Город Невьянск

Старинный город Невьянск – один из исторических объектов Самоцветного кольца Урала!
В небольшом городке сосредоточены множество памятников истории и архитектуры, есть свои легенды и предания, есть своя падающая башня, есть и духовная история этого края!
Первый настоящий завод Урала, положивший начало горнозаводской цивилизации. Бывшая вотчина Демидовых. Когда-то Невьянский завод гремел на весь мир...
   Здесь выпускали лучшее в мире железо, работала самая большая царь-домна, впервые был использован громоотвод, задолго до своего официального открытия применена техника железобетона и тайно плавили первое сибирское серебро...

 

ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ - ТУТ!

САМОЦВЕТНОЕ КОЛЬЦО УРАЛА - ТУТ!

САМЫЕ КРАСИВЫЕ МЕСТА УРАЛА - ТУТ!

КЛАДЫ СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ - ТУТ!

ПЕЩЕРЫ СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ - ТУТ!

ГОРЫ СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ - ТУТ!

АНОМАЛЬНЫЕ ЗОНЫ СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ - ТУТ!

 

   В XIX веке Невьянск называли «золотым дном». Да и сейчас город стоит фактически на золоте. Все окраины и окрестности города перекопаны не по разу, здесь до сих пор повсюду работают золотопромывальные машины. Но в самом-то городе не покопаешь.

   В Невьянске сохранилось очень много старинных домов. Одних только памятников истории и архитектуры порядка 60!
   В отличие от многих других городов, в Невьянске на всех исторически значимых строениях установлены информационные таблички, указывающие что за старинные дома перед нами. Например, вот этот - городская усадьба купца Селянкина середины XIX века. Селянкин торговал сундуками и славился своей добротой к людям. В Невьянске у Селянкина был сад с экзотическими растениями. Там же было искусственное озеро, в котором купец разводил рыбу.

Самоцветное кольцо Урала
Самоцветная полоса Урала – условное название территории, протянувшейся с юга на север более чем на сто километров вдоль восточного склона Среднего Урала в верховьях рек Нейва, Реж и Адуй. Здесь традиционно были расположены богатые месторождения минералов ювелирного качества: топазов, турмалинов, изумрудов, аметистов, горного хрусталя.  Другое название этого явления — Мурзинско-Адуйский самоцветный пояс.
Свердловская область обладает мощным туристским потенциалом, ресурсы которого позволяют формировать и реализовывать разнообразные туры в сфере познавательного, активного, сельского, экологического, рекреационного и других видов туризма, комплексных туристских продуктов, ориентированных на различные возрастные группы и целевые аудитории.                                    Город Невьянск

ОБЩАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Невья́нск — город (до 1919 частновладельческий посёлок Невьянский Завод) в России, административный центр Невьянского городского округа Свердловской области.

Город расположен на реке Нейва, на восточном склоне Среднего Урала, в 74 км (по автодорогам), в 99 км (по ж.д.) к северу от Екатеринбурга.
Железнодорожная станция направления Екатеринбург — Нижний Тагил — Приобье.
В 40 км южнее Невьянска расположено озеро Таватуй.
Невьянск основан по указу Петра I в 1701 году в связи со строительством чугуноплавильного и железоплавильного заводов.
Первая плавка была произведена 15 декабря 1701 года, и эту дату принято считать днём рождения Невьянска — первого в мире города-завода. 
4 марта 1702 года Государственный завод указом Петра I был передан в собственное владение Никите Демидовичу Антуфьеву (Демидову), основателю династии Демидовых. В 1745 году имущество Акинфия Никитича было разделено на три части между сыновьями Прокопием, Григорием и Никитой. Невьянская часть досталась Прокопию Акинфиевичу Демидову.
В 1768 году Невьянский завод купил Савва Яковлев (Собакин).
В 1878 году открыто движение по Уральской Горнозаводской железной дороге.

                                                                       Город Невьянск                                

Невьянская наклонная башня
Построена в 1732 году. Это самое известное архитектурное сооружение на всём Урале. Башня является главным символом города Невьянска. Памятник истории и культуры федерального значения.
  
ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ
Храмы Невьянска 
Вознесенская церковь
Спасо-Преображенский собор
Вознесенская церковь — православная церковь в Невьянске, городской кафедральный собор РПЦ. Находится на главной городской площади (Революции), за ней расположено городское кладбище. Одна из 19-ти на Среднем Урале, что не была осквернена в XX веке.
 

                                                             Дом Культуры в Невьянске                                                          

Достопримечательности в окрестностях Невьянска
Вблизи Невьянска, в селе Сербишино, до 1935 года действовал Введенский женский монастырь. Сохранились могилы матушки Валерии и отца Симеона, основавших обитель.
В нескольких километрах к северу от Невьянска находится старинное старообрядческое село Быньги.
 
Музеи
Невьянский государственный историко-архитектурный музей (Музей истории Невьянского края) (Площадь Революции, д. 2);
Музей «Дом Невьянской иконы». Представлена коллекция из более чем 300 образцов невьянской иконописи. Там же находится иконописная мастерская.                                         Город Невьянск

Памятники Невьянска
"Павшим за Советскую Родину"
 Мемориал павшим в Гражданскую и Великую Отечественную войны
Дом купца Дождева (находится в аварийном состоянии)
В 2008 г. со стороны Невьянской наклонной башни благоустраивается набережная Невьянского городского пруда.
 
Невьянская башня
Невья́нская ба́шня — наклонная башня, расположенная в центре Невьянска. Построена в первой половине XVIII века по приказу Акинфия Демидова.
Высота башни — 57,5 м, основание — квадрат со стороной 9,5 м. Отклонение башни от вертикали — около 1,85 м, причём наибольший наклон наблюдается у нижнего яруса (3° 16'). Дата постройки башни 1721 год.
Башня изображена на купюре номиналом 5 уральских франков 1991 года выпуска.
Башня представляет собой массивный четверик, сверху которого надстроены три восьмигранных яруса.
Внутри башня разделена на несколько уровней — этажей. Назначение первого этажа точно не установлено. На втором этаже располагался кабинет Демидова. На третьем этаже находилась лаборатория: в саже, взятой из дымоходов печей, были обнаружены следы серебра и золота. По одной из версий, Демидов здесь чеканил фальшивые деньги. По другой — здесь Демидов втайне от государственной казны выплавлял серебро и золото, которое добывалось на его рудниках на Алтае.                                Город Невьянск

Ещё выше находится так называемая «слуховая комната»: человек, стоящий в одном углу комнаты, может хорошо расслышать, что говорят в противоположном углу. Эффект, наблюдаемый в комнате, связан с особой формой потолка — он сводчатый и при этом слегка приплюснут.
На седьмом и восьмом этажах располагаются куранты с музыкальным боем, созданные английским часовщиком Ричардом Фелпсом в 1730 году. Фелпс изготовил колокола для часового механизма. Имя часового мастера остаётся неизвестным. Часы были приобретены Акинфием Демидовым в Англии за 5 тысяч рублей золотом.

