. Пока идем по пахотному полю к оврагам, находим еще несколько монет, самая старая — 1856 года.

    На оплывших стенках оврагов заметны следы кладоискательских ям. Карен снова вертит свою рамку, мы водим металлоискателем по склонам. Пищит военное железо. Выкапываем и дарим ребятам стреляные гильзы, проржавевший «шмайсер» с разорванным стволом, пробитую каску, пряжку от немецкого ремня с плохо различимой надписью «Gott mit! mit». Там, где прошла война, всякие поиски бессмысленны — гласит первая заповедь кладоискателя.

    На следующий день идем копать на развалинах, в местах, обозначенных вчера вешками. Грунт страшно засорен обломками камня и ржавым железом, поэтому работа продвигается медленно. Вдруг начинает пищать «Фишер» — с небольшой глубины мы извлекаем свернутый в трубку лист свинца.

    Осторожно разворачиваем — из трубки падает серебряный полтинник. На листе свинца отчетливо читаются слова: «В лето 1811 заложен дом сей гвардии капитаном Василием Петровым сыном... майя 3 дня». Да ведь это же закладной лист! По традиции, его клали при закладке дома под восточный фасадный угол здания и заворачивали в него серебряный рубль или полтинник, хлеб и соль. Почти сто девяносто лет назад отставной капитан Василий Петрович, получив наследство, закладывал этот лист под свой дом, в котором рассчитывал жить долго и счастливо...

    А через полчаса лопата одного из нас вдруг по самую рукоятку уходит в землю... Подземелья! Кто не читал о них, уставленных окованными железом сундуками, в которых тускло переливаются золотыми бликами старинные сокровища... И вот мы стоим на пороге тайны и напряженно всматриваемся в темноту уходящего вниз подземного хода.

    Стены и своды подземелья выложены диким камнем. Мы стоим по пояс в яме — по-видимому, это воронка от той немецкой авиабомбы, которая, пробив перекрытия флигеля, почти начисто снесла здание, попутно разрушив часть подземного хода.

    Из подвала тянет затхлостью. Что делать дальше? С нашим снаряжением подземелье не взять. Можно, конечно, подогнать экскаватор, и — эх! Но от этого толку может и не быть, а вот сооружение будет уничтожено наверняка.

    Идем к Михаилу Семеновичу и объясняем ситуацию. Он взволнован — старые легенды подтверждаются! — и клянется, что не допустит разрушения подземного хода, что сейчас же пойдет к главе сельской администрации...

    — До вашего приезда все будет сохранено! — восклицает он, и в глазах у него поблескивают кладоискательские огоньки.

    Что ж, надо ехать в Москву. Надо связываться со спелеологами, искать спонсоров, покупать снаряжение... Мы садимся в «уазик».

    — Дяденьки! — окликает нас белобрысый мальчишка. Это тот самый энтузиаст, который вчера простукивал стенки раскопанного нами погреба.
    — Дяденьки! Смотрите, что мы сего дня в овраге нашли!

    На его ладошке лежит золотой червонец Екатерины II...

 

 

Легенды о кладах и сокровищах Смоленской области

Километрах в тридцати от города Вязьма, немного северо-западнее по направлению к Смоленску, находилась простая русская деревня, название которой было связано с лесной чащей. Вокруг действительно были леса. Это — моя Родина. Здесь жили мои предки. Уже лет двадцать, как деревни нет. Вымерла, как и десятки деревень вокруг нее.

Армейская служба забросила отца в Белоруссию, но в детстве, я каждый год приезжал в родную деревню в период школьных каникул к деду и бабушке. Ежегодно в деревню летом наезжало десятка два мальчишек и девчонок из Москвы, Ленинграда, Смоленска, Вязьмы, Дорогобужа и других городов. Местные всех нас называли почему-то «москвичами», даже меня, из Белоруссии.

Здесь я впервые услышал легенды о кладах и страшных историях, связанных с ними.

Оказалось, что и какой-то мой далекий предок, дед Демид (а в деревне дедом называли любого пращура, без всяких там приставок «пра» или «пра-пра», просто дед и его имя, хоть и жил он двести лет назад) имел отношение к войне с французами, а точнее участвовал в разграблении какого-то французского обоза. Легенды, как это бывает на Руси, переходили из поколения в поколение.