Завершает башню крыша и металлический шпиль с водружённым на нём флюгером, сделанным из просечного железа, в котором выбит дворянский герб Демидовых. Вес флюгера 25 кг. К шпилю подведено заземление. Таким образом, башня была оснащена молниеотводом за четверть века до того, как он был сконструирован Бенджамином Франклином.
Легендой называют также историю, напечатанную в XIX веке в одном из российских журналов, как однажды Акинфий Демидов играл в карты с императрицей Анной Иоа́нновной и очень крупно проиграл. Расплачиваясь, он вынул из кармана горсть новеньких серебряных монет. Императрица спросила: «Скажи-ка, Акинфий, чьи это деньги — твои или мои?» Акинфий не растерялся и отвечал: «Твои, матушка, твои, всё твоё: и мы — люди твои, и работа наша — твоя».                                                                     Город Невьянск  

НЕВЬЯНСКАЯ ИКОНОПИСЬ
История невьянской иконописной мастерской
На протяжении десяти лет мастерская Фонда «Возрождение невьянской иконописи и народных художественных промыслов» занимается иконописью по канонам древнейшей невьянской школы и реставрацией образов святых. За это время нам удалось воскресить традиционную невьянскую икону и сотворить новую, органично вобравшую в себя традиции писаной иконы, объемного литья и ювелирного искусства. Впрочем, история Фонда началась задолго до его рождения.
Более пятнадцати лет назад ЗАО «Старый Невьянск» приступает к производству икон. Благодаря особой технологии по обработке древесины получились первые объемные образы. При этом обработанная береста становилась гораздо прочнее и качественнее. Такие иконы, тогда еще небольшого размера, требовали художественной росписи: цвета и золота. Так начала формироваться иконописная мастерская. И уже на ее базе, в 2002-м году, при поддержке Фонда Губернаторских программ и правительства Свердловской области, создается СРОФ «Возрождение невьянской иконописи и народных художественных промыслов».
В ноябре 2003-го отворяет свои двери музей «Дом Невьянской иконы», представляющий иконы как новые, так и старинные.
Свой первый крупный заказ невьянская иконописная мастерская выполняет для Храма-на-Крови в Екатеринбурге. Почти целое десятилетие именные иконы шести членов Царской семьи и образ Николая Чудотворца, писаные нашими художниками, смотрят на нас со стен Храма.
 
В 2006-м мастера Фонда осваивают новое направление: объемная икона на металле. Первым образом, перенесенным на медь, становится Св. Николай Чудотворец.
Впрочем, это не единственное новаторство невьянской иконописной мастерской. И не последнее.
К чему мы пришли за десять лет работы?
Под эгидой Фонда трудятся более 20 высококлассных художников: иконописцы, резчики по дереву, ювелиры. У каждого из них – свой стиль, взращенный в рамках канонов невьянской школы.
Мастера Фонда создали иконы для многих художественных коллекций и Храмов России: в Московской, Санкт-Петербургской, Свердловской, Тюменской, Новгородской, Ростовской и др. областях.
 
Так Образ Божией Матери «Умиление» является частью коллекции антиквариата в Букингемском Дворце Великобритании. Икона была передана в дар королеве Елизавете во время визита ее брата, Принца Майкла Кентского, в «Дом невьянской иконы».
Работу иконописцев невьянской мастерской высоко оценивают на многих православных выставках страны (в Москве, Питере, Сургуте, Ростове-на-Дону, Перми). В 2008-м на IV международной выставке «От покаяния к воскресению России» (г. Екатеринбург) наши работы были отмечены золотой медалью.
Летом 2009 года экспозиция икон Фонда появилась в резиденции губернатора Свердловской области. Выставку открыли специально к саммиту Шанхайской организации сотрудничества в Екатеринбурге, и лидеры стран-членов ШОС воочию увидели новую невьянскую икону. Примечательно, что до сих пор, уже почти пять лет, наши работы украшают зал резиденции и служат неотъемлемой частью «экскурсионного» маршрута всех ее гостей.
В  мае 2012 года открыта постоянно действующая экспозиция икон Фонда в Резиденции Полномочного Представителя Президента РФ в Уральском Федеральном округе.
Итак, получив высокую оценку специалистов и благословение Церкви, мастерская Фонда «Возрождение невьянской иконописи и народных художественных промыслов» продолжает работать. А невьянская школа иконописи продолжает дышать…

 

Культурная жизнь
Невьянск — российский центр горнозаводской старообрядческой иконописи.
Город посещают экскурсионные группы с целью осмотра Наклонной башни.
В 2001 Невьянск отметил 300-летие со дня основания.
В городе имеется Дворец культуры машиностроителей
Невьянск упоминается в книге Владислава Крапивина «Трое с полощади Карронад», как место жительства главного героя книги Славки.

                                                                         Город Невьянск

Невьянск, где находится, как доехать
Расстояния от крупных городов:
Екатеринбург - 92 км, Курган - 460 км, Нижний Тагил - 54 км, Челябинск - 294 км, Пермь - 411 км, Тюмень - 417 км,
Уфа - 600 км
GPS-координаты:
N 57° 29'22";
E 60° 13'24"
  
НЕВЬЯНСКИЙ МУЗЕЙ
   Невьянский государственный историко-архитектурный музей сегодня одно из ведущих учреждений культуры Свердловской области. Собрание музейных предметов насчитывает более 60 тысяч единиц хранения, отражающих 300-летнюю историю Невьянска.
   Музей начал свою историю с 1947 года, и до настоящего времени неизменно следует добрым традициям, заложенным его основателями: приветливо встречает своих посетителей и погружает их в эпоху укрепления государства Российского, рассказывает о фактах и легендах из невьянской истории, об основателях горнозаводского Урала – Демидовых. Невьянск
   В мае 2011 года здесь открылась новая экспозиция «В подвалах Демидовых». Теперь посетители музея смогут побывать в легендарных подвалах Невьянской башни, а также поучаствовать в изготовлении монет.