И вот, какая-нибудь бабка, обозленная набегом на ее яблони или вишни (а я был непременным участником таких набегов), кричала на всю деревню, махая вслед прутом: — Во-во, вылитый дед Демид, и тот таким же разбойником был, порода такая….

И прочие нелестные эпитеты в мой адрес и в адрес неведомого мне предка. Конечно, эти сравнения не могли меня не заинтересовать. И по крупицам я собрал следующую информацию.

В этих местах, через речку, на возвышенности напротив нашей деревни, в начале девятнадцатого века жил помещик по фамилии Каретников. Был он в чинах небольших, поручиком, но гвардейским и служил в Петербурге. Хозяйство за него вел еврей-эконом. Мой пращур, дед Демид, как и остальные жители деревеньки, был крепостным крестьянином этого помещика, или барина, как тогда говорили. Барин был ничем не примечательным. После наполеоновской войны 1812 года был уволен из гвардии за пьянство и карточные долги и поселился в поместье. А, прославился он тем и вошел в историю, что постоянно задирал и, даже вызывал на дуэль, своего соседа Грибоедова. Да, да, того самого Александра Сергеевича Грибоедова, автора комедии в стихах «Горе от ума». Писатель жил в восьми километрах от нашего барина в своем поместье Хмелита. Кстати, село это сохранилось, и сейчас там дом-музей Грибоедова.

Вражда эта началась в незапамятные времена, еще предками Каретникова и Грибоедова. Яблоком раздора послужил небольшой болотистый лесок (существует и поныне, бывал, авт.), который находился на границе владений соседей. Судились из-за ничем не примечательного лесистого куска земли больше сотни лет. Судьи приходили, то к одному, то к другому мнению. Такое уж было судопроизводство в те времена.

Послушайте компетентное мнение, о состоянии тогдашнего судебного рассмотрения дел, выраженное в малоизвестном стихотворении, современника Грибоедова, тоже Александра Сергеевича, только Пушкина:

Глухой глухого звал к суду судьи глухого,

Глухой кричал: — моя им съедена корова!

— Помилуй, — возопил глухой тому в ответ, —

Сей пустошью владел еще покойный дед!

Судья решил: — чтоб не было разврата,

Жените молодца, хоть девка виновата…

В точку, да? Как раз к нашей истории. Так вот, время от времени, надираясь в стельку (или, как там надираются гусарские поручики), барин садился «наконь» и отправлялся навестить соседа. Там он гарцевал вокруг грибоедовского поместья, махал саблей, непотребно ругался и непременно вызывал врага на дуэль.

Не знаю, была ли дуэль, но только вскорости Грибоедову это, видимо, надоело, и он укатил послом в Персию, где и погиб. Версия, причины отъезда, конечно, шуточная, но помещик Каретников, благодаря соседству и своей задиристости, оставил след в людской памяти.

Вернемся к моему деду Демиду. Легенда гласит, что он, действительно был весьма разбойного нрава, любил подраться и стянуть что-нибудь из поместья. Но опять же не этими, обычными для славян качествами, он вошел в историю (слово «история» в данном случае не означает исторические анналы). Народная молва, из поколения в поколение, передала, что осенью 1812 года на Старой Смоленской дороге, которая проходила неподалеку от деревни, молодой еще тогда Демид, вместе с неким Хоней (возможно Афоней) принял участие в разграблении французского обоза отступающей наполеоновской армии. Помимо захваченной добычи, они притащили с собой французского офицера, с которого, якобы, пытались слупить еще какой-нибудь выкуп. Но француз был уже пуст, и его, как говорят в деревне, зашибли до смерти. Тело несчастного захватчика закопали.

Что может сделать крепостной с богатыми трофеями? Сходу в дело он их точно пустить не может. Поэтому добыча, состоявшая из золотых монет и драгоценных каменьев, была поделена и, до лучших времен, зарыта возле деревни, по одной версии, на берегу речки. По другой — брошена в старый «барский колодец» для сохранения. Есть у нас такой и поныне в изгибе речки. Конечно, что-то было взято и на текущие расходы.

Через год, вернувшийся из французского похода и изгнанный из гвардии, барин, прознал о злодействе своих крепостных. Злодействе не в смысле грабежа обоза и убиении француза, это, как раз, признавалось геройством. Вспомните, например, Василису Кожину, которая опоила французов, подперла колом дверь и подпалила дом. Народная героиня. И правильно, нечего с оккупантами церемониться. Злодейство состояло в утаивании трофеев от барина. Якобы донес еврей-эконом. Известное дело, в деревне утаить что-нибудь невозможно.

Короче, запытал помещик обоих до смерти, но тайны не узнал. С тех пор на протяжении многих лет мужички, нет-нет, да и покапывают по берегам речушки. Но сокровищ пока не нашли.

Такая вот легенда существует. Дыма, как известно, без огня не бывает. Я не верю в сказки о заговоренных клады, про несметные сокровища, охраняемые нечистой силой и другие малоубедительные с налетом мистики россказни. Про проваливающиеся под землю церкви. Но легенды, основанные на исторических фактах, с примесью бытовой обыденности…. Отчего не поверить? И не попытаться подкрепить другими свидетельствами и проверить на практике.

Чем реально подтверждается наша легенда? Извольте. Помещик такой был. Остатки его усадьбы, точнее усадьбы его потомков, на пригорке за речкой, есть и сейчас. Их называют «барским садом», поскольку уцелел до нашего времени лишь сад. Даже не сад, а остатки парка с аллеями, поросшими могучими дубами и липами. Рядом попадаются куски фундамента дома, или другого строения. Сохранился и зев старого «барского колодца» в излучине речушки. И соседом действительно был Грибоедов. И спорный лесок в наличии.

Далее о материальных следах трофеев. В детстве не задумывался, а сейчас вспоминается, что у деда был длинный иностранный кортик, а может штык, им кололи свиней и резали овец. Не русский и не немецкий, точно. Мы, дети послевоенного времени, в таких вещах разбирались. Возможно и французский. На полке в углу кухни, в запертом всегда на замочек встроенном ящике, лежала необычная шкатулка. Она была сделана из какого-то нетяжелого коричневатого камня с разводами и прожилками. Я таких больше никогда не встречал. И открывалась она непросто. Надо было сначала положить палец в углубление сбоку и приподнять им маленькую прямоугольную металлическую пластинку, внутри щелкало, и шкатулка открывалась.

В шкатулке дед хранил метрики, документы, всякие квитанции, бумаги, короче. И была среди них одна, явно старинная и нерусская бумага. Плотная, потертая на сгибах, с витиеватой вязью незнакомого мне языка. Не немецкого, и не английского, которые мы изучали в нашей школе. Возможно французского.

Далее, у моей бабушки было два колечка. Одно обручальное, серебряное. Другое, не помню из какого металла, но камушек был довольно крупный, зеленый, и она одевала его только по праздникам, когда ходили в гости в соседние деревни. В те времена колечки с камушками у колхозниц я не наблюдал.

И еще. Году в 1963 или 1964 в деревню приезжала поисковая группа военных. Искали останки командующего 20-й армией Ракутина, погибшего при прорыве из окружения в октябре 1941 года. Раскапывали много чего, и военного, и околовоенного, в войну здесь шли тяжелые бои. Конечно все мы, мальчишки постоянно толпились вокруг, пытались помогать, приносили копателям квас, сало, а иногда и самогонку.

В один из дней в небольшой лощинке в полукилометре от «барского колодца» откопали кости, про которые эксперт сказал, что они очень старые, во всяком случае, лежат здесь больше ста лет. А при них была латунная пряжка, по-видимому, от ремня. Надпись на ее обратной стороне была французской, и перевели ее типа «французский императорский двор». Вот вам и подтверждение о зашибленном французе.

Про эту легенду я вспомнил, роясь в своем архиве и наткнувшись на газетную заметку про отступление французов по Старой Смоленской дороге. И уже потом укрепил ее кирпичиками других личных воспоминаний.

А в один из солнечных июньских дней с чего-то потянуло меня на родину. Время от времени со мной это случается. Решил попробовать уговорить Старика составить компанию. По проселочным и лесным смоленским дорогам только на джипе и проедешь. У меня обычный «опелек», а у Старика японский тойотовский джип, который по проходимости, пожалуй, не уступает и трактору. Навестим братскую смоленскую землю. Заодно проверим и мою легенду, покопаемся возле барского поместья. Да, и богата смоленская земля легендами, и не только легендами.