 

   Невьянский некрополь. 
Мало какой уральский город может похвастаться таким обилием старинных могил XIX и начала XX веков. На кладбище Невьянска можно изучать историю... А этот крест начала XX века встречает прямо у входа
   К сожалению, многие старинные надгробия пострадали от вандалов, многие завалены мусором.
Одна из могил Невьянского некрополя                                        Город Невьянск

   Это - одно из самых необычных старинных надгробий на Невьянском некрополе. И, похоже, самое старое из сохранившихся до наших дней. Надпись на нем гласит:
   «Здесь погребено тело прикащика Федота Зотова супруги Татьяны Митрофановны из роду Медовщиковых, скончавшейся по 70 летней жизни 1802 г. июля 11 дня».
   Похороненная здесь Татьяна Митрофановна Зотова родилась около 1733 года, была женой крепостного крестьянина, а впоследствии приказчика Шуралинского, Верх-Нейвинского заводов Ф.П. Зотова. Этот памятник серьезно пострадал от вандалов. Кто-то выломал часть памятника.
   И все же самая главная «изюминка» города - Невьянская наклонная башня. Многие ее тайны до сих пор остаются неразгаданными...
   В конце августа в Невьянске проходит День чествования Невьянской башни с праздничной программой.
  
 
ИСТОРИЯ НЕВЬЯНСКА – ИСТОКИ
Появление на Урале первых крупных доменных заводов в Петровскую эпоху часто называли чудом. Казалось, что они, эти заводы, выросли внезапно, неожиданно, благодаря только могучей воле грозного царя...
Однако к превращению в горнозаводской район Урал «готовился» весь семнадцатый век. Это столетие в истории Урала
многим представляется «скучным», почти без ярких исторических событий, без громких имен, таких, как Ермак и Строгановы для шестнадцатого или Татищев и Демидовы для восемнадцатого...И тем не менее значение семнадцатого столетия для Урала огромно. Весь век шла медленная, часто малозамет¬ная работа по освоению края: русские люди пахали новые земли, растили хлеб, разводили скот, основывали деревни и села, слободы и остроги... И не будь этой тихой гигантской работы, горное дело на Урале росло бы гораздо медленнее.
Тогда же шла и непосредственная подготовка к промышленному взлету XVIII века: рудознатцы упрямо искали руды, ставили кузницы и первые сыродутные заводики...

Почти весь семнадцатый век шло и освоение земель около реки Нейвы. В сентябре 1628 года кузнец Богдан Нолмо-гор обнаружил в Верхотурском уезде, в семи верстах от Нейвинского острожка, болотную железную руду. Рудой этой заинтересовались в Тобольске и для ее обследования послали боярского сына Ивана Шульгина и «гулящего чело¬века, мастера железной руды», имя которого осталось неизвестным. Шульгин не только обследовал находку кузнеца Богдана, но и нашел другие железные месторождения, в том числе на реках Нейва й Тагил, где, как рассказывают архивные документы, и создал небольшое производство, а также построил первый на Урале Ницинский завод.                                                   Город Невьянск                        
Дальнейшая история железного дела по реке Нейве связана с именем Дмитрия Тумашева — одного из представителей целой семьи рудоискателей и плавильщиков, первооткрывателей месторождений меди, железа, самоцветных камней. Примечательно, что еще в середине семнадцатого века Тумашевы стремились перейти из Соли Камской, где за ними были закреплены определенные обязанности, на Верхотурский Урал.
Очевидно, уже тогда знали о рудных богатствах восточного склона Каменного Пояса.
Так, в одной из челобитных на имя царя Алексея Михайловича «холоп ваш плавильщик Митька Тумашев» просил разрешить ему в «Верхотурском уезде по рекам и по горам ездить, искать всяких руд беспенно... и опыт чинить».
Просьбу удовлетворили в январе 1666 года, а в 1669 году Дмитрий Тумашев сообщал царю, что «обыскал железную руду в Верхотурском уезде выше Красного поля над Невьею (Нейвою)-рекою на пустом месте... и завод заведен к желез¬ному плавлению и нынче у меня, холопа вашего, к тому железному делу кузнецы и работные люди заняты...»
Завод Тумашева был невелик. Он представлял собой двор, «а во дворе изба». Около избы «домница рублена, а в ней три горна». Кроме того, имелась кузница с двумя горнами и двумя наковальнями. Работало на заводе 15—17 вольнонаемных (а иногда, очевидно, и больше), которые выплавляли и выковывали около 900 пудов кричного железа в год.
Последнее упоминание о тумашевском заводе на реке Нейзе встречается в документах 1677 года. Дальнейшая его судьба неизвестна. Где именно находилось тумашевское предприятие, и является ли оно непосредственным предшественником будущего Невьянского завода?
Единого ответа на этот вопрос нет.
Сам Дмитрий Тумашев в своих челобитных о месте завода пишет неопределенно: «...вверх Невьи реки, выше Красного поля на пустом месте, от людей верст с 30 и больши». В другой челобитной вместо 30 стоит цифра 60. Еще в одной челобитной заводчик просит отдать ему в оброк озера Шигирское и Шайтанское, где-то неподалеку от которых и находится его завод.
В документе, составленном в 1670 году, сообщается, что Д. Тумашев с братом Петром и работными людьми живет в 30 верстах от Краснопольской слободы, «не дошел Павдинского камени за полднищи над Невьею-рекою в бору»
Кривощеков в своем «Словаре», ссылаясь на Н. Чупина, «размещает» тумашевский завод между устьем истока Шайтанского озера и деревней Федьковкой. Но в самом чупинском «Словаре» завод показан уже южнее Федьковки.
Д. Кашинцев «поместил» тумашевское предприятие между истоками реки Нейвы и Исети, южнее озера Таватуй.
Археолог А. И. Рассадович, проводившая в 1971 году раскопки в истоках Нейвы у с. Тарасково, обнаружила остатки трех металлургических комплексов, которые, по ее мнению, принадлежали Тумашеву. Однако убедительной аргументации такой принадлежности не дается. А ведь, судя по литературным и архивным данным, в конце XVII века по реке Нейве существовало несколько мелких кустарных железо-делательных производств. Например, еще в конце прошлого века в Далматовском монастыре имелся колокол с надписью: «Лит в Невьянских заводах в 1689 году месяца августа по благославлению старца Далмата и сына его...»
И хотя вопрос о местонахождении тумашевских домниц еще требует дополнительного исследования, можно, пожалуй, согласиться с выводом историка А. А. Преображенского: «Железоделательный завод Тумашевых как бы указал место, на котором через два десятилетия возникнет один из крупнейших металлургических заводов России — Невьянский»
  