Помимо сокровищ деда Демида, я приготовил для соблазнения Старика к поездке еще несколько легенд. Недалеко от моей деревеньки проходила раньше Старая Смоленская дорога, по которой отступала армия Наполеона осенью 1812 года. Сейчас там болотистый лес, а новая автострада Москва-Минск проходит значительно южнее. Еще в детстве мы ездили на велосипедах искать французские трофеи в тех местах, но безуспешно. Легендарные холмы, речки, пруды, озера и прочие природные образования наличествуют там на каждом километре. И в каждой деревеньке вам могут поведать историю, связанную с французскими сокровищами.

Есть легенда о сгинувшем в 1941 году в районе Вязьмы эшелоне с белорусским и литовским золотом, о ней я подробнее расскажу ниже.

Под Смоленском в 1941–1942 годах гитлеровцами была построена подземная ставка фюрера «Беренхале» — «Медвежья берлога». И о ней, как водится, ходило немало слухов, мол, под землей расположен целый город и в его галереях фашисты оставили немало награбленных ценностей.

Наконец, знаменитое Семлевское озеро, якобы хранящее в своих водах обоз Наполеона.

Старика, однако, долго уговаривать не пришлось. Удивительно, но он согласился на середине моего рассказа о бывшем гвардейском поручике, соседе Грибоедова. Остальные легенды в ход пускать не довелось. Старик даже не «согласился», а прервал меня фразой: — А, че, поехали, да посмотрим….

Будто речь шла о соседнем населенном пункте, а не о поездке за четыреста с лишним километров в сопредельное государство. Он всегда, впрочем, отличался легкостью на подъем и какой-то детской доверчивостью ко всем байкам о кладах. Иногда звонит, мол, рассказали ему о двух бочонках с золотом, закопанных в лесном урочье…. Ну, явная туфта, даже не сказка. Пытаюсь разубедить. Не получается. Говорю, что тут я ему — не попутчик. Не обижается. Едет сам, или кого еще с собой берет.

Кстати, о бочонках с золотом или серебром. По-моему, все кто о них рассказывает или пишет, не представляют, что такое бочонок и не держали в руках золота. Я знаком с этим не понаслышке.

Судите сами. Не знаю, как там дублоны, гинеи и прочие пиастры, но самой крупной золотой российской монетой является двадцатирублевик 1755 года выпуска, его вес 33,14 грамма. Но эти монеты исключительно редки, я их не видел даже издали. Поэтому возьмем обычную золотую «десятку». Их обычно называют червонцами, хотя червонцы это совершенно другие монеты и, притом, разных видов. Но речь не об этом. «Десятка» образца 1886–1897 годов весит 12,9 грамма, а есть еще образца 1896–1911, которая порядочно «похудела» и тянет лишь на 8,6 грамма.

Допустим, вы нашли 30-литровый бочонок (совсем небольшой), наполненный вперемешку золотыми монетами обоих выпусков, то есть, в среднем, каждая монетка будет весить 10 граммов. В трехлитровую банку, которые я иногда покупал, наполненные советскими монетами, о чем сказано в предисловии, влазит чуть больше пяти тысяч разных монет. Но там были и пятаки и трех и двадцатикопеечные монеты, которые значительно больше царских «десяток». Значит, последних влезет в банку, приблизительно, около 5,5 тысяч штук. Весить такая банка будет аж 55 килограммов. Представляете? А в бочонок войдет монет в десять раз больше, а именно более чем полтонны. Что вы будете делать с таким бочонком? То бишь, что вы, понятно, — будете понемногу разгружать и порциями уносить. Я имею в виду, как такую тяжесть могли затащить в ту мифическую пещеру, или подземелье, или к дубу. Попробуйте, даже пустой такой бочонок катить по неровной земле весьма неудобно, не говоря уже о набитом монетами.

Вот и все аргументы. Других не надо.

Мне скажут, а как же пираты…. Да, пираты вполне могли использовать для этих целей бочонки. Но не потому, что это самая удобная тара для монет и прочих ценностей. А потому, что на пиратских кораблях, как и на всех прочих, в старые времена бочонки являлись почти единственной прочной тарой. В них перевозили и хранили воду, вино, солонину, крупы и прочие продукты. А также порох. Но это не значит, что они забивали бочонки золотом под самую завязку. Это невозможно по вышеприведенной причине.