 
ТАЙНА НЕВЬЯНСКОЙ БАШНИ
Здесь речь пойдет только об одной из тайн башни, связанной с той стороной деятельности Невьянского завода, о которой до последнего времени рассказывалось только в легендах.
Почти три столетия легенды утверждали, что на Невьянском заводе делали не только чугун, железо и медь, а и тайно
плавили драгоценные металлы — серебро и золото. Но долгое время никаких убедительных доказательств, подтверждающих эту легенду, не было.
И вот документы, найденные в разных архивах, рассказали еще об одной «профессии» Невьянского завода. Эти документы не только подтвердили легенду о тайной плавке серебра и золота. Они раскрыли важную роль невьянских мастеров в становлении горных заводов на Алтае.
Но сначала о другой, пока еще не раскрытой тайне Невьянской башни. 
Легенда о демидовских серебряных рублях упрямо передается из поколения в поколение. В дореволюционных журналах частенько публиковался анекдот о том, как Акинфий Демидов играл в карты с императрицей и, нарочно проигрывая, платил ей новенькими серебряными рублями. Забирая очередной выигрыш, императрица вдруг спросила:
—    Какими деньгами платишь, Демидов? Моими или твоими?
На что Акинфий Никитич с поклоном ответил:
—    Все твое, матушка, и мы твои, и работа наша —твоя. В свое время писались даже очерки с претенциозным названием «Монетный двор Акинфия Демидова».
Немало страниц в своем романе «Каменный Пояс» отвел демидовским рублям и Евгений Федоров.
Чеканил или нет Демидов в Невьянске свои деньги? Вот что на этот вопрос ответил профессор И. Г. Спасский — крупнейший в нашей стране специалист по русским монетам:
—    К сожалению, в целом ряде исторических романов содержатся ляпсусы относительно истории русских денег, и с такими недоразумениями очень трудно бороться — печатному слову верят. К числу порожденных и распространяемых ими мифов относятся и «демидовские рублевики Анны Иоанновны», расписанные в романе Е. Федорова. Монетное дело — древнейшая область прикладной физики, а с ней Федоров явно не в ладах...

                                                       особняк Власова                                                                      

Для чеканки доброкачественной крупной серебряной монеты, тогдашней 77-й пробы, требовался не закуток в тем¬ном подвале, а целое предприятие с лабораторией и громоздкими механизмами. Такого сложного оборудования, по мнению профессора Спасского, в Невьянске в то время не могло быть.
Второй аргумент И. Г. Спасского, выдвинутый им против легенды о чеканке демидовских денег:
— Через мои руки прошли многие тысячи рублевиков и полтин царствования Анны Иоанновны, а в богатой коллекции поддельных русских монет имеется лишь отвратительное литье фальшивомонетчиков из плохого металла или коллекционерские переделки. .
Таким образом, несмотря на хорошее знакомство с русскими нумизматическими коллекциями, профессор Спасский не обнаружил монет, которые можно было бы отнести к демидовской чеканке.
Это, пожалуй, самый серьезный аргумент.
Ведь если бы демидовские рубли имели хождение, они наверняка осели бы в какой-нибудь коллекции. Что же касается первого аргумента, то он не совсем убеждает — впервой половине XVIII века Невьянский завод удивлял Россию и Европу своей совершенной по тому времени техникой.
Так или иначе, но о реальном существовании монетного двора Акинфия Демидова пока нет убедительных доказательств.
А теперь вернемся к вопросу о плавке драгоценных металлов на Невьянском заводе. Но для этого придется сначала кое в чем разобраться.
Еще современников приводила в удивление демидовская устремленность в Сибирь. Зачем понадобилось Акинфию Демидову строить медные заводы на далеком Алтае, на тогдашнем конце света, в местах диких, необитаемых и опасных, отдаленных от уральской демидовской резиденции двухтысячеверстным бездорожьем? Ведь совсем близко, здесь же, на Каменном Поясе, сколько угодно медных руд.
Но, может быть, все-таки демидовским рудознатцам не удалось найти хороших месторождений меди на Урале и потому Акинфий Демидов вынужден заняться медным делом на Алтае? Полистаем документы.
Еще в январе 1705 года, утвердившись на берегах Нейвы, Никита Демидов подал в Рудный приказ заявку, в которой сообщал о найденной в Кунгурском уезде медной руде, просил разрешение строить медеплавильный завод и уже в мае получил на это разрешение. Но, закрепив за собой рудные места, он вовсе не спешил ими воспользоваться, несмотря на строгие указы, требовавшие немедленно начать медное производство — нужда в меди тогда была велика.
И только почти через четверть века — в 1729 году — уже не Никита, а Акинфий построил в Кунгурском уезде Суссунский медеплавильный завод, а еще через несколько лет — Бымовский.
Несмотря на указ Бергколлегии от 20 декабря 1720 года о строительстве на реке Вые медного завода, Демидовы с большой неохотой взялись за медное дело. Пустив в 1722 году Выйский завод, Демидовы вскоре свернули медную плавку, сославшись на то, что медная руда их «оболгала», то есть запасы ее оказались не столь велики, как они предполагали. А после пожара 1729 года медное производство на Вые уже не возобновляли, поставили там домны. Однако, как мы теперь знаем, медное месторождение под Нижним Тагилом являлось одним из крупнейших в мире и разрабатывалось потом почти два столетия, дало сотни и сотни тысяч пудов руды, из которой выплавили огромное количество великолепной меди.
Правда, нежелание Демидовых в то время активно заниматься медью можно понять: в то время цены на медь, установленные правительством, были очень низки, а потому медное дело оказывалось не только малоприбыльным — иногда просто убыточным. Но тогда тем более непонятно страстное стремление Акинфия Демидова плавить медь на далеком Алтае, ибо перевозка ее оттуда обходилась весьма дорого. Самый простой расчет наглядно показывал всю невыгодность алтайской медной авантюры Акинфия Демидова.
Значит, не медь, а что-то другое интересовало Демидовых на Колывани? Знали ли они об алтайском серебре или наткнулись на него только в ходе медных разработок? Да, знали. Причем знал не только Акинфий, но и его отец, Никита. Вспомним известное письмо, посланное Петром I из Персидского похода в августе 1722 года Никите Демидову:
«Демидыч! Я заехал зело в горячую сторону, велит ли бог видеться? Для чего посылаю к тебе мою персону: лей больше пушкарских снарядов и отыскивай по обещанию серебряную руду».
Это письмо свидетельствует прежде всего об особых отношениях между  царем  Петром и  Никитой Демидовым.
«Персоной» — миниатюрным портретом царя, оправленным в золото и украшенным бриллиантами,— Петр лично жаловал только за самые выдающиеся заслуги перед государством. Но здесь нас интересуют прежде всего последние слова: Демидов обещал царю найти серебряную руду. Подобными обещаниями, да еще самому Петру, первый Демидов никогда не бросался, и если что-то обещал, то выполнял. Выполнял все, кроме обещания... найти серебро. Его Никита так и не нашел до самой своей смерти. Значит, на этот раз обещал просто так? Нет, не просто так. Никита и Акинфий давно знали, что в Сибири есть и серебро, и золото. Еще в 1715 году Демидов в честь рождения царского сына подарил Петру древние золотые и серебряные изделия, найденные его рудознатцами в сибирских курганах. Знали Демидовы и еще кое-что.

В 1718 году сибирский рудоискатель Степан Костылев с товарищами, «отлучась от домов своих», ушли в горы к верховьям Иртыша и вернулись не с пустыми руками, а с кусками медной руды. Объявили о своей находке томскому коменданту Василию Козлову. Комендант рудные куски забрал, но на том дело и кончилось. А Костылев, «видя от оного (коменданта) никакого произведения», в 1720 году вновь отправился в горы, в междуречье Алея и Чарыша, на этот раз вместе с казачьим сыном Михаилом Волковым. И снова заявился в Томск с рудными образцами. Но к коменданту на этот раз не пошел, а закричал на площади «Слово и дело государево!». Костылева и Волкова отправили в губернский Тобольск, а оттуда в Москву — в Преображенский приказ, а после допроса — в Берг-коллегию, где образцы руд испытали и нашли в них «признак медный». Рудоискателей отправили снова в Тобольск, а затем по указу губернатора вместе с рудоплавильным мастером Каменского завода Федором Инютиным послали на реку Алей для показания тех мест. Инютин вернулся из поездки с рудными образцами, которые при проверке оказались... пустой породой.
Но вскоре в Уктус, в горную канцелярию к капитану Василию Татищеву, недавно назначенному горным начальником Уральских заводов, поступил донос от Волкова, в котором тот сообщал, что Инютина на Алтае подкупили местные жители, промышлявшие «серебряными самородками» и не желавшие в местах своего промысла казенных разработок, а потому Инютин, «получа 400 руб.», тех руд не осматривал и нарочно представил в тобольскую канцелярию дресву, то есть пустую породу.
Татищев, находившийся тогда в Кунгуре, немедленно затребовал к себе Волкова и Инютина, и последний «с пристрастием был распрашиван», но в обмане своем не винился. В Кунгуре горный начальник закончить розыск не успел, так как в конце декабря 1720 года переехал на Уктусский завод, куда приказал доставить и Инютина. Но по дороге тот бежал и, как дознались уже через много лет, скрылся на Невьянском заводе.
Демидовым, конечно, было не впервой скрывать у себя беглых, но Инютина в виде исключения могли бы выдать местным властям, если бы он не был им очень нужен. Ведь именно от Инютина Демидовы узнали, что в верховьях Иртыша имеются не только медные руды, но и серебро и золото. Вот эти-то инютинские сведения наверняка и имел в виду Никита Демидов, когда обещал царю Петру найти се¬ребряную рудуш Но добраться к серебряным рудам Демидовым удалось не сразу.
19 января 1726 г. Акинфий Демидов подает в Берг коллегию прошение, в котором просит разрешить ему копать медную руду и заводить заводы в диких местах Сибирской губернии, И вслед за этим 4 февраля он подает в Берг-коллегию еще одно прошение, в котором уже просит: «И ежели не где приищутся впредь медные, серебряные, золотые руды, чтоб нам копать их было не отводным же числом и заводы заводить не против привилегии, а другим в тех местах для копки руд и построению заводов мест не отдавать и не отводить».
16 февраля 1726 года появился указ Берг-коллегии, дававший А. Н. Демидову право копать медную руду и «сильною рукою» строить заводы на новых диких местах в Томской провинции.