Представьте, пиратский корабль подходит к острову, чтобы закопать на нем золото или серебро, уложенное в бочонки. Вплотную к берегу, он подойти не может, осадка не позволяет. Значит надо опускать в лодку. А выгружать на берегу из лодки? А катить по песку, например? И так далее.

Но ведь «клевали» на бочонки и на государственном уровне. Некто, Ю.С. Рачковский, шляхтич и житель города Борисова, в 1896 году пишет записку на имя министра внутренних дел России о существовании на берегу Березины восьми бочонков с червонным золотом, зарытых в 1812 году. В записке, помимо доводов, подтверждающих наличие сокровищ, содержится просьба о выдаче разрешения на их поиск. Для краткости не буду излагать сути доводов. Как водится, умирающий солдат открывает тайну отцу Рачковского, тот — сыну…. Но поверили. Прошение рассматривается, и минский губернатор выдает разрешение, а заодно, и необходимое оборудование для поисковых работ, в том числе землечерпальную машину.

Естественно, ничего не нашли. То есть, не нашли бочонков. Зато вытащили пушечные стволы, лафеты, ружья, сабли, каски, единичные золотые и серебряные монеты и прочее. В данном случае хоть копались не зря. Но и не найти ничего в этом месте не могли — здесь проходила переправа отступающей наполеоновской армии.

Вообще, наверное, ни один род человеческой деятельности не обрастает так мифами, гипотезами, домыслами и вымыслами, как кладоискательство. За исключением, разве, охоты (шутка с элементами правды).

В России, самыми основными, являются три легенды: библиотека Ивана Грозного, клад Наполеона и Янтарная комната. Они же и самые долгожители. Об их происхождении, участи и поиске столько написано, что, если собрать все воедино и издать, получится несколько томов. Чисто для общего представления, я щелкнул мышью в поисковике Rambler на слово «янтарная комната». Выскочила общая цифра, найдено в Интернете 7859 сайтов и 67627 документов.

Разумеется, даже просто просмотреть их понадобится пару месяцев. Я не ставил перед собой задач специального исследования всех версий судьбы наполеоновских сокровищ, книжного собрания первого русского царя и Янтарного кабинета Екатерининского дворца. Но, как и всякий любознательный гражданин, также на основе познанного, задавал себе соответствующие вопросы. И даже имею собственные версии, несколько отличные от общепринятых.

На кладе французского императора и отрицании, как его вместилища, Семлевского озера, я уже останавливался.

Библиотека Ивана Грозного. Никто, пожалуй, не сомневается в ее существовании. Не буду перечислять всех предположений, касательно ее судьбы, остановлюсь на основном. Преобладает мнение, что она до сих пор находится в подземельях Кремля.

Безусловно, различных подземных сооружений под Московским Кремлем множество. И военно-фортификационных, которые начали свой отсчет еще с деревянного Кремля Ивана Калиты, и разноцелевых гражданских, и всякого рода коммуникационных. Подробности интересующиеся наиболее полно могут получить в книге историка Т.М. Белоусовой «Тайны подземной Москвы».

Зачастую, мнимый блеск сокровищ затмевает нам глаза и парализует разум. А, давайте-ка, вернемся на землю и зададим себе парочку обыденных житейских вопросов.

Признавая факты существования библиотеки и обширных подземелий, попробуем ответить на первый простой вопрос. А, были ли книги в те времена сокровищами?

Старинные книги начали считать раритетами и коллекционировать лишь в конце XIX века. Тогда же появилось и понятие антиквариат, причем с целью довольно обыденной и прозаичной — упорядочения взимания таможенных пошлин. Поскольку коллекционирование и оборот старинных картин, книг, монет, оружия, почтовых марок, предметов, когда-то принадлежавшим великим и знаменитым людям, и прочих любопытностей, приобретало широкий размах.

Да, отдельные люди и некоторые государи занимались коллекционированием изделий рук человеческих с давних времен. Римский полководец Марк Антоний, флорентийский герцог Лоренцо Медичи, французский король Людовик XIV, русский царь Петр I, французский математик Мишель Шаль — этот список можно продолжить.