Пока в столице еще скрипят перья над указами для Акинфия Демидова, пока тяжело и медленно ворочается государственная машина, решая разные вопросы о строительстве новых заводов, из Невьянска на Алтай уже бредут пешком, едут на телегах, плывут на стругах уральские рудознатцы, горные и плавильные мастера, работные люди... В июне 1726 года, когда еще ни один из столичных указов не достиг ни горной канцелярии в Екатеринбурге, ни сибирского губернатора, невьянские мастеровые уже добрались до места, где прошлым летом демидовский рудоведец подьячий Дмитрий Семенов, по прозвищу Козьи Ножки, наладил с помощниками одну из древних плавильных печей и отправил на Невьянский завод первые пуды черновой меди. Теперь же на речку Локтеву прибыл невьянский обоз со всем необходимым для небольшого заводика на две плавильные печи. Построили их под началом невьянского мастера Степана Изотова. И не успели еще замерзнуть воды Иртыша, как поплыл к нему караван барок с алтайской черной медью, которую будут доводить до кондиции, то есть отделять медь от других металлов и примесей, на Невьянском заводе.
А на следующий год многолюдно стало на отрогах Колыванских гор. По воле Акинфия Демидова пришли сюда плотники, каменщики, мастеровые разных профессий.
Через два года здесь вырастет крепость, плотина перегородит речку Белую, заскрипят водяные колеса, приводя в движение мехи плавильной, молоты, толчеи, пилы, зады¬мят обжигательная и гармахерская, заработают и другие мехи...
Так благодаря в основном невьянским мастеровым в центре гигантской Азии, в одном из малодоступных ее углов, среди девственной природы, где лишь иногда кочуют дикие орды джунгаров, родился знаменитый Колывано-Вос-кресенский завод, подчинявшийся Невьянской заводской конторе.
Два десятилетия, осваивая алтайские недра и создавая на окраине Сибири новый горный район, Акинфий Демидов ведет сложную и опасную игру. Он прекрасно знает, что утайка серебра является не частным, а государственным преступлением, за которое по царскому указу полагается «без всякие пощады казнить смертию, деревни и животы брать». Он знает и то, что об алтайском серебре, кроме него, знают и другие и что в любой момент его тайный промысел может раскрыться.
И он никогда не забывает об этом. Мы, наверное, так и не узнаем подробности той длительной тайной битвы, которую Акинфий Демидов вел за серебро. Только отдельные эпизоды, скорее даже детали этих эпизодов, стали известны нам из документов.
Уже в октябре 1726 года пробирный мастер Берг-коллегии Иван Шлаттер, делая анализ рудных образцов, пред¬ставленных Демидовым, обнаружил в некоторых из них, кроме меди, серебро и свинец. Но результаты шлаттеровской пробы почему-то не вызвали реакции у членов Берг-коллегии. А ведь они, зная об острейшем дефиците драгоценных металлов, обязаны были устроить самую тщательную проверку месторождений, из которых взяты рудные образцы.
С самого начала знал о серебре в колыванских рудах и горный начальник уральских заводов Виллим Геннин. Позднее он запишет в своей горной истории: «Найдено... Акинфием Демидовым старинных плавильных пять печей, при которых и сок (то есть шлак) имеетца, и руд при тех печах есть немало, а по признакам оные видом таковы, якобы серебряная руда».
Это геннинское «якобы» по меньшей мере странно в устах горного начальника. Ведь его прямая обязанность — немедленно проверить эти серебряные «признаки». Но, обольщенный надеждой на выгодное деловое содружество с невьянским властелином, он будет молчать. Неосуществленные эти надежды Демидов компенсирует крупными взятками, о которых станет известно в Петербурге. А невьянский приказчик Степан Егоров, через которого совершались сделки с горным начальником, тайно привезенный для допроса в столицу, вскоре будет отпущен еще до окончания следствия,
В 1732 году на Колывань впервые посланы правительством «для обозрения заводского действия» горный советник Винцент Райзер и капитан. Вильгельм Фермор. Пробыв на Колывано-Воскресенском заводе несколько месяцев, они в сентябре того же года вернулись в Петербург и составили любопытный отчет.
Ревизоры подсчитали, что с 1729 по 1731 год на заводе выплавили черновой меди, то есть полуфабриката, 7868 пудов, из которых 2552 пуда отправлено на Невьянский завод, а остальная медь очищалась на месте. (После отъезда ревизоров Акинфий Демидов приказал, чтобы с Колывано-Воскресенских заводов «черную медь всю привозить к нам», на Невьянский завод.) Эта странная, казалось бы, очень невыгодная перевозка медного полуфабриката в Невьянск, тогда как на Колывани имелись свои плавильные печи, вызвала у ревизоров некоторое недоумение. Удивились они и не менее странному обману приказчиков и самого Акинфия Демидова, которые вдвое завысили цифры о процентном содержании меди в руде и настолько же занизили стоимость производства металла. «Пуд чистой меди,— записали в отчете ревизоры,—обходится, как показано в счетах, в 2 р. 57% коп., но это едва ли правда, так как счетные книги ведутся непорядочно; по другому счету вышло и того менее: от 1 р. 58 к. до 1 р. 60 к.». И Райзеру, и Фермору доподлинно известно, что заводчикам пуд чистой меди ни-когда не обходился дешевле четырех рублей, а в своих ведомостях они, как правило, занижали содержание меди в руде и, намного завышая расходы на производство, преувеличивали себестоимость до 6—8 рублей за пуд.
Демидов же поступает совсем наоборот, пытаясь доказать, что производство меди обходится ему дешевле, чем на самом деле, а потому транспортировка полуфабриката в Невьянск вовсе не приносит убытка. Ведь убыточное производство у самого Демидова выглядело бы по меньшей мере странно. Зачем понадобился Акинфию Никитичу этот необычный обман? Да все затем, чтобы отвлечь внимание от серебрая которое и приносило ему главный доход.
Но о колыванском серебре, вернее, о рудах, содержащих в себе серебро, ревизоры все-таки узнали. В большом отчете говорится об этом очень скупо, как бы между прочим. Так, подробно описывая один из рудников, ревизоры отмечают, что «в глубине... медь лучше и медное содержание переходит в серебряное». В отчете упоминается также «жила медного глянца, которая надежду и к свинцу и серебру подает».
В самом отчете ревизоры приводят только факты и цифры— никаких выводов, И тем не менее внимательный анализ отчета мог бы вызвать подозрения. Но не вызвал и не привел ни к каким последствиям. Правда, в конце 1732 года Акинфия Демидова по указу императрицы вызвали в Петербург, но совсем по другому поводу.
Зато в 1733 году поступило на Акинфия Демидова сразу несколько доносов. Профессиональный фискал из Екатеринбурга Григорий Капустин, обязанный по своей должности «тайно проведывать, что ко вреду государственному интересу быть может», направил на имя императрицы свой извет, в котором сообщал, что «Акинфий Демидов со своих Невьянских заводов оказался в неплатеже десятины и торговых пошлин». Был в том извете еще один важный пунктг «.,,найдена на тех заводах серебряная руда, которая по пробе иноземца Вейса в Москве является годною, а ныне тое РУДУ без указа плавить не велено».
Другие доносчики обвиняли горнопромышленника в утайке металла и незаконной продаже оружия иноземным кочевникам.
Акинфия Демидова задерживают в Петербурге, запрещают ему выезжать из столицы куда бы то ни было, и начинается следствие. Для проверки изветов срочно и тайно посылают ревизоров: на Тульские заводы — асессора Васильева, на Невьянские — гвардейского капитана Савву Кожухова. Ревизоры должны мчаться на почтовых подводах «денно и нощно», как требовала секретная инструкция, и, внезапно нагрянув на заводы, провести там строгое и тщательное расследование.
Казалось, хищник попал в капкан: обвинения слишком серьезны, а доказать их не так уж сложно. Но Акинфий Демидов вовсе не собирался пассивно ждать возмездия. В тот же самый день, когда капитан Кожухов выехал из Петербурга на Урал, из столицы поскакал еще один курьер — демидовский. Как ни спешил правительственный слуга, посланец Акинфия Никитича оказался в Невьянске на несколько дней раньше. Демидовские приказчики успели подготовиться к встрече незваного гостя: от ревизорских глаз спрятали все, что хотели спрятать, в том числе, как дознались позднее, укрыли в подземелье весь заводской архив, оставив для проверки только текущие дела. Никаких следов ни серебряной руды, ни плавки серебра Кожухов не нашел. Единственное, что ему удалось установить через допросы мастеровых и наблюдения за доменной плавкой, что чугуна Невьянский завод дает намного больше, чем указывается в отчетных ведомостях.
Не с этой ли ревизией Кожухова связана легенда о затоплении подземелий, в которых шла тайная плавка серебра?
Следствие над Акинфием Демидовым тянулось полтора года и закончилось именным указом императрицы Анны Иоанновны, по которому горный магнат был полностью оправдан, а его доносчикам велено «учинить такое наказание, какому подлежали бы те, на кого они доносили».
Как вывернулся Акинфий Никитич из столь опасного положения, он никому не рассказывал. По столице ходили слухи о крупной взятке, которую он дал барону Шафирову, руководившему следствием. Да всесильный фаворит императрицы Бирон получил от уральского заводчика «ссуду» в 50 тысяч серебряных ефимков.
Однако вскоре Акинфию Демидову пришлось выдержать схватку с В. Н. Татищевым, вновь назначенным горным начальником уральских и сибирских заводов.
В. Н. Татищев, подозревавший, что Демидов ведет тайную разработку серебряных руд, пытался отобрать алтайские заводы в казну. Но могущественному горнопромышленнику удалось отстоять их.
Тайная плавка драгоценных металлов продолжалась и на Невьянском, и на Колыванском заводах.
И только в 1744 году, испугавшись нового доноса, Акинфий Демидов сам объявил императрице о серебряных и золотых рудах, якобы обнаруженных совсем недавно.
После того как демидовские рудники и заводы- на Алтае перешли в ведение Кабинета ее императорского величества, казна стала получать в год до тысячи пудов серебра и несколько десятков пудов золота.
Сколько же именно драгоценных металлов выплавил Акинфий Демидов, мы, наверное, никогда не узнаем.
Известно только, что уже после его смерти посланный на Невьянский завод гиттенфервальтер Улих переплавил здесь 246 пудов «черной меди», привезенной с Алтая еще при невьянском властелине, и получил из этой «черной меди» серебро.
Таким образом, архивные документы показали, что при Акинфий Демидове на Невьянском заводе велась тайная плавка драгоценных металлов.
  

 
НЕВЬЯНСКОЕ ЗОЛОТО
Невьянск стали называть золотым дном уже в XIX веке. Именно в этом столетии и началась по-настоящему золотая добыча на Урале.
Но история невьянского золота, как, впрочем, и вообще уральского, начинается с XVIII столетия, хотя о золоте с Рифейских гор писали еще древние греки. Да и древнейшие разработки золота археологи находили во многих местах
Урала.
Но с тех давних времен в истории уральского золота наступил многовековой и какой-то таинственный перерыв. Известно, что поисками золота на Урале занимались в XV и последующих веках. А в XVII веке в Пермь Великую посылали несколько специальных поисковых групп, чтобы «золотые руды сыскивать». И все безрезультатно. Никакого намека на драгоценный металл. Особенно усердно искали золото при Петре I, который неоднократно давал по этому поводу именные указы. И опять-таки безуспешно.
Золото как сквозь землю провалилось.
Первую находку природного золота под Невьянском относят ко второй половине XVIII века. Об этом речь пойдет ниже.
Но вот интересный факт, о котором сообщают Г. И. Спасский и Д. Н. Мамин-Сибиряк. Еще в XIX веке у наследников — потомков Акинфия Демидова — хранились разные семейные реликвии. «Между редкостями,— пишет Г. Спасский,— сохранившимися от времени Акинфия Никитича, была замечательная золотая чаша старинной резной работы... На одной ее стороне под дворянскою короною, в двух лавровых ветвях, вырезано слово «Sibir», а на другой с такими же украшениями «Дппо 1724» и ниже —«весом 1 фунт 31 золоти.». Из какого же золота изготовлена эта чаша?