А век XX-й принес и иные понятия. Антикварные вещи стали предметом скупки, прежде всего, как способ сохранения и приумножения богатств, выгодного вложения капитала. Деньги съедает инфляция, а раритеты прошлого дорожают год от года. Иные фолианты стоят сейчас немалые состояния.

Но во времена Ивана Грозного книги были предметом быта, пусть дорогим и диковинным, но все-таки быта. Библиотека самого жестокого русского царя состояла из книг, написанных на греческом, латинском и еврейском языках, полученных в качестве приданого еще Софьей Палеолог — племянницей Византийского императора, вышедшей замуж за Великого князя Ивана III. Позже в ней появились арабские книги. Есть сведения о нескольких неудачных попытках перевода хранившихся книг. Естественно, грозный правитель их не читал, не мог судить об их ценности и вряд ли считал сокровищем.

Вопрос номер два. Зачем нужно было прятать книги в подземелье?

Одна из версий — от пожаров. Но от пожаров надо прятать все. Хороший пожар и золото, и серебро может расплавить. Книги, все же, не самая ценная часть царского имущества. Вторая версия — от врагов, отпадает по той же причине. Под ногами грабителя, ворвавшегося в чужое жилище, будут, скажем, хрустеть планшеты с бесценной коллекцией редчайших насекомых. Он на них и внимания не обратит. В качестве трофея он будет искать то, что является ценностью повсюду — золото и драгоценности. Хотя коллекция будет стоить в тысячу раз дороже, в силу своей уникальности. То же и с книгами. Разве, проникнув в ваш дом, вор примется запихивать в сумку прижизненное издание Пушкина? Отнюдь, на худой конец, не найдя денег и ценностей, он лучше бутылку прихватит из вашего буфета, нежели польстится на библиотечные редкости.

И, наконец, самый весомый аргумент. Нет более верного способа загубить книги, чем положить их в подземелье, где всегда присутствует сырость. Разве только, в речку бросить. Оставьте книжку на месяц в своем подвале или погребе и увидите, что с ней будет. И, если даже допустить, что библиотека все-таки в тайнике под Кремлем, что с ней стало за полвека?

Более убедительными, хотя и грустными, выглядят предположения о гибели библиотеки в огне от пожара, которые в ту пору в Москве были частыми. И не кинется челядь спасать, в первую очередь, непонятные книжки, есть вещи поценней.

Моя же версия совсем приземленная. Библиотека потихоньку разошлась по рукам. И тому есть свидетельства. Приведу лишь наиболее весомое. Специалиста, весьма компетентного в этом вопросе. По мнению заместителя директора по научной работе Государственного исторического музея доктора исторических наук В.Л.Егорова «… библиотека во время Смуты и интервенции XVII в. была просто разобрана из Кремля и растащена по всей Москве.» Часть книг с пометками Ивана Грозного находится и у них в музее.

Да, и нет в Москве места наиболее исследованного, нежели кремлевские подземелья и прилегающие к ним пространства.

Янтарная комната. Правильное название Янтарный кабинет, который был подарен Петру I прусским королем Фридрихом Вильгельмом I и впоследствии вывезен нацистами из Царского Села в Кенигсберг. Дальнейшая судьба его неизвестна.

Сотни версий, пожалуй, больше, чем по любому другому мифу, определяли местонахождение Янтарной комнаты в различных точках земного шара. Если взять страны, и построить четырехугольник из крайних из них, то получатся следующие крайние точки: Соединенные Штаты Америки, Аргентина, Испания и Швеция. А внутри, еще десятки стран, где находили действительные и мнимые следы янтарного чуда. Причем в некоторых из них, Австрии, Германии, Чехии, Польше, Швейцарии, СССР и других, находили изделия из янтаря, которые якобы являлись деталями Янтарного кабинета.

Столько же версий высказывалось по поводу, когда именно, и каким способом вывозилось из Кенигсберга янтарное сокровище. Я считаю, что многочисленные предположения и свидетельства о вывозе комнаты в начале 1945 года то ли в соляные копи «Граслебен», то ли в штольни Тюрингии, то ли лайнером «Вильгельмом Густловым», торпедированным советской подводной лодкой и так далее, маловероятны. Хотя и отбрасывать их нельзя.

Взгляните на карту нацистской Германии, например, в апреле 1945 года. Куда можно было везти Янтарную комнату? Немцами контролировались лишь островки на территории бывшего III рейха. Уже к середине 1944 года всем было ясно, что война нацистами проиграна, и 20 июля часть высших офицеров вермахта попыталась спасти рейх путем государственного переворота и устранения своего мессии.

Надо основываться на материальных фактах. На основании изучения различных обстоятельств, указывающих на причины эвакуации и местонахождение Янтарной комнаты, я пришел к своей версии.

Факт первый. 21 августа 1944 года центр Кенигсберга подвергся сильнейшей бомбардировке английской авиации. Пострадал и Королевский Замок, куда попало несколько бомб. Одной из бомб был поврежден зал, стены которого украшала Янтарная комната. Это была не последняя воздушная атака Кенигсберга.

Факт второй. Изделия из янтаря, похожие на детали пропавшей комнаты, нашли после войны в нескольких странах Европы.

И предположение. Вывоз ценностей из Кенигсберга начался в августе-сентябре 1944 года, поскольку уже в июле советские войска вступили на территорию Польши, южного соседа Восточной Пруссии, и сухопутное сообщение последней с Германией, вот-вот, могло быть перерезано. У немцев был единый план конечных мест складирования ценностей, которые были подготовлены заранее. Почитайте, например, воспоминания известного нацистского головореза Отто Скорцени, который также занимался подготовкой тайных баз. Немцы — известные педанты. Различные ценности отправлялись на хранение в различные места.

Поясню на примере. Предположим, картины великих художников и редкие книги, гобелены, ковры, и подобные им вещи, конечной точкой маршрута имели соляные копи «Виттекинд» в Нижней Саксонии, где на глубине 650 метров условия их хранения были идеальными. В пещеры близ Хайдельберга в горах Тюрингии могли быть направлены, к примеру, нацистские архивы. В штреки и разработки шахты «Эксполь» вблизи Дарстфельда, возможно, отправились ящики с золотом и драгоценностями.

В силу известных причин (война, спешка), могла произойти путаница, и ящики с убранством Янтарной комнаты порознь отправились по разным адресам. Некоторые из них не доехали также по известным причинам. В результате часть янтарных деталей попала в частные руки в разных местах. Остальные, возможно, до сих пор хранятся в различных тайниках.

Иначе, ничем не объяснить существующую путаницу и разнобой версий и находок.

Не исключаю, что мои варианты судьбы наполеоновских сокровищ, книг Ивана Грозного и уникального янтарного комплекса, уже кем-то высказывались. Хотя я ранее с подобным, не встречался. Бесспорно одно, — они возможны и имеют право на существование.

Однако я изрядно отвлекся. Питаю надежду, что этим отвлечением проиллюстрировал, насколько извилист и интересен путь к истине, а также сам процесс поиска, как сомнительных, так и реальных кладов. Свидетельства, документы, версии, новые маршруты, металлодетектор в руках…. Каждый из этих этапов доставляет наслаждение, независимо от того, уткнется ли лопата в старинный глиняный сосуд, или вызовет разочарование молчание умного прибора в заветном месте. Впрочем, не припомню случаев поездок совершенно впустую, — всегда что-нибудь найдешь. Не там, так рядом. Не империал, так гривенник. Земля таит многое….

Вернемся, как говорится, к нашим баранам, на Смоленщину. От автострады Минск-Москва в районе деревеньки с ласковым названием Якушкино наша машина сворачивает налево. Асфальт, кое-где с выбоинами, — мы проскакиваем несколько «умерших» деревень, как странно звучит это слово, но деревни, в самом деле, умерли. Не своей безлюдностью, не покосившимися стенами и пустыми глазницами окон. Нет — это ощущение пустоты бытия. Бытия, которому уже не суждено вернуться.

Я предлагаю объехать стороной Старое Село, где у меня живут еще до сих пор дальние родственники и знакомые. Старик соглашается. Причина весьма житейская — при всей небогатости этих людей, они настолько радушно к тебе отнесутся…. Это о них можно сказать с чистой совестью — отдадут последнюю рубашку. Сбежится все село, начнутся воспоминания. Как и всегда водилось, каждый принесет все, что у него есть, и начнется длиннющее застолье. А утром, ввиду ужасной смеси всех напитков, единственным желанием будет отлежаться денек в тенечке. Вам не захочется никакого пива, уверяю вас, не говоря уже о напитках покрепче. А ваши вчерашние собутыльники, как ни в чем не бывало, рассядутся за свои трактора, пойдут доить коров и заниматься прочими сельскохозяйственными работами. Такова смоленская порода. И думаю, не только смоленская. В этом есть какая-то общая русскость.