Надпись на чаше гласит, что из сибирского. Но из какого именно: из алтайского, нерчинского или уральского? Как известно, Сибирью в это время называли и Урал. Но в Нер¬чинске добычею серебряной руды с примесью золота занималась казна, а Алтаем Акинфий Демидов стал активно ин-тересоваться только после смерти отца — с 1725 года и только в 1729 году построил там первый завод.
Так, может быть, чаша отлита из уральского, и именно из невьянского золота? Возможно, еще при Акинфий Демидове на его землях было открыто золотое месторождение и велась тайная разработка?
Подтвердить или опровергнуть это может только специальное исследование, в том числе химический анализ зо¬лота чаши, если она где-нибудь сохранилась. Ну а пока это наверное, одна из многочисленных невьянских тайн, которые еще ждут своей разгадки.
О невьянском золоте стало известно в 1763 году, когда в Невьянск приехал князь А. А. Вяземский. Вот тогда-то к князю явились приписанные к Невьянскому заводу крестьяне Савва Третьяков и Семен Сивков, которые и объявили «приисканные ими в одном месте рудные каменья, похожие на золотую рудку».
Поскольку такая находка представляла государственный интерес, то Вяземский увез в Петербург около десяти фунтов, этой руды. Вскоре нашли еще два участка с признаками золота, А летом 1764 года местные рудоискатели заявили в Екатеринбург еще о двух месторождениях.
После указания из Петербурга о проверке заявок Третьякова и Сивкова Горная канцелярия вызвала в Екатеринбург рудоискателей и сняла с них «допрос». Копию этого допроса сразу же тайно переслали Прокофию Демидову.
Для разведки указанных мест с признаками золота Горная канцелярия послала в Невьянск поисковую команду во главе с бергауэром Павлом Зыряновым из Березовских золотых приисков. Казалось бы, невьянскому золоту — быть!
Но путь поисковой команде преградили... Демидовы. 22 июля 1764 года на площади Невьянска, около церкви, Павла Зырянова с солдатом Трусовым и рудоискателями встретил сын заводчика Акакий Демидов со своими приближенными. После расспросов о причине их появления Демидов приказал солдата «вести под караул, а объявителей золотосодержащих руд бить немилостиво». После этого началось преследование и других рудоискателей. Разведка месторожденмй была сорвана. После рапорта Зырянова о «разбой-ничьем нападении» Акакия Демидова на рудоискателей и поисковую группу Горная канцелярия направила Демидову «наистрожайший Ея Императорского Величества указ» и по¬требовала объяснения о «нападках и битие и о нанесенных им (т. е. посланным на разведку людям) чрез то в разведывании знатного земного сокровища помешательствах». Однако Демидов попросту игнорировал этот «наистрожайший» указ. В одном из документов Горной канцелярии за 1769 год отмечалось, что «в причиненных рудоискателям и солдату обидах ответа и поныне не послано».
Разведку указанных рудоискателями мест все-таки провели в конце августа 1764 года. Было отобрано шесть проб руд, которые доставили на Уктусский золотопромывальный завод.
В октябре разведка невьянских месторождений была продолжена. В декабре шлиховое золото, полученное из Уктусского завода, было сплавлено в чистый металл в Екатеринбургской лаборатории. Теперь оставалось только организовать добычу невьянского золота.
Но и этому помешали опять все те же Демидовы — им вовсе не хотелось отдавать казне свои земли. И они сделали все, чтобы «закрыть» золотые месторождения на целых тридцать лет.
Об этом писали и сами рудоискатели в своей жалобе на притеснения заводских приказчиков: «Может быть, все оное от них происходит единственно для того, чтобы вышеописанные Невьянские заводы для промыслу Torto знатного металлу не были взяты в казну и чрез то не последовало б какого-либо отягощения, чего ради и старается всяким образом оного сыскания руд и подземных сокровищ нас лишить».
В 1797 году на имя императора Павла I пришло прошеие приписного крестьянина Алексея Федорова, в котором он сообщил о разведке золота в 1764 году и о том, как «оные прииски заводчиком Яковлевым насильно от всех отобраны».
Федоров предлагал «оных золотосодержащих руд в тех же самых дачах у Яковлева показать изобильное количество» и просил императора «указать и тому допустить и удостоить оных руд куда надлежит, а от каковых либо обид и претеснений, чтоб не претерпевать в том беспричинное изнурение, снабдить нас для сего отыскания надлежащими видами».
Берг-коллегии было дано указание заняться добычей золота под Невьянском. Но документов о разведках месторождений в 1760-х годах не удалось найти ни в Екатеринбурге, ни в Пермской казенной палате. Они пропали самым таинственным образом.
А потому пришлось разведку невьянских золотых месторождений производить заново. Однако на этот раз разведка на невьянское золото дала отрицательные результаты.
Производила разведку поисковая команда из Екатеринбурга. Но обработанные в Екатеринбургской лаборатории пробы руд из восьми приисков почему-то не содержали в себе ни золота, ни серебра. Золото исчезло. И наверняка не без старания со стороны нового хозяина Невьянского завода.
На долгие десятилетия о невьянском золоте словно забыли. И вдруг в 1813 году девочка Катя Богданова в окрестностях Верх-Нейвинского завода нашла в песке самородок золота. С этой случайной находки и начался «золотой век» невьянского края. Как выяснилось несколько позднее, Катя Богданова открыла первую в России золото-платиновую россыпь, и во время посещения Урала Александром Гумбольд-том «первооткрывательница» была представлена знаменитому ученому.
Новому «открытию» невьянского золота в XIX веке способствовало главным образом два обстоятельства.
Во-первых, сенатский указ 1812 года «О предоставлении права всем российским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды с платежом в казну подати». Теперь и частные лица могли вести добычу золота, не опасаясь, что золотые рудники и земли, на которых они находятся, будут отобраны в казну.
Во-вторых, открытие в 1814 году березовским штейгером А. И. Брусницыным эффективного способа добычи россыпного золота, совершившего буквально революцию в добыче золота на Урале.
Одним из первых с методом Брусницына познакомился верх-нейвинский приказчик И. С. Полузадов. Он «заехал по любопытству на Березовские промыслы и, увидев промывание песков, принял мысль поискать золото близ нового Алексеевского медного рудника, где в 1812 году им же найдено было золотое гнездо. Возвратясь в Верх-Нейвинский завод, Полуэадов начал тотчас же шурфовать около речки Нейвы по отлогу, идущему от рудника, и в 3-м шурфе оказалось уже богатое содержание золота. С тех пор началась промывка золота...»—сообщал в 1825 году журнал «Отечественные записки».
1819 год и считают началом регулярной добычи золота в Невьянском районе. В следующем, 1820 году стали разрабатываться Шуралинско-Копотинский, Калатинский, Хмелевский прииски, Коневский, Горный, Ольховский рудники. Начался «золотой век» не только для Невьянска, но и для всего Урала.
 
   
_______________________________________________________________________________________________
ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ:
Команда Кочующие
http://nevyansk-history.ru
ПОРТАЛ Свердловской области.
Сайт Википедия
http://дом-иконы.рф
http://gotoural.com/
http://invest.midural.ru/
http://nashural.ru/
http://www.photosight.ru/