Странное это чувство — возвращение на родину через несколько лет, когда ничего уже почти не напоминает тех мест, где ты бывал. Где местность видоизменилась настолько, что ее ландшафт, в принципе угадываемый, на твой удивленный взгляд, отвечает укоризненным — где же ты обретался, это ведь твоя колыбель. Дорога довольно сухая. Кое-где попадаются лужи, размером с небольшой прудок, и кажется, глубины неимоверной, но это видимость, джип их даже не замечает, проходит, как говорится, не замочив ног.

Слева Рыбаковская горка, в детстве мы собирали на ней землянику. Внешне она почти не изменилась. А Рыбаковской названа по имени деревни, которая находилась прямо за ней. Деревни сейчас нет, на карте это место названо урочище Рыбаково.

Справа Косуцкое болото, место сбора черники, а по окраинам и грибов. Сколько же мифов о нем ходило, и про бездонные ямы-бочаги, и про девятиметровых удавов, и просто про ядовитых змей. Конечно, это были обычные сказки, однако в одиночку туда никто не ходил. А, возвращаясь ночью из кино, которое ходили смотреть из своей деревни в Старое Село, проходя мимо болота, видели блуждающие огни. Понятно они могли быть плодом воображения, или просто гнилушки светились, но разговоры сразу стихали, а шаг ускорялся.

И вот погост на большом пологом холме. Погостом на Смоленщине называют кладбище. Поднимаемся наверх, по пути рвем незабудки, которыми здесь все усыпано, и ромашки. Здесь похоронены мои предки: дед, бабушка, прадед, прабабушка, еще некоторые родственники. Кладем букетики в изголовье. Молча стоим несколько минут. На обратном пути нужно подправить крест на могиле деда и подкрасить все оградки, краска в баллончиках у меня с собой есть. Кладбище не выглядит запущенным, хотя деревень вокруг давно нет. Присматривают из Старого Села, я даже знаю кто, русские люди вообще очень, не знаю какое подобрать слово, отзывчивы, что ли. Участливы, душевны, сопереживающи, чутки, — вот если смешать все эти слова, что-то похожее и получится.

Едем дальше. Вот и моя деревня. Вернее, нет даже никаких признаков, что здесь тридцать лет назад жили люди. Нет, признаки, конечно, есть.

Заросшие бурьяном и крапивой остатки фундаментов, торчащие печные трубы, чудом уцелевший колодезный журавель. Возле бывшего моего дома остались четыре громадные березы. Еще мой отец посадил более пятидесяти лет назад напротив дома одиннадцать молоденьких березок. Время неумолимо. Посидели со Стариком на поваленном стволе березы, порассуждали за завтраком о бренности всего сущего.

Затем внимательно рассматриваем карты. Российской империи и современную. Разительный контраст. В царские времена эти края были заселены, куда более гуще, нежели сегодня. На современной карте вместо деревень — одни урочища, то есть места, где поселения были раньше. Названия все знакомые, всюду в детстве я неоднократно бывал. Симпатичные смоленские деревеньки с плетнями из тына, с колодезными журавлями, соединенные полузаросшими лесными дорогами. А сейчас урочище Волково, урочище Поповское, урочище Лаврово, урочище Бараново….

 

  

 
______________________________________________________________________________________________________________________
ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ И ФОТО:
Команда Кочующие
Памятники археологии Смоленской области
Алфавитный список селений Смоленской области, где были найдены клады - Составлен
М.Б. Оленевым - 2009 г.
1947 Классификация русских монет XVI и начала XVII в.: Тез. дис. …канд. ист. наук // Гос. Эрмитаж. 4 с.
Г. В. Корзухина. Русские клады IX- XIII вв. М.-Л., 1954 г., стр. 99
http://obzor-novostei.ru/
Обзор кладов в Смоленской области – статья Пекшеева Н.Ф.

Карты Смоленской области